[i want to be good // я хочу стать лучше]

Через несколько дней после дня рождения Римус начал носить новые часы. Видимо, именно они были в посылке родителей и скорее всего раньше принадлежали отцу, а теперь он подарил их сыну на совершеннолетие. И Сириус начал беспокоиться. Казалось, что Римус вёл себя как обычно, но он практически перестал спать, и мешки под его глазами стали проявляться всё чётче. По ночам, когда Сириус пробирался к нему в кровать, Римус не особенно хотел разговаривать или как-то взаимодействовать. Отключался он и на занятиях, и во время обычных разговоров. Сириус был уверен, что очень точно понимает причину этого состояния. Грёбаный реестр оборотней. Он до сих пор не знал, какое решение принял Римус, а спросить боялся. Но пришлось. Он подождал неделю, а потом аккуратно предложил Джеймсу провести время с Лили на выходных, и Джеймс клюнул со всем своим типичным рвением. С Питом получилось ещё проще — Сириус прямо предложил ему сделать домашку где-нибудь в другом месте. Наверняка получилось грубовато, но Сириус решил, что загладит вину как-нибудь потом. Сейчас его приоритетом был Лунатик, который всё ещё лежал в постели за закрытым пологом несмотря на то, что время перевалило за полдень. Когда комната наконец опустела, Сириус решился. Как только он приоткрыл полог, Римус недовольно застонал, щурясь от яркого света, перевернулся на другой бок и зарылся лицом в подушку. — Ты обед пропустил, — сказал Сириус. — Плевать, — проворчал Римус. — Я устал. Сириус вздохнул и выдернул подушку из-под головы Римуса. — Эй! — огрызнулся тот. — Какого чёрта? — Ты не устал, — твёрдо сказал Сириус, — ты переживаешь из-за реестра. Римус пристально посмотрел на него, но промолчал. — Хандра не поможет. — Хандрить — это твоя привычка, — пробормотал Римус. — Может быть. Но ещё моя привычка — обсуждать с кем-то свои проблемы. Так что давай поговорим, — Сириус сел на кровать. — Ты решил зарегистрироваться? — Нет, — фыркнул Римус и достал из-под кровати вскрытый конверт. — Отец прислал бланк на день рождения, — тихо сказал он. — Я поэтому не стал открывать. — Дерьмовый подарок. — Ага. — Ты мог просто выкинуть его, — беспечно предложил Сириус. — Я знаю, — кивнул Римус, но только крепче сжал в руках конверт. — Или мог соврать. Сказать, что подписал. Римус покачал головой.  — Он бы узнал. Он работает в Департаменте регулирования и контроля магических существ, проверить — не проблема. — Значит ты собирался зарегистрироваться? — ...я не хочу регистрироваться, — беспомощно прошептал Римус. Сириус грустно улыбнулся ему.  — Тогда ты уже всё решил, — мягко сказал он. — Но я не хочу подводить отца. — Это настолько важно для него? — Да, — решительно сказал Римус. — Получается, я зря пытался ему доказать, что после укуса ничего не изменилось, что я ещё человек. Если я не зарегистрируюсь, для него я буду просто очередным монстром. Его работа — бороться с монстрами. — Он твой отец, Лунатик. Он будет любить тебя, несмотря ни на что. Не имеет значения, что ты выберешь. Римус саркастически фыркнул. — Да ладно? То есть я просто приеду домой, скажу, что я теперь незарегистрированный оборотень и к тому же у меня есть парень, и он просто смирится? — Наверное, ему понадобится время, чтобы смириться, — осторожно сказал Сириус, думая только о том, что Римус впервые назвал его так [своим парнем], — но он не перестанет любить тебя. — Не знаю, — уныло заключил Римус, глядя на Сириуса. — Я не буду регистрироваться... Я не хочу и не буду так с собой поступать. Но я понятия не имею, что это будет значить для отца. — Мы справимся, — пообещал Сириус. — И мы будем рядом с тобой, все мы. Мародёры и Эванс, и, конечно, твоя мама, она же не такая, как отец. Римус кивнул.  — Инсендио, — сказал он, похлопав по конверту палочкой, и тот моментально воспламенился в его руках. Сириус ничего не сказал. Они просто вместе смотрели на пламя. — Получше? — спросил Сириус, когда остался только пепел. Римус уныло пожал плечами.  — Наверное… Просто другие ощущения. Сириус взял его за руку. — Не имеет значения, что говорит или думает твой отец, — искренне сказал он, — ты никакой не монстр. И ты не станешь монстром, если не будешь регистрироваться в реестре. Или если будешь встречаться с парнем. — Я знаю, — пробормотал Римус. — Просто напомнил. Римус крепко сжал руку Сириуса в молчаливой благодарности. — Давай теперь битлов послушаем, — решительно сказал Сириус. — У тебя есть не только отец, Лунатик, и, судя по тому, что я слышал, твоя мама чертовски потрясающая. Римус рассмеялся пустым невесёлым смехом и встал, чтобы поставить альбом «Revolver».  — Эта песня вышла через несколько месяцев после того, как меня укусили, — тихо сказал Римус, когда заиграла первая мелодия, казалось, разговаривая сам с собой. — Я был очень тихим после той ночи. Я правда не понимал, что вообще случилось. Но эта песня играла снова и снова, и скоро я начал подпевать. Даже пританцовывать! Сириус замолчал, поражённый образом крошечного Римуса, у которого на лице ещё не так много шрамов — может, всего лишь один или два. Этот Римус дрожал от страха, но танцевал с мамой, держа её за руки своими маленькими пальчиками. Римус грустно улыбнулся и лёг на кровать, притягивая Сириуса к себе. — Никому в деревне эта песня не нравилась, — сказал он Сириусу. — Четыре миллионера жалуются на высокие налоги. Но всё равно её невозможно было не слушать. Сириус ухмыльнулся.  — И как часто ты задумывался о налогах в пять лет? — подразнил он. Римус игриво толкнул его локтем, когда заиграла вторая песня. Ah, look at all the lonely people Приглядись ко всем одиноким людям Римус выглядел так, словно унёсся мыслями далеко-далеко. — Маме она не нравилась, но мне... — задумчиво протянул Римус и фыркнул. — Даже в детстве я был грёбаным пессимистом. Сириус хихикнул. Он легко представил, как бы полюбил эту песню в детстве, если бы услышал её на Гриммо. Римус продолжил.  — Она говорила, что я должен помнить — я никогда не буду один, даже тогда, когда боль становится невыносимой. — Умная женщина. — Я не знаю, зачем это всё говорю, прости, пожалуйста. — Нет, нет, — быстро сказал Сириус. — Лунатик, я хочу, чтобы ты мне это рассказывал. Я хочу, чтобы ты всё-всё мне рассказал. — Мои истории слишком удручающие, — отозвался Римус. — Не хочу на тебя это всё вываливать. — Я очень хочу послушать, — повторил Сириус. Римус посмотрел на него. — Хорошо.

;; ;;;

Через неделю наступил день рождения Джеймса. Разумеется, он хотел грандиозную вечеринку и не принимал никаких возражений. И Сириус с радостью потакал всем его прихотям. Для подъёма спортивного духа было решено пригласить членов всех квиддичных команд, кроме слизеринской. А саму вечеринку назначили на субботу — ночь перед днём рождения Джеймса — чтобы ему исполнилось семнадцать как раз в тот момент, когда вокруг будут пьяно и счастливо танцевать все его друзья. — Бенджи придет? — спросил Джеймс за ужином. — Не знаю, — Сириус пожал плечами, — может, он занят. Джеймс выглядел немного неловко.  — Вы поссорились? — спросил он. — Просто уже, ну... несколько месяцев прошло с тех пор, как вы... ты понял... — Как красноречиво, Сохатый, — фыркнул Сириус. — Но нет. У нас всё нормально, просто мы больше не встречаемся. — Почему? — нахмурился Пит. — Вот так вот. Пит задумчиво подался вперёд, наверняка намереваясь узнать все подробности, но Римус его перебил. — Не так важно, придёт Фенвик или нет, — быстро сказал он, — гораздо важнее, чтобы выпивки хватило. Народу полно! Плюс музыка. День рождения у Джеймса, так что, к сожалению, за музыку отвечает он. — О да, — ухмыльнулся Джеймс, — будет ABBA, Fleetwood Mac и Элтон Джон, естественно. И жалобы не принимаются! — Ну не-е-ет, — закатил глаза Сириус, как будто бы он не был в восторге от любой музыки. — Насчёт выпивки на парьтесь, мы с Марлин уже метнулись в Хогсмид на маггловедении. — Что бы я без вас делал! — воскликнул Джеймс. — Так, ну давайте собираться тогда? — Девчонки уже сто лет готовятся, — прокомментировал Пит. — Пойдёмте тоже, — резюмировал Сириус.

ИНТЕРЛЮДИЯ: Джеймс, март 1977

[то, чего вы точно не ждали]

Она выглядела потрясающе. И Джеймс выпил залпом две рюмки только для того, чтобы набраться смелости и подойти к ней — пока она расточала своё очарование направо и налево, разговаривая то с Мэри, то с Марлин. Сложность состояла не только в этом. Они же теперь друзья. Раньше Джеймс ничего не терял, когда она игнорировала его, посылала куда подальше и отвергала со всей своей мягкой жестокостью. Но теперь они стали друзьями — настоящими друзьями, которые проводили время вместе и делили на двоих особенные дружеские шутки. Кто бы мог подумать, что их сведёт вместе зельеварение. Из мародёров только Джеймс решил сдавать ЖАБА по зельеварению, он пришёл на первую лекцию и уселся за парту, потерянный и одинокий. Лили прошла мимо Снейпа и тоже села одна. Но над зельями работают в паре, так что им просто пришлось объединиться. Джеймс не ждал от неё ничего, кроме смиренной терпимости, и старался просто не раздражать её. А потом они поладили. Ещё позже Лили разгадала пушистый секрет Лунатика, и Джеймс однажды упомянул, как сильно тот страдает после полнолуний. Сразу же Лили захотела сделать хоть что-нибудь, чтобы ему помочь, потому что она была Лили Эванс, которая просто физически не способна бросить кого-то в беде. Она решила сварить зелье и попросила о помощи; Джеймс без раздумий согласился, потому что не смог бы отказать. И внезапно они начали проводить очень много времени в пустом классе зельеварения. Сложно сказать, когда именно всё изменилось. Разговаривать с Лили было легко. Джеймс прекрасно понимал, что он слишком энергичный, напористый, болтливый и попросту невыносимый. Он знал, что людей это отпугивает. А Лили было достаточно пары слов, чтобы любой человек моментально открыл перед ней своё сердце. Джеймс, конечно, не стал исключением. Он сам не заметил, как случайно выболтал то, что никогда не говорил даже Сириусу, — как сильно переживает за своих родителей, которые вдруг так быстро начали стареть. Лили внимательно слушала. И Джеймс ни за что бы не смог предугадать, что она тоже готова открыть ему сердце, пока она вдруг не рассказала о своей семье. Она рассказала о своей сестре и её отвратительном парне; о том, какой одинокой и брошенной она чувствовала себя после ссоры со Снейпом несмотря на то, что прекрасно понимала — она поступает правильно. Рассказала она и о том, что попросту не понимает, какое будущее её ждёт в магическом мире, учитывая, что она магглорождённая и закончит школу в разгар войны. Вдруг они стали друзьями. И её дружба стала для Джеймса причиной бесконечной благодарности и безусловного счастья. Он бы не стал просить о большем. Если им суждено быть просто друзьями — прекрасно! Но только самому себе Джеймс мог признаться в том, что он всё-таки мечтает о большем. Примерно в конце четвёртого курса он понял, что его сердце навсегда останется у Эванс в кармане. Всего один коротенький разговор после нападения Мальсибера выбил землю у Джеймса из-под ног. Он увидел, что Лили смотрит на жизнь точно так же, у неё те же принципы, те же ориентиры. Остальное просто потеряло значение для Джеймса. И он был практически уверен в том, что у него есть шанс. Впервые. И сейчас он смотрел на Лили, не в силах отвести глаз. Она казалась ему самой красивой на свете и в двенадцать лет, но её красота каждый раз шокировала, как в первый раз. Лили почувствовала взгляд, подняла глаза и улыбнулась. Джеймс улыбнулся в ответ, и его сердце по привычке непроизвольно пропустило удар. Она что-то сказала подругам и направилась к нему — Джеймс нервно взъерошил волосы. К тому времени Римус уже отвоевал проигрыватель и крутил новый альбом Queen — пластинку ему подарил Джеймс [не без помощи Эванс]. Фредди Меркьюри пел об ожидании того самого дня. — Поттер, — усмехнулась Эванс, подойдя ближе. — Эванс, — выдохнул он. — Всё хорошо? Она кивнула.  — Который час? — Около одиннадцати вроде. — Ах. Тогда ещё рано поздравлять, — улыбнулась Лили. Джеймс улыбнулся в ответ, игнорируя тугой узел тревоги в животе. — Всего час остался. С другого конца гостиной раздались вопли, и Джеймс с Лили синхронно обернулись — Сириус подхватил Марлин на руки и закружил по комнате под одобряющий гогот всех вокруг. — Такой он нелепый, — протянула Эванс. — Да, но в хорошем смысле. — Да, — хмыкнула она, — разумеется, в хорошем. На какое-то время она замолчали, просто наблюдая за тем, как Сириус сеет хаос, каждую секунду окрикивая Римуса, чтобы тот посмотрел на него. — Хочешь потанцевать? — внезапно спросила Эванс. Джеймс чуть из штанов не выскочил от радости. — Конечно! — заулыбался он, даже не пытаясь скрыть своё воодушевление. Эванс одарила его ласковой улыбкой, которая вселяла слишком много надежды, и Джеймс попытался запретить себе такие мысли. Он неловко взял Лили за руку, вывел в центр гостиной и поблагодарил всех богов за то, что играла не медленная песня. — Я умею танцевать диско, — выпалил он. Лили расхохоталась. — Сомневаюсь, — сказала она, оценивая его движения, — это даже не диско. — Я могу сделать из этого диско, — решительно перебил Джеймс. Лили снова рассмеялась, держа его за руки. — Оставь для другого раза. И Джеймс закружил её под лёгкую фортепианную мелодию — Лили расслабилась в его руках, не переставая улыбаться. Oh, laughter ringing in the darkness Смех звенит в темноте People drinking for days gone by Люди пьют за прошедшие дни — Знаешь, это круто, — импульсивно сказал Джеймс. — Я рад, что теперь мы можем повеселиться, Эванс. Она посмотрела на него, её выражение лица стало серьёзным. — Я тоже. — Я... — он замолчал, теряя самообладание, и в итоге просто неловко остановился посреди толпы танцующих людей, глядя на Лили сверху вниз. Внезапно она встала на цыпочки, схватила его за щёки и крепко поцеловала, замирая на — одну, вторую, третью — три секунды. А потом отстранилась, пристально глядя на него в упор и нервно кусая губы. — Эванс, — прошептал Джеймс, не в силах остановить слова, слетающие с его губ, — ты же в курсе… ты же знаешь, что я люблю тебя, да? Не один год уже. — Я не… не могу ответить тем же, Поттер, — прошептала она в ответ. — Раньше бы не смогла. Но человек, который рядом со мной сейчас... Человек, которого я узнала в этом году... Я люблю его. Правда. Я бы не стала тебя целовать, если бы не чувствовала этого. Потому что я знаю, что ты чувствуешь ко мне. — Ты любишь меня? — тупо повторил Джеймс. — Ага, — просто ответила она. — У тебя доброе сердце, Джеймс. Ты готов на многое ради счастья своих близких, ты очаровательный и светлый, и я доверяю тебе. Ты заставляешь меня чувствовать... Джеймс не дал ей закончить — он притянул её к себе, и для него мир схлопнулся на целую бесконечную секунду. I can hear the music in the darkness Я слышу музыку в темноте, Floating softly to where we lie Нежно плывущую к нам, No more questions now Больше никаких вопросов, Let's enjoy tonight Давай наслаждаться этим вечером, Just you and I Только ты и я