[i want to be good // я хочу стать лучше]

После встречи с Дамблдором Сириус почувствовал себя живым впервые с начала лета. Конечно, это было не полноценное счастье, но уже что-то. Теперь перед ним была чёткая цель. Он не просто замер в ожидании перед матерью и её наказаниями. Теперь он способен поставить мозги на место всей семье. И сам Дамблдор попросил его это сделать! Самый могущественный волшебник в мире нуждался в его помощи. И Сириус поможет свергнуть Волдеморта и спасти как можно больше людей. Станет героем. Ради этого стоит вернуться домой. Они теперь никак его не остановят. Сириус идеально сыграет свою роль, будет вести себя как настоящий наследник Блэков и соберёт информацию для Дамблдора. Может, жить с Энди было бы лучше, но это гораздо важнее. Война закончится, и он, может быть, получит орден Мерлина. Он прославится сам по себе, а не только благодаря своей фамилии. И все его будут обожать. Сириус ничего не рассказал Джеймсу. В конце концов, чтобы быть хорошим информатором Дамблдора, нужно скрыть это даже от своего лучшего друга. Так что он просто сказал Джеймсу, что директор никак не может помочь в этой ситуации, но это логично, и большего Сириус не ожидал. Джеймс явно слишком остро отреагировал на события лета и пытался поговорить об этом, но Сириус избегал разговора всеми возможными способами. Кто вообще захочет говорить о том, как неделю голодал, а потом ещё месяц находился под Империо? Сириусу казалось логичным просто забыть об этом и жить дальше, как ни в чём не бывало, но Джеймс так не считал. Шестнадцатого сентября — через неделю после похода в Хогсмид — Джеймс наконец выловил Сириуса, чтобы остаться с ним наедине. Всю неделю он околачивался рядом с Римусом или Питером, и Джеймс не мог ничего сказать. Но сейчас он загнал Сириуса в угол, когда тот выходил из ванной, и затолкал обратно, захлопывая дверь за ними. — Перестань меня избегать! — сердито сказал он. — Ты не можешь просто сказать мне, что твоя мать применила к тебе непростительное, а потом отказаться говорить об этом! — Почему нет? — раздражённо спросил Сириус. — Потому что это нездорово! И я только пытаюсь помочь! — Я знаю, что ты пытаешься помочь, — вздохнул Сириус, — но разговор об этом ничего не изменит, слышишь? Ничего не изменится, Энди пошла к Дамблдору, и ничего не изменилось. Так что мне теперь? Я снова в Хогвартсе, мои родители в Лондоне. Так дай мне просто забыть о них, хотя бы пока я здесь. — Да ну правда? Ты просто хочешь, чтобы я проигнорировал то, через что тебе пришлось пройти? Сириус закатил глаза. А ещё говорят, что он драматичный. Джеймс, видимо, решил его переиграть. — Да, правда. Если честно, я просто хочу проклясть Нюниуса и взорвать навозные бомбы. И я хочу сделать это с тобой. Так можем мы вернуться к нормальности и перестать болтать о моей трагической семейной жизни? — Хорошо, — сказал Джеймс. — Если ты правда этого хочешь, можем вернуться к нормальности. Но если ты когда-нибудь передумаешь и захочешь поговорить об этом, ты придёшь ко мне. Хорошо? Сириус улыбнулся и похлопал его по спине. — Спасибо, Поттер. — Не за что, Блэк, — усмехнулся Джеймс. — Так как будем проклинать Нюниуса? Следующая неделя была неделей перед полнолунием. Теперь Сириус не просто гадал, а наверняка знал, на что обращать внимание. И он обращал внимание на то, что Римус выглядит уставшим всю неделю, даже если заболевал только накануне полной луны. В пятницу они провели день только вдвоём, Пит и Джеймс уже привыкли к этой новой рутине и просто оставляли их одних в комнате. Они снова поставили на фон Зигги Стардаста, пока Римус валялся в кровати и слушал, как Сириус пересказывает последнюю проделку — они с Джеймсом заклеили сидения всех унитазов в подземельях. Конечно, Римус уже знал эту историю, но Сириус не мог перестать болтать об этом, потому что не понимал, как поднять тему оборотней. Он решил сказать, что всё знает, потому что все эти отговорки и выдуманные болезни с каждым разом казались всё более нелепыми. И он должен дать Римусу понять, что ничего это не меняет — и тогда секретов больше не будет. Римусу больше не придётся лгать, и их дружба станет сильнее, чем когда-либо. Но это большое дело, Сириус это понимал, и ему нужно не облажаться. Римус тихонько застонал со своей кровати. — Я читал, птичья гречиха помогает перед полнолунием, — небрежно сказал Сириус. — Хочешь, проверю, есть ли она у меня? Римус сел так быстро, что дёрнул головой и сразу же схватился за висок, пытаясь успокоить боль. — Что… о чём… о чём ты говоришь? Ладно, наверное, Сириус облажался. Ну что ж, значит придётся идти до конца. — Птичья гречиха. Я читал книгу об оборотнях, и там говорилось, что она может помочь с предлунными болями, — пожал он плечами. Римус выглядел напуганным, открывая и закрывая рот. Сириус заметил, что его руки дрожат. Он не хотел, чтобы так получилось. — Сириус, я не… я не … — Да, — прервал он. — Я понял летом. Но это нормально! Римус, мне всё равно, ты всё еще мой лучший друг. Он встал и подошёл к Римусу, взял одну из его трясущихся рук и сжал двумя своими — в точности как сам Римус в ту ночь в гостиной. — Ты всегда будешь моим лучшим другом, Ри. — Нет, Сириус, ты не понимаешь. Я оборотень. Я опасен, я не должен быть даже в Хогвартсе, — с тревогой сказал Римус, качая головой. — Чушь какая. Помнишь, что я говорил тебе в прошлом году — что бы ты ни скрывал, это не значит, что тебе не место здесь. И я всё ещё так думаю. Римус убрал руку, встал и начал в гневе расхаживать по комнате, его лицо покраснело. — Боже, Сириус, ты не можешь быть таким глупым! Это не так просто! Что значит, ты знаешь с лета? Ты просто решил ничего не говорить? То есть ты всё знал и просто вёл себя как обычно? — Ри, всё было не так! Я хотел поговорить с тобой об этом, но не знал как! Но ты должен знать, что мне всё равно! Для меня это не имеет значения! — Ха! Ты не знаешь, о чём говоришь, Блэк, ты не можешь говорить, что это не имеет значения! — Я не говорю, что это не имеет значения, я говорю, что это не имеет значения для меня! Ты всё ещё Римус. Это заставило его перестать ходить туда-сюда, и он посмотрел на Сириуса, уязвимый и потерянный. — Большинство людей не согласится, — тихо сказал он. — Значит, большинство ошибается, — ответил Сириус. Он осторожно встал и подошёл к Римусу, положив обе руки ему на плечи. — Ри, для меня ты всё тот же человек, которым был всегда. Римус наконец перестал сопротивляться. Теперь он как будто обмяк. — Это серьёзно, — сказал он. — Нельзя никому рассказывать — если кто-то узнает, меня отчислят. — Я знаю, — сказал Сириус. — Но тебе не надо скрывать это от меня. Римус кивнул, его глаза были мокрыми от слёз, и Сириус сразу же возненавидел всё это. Он этого не заслужил, кто-то такой прекрасный, как Римус, не заслужил этого. — Ну, — сказал он, — гречиха? Она поможет? — Что? О нет, на самом деле это миф, она не поможет. — Ой, — удручённо сказал Сириус. — Хотел бы я знать это до того, как купил сорок фунтов… — Что ты сделал? — Я думал, оно поможет! — Сириус запротестовал, и Римус фыркнул. — Давай, тогда ложись в кровать. Давай послушаем Битлз или что-то ещё. — Ага, ладно, — сказал Римус, забираясь обратно под одеяло. — Ладно. Чёрт тебя подери, Сириус, в следующий раз, когда ты поймешь, что твой одноклассник — оборотень, не приставай к нему за сутки до полнолуния. — Ну, я буду иметь в виду, — ухмыльнулся Сириус, переставляя пластинку. На следующий день, когда Римус отправился в больничное крыло, только Сириус знал настоящую причину. Ночью он так и не смог заснуть и залез на подоконник, всматриваясь в круглый шар луны. Она мягко освещала комнату и зависла высоко в небе — значит Римус уже трансформировался. Сириус не знал, где он, но думал, что где-то поблизости. Ему даже показалось, что он слышит слабый вой вдалеке, но, наверное, это просто разыгралось воображение. Трансформации были невероятно болезненными. Сириус прочитал три разные книги об оборотнях, все они противоречили друг другу, но адская боль во время перевоплощений фигурировала в каждой из них. Все кости в теле должны вывернуться, а мышцы разорваться, чтобы принять обличие волка. Сириус вздрогнул при этой мысли. Он думал, что ему наверняка знакома настоящая боль после материных Ласеро, но оказалось, что Римус каждый месяц переживал настоящий ужас. И он по-прежнему просто ходил на занятия, никогда не жаловался и вёл себя так, как будто всё в порядке. Настоящий гриффиндорец. Пока Сириус до трясучки боялся своей матери, Римус каждый месяц превращался в волка и делал вид, что всё хорошо. Сириус подумал о заметных шрамах Римуса — на шее и на руках. Наверняка шрамов у него намного больше. И все они — результаты полнолуний. Завтра он вернётся с новыми? Сириус так и не смог заснуть, пока солнце не поднялось над горизонтом. И утром проснулся слишком уж шебутным и принялся нервно ждать возвращения Римуса. Остальные не обратили особого внимания — Сириус всегда очень переживал за Римуса, даже когда не знал настоящую причину его болезней. Тот вернулся в спальню только вечером после ужина. — Привет, ребята, — сказал он, помахал им рукой и направился к своей кровати. — Привет, Римус, — крикнул Пит из своей постели, — тебе лучше? — Ага, теперь я в порядке, — беспечно улыбнулся Римус. Он выглядел измождённым и бледным. Но новых шрамов не было, по крайней мере, на виду. — Ты точно в порядке, Ри? — спросил Сириус. Римус улыбнулся ему более искренне. — Да, не волнуйся, я снова в норме. Джеймс заговорил, когда он собирался задёрнуть занавески на кровати. — Римус, нам нужно поговорить с тобой. Я кое-что выяснил и думаю, что все мародёры должны знать. Он выглядел очень серьёзным, и Римус бросил на Сириуса вопросительный взгляд. Сириус пожал плечами — он понятия не имел, о чём говорит Джеймс. — Хорошо, продолжай, — нерешительно сказал Римус. — Я знаю, почему ты всё время болеешь. Римус быстро вдохнул и повернулся к Сириусу. — Ты… — Клянусь, я ему не говорил! — запротестовал Сириус. — Ты знал? — спросил его Джеймс, оборачиваясь. — Он понял это летом, — сказал Римус. — Понял что? — потребовал Питер. — Что с Римусом? — У него аргентинский лёгочный пульмонис! — заявил Джеймс. — Что?! — хором разинули рты Римус и Сириус. — Ага, это было в одной из книг моей мамы по целительству. Это редкое заболевание, оно поражает легкие и требует ежемесячного лечения, поэтому он исчезает на одну ночь в месяц! В Британии никогда не было зарегистрировано ни одного случая заболевания, по крайней мере, до сих пор! Римус потрясённо посмотрел на Джеймса. — Но, Римус, всё в порядке! — Джеймс продолжил. — И теперь мы всё знаем и можем помочь. Я понимаю, почему ты это скрываешь, но тебе не надо было скрывать это от нас. Мы мародёры! Римус не знал, что сказать. И, честно говоря, Сириус тоже. — Джеймс… Я… нет. Нет, это не то. У меня нет аргентинского пульмониса… или как его, — Римус выглядел растерянно, и Джеймс разочарованно сел на кровать. — Как? Но я был так уверен… — Ну, а что тогда? — спросил Пит. — Если Сириус уже знает, расскажи нам. Римус неуверенно посмотрел на Сириуса, и тот мягко улыбнулся. — Не говори им, если не хочешь, — медленно сказал он, — но мы мародёры. Мы все лучшие друзья, и ничто не изменит этого. — Хорошо, — Римус глубоко вздохнул и повернулся к Джеймсу и Питеру. — Я оборотень.