Запутанная планета

Разум Доктора Если отпустить Ривер, перестать гладить водопад её вьющихся волос, отвести взгляд от ласкающих, озорных, глубоких зелёных глаз – не растает ли она снова? Как насмотреться на тронутые румянцем щёчки, на морщинки возле бровей? Джон совсем уже решил стереть тевтонку, когда та упомянула киберлюдей из золота. И пришла Ривер. Любопышка. Она хотела подробностей, даже поздороваться забыла, перехватила бугристый мяч и принялась выяснять, как именно киберлюди способны строить своё тело, поедая камни. Конечно, можно было и догадаться: пока жив Доктор, все компоненты его разума неистребимы. Уж после появления Ронни – точно. Следующим пришёл Кибер, как раз во время расчёта пути ТАРДИС обратно в Небесные Палаты, и принялся сыпать числительными. А если попробовать снова отключить ему блокировку эмоций? Пусть парень хоть на мир посмотрит без синих циферек перед глазами… – Хватит вам там, – раздалось брезгливое. Джон оглянулся: Рассилон! Явился, заждались. В своей позёрской красной мантии, сложил руки на груди, и, поджав губы, рассматривает датчики эфира и временных искажений. Показания скакали. Он покосился на главный экран, где сдержанно улыбался Тиралик: – Вы, вообще, заметили, насколько этот тип не нравится Доктору? – Конечно, не нравится, – подтвердил Джон, снова поворачиваясь к Ривер. – Ты бы видел, как нагло он обнимал Клару! – Упрямец, ты всё о своём. В другом проблема: временные линии вокруг него выделывают кренделя. Тиралик – аномалия. А вместе с аномалией Небесных Палат это приведёт к прорыву ткани реальности, рано или поздно. Кстати, что там ТАРДИС выдала насчёт твоего глупейшего выступления против ракносс? Джон отстранился от Ривер, потёр нос и опустил глаза. Заставил себя сказать: – Доктор не должен был вмешиваться. Теперь Палаты простоят до следующего года точно, и фиксированная точка, где Неклида необитаема, уже нарушена. – Всех в Ось Безумия, – безапелляционно озвучил приговор Рассилон. – С момента истории, когда иллинойцы только высадились на планету и по сей день – надо резать. Ничего, побудут в пузырьковой вселенной, пока какая-нибудь тварь, гуляющая между измерениями, не сожрёт их время. Равнодушный и справедливый, единственный судия во Вселенной. Не страхи, не морок – настоящее Доктора. Парадное облачение лорда-координатора АНВ, чёрная мантия и воротник с оплечьями. И как же тяжёл, непосильно тяжёл этот воротник… – Заткнись ты, Колючка. – Ривер скользнула ладонью по рукояти бластера. – Не видишь – Джону и так плохо. Может, твоя ткань сама расправится, если убрать вторую аномалию. «Убрать вторую аномалию». Замечательное решение. Тогда Палаты можно не вырезать, они погибнут сами к следующему году – ТАРДИС уже просчитывала такой вариант. – И что же мне делать с Тираликом? – нервно усмехнулся Джон. – Убить? На глазах соседей? – Не передёргивай, Упрямец. Его лучше вырезать в отдельный пузырёк, временная петля размером один-два дня – ничтожное вмешательство… – Это же иллиноец, – оборвал его Джон. – Мы имеем дело с крайне социальной расой. Посади муравья в баночку, дай воду и пищу – сколько он проживёт? Пару дней. Будет погибать от тоски, бегать по кругу, искать своих, после упадёт кверху лапками. А ты мне предлагаешь зациклить эту пару дней и сделать мучение бесконечным! Убить – гуманнее. – Тогда сам думай, – обиделся Рассилон и пошёл к широкому креслу возле окна. Оно переливалось красным атласом – прошлое выкинула наружу Грейн, Джон обновил. Узкие цветные полотнища трепетали огнём на ветру. Чтобы их развесить, старательные ваятели установили сотни столбиков высотой в человеческий рост и натянули между ними длиннющую верёвку. Многие полотнища были изорваны, прожжены лазерными лучами, которые взрыли и монолитную плиту аллеи в попытках поразить ракноссов. Доктор подбежал к гирлянде, задумчиво подёргал прожжённый флаг. Достал звуковую отвёртку, посветил в основание ближайшего столбика, следующего. После цепко взглянул на Тиралика и подозвал того пальцем. Иллиноец с опаской подошёл. Доктор скакнул к яме, где мостовую разворотил луч. Поднял осколок длиной в руку и, словно кусок плиты был надувным, легко перенёс к полотнищам, обвязал одним из них. Верёвка прогнулась до середины длины столбика. – Вот. – Доктор указал на увесистую каменюгу. – Это ваши Небесные Палаты. Они не прописаны в Паутине Времени, их не должно было существовать. Он погладил прогнувшуюся верёвку: – А это – наше пространство-время. Его удерживает в стабильном состоянии Великая Паутина, созданная Рассилоном. Тиралик удивлённо смотрел то на галлифрейца, то на трещащую верёвку. Отвёртка указала на опоры: – Видишь точки Паутины? Пока они ещё стоят. Но что, если увеличить нагрузку? Второй камень, поменьше, быстро примотали рядом с первым. Столбики нагнулись друг к другу, будто перешёптываясь. Полотнища мели землю, собирая блестящую пыль. – А теперь – ветер. – Доктор послюнил и выставил палец, словно заправский моряк. – Случайность, флюктуация континуума. И порыв действительно налетел. Грохнулись покосившиеся опоры, потянув за собой следующие, те тоже свалились – и скоро вся верёвка с полотнищами оказалась на мостовой. – Халтурщики! – возмутился Тиралик. – Ничего нормально сделать не могут, мастера, называется! Всех на пересдачу пошлю. – Я столбики специально ослабил, для наглядности, – пояснил Доктор. – Небесные Палаты – аномалия, они отклоняют историю от исконной, прописанной в Паутине, да ещё и дополнительная нагрузка. При любой флюктуации случится коллапс, гибель нашей Вселенной. На пороге ТАРДИС показалась Клара в пышном платье, она недовольно надула губки – когда уже отправимся? Тиралик, поковыряв острым носком туфли мешанину полотен, спросил: – Господин, а второй камень – это что? Доктор покусал губы и посмотрел тяжело: – Второй камень – ты. – Я?! – Да. Многопотоковость мышления – исключительное свойство Повелителей Времени. У меня лишь семь с половиной потоков, у тебя – девять. Это весомая аномалия, и ткань пространства-времени здесь вот-вот прорвётся. Он помолчал. Тихо добавил: – Я мог бы взять тебя в ТАРДИС… – Не надо, господин! – Тиралик отшатнулся в испуге. – Летать одному… – Знаю, знаю, ваша раса не приспособлена к такому, меньше, чем по восемьсот, вы в космос не суётесь. Доктор вздохнул, присел на пыльный обломок плиты, бессильно развёл руками. Он выглядел очень усталым; а ещё старым, неприкаянным. Проговорил: – Тогда мне придётся исключить из Вселенной Небесные Палаты, замкнуть их во временную петлю. Будет бесконечно повторяться последняя пара лет. Но вы вряд ли заметите. Тиралик рухнул рядом на колени, потрясая сцепленными пальцами: – Нет!.. Прошу вас, господин, пощадите Палаты. Если дело во мне – если лишь во мне дело, вы можете спокойно лететь, и даю слово чести: я разрешу вопрос. Доктор вскочил, заставил иллинойца подняться – и хлопнул по плечам. Сморщив нос, резко отвернулся, зашагал к дверям, где скучала Клара. – Вы обещаете не трогать Палаты? – срывающимся голосом прокричал вслед Тиралик. Галлифреец встал, и, не оборачиваясь, поклялся: – Обещаю. 300 м над куполом Небесных Палат Охровые портьеры в кабинете главного ваятеля ласкал зелёный закатный луч, они покачивались, и казалось, что море плещется прямо здесь. На самом деле, оно плескалось в двух тысячах метров внизу, под летающим островком, где стоял особняк с точёными башенками, в одной из которых и сидел Тиралик. Он откинул голову на высокую спинку массивного кресла, обитого парчой. Пригубил бокал голубоватого вина, погладил взглядом изумрудные и золотые полосы у горизонта, малиновый простор с пенными росчерками возле одиноких скал. Неспешным, властным движением взял челнок и составил пост: «Я болен. Ухожу по собственной воле, в здравом уме. Прошу никого не винить. В богов не верю. Тиралик-да, мастер. P. S. Всех вас люблю. Живите, мои дорогие». Подчиняясь воле хозяина, прибор выстрелил девятью нитями, которые сплелись в белую розу из опала и малахита. В ней всё было идеально: тонкий узор прожилок, лёгкий изгиб стебля, приглушённое сияние напряжённых лепестков; даже удался чуть терпкий аромат. Тиралик с покривившейся улыбкой отложил цветок на стол, прошептав: «Прости, Тина. Так надо». И сжал зубами конец челнока, зажмурился. Ударил лазер. В агонии рука задела бокал, осколки разлетелись по мрамору, и прозрачное голубое вино смешалось с густой синей кровью… Зал Контроля переполняла потрясённая тишина. ТАРДИС давно закончила транслировать реконструкцию возможных событий, и теперь портал возле лифта лишь мягко лучился. Сложно поверить, что и объяснение Тиралику про аномалию на флажках и верёвке, и его смерть – лишь результат расчёта. Старушка нашла вариант, при котором будет меньше работы. Ривер кашлянула и делано бодро воскликнула: – Ну, отличное же решение? Доктору нужно всего-то сказать пару слов, и проблемы нет. Джон ломал в пальцах оторванный рычаг. Швырнув его об пол, повернулся к остальным. Ронни сразу отбежал в угол и сжался, Кибер спрятался за полку с шариками. Даже Рассилон недоверчиво поднял бровку и отступил со словами «чего-то ты сегодня бешеный». Джон выплюнул: – Отвратительное решение! Ужасное. Нет, вы видели, как пафосно он умирает? Никому не позволено так пафосно умирать. Тем более, через год иллинойцы всё равно погибнут. Джон грустно сгорбился. Ривер подошла, примирительно улыбаясь, игриво обняла его и прошептала: – Естественные причины-ы. Палаты сами погибнут, без тебя. Ты сдержишь обещание, никого не вырежешь в Ось, пальцем не тронешь. Пространство-время выправится без нашего участия, восстановит форму и не прорвётся. Всего лишь намекнуть Тиралику: его тут не должно быть, и Вселенная спасена-а. Никакого геноцида, Джон. Никакого вранья. Джон вырвался, рыкнул в бешенстве: – Ты видела позёрское «P.S.»?! «Люблю, живите!» А жить-то они и не будут. По-твоему, это – не враньё? Что тогда враньё? Ривер поставила руку на крутое бедро, усмехнулась, посмотрев искоса: – И-и-и – наши действия? – Уйдём. – Джон повернулся к пульту, начал решительно щёлкать тумблерами. – Не расскажем ему. Уйдём молча. Рассилон фыркнул: – Ты ведёшь себя по-идиотски. Впрочем, как всегда. О, коллапс Вселенной? Ерунда. Главное, спасти одного человека. Нет, о чём это я, какого человека? Никчёмного иллинойца, неспособного переступить порог ТАРДИС. Джон пробормотал: – Мы вернёмся, через год. Выход наверняка есть. Я не дам Тиралику умереть. Не так пафосно, дудки! Все с минуту смотрели недоумённо; потом Ривер начала звонко хохотать. К ней присоединился мощный смех Рассилона и ржавое кряканье Кибера, только мальчик в замешательстве вертел противогазом. Подойдя к Джону, он подёргал за полу сюртука: – Скажи, а Вселенная точно не рухнет? – Не рухнет, малыш. Джон беспечно пожал плечами и незаметно скрестил пальцы.