Домработник и "Чудовище"

Работа кипит так уже несколько дней. Ибо получает свои деньги переводом на карту за честный труд, правда, у него появляются мелкие волдыри на ладонях из-за частого контакта с водой, а ещё он успевает набить себе об острые косяки пару дополнительных синяков на колени, и, конечно же, удариться мизинцем об угол стола, куда же без этого. Он, с зубным скрежетом, роняет почти полное ведро воды на дорогой, по всей видимости, медвежий ковёр. Тогда на шум прибегает Сяо Чжань, и завидев мокрого Ибо, ковёр, и пол, он ничего не говорит, хотя по его быстрому приходу у Ван Ибо сердце в пятки ушло от испуга, а ещё, кажется, он замечает лёгкий румянец на щеках Чжань-гэ, когда тот посмотрел на него, сразу отводя взгляд. Они затем просто выносят тяжёлый ковёр на задний двор, повесив его сушиться. Ибо всё ещё голый (ведь рядом с участком Сяо Чжаня никто не живёт, а значит и стесняться некого), а Сяо Чжань изучил все его родинки на теле вдоль и поперёк, глазами естественно. — Он не настоящий, — поясняет Сяо Чжань, ткнув пальцем в нос импровизированной голове медведя. И слышит сбоку облегчённый выдох, у Ибо явно свалился огромный камень с плеч. — Ну и хорошо, а я то уже подумал, что Вы меня выгоните или накажете. — Хочешь, чтобы я тебя наказал? — Сяо Чжань поворачивает голову к Ван Ибо и видит, как тот проводит ладонью по волосам, на которые попало несколько крупных капель воды во время падения ведра. Каштановые прядки завиваются кончиками, обхватывают длинные пальцы и отливают ярко медным в лучах солнца. — А в нашем договоре был пункт о наказаниях? — Ибо поворачивает голову и так же смотрит на Сяо Чжаня. — Ну, ты ведь не читал то, что было написано мелким шрифтом. — Не читал... — понимает Ибо, и осознает, что действительно не прочёл. А вдруг он там себя продал? А вдруг теперь он будет служить Сяо Чжаню до конца своих дней? А вдруг... — Не было там такого пункта. И ничего такого, о чём ты сейчас, скорее всего, подумал. — Чжань-гэ уже знает, о чём я могу подумать? — Если ты заикаешься о наказаниях... — Хей! О наказаниях не в том русле, в котором вы подумали! — А ты уже знаешь, о чём я думаю? Опять повисает тишина между ними. На этот раз она не такая неловкая, к счастью. Они оба просто сейчас смотрят друг на друга, ничего не говорят, а им и не хочется что-то говорить. Сейчас они просто вдвоём улавливают лёгкие касания ветра на коже, который колышет траву вокруг и кроны высоких деревьев. Слышат, как в ветвях резвятся и кричат маленькие воробьи, а в высокой траве стрекочет несколько цикад, напоминая о предстоящем знойном лете. Сяо Чжань, было, хочет сказать что-то ещё, но Ибо в этот момент разворачивается и почему-то скорее ретируется в дом. Ван Ибо смущён, и он не знает почему. То ли из-за того, что они смотрели друг на друга, глаза в глаза, то ли из-за того, что между ними накалилась атмосфера, и даже, кажется, что стало немного жарче. Но ему всё же кажется. Он продолжает уборку в том месте, где пролил воду. Ползает там на карачках, собирает воду тряпкой с пола, выжимает всё в пластиковое ведро. И даже не замечает, как на него с проёма смотрит Сяо Чжань и любуется открывшимся видом аппетитных ягодиц. Кто-то бы сказал фу, как можно смотреть на это и балдеть, но Сяо Чжань и не кто-то. «Нет, — думает он, — этот пацан определённо напрашивается на наказание.» И Сяо Чжань ему его устроит. — Ибо. На что тот резко поднимается и разворачивается, вновь чуть не опрокидывая наполовину заполненное ведро. — Аккуратнее. Зайдёшь ко мне через двадцать минут. — А, да, хорошо... После Сяо Чжань разворачивается и вальяжно уходит в свой кабинет, оставляя Ван Ибо в раздумьях. «Вот сейчас он меня и накажет», — понимает тот, продолжая уборку в малом зале, наконец расправляясь с мокрым полом и приступая к вытиранию пыли с подоконников. «И что-же это будет? Отнимет часть зарплаты, или, вообще уволит? А может, он вообще.... Нет, Ибо, о чём ты думаешь?! Сяо Чжань приличный, взрослый человек, он такими вещами не занимается.» У него алеют щёки в этот момент, и он мысленно извиняется перед неизвестными ему цветами за свой похабный вид. Все эти двадцать минут его фантазия не даёт ему покоя настолько, что при самых бурных мыслях вызывает лёгкий испуг, бросает в мимолетную дрожь, а член заинтересованно дёргается. В крайнем случае ему бы пришлось идти к хозяину со стояком, а уж это объяснить он не сможет. Умрёт на месте от стыда и смущения. Ван Ибо неловко стучит в дверь, и после краткого «входи» переступает порог кабинета, подходит к столу, за которым сидит Сяо Чжань с какими-то чертежами, набросками, и кучей принадлежностей для черчения и прочего-прочего; он сейчас занят, отмеряет какие-то линии на сложнопостроенном чертеже здания, ставит точки и, наконец, проводит ровную перпендикулярную линию. Похоже, Сяо Чжань его закончил, судя по тому как он с облегчением откидывается на спинку тёмного кожаного кресла. — Вы меня звали, — напоминает Ибо. — Да, через минут десять я должен отлучиться на несколько часов, в город, по делам. Поэтому, оставляю тебя здесь за главного, — после Сяо Чжань встаёт и потихоньку начинает собирать все свои листы в большую папку под а2, а принадлежности складывать в многофункциональный пенал. По его уходу Ибо спросил, не боится ли он оставлять чужого человека в своём доме. На что Сяо Чжань лишь усмехнулся и сказал спокойно: — Ты выглядишь надёжным человеком. Я не думаю, что что-то произойдёт во время моего отсутствия. И в этом он прав, Ибо очень надёжный. Он даже продолжает свою работу, когда хозяин уходит, хотя, наверное, другой бы человек просто завалился отдыхать на один из роскошных диванов в большом зале. Но Ибо не Ибо, если не будет выполнять свои обязанности. Убравшись в одной гостевой на втором этаже, он переходит в другую и видит занятную картину: на дубовом столе лежит ошейник, а рядом с ним какая-то бумажка. Разве у Чжань-гэ есть питомцы? Это вряд ли. Ибо подходит, берет эту записку и читает карандашную запись на ней. «Это твоё наказание :)» — Моё что?.. — он переводит взгляд на чёрный кожаный ошейник с колечком по середине, ещё раз смотрит на запись. Сердце делает двойной кульбит, выбивает весь кислород из лёгких и тёплый паркет из-под ног. Что ж, он ошибся в своём мнении. Оказывается, Сяо Чжань ещё тот проказник, но Ибо почему-то и не против. Он откладывает бумажку и берёт ошейник в руки, как раз его размер, спереди металлическое кольцо для поводка. Ван Ибо надевает его, стоит напротив большого зеркала, любуется, как он хорошо смотрится на его лебединой шее. Идеальная гармоничность. — Наказание, да? Ибо немного оттягивает его сзади, чувствует лёгкую нехватку воздуха, как кадык упирается в эту искусственную полосу, и как разум от этого начинает сладко дурманить, отдаваясь поначалу малой реакцией в области паха. Кончиками пальцев второй руки Ибо проводит по своим острым ключицам, по груди, сдавливает под пальцами кожу до красных отметин, ведёт по животу и останавливается на уровне пупка. Это так будоражит. «Нет, ты должен остановиться, ты находишься в чужом доме», — ругает он сам себя, и смотрит на свой стоящий колом член в отражении зеркала. Но, как он уже остановится, если реакция была запущена? А если Сяо Чжань сейчас вернётся и увидит его в таком виде? Что они тогда скажут друг другу? Неожиданный выброс адреналина в кровь ударяет по чувствительным нервам, заставляет стояк буквально окаменеть, доставляя лишь больший дискомфорт. «Вот надо было тебе надевать этот чёртов ошейник?» — Ибо сейчас стыдно настолько, что нужно срочно подрочить. Другого выхода просто нет. И даже нет варианта просто подождать, когда эрекция пройдёт. Вспоминает, как однажды решил поставить себе челлендж, проходить со стояком до того времени, покуда возбуждение не сойдёт на ноль. Что тут говорить? Он проходил со стоящим членом по всей квартире в течение нескольких часов, и лучше ему от этого не становилось. Ибо даже не хочет вспоминать, что было, после его решения прекратить эти мучения. Стыд, срам, всё постельное бельё в сперме, и ужасное чувство «ничего» в душе. Сейчас он тянет за кольцо для поводка вперёд, сухо сглатывает и проводит кулачком по всей длине полового органа. Горячо и влажно, а с движением его ладони по комнате разносятся характерно пошлые звуки. Ох, если бы Сяо Чжань сейчас поймал его с поличным, такого разгорячённого, вмиг вспотевшего и возбужденного, чтобы он сделал? Ибо не хочет думать о том, что хозяин выгонит его. Наоборот. Сяо Чжань бы подошёл сзади, провёл бы кончиками своих пальцев поперёк его позвоночника, вызывая у Ибо волны мурашек. Он выгибается в пояснице под фантомные касания, представляет дальше, как хозяин медленно обхватывает его талию горячими ладонями, ведёт вниз с нажимом до бёдер, и резко впивается в ягодицы, сжимает сильными ладонями упругие половинки, да так, что скорее всего на нежной, молочной коже останутся следы-полумесяцы от ногтей. От таких бурных фантазий Ибо начинает крепче сжимать свой член в ладони, водить кулаком быстрее, именно так, как он любит. Под свой кулак он вскидывает бёдра, а под фантомные касания поддаётся назад, лишь бы ощутить их по-настоящему. Как Чжань-гэ сжимает его кожу, цепляет тонкий поводок за чёртов ошейник и тянет на себя, заставляет задыхаться в частых, глубоких вздохах. Ибо чувствует, как жар расползается в груди, пробирается к шее, лицу и ушам, заставляя всё гореть красным пламенем, а горячее дыхание опаляет пересохшие губы. Он чувствует, что скоро подойдёт к грани, быстро, загнанно дышит и ускоряет движения. В мыслях сплошной кавардак. Вот Ибо хочет, чтобы Чжань-гэ душил его плотной лентой поводка, не давая вбирать воздух в лёгкие, а вот хочет, чтобы тот нагнул его раком к этому зеркалу, спустил свои штаны с бельём и... и тут Ван Ибо со сдавленным стоном выплёскивает белёсую жидкость на своё отражение, содрогается в пояснице и бёдрах от бурного оргазма, да так, что пальцы на ногах поджимаются, а колени предательски дрожат, пока горячая пульсация разливается по всему телу. — Блять... блять... Ясное сознание постепенно приходит в норму, давая понять, что же он всё-таки сделал. Заляпал спермой чужое зеркало и ковёр, молодец Ибо, молодец. Дополнительная уборка. Вот теперь ему действительно стыдно за это, совесть стучит большим кулаком по голове, приговаривая: «Хорошо, что ты дома один, и на тебя никто не смотрел.» «Жаль, что «никто» не смотрел», — возражает Ван Ибо. Но пусть не спешит расстраиваться, частично его хотелка исполнена. Он не знает, что по всему дому расставлены камеры слежения. Не знал, что в этот самый момент за ним из своего офиса наблюдает Сяо Чжань и краснеет а-ля спелый помидор. Краснеет вместе с Ибо. Он лишь хотел убедиться, что у Ван Ибо всё в порядке, что тот не сломал себе чего-нибудь, или что-нибудь из дома, а по итогу наткнулся на то, как Ибо наяривает свой джу-джун в его спальне. В спальне Сяо Чжаня. Он никогда не горел желанием смотреть на подобное, никогда не думал, что ему могут понравиться такие видео... с парнем. Нет, он видел подобные видеоролики с девушками, конечно же, но как-то всегда не складывалось, обычно падало сразу же всё желание, и не только оно, было всё не то, и Сяо Чжань думал, что он просто придирчивый к такому, либо с ним серьёзно что-то не так. Даже ходил по врачам! А оказалось всё просто. Надо было смотреть порно с другим содержанием. С чисто мужским. И он бы сейчас от всей души поблагодарил Ибо за такое неожиданное просветление, если бы не упирающийся в ткань брюк член, что так неожиданно решил встать в самый неподходящий момент, ведь ему через минут 10 идти на конференцию и представлять свой новый проект. Не пойдёт же Сяо Чжань в таком виде. И подрочить не может. При таких ситуациях, требующих контрмеры, он обычно включает что-нибудь мерзкое. Готовку баклажанов, например. И так как ему скоро идти, он забивает в поисковик интернета трипофобию. Его ФСБшник по ту сторону экрана, скорее всего, тоже в полном шоке. На конференцию он уже идёт без стояка, но с омерзительным чувством на душе от увиденного контента. Про Ибо пока старается не думать, потому что если начнёт, то картинки с множеством дыр уже не помогут.

×××

Сяо Чжань возвращается домой ровно под 6 часов вечера, в то время, когда рабочий день Ибо уже окончен. Он больше не наблюдал за ним через камеры, а оно, наверное, и к лучшему. Хозяин переступает порог своего дома, поднимается на второй этаж и видит, как Ибо всё ещё трудится, старательно отмывая подоконник. И всё ещё в том же ошейнике. Такой порочный и невинный. — Ибо... — отзывает его Сяо Чжань, и Ван Ибо крупно вздрагивает. Видимо, тот сильно погрузился в свои мысли и даже не слышал того, как хозяин вернулся. Ибо оборачивается к нему лицом, вмиг краснеет и опускает взгляд куда-то в бордовый ковёр под ногами. Сяо Чжань знает, почему тот так стыдливо прячет взгляд, но он ему об этом не расскажет, как и Ибо не скажет о своём «скрытом» преступлении века. Хороший мальчик. — Твой рабочий день окончен уже как двадцать минут назад, почему не отдыхаешь? — Я просто не знал, чем себя занять, поэтому просто решил продолжить, дожидаясь вашего возвращения. Надо же, этот Ибо. По нему видно и слышно, что он устал, но он всё равно продолжает свою работу. — Ван Ибо, ты вообще человек? На что Ибо только усмехается, откладывает влажную тряпку на чистый подоконник. — Возможно. Я хочу добавить новый пункт в наш договор, — выпаливает он, чем вновь удивляет Сяо Чжаня. — Какой же? — Новый пункт о наказаниях.