Впервые за несколько дней каникул Сириус ужинал вместе с семьёй. Он старался сидеть с прямой спиной, напрягаясь изо всех сил, чтобы использовать все манеры, которые ни разу не пригодились ему в Хогвартсе.
— Итак, Сириус, — сказал отец, нарушая напряжённое молчание, — как экзамены?
— Лучший в году, отец, — вежливо ответил он, — и на этот раз третий по Зельям.
Отец впервые за ужин смерил его взглядом.
— Так-то лучше. Нужно учиться ещё усерднее, если третий.
Сириус кивнул и тихо вздохнул с облегчением.
— А ты, Регулус? — продолжил отец.
— Я, гм, четвёртый на своём факультете, — пробормотал Регулус, глядя вниз.
— Очень хорошо, — сказала мать, — постарайся чуточку больше в следующем году. Я знаю, какой ты у меня умный мальчик.
Сириус сжал приборы в руках. Значит, когда он не лучший по одному предмету на первом курсе, его швыряют через всю комнату, а Регулус молодец. Ну конечно, родители любят Рега. Он
идеальный сын. С ним они не станут
так обращаться.
Как только с едой было покончено, Сириус вернулся прямо в свою спальню, сгорая от гнева, и начал переворачивать всё содержимое сундука, пока не нашёл гриффиндорское знамя. Регулус может сколько угодно быть любимым сыном и умным мальчиком со Слизерина. Сириусу плевать. Он не собирается быть идеальным сыном — он гриффиндорец и он будет гриффиндорцем, даже если они взбесятся.
Быть хорошим сыном — роль для Регулуса. И родители сами это подтвердили. Так что Сириус повесил знамя прямо над кроватью так, чтоб его было сразу видно, и закрепил липучим заклинанием Римуса. А потом отступил назад, оценивая.
Хорошо, но можно ещё лучше. Сириус уже прочитал учебник по Трансфигурации за четвёртый курс и поэтому выучил заклинание для изменения цвета. После пары попыток ему удалось заменить зелёное постельное бельё на красное. Подушки теперь переливались золотым. Вот так идеально. Мать свалится с инфарктом, как только увидит это.
Следующим утром Сириус завтракал с Регулусом, когда в комнату зашла мать.
— Жду вас обоих в библиотеке через десять минут, — приказала она, не утруждая себя приветствием, — возьмите пергамент и перья.
— Да, мама, — немедленно ответил Регулус, и Сириус кивнул.
Вот это уже странно. Матери обычно не нравилось, когда Сириус путается под ногами. Он был нужен только для приёмов, чтобы показаться людям.
Может, она хочет поговорить о Волан-де-Морте и рассказать им о войне? Если так, то Сириусу точно надо записать каждое слово, чтобы передать Дамблдору. Лето показалось не таким уж пропащим и унылым. Сириус быстро доел и побежал в комнату.
Когда он зашёл в библиотеку, первым делом в глаза бросились передвинутые столы — два из них стояли посреди комнаты. Мать ждала там же. Сириус сел за один стол, минуту спустя пришёл Регулус и занял второй.
Мать тут же начала.
— Теперь вы оба учитесь в Хогвартсе, — сказала она резким учительским тоном, — и имеете элементарное представление о магии. Тем не менее, семья Блэков всегда была уверена, что в школьной программе отсутствуют по-настоящему важные области магических знаний, которыми вы обязаны обладать. Этим летом я начну обучать вас тёмным искусствам. Вы должны понимать, что эти практики относятся к давней традиции нашего рода. Вы не сможете преуспеть в магии, если не будете ими владеть.
— Подожди, — перебил Сириус, — то есть ты хочешь научить нас тёмной магии? Это же, ну, незаконно?
Мать раздражённо повернулась к нему.
— Именно из-за этого идиотского вопроса, Сириус, вам необходимы эти уроки. Тёмные искусства имеют три основных разновидности: сглазы, заклинания и проклятья. Слышала, ты любишь использовать сглазы на однокурсниках, это тоже незаконно?
— Нет, — признался Сириус, опуская глаза.
— Так и запишите! Это основы основ, Сириус, ты никогда не сможешь стать достойным главой семьи, если не будешь этого знать!
Сириус неохотно записал то, что она сказала о трёх разновидностях тёмных искусств, и бросил взгляд на брата. Тот пожал плечами.
— Сейчас некоторые виды тёмных искусств запрещены законом, — продолжила мать, — однако наш род славится долгой историей их использования, и со временем вы тоже овладеете ими, какой бы ни была позиция министерства. То, чему я научу вас, не покинет пределы этой комнаты. Я ясно выразилась?
— Да, мама, — улыбнулся Регулус.
— Сириус?
— Да, — сказал он сквозь стиснутые зубы.
— Превосходно, — она улыбнулась, и это зрелище заставило Сириуса вздрогнуть. — Самое важное, что вам нужно знать о тёмных искусствах, — намерение имеет решающее значение. Если на самом деле вы не хотите нанести ущерб заклинанием, оно окажется слабым или попросту не сработает, — мать расхаживала по библиотеке, пока говорила, и на этих словах остановилась перед Сириусом. — Ты точно справишься, Сириус, я слышала от других матерей, что тебе уже удаются очень сильные сглазы и проклятия.
Она с гордостью посмотрела на него сверху вниз, и Сириус тут же почувствовал себя ненормальным. Проклинать слизеринцев казалось просто забавным, никогда раньше он не думал, что на самом деле это говорит о нём. И не думал, что мать одобрит это. Он знал, что нельзя было использовать Ласеро против Розье, но в тот момент просто не мог поступить иначе. Оно само вырвалось.
— Конечно, сглазы и заклинания — это самая лёгкая, детская, если можно так выразиться, форма тёмных искусств. Мы сосредоточимся на магии, которая требует большего мастерства: проклятия, магия крови, тёмные зелья и артефакты. Начнём с проклятий.
В итоге она в течение четырех часов читала им лекцию о проклятиях — их истории, разновидности проклятий, их законности и незаконности. А потом дала им с Регулусом экземпляры «Тайн наитемнейшего искусства» и велела прочитать первые пять глав к завтрашнему дню.
Сириус не был в восторге от изучения тёмных искусств, но не слишком переживал. Изучать что-то не означает использовать это в будущем. Да и мать интересно рассказывала, быстрее переходила с одного на другое и не тянула лекцию, как профессора в Хогвартсе, так что нужно было слушать внимательно, чтобы поспеть за ней. Книга тоже оказалась интересной. Интересной и ровно настолько же пугающей — в ней пошагово объяснялось, как накладывать длительные и необратимые проклятия. Но теоретически это был лучший учебник, который Сириус когда-либо держал в руках. Конечно, новости о Волан-де-Морте были бы полезнее, но это тоже сойдёт.
За первую же неделю Сириус отсидел пять лекций и наполовину прочитал «Тайны наитемнейшего искусства». В воскресенье можно было отдыхать, поэтому он отсиживался в комнате и решил написать Джеймсу. Уроки матери упоминать не стал, Джеймс был категорически против любой тёмной магии. Он бы точно не понял, что в семье Блэков это что-то вроде алфавита. Иронично, но сам Джеймс проклял столько же слизеринцев, сколько и Сириус. Собственно, из-за этого Сириус не особенно задумывался о словах матери. Сглазы и проклятия не сделают из него тёмного волшебника, это просто невозможно — их использует и Поттер, а он — само воплощение нравственности и доброты.
Если не считать уроков, неделя была ужасной. Каждый вечер Сириусу приходилось ужинать со своими родителями и Регулусом. Каждый вечер отец восхищался Волан-де-Мортом и твердил, что он «спасает магическую Британию». Мать мягко улыбалась Регулусу, хвалила за те оценки, за которые Сириуса бы подняли на смех. И гордилась, что Рег завёл столько важных друзей и связей в Слизерине, пока Сириус бесполезно просиживает штаны в Гриффиндоре.
И Сириус старался не спорить, он правда старался. Ни разу ни слова не сказал родителям, даже когда они несли чепуху. Но стоило ему состроить не то выражение лица, как мать тут же наставляла палочку и насылала жалящее проклятие, от которого тело покрывалась красными ожогами. Он буквально ничего не мог сделать, чтобы задобрить её — ну, только записаться в Пожиратели Смерти. Так что Сириус ужасно уставал каждый день, хоть и ничего толком не делал, и больше всего на свете хотел вернуться в Хогвартс к друзьям.
Раздался стук в дверь. Регулус. Больше никто не стучал.
— Заходи, — позвал Сириус.
Регулус открыл дверь и проскользнул внутрь, оглядывая комнату.
— Поменял интерьер, — сухо сказал он.
Сириус пожал плечами.
— Немного факультетской гордости.
Регулус неуверенно потоптался на месте, но больше ничего об этом не сказал.
— Может, взрывающие карты? Или ещё что? Мне скучно.
Сириус ухмыльнулся. Он не мог вспомнить, когда они в последний раз просто сидели вместе и играли в карты.
— Ага, давай. У меня тут где-то валяется колода.
И они играли часами. Странные отношения — братья игнорировали друг друга в школе и дружили в Лондоне. Проблемы никуда не девались, просто дома их было легче игнорировать. И они мирно существовали, пока речь не заходила о факультетах, чистоте крови или войне. Зыбкую гармонию разрушила, конечно, мать, когда явилась за Регулусом.
— Регулус, вот ты где, я тебя везде... — она остановилась, оглядывая комнату Сириуса, и медленно повернулась к нему. — Сириус, — тихо спросила она, — это что?
— Немножко гриффиндорской гордости, — твёрдо ответил Сириус, глядя ей в глаза. Мерлин, мать пробыла в комнате секунд тридцать, а он уже нарывается на ссору.
Она пристально посмотрела на него и ткнула палочкой в кровать, чтобы трансфигурировать покрывало и наволочку обратно в слизеринский зелёный цвет. Но со знаменем заклинание не сработало — оно попросту не отклеивалось.
— Что ты с ним сделал? — прорычала мать, её тон остался спокойным, хоть и можно было уловить отголоски настоящей ярости.
— Заклинание прилипания, — ухмыльнулся Сириус, — и неплохое, да?
Регулус бросил на Сириуса шокированный взгляд, качая головой в безмолвной просьбе. Но Сириус хотел выбесить мать. Он хотел, чтобы она вышла из себя и наказала его.
— Сними это сейчас же! — приказала она громче дрожащим от гнева голосом. Да, да, этого он и добивался.
Сириус рассмеялся.
— Знаешь что, мам? Этому заклинанию меня научил друг-полукровка с Гриффиндора. И посмотри-ка, даже ты не можешь его снять? Ну и как оно?
— Как ты смеешь
так со мной разговаривать! Извинись сейчас же! — теперь она откровенно вопила, и Сириус чувствовал, что вот
оно, осталось совсем чуть-чуть.
— Не буду — закричал Сириус ей прямо в лицо. —
И пошла ты нахуй, вот что!
И только тогда он понял, чего добивался на самом деле. Только тогда он понял, почему пытался вывести мать из себя. Он хотел освободиться от всего этого и больше ничего. И как только Сириус это понял, он тут же получил, что хотел.
— Империо!
;; ;;;
Сириус проснулся в своей постели, освобождённый от заклятия. Он глянул на календарь — прошла всего лишь ночь. Мать использовала непростительное, чтобы заткнуть его ненадолго.
Энди бы наверняка сказала порадоваться, что это была только одна ночь, но Сириус не был рад, он был разочарован. Он больше не может выносить этот дом и свои собственные мысли. Ему надо перестать быть тут, перестать думать. Но свободы хватило только на двенадцать часов, а теперь он снова здесь.
И ему надо разбираться с последствиями. Больше ощущения не были необычными, но от этого не легче. Даже наоборот — с каждым разом становилось всё хуже. Сейчас он чувствовал, как кровь бежит в жилах, и даже это казалось неправильным. Казалось, что это не его кровь, не его тело — его не должно быть внутри него же. Тело чувствовалось чужим, как будто вторгалась в него не мать со своим проклятьем, а он сам, когда возвращался в сознание.
Сириус не хотел ничего, кроме очередного Империо, чтобы забыться, чтобы не чувствовать ничего хотя бы минуту.
Вместо этого он пошёл в библиотеку — занятия начинались по понедельникам. Мать взглянула на него, но ничего не сказала, потом пришёл Регулус и молча занял своё место. И тогда Сириус понял — они будут делать вид, что вчера ничего не произошло.
— Итак, на прошлой неделе я рассказывала вам о трансмогрифианской пытке. Вы прочитали главу о ней?
Они кивнули.
Мать взмахнула палочкой и появились две клетки с крысами.
— Сегодня мы будем практиковаться. Это редкое проклятие, вам полезно знать его, мало кто знает контрзаклятье. Кто помнит заклинание?
— Transformatium deformia meditari, — тихо сказал Регулус. Он побледнел больше обычного и уставился на крыс широко раскрытыми глазами.
— Умница, — похвалила мать, ставя клетку перед каждым из них. — Давайте, попробуйте.
Сириус медленно взял палочку и нерешительно пробормотал слова заклинания, услышав, как Рег сделал то же самое. Ничего не произошло.
— Вы не стараетесь, — вздохнула мать. — Подобные проклятия относятся к эмоциональной магии, как например, заклинание Патронуса. Но они черпают энергию из более сильных эмоций, вы должны на самом деле чувствовать гнев, отвращение, желание наказать.
Сириус снова взглянул на Рега. Он уставился на крысу, его коленки нервно тряслись под столом.
— Transformatium deformia meditari, — повторил Сириус, пока мать дышала ему в шею. На этот раз кожа крысы начала пузыриться под мехом, крыса отчаянно завизжала, упала и начала корчиться в судорогах.
— Отлично, Сириус! — воскликнула мать. — Не отвлекайся.
Сириус попытался направить больше энергии в проклятие, крыса запищала и замерла, мёртвые глаза-бусинки уставились прямо на Сириуса.
— Хорошо, Сириус, очень хорошо, — похвалила мать, одобрительно кивая ему. — Теперь твоя очередь, Регулус.
Рег обернулся в немом испуге. Он не сможет, он никогда не сможет это сделать, понял Сириус. Рег слишком мягкий, он пугается, даже когда мать наказывает Кричера. Он никогда не сможет запытать до смерти живое существо. Его нежное сердце просто не позволит ему.
Сириус вскочил.
— Честно, я без понятия, с чего ты взяла, что можешь учить нас, мама. Ты настолько никчёмная ведьма, что не можешь даже снять моё знамя!
Она сразу же отвлеклась от Регулуса. На этот раз никакой переходной стадии между спокойствием и гневом. Чистая ярость.
— Как ты смеешь так со мной разговаривать? И как ты смеешь об этом со мной разговаривать?
Неужели я правда ничему тебя не научила?
— Научи меня ещё раз, — закричал Сириус в ответ, нарочно дразня её. Краем глаза он увидел, как Регулус выскользнул из комнаты — отлично. —
Давай, сделай это. Сделай снова, мама!
—
Империо!
;; ;;;
Два месяца спустя это стало новой нормой. Мать продолжала обучать их тёмным искусствам, а в перерывах Сириус доводил её до бешенства. Снова, снова и снова. При любом удобном случае.
Иногда ему не везло, и мать использовала Ласеро, но этого было явно недостаточно и она возвращалась к старому доброму Империо. И тогда Сириус получал свою дозу успокоения и сладостного облегчения, тогда он был намного дальше душных сводов дома на площади Гриммо. Но мать никогда не держала заклятие долго — максимум целые выходные в августе. Обычно только день.
С каждым разом возвращения в реальность становились всё хуже и хуже. Сириус просыпался без сил — абсолютно пустым, будто из него высосали всякую надежду. Но он не знал никакого способа почувствовать себя лучше. Кроме единственного и самого рабочего — заставить мать снова использовать заклятье.
Практические занятия мать устраивала редко. Первые пару раз Сириусу удалось отвлечь её ссорой, так что Регулусу не пришлось ничего делать, но так не могло продолжаться всё время. В итоге Регу пришлось попробовать применить одно из проклятий — его крыса неловко дёрнулась и всё. Ему так и не удалось нанести ей серьёзные увечья. Мать разочарованно вздохнула, но сказала, что он научится со временем.
На этих занятиях складывалась удивительная в своём роде ситуация — мать могла гордиться Сириусом, а не Регулусом.
У Сириуса получались все проклятия. Самое отвратительное — они получались сами собой. Он не хотел думать, что это значит и каким человеком из-за этого он становится.
Сириус думал, что летом ему снова придётся показаться всем членам «священных двадцати восьми семей», но приёмов не было. Отец проводил всё время в кабинете или в отъездах. Гости заявлялись редко. Разок в доме появились Малфои, потом и Эйвери, и Крэббы.
Без всяких сомнений, атмосфера в обществе чистокровных волшебников изменилась. Сначала Сириус надеялся, что они боятся ответных действий министерства. Но они не казались испуганными. Скорее разъярёнными, возмущёнными, оскорблёнными и мстительными. Сириус не понимал, что сейчас происходит на войне, но сторонники Волан-де-Морта казались как никогда преданными своему делу. И молчали в тряпочку.
Первого сентября Сириус стоял в фойе дома вместе с Регулусом в ожидании матери, которая должна сопроводить их на платформу 9¾.
— Ну… увидимся в этом семестре? — неловко сказал Регулус.
— Ага, — ответил Сириус, — если устанешь от своих слизеринских ублюдков, подходи к гриффиндорскому столу.
Рег вздохнул.
— Приходи к слизеринскому столу, когда перерастёшь свою бунтарскую фазу.
Мгновение они пристально смотрели друг на друга.
— Серьёзно, хорошего семестра, — нарушил тишину Регулус.
Сириус ухмыльнулся. Он тут же услышал сириёзные каламбуры Римуса в своей голове. Но не сказал ничего из этого вслух.
— И тебе, Рег, — улыбнулся он.
Мать быстро зашла в фойе.
— Так, — резко сказала она, — пойдёмте.
