Немой крик

      Когда Люцифер добрался до особняка миссис Фидеро, на Лос-Анджелес опустились густые сумерки. Но даже в потёмках домишко выглядел запущенным: заросший сад, вечно закрытые ставни на окнах первого этажа, выщербленная дорожка от калитки до крыльца. Он знал это убожество «от» и «до» и понимал, что сдать это — задача из разряда фантастики. Разве что, за бесценок. Тем более непонятно, почему Мисселина так настаивала на показе в неурочный час.       Найдя ключ под разбитым цветочным горшком, Люцифер, отодвинув первую решетчатую дверь, отпер замок и вошёл внутрь. Перед ним простирался довольно тесный холл, из которого было три пути: налево, в гостиную, направо в кухню и прямо по лестнице, на второй этаж. В доме было душно и пахло как в лавке колдуньи: травами и древностью. Оглядывая знакомую обстановку: потёртый палас в гостиной, пожелтевшие от времени вязаные салфетки на диванных подушках, пыльные фигурки кошек на камине и прочий унылый хлам, мужчина с тоской подумал, что мизерные комиссионные, которые ему светят от сделки, явно не стоят субботнего вечера.       И чего Мисселина так ублажает старую чудачку? Не иначе как эта бабенция — вдова главы мафиозного клана. Не представляю, как без угрозы собственной жизни можно добровольно взяться сдавать этот дом!       Внезапно его внимание привлек шум со стороны кухни. Вспомнив, что там черный вход в дом, Люцифер незамедлительно направился к двери, откуда появился сам. Трудно представить, кто мог покуситься на этот запущенный пряничный домик, но столкновение с грабителями явно не то, чего Люци бы хотелось. Однако мужчину ждал неприятный сюрприз: решетчатый заслон был плотно перекрыт всунутой поперек доской — это явно сделали с умыслом. Он оказался в ловушке.       Телефон низко зажужжал, и, прижимая ладонь ко рту, Люцифер ответив на звонок, часто зашептал:       — Мисселина, в доме кто-то есть, а меня заперли!       — О, так Ади уже привез его, — невинно отозвалась начальница. — Быстро, мне даже не пришлось тебе зубы заговаривать. Что ж, приятного вечера… и ночи, Люци. Если что, наверху есть вентиляторы. Включите, если будет слишком жарко. И не советую прыгать в окна — высоко. Ади выпустит вас утром… или в понедельник.       Совершенно охуевший от стремительно разворачивающихся событий, мужчина слушал короткие гудки отбоя. Похоже, у Мисселины стало привычкой бросать трубку. Сзади послышались шаги, и до нервозной дрожи знакомый гневный голос ударил по натянутым нервам:       — Какого хрена здесь происходит, Люцифер?!       Оборачиваясь, он задыхался от обрушившейся на него догадки. Ебучие пазлы складывались в голове под натужный скрип мозгов, сигналя бесячей неоновой вывеской «Бинго!».       — Ади, — Люцифер давился нервным смехом щекочущим горло, — и Мисселина. Они сговорились. Не могу поверить!       Это было так очевидно, что хотелось приложить себя чем-то тяжёлым по лбу за то, что не догадался раньше. Но Дино, по-видимому, не понимал, глядя с опасливой недоверчивостью.       — Это рыжий выложил видео на Ютуб. Я никак не мог подумать на него, ведь зачем ему?.. И если бы не участие Мисселины… Ты хоть понимаешь, какой сюр они устроили?       Он хохотнул, все ещё не веря, что так глупо попался. Злости отчего-то не было, только абсолютное охуение и чувство, будто стал персонажем дешёвой мыльной оперы.       — Заперли нас здесь, Феррари. Вдвоем, понимаешь? До утра… понедельника, — Люцифер, не переставая глупо улыбаться, покачал головой, словно надеясь вытрясти оттуда очевидное невероятное. — Мы в этой обители пряничной ведьмы, только вдвоём и, по-видимому, не выйдем, пока… Стоп! Так это ты, тот друг, о котором говорил Ади!.. И я… Боже!       Запоздалое сожаление огрело отрезвляющим подзатыльником. Веселость как рукой сняло, он неловко потоптался, разглядывая Дино, которому было совсем не до смеха. Молодой человек до вспухающих желваков сжимал челюсти, не испытывая, кажется, никакого восторга по поводу сложившейся ситуации.       — Получается, я вел себя как последняя свинья с тобой и совершенно без причины, — выдохнул Люцифер за секунду до того, как Дино, резко развернувшись на месте, решительно направился обратно в кухню.       Обескураженный, мужчина по инерции пошел следом. В кухне — тесной, как и все в этом гребаном доме, — происходило что-то необъяснимое: Феррари с грохотом открывал все ящики подряд, вороша содержимое и, видимо, не находя нужное, матерился сквозь зубы, и продолжал с удвоенным рвением, выворачивая прямо на пол полотенца, столовые приборы, мотки веревки и скотча, пуговицы и прочий хлам, которым под завязку были напичканы кухонные шкафы.       — Тебе помочь? — с плохо скрываемой улыбкой поинтересовался Люцифер у растрепанного блондинистого затылка, склоненного над очередным выпотрошенным ящиком. Почему-то все происходящее внезапно умиляло.       Молодой человек резко поднял голову, глядя с явной неприязнью. Сам не понимая, откуда взялась его совершенно неуместная веселость, мужчина невольно залюбовался Дино: тот был таким привлекательным и забавным, со своими недовольно поджатыми губами и рваными движениями, что заставляли мышцы спины под простой белой футболкой рельефно выделяться.       — Я не останусь с тобой ночь в одном доме. Это вообще незаконно!.. — чуть ли не шипя, отчеканил Дино, возвращаясь к своему занятию. — Найдется тут хоть что-нибудь, чем можно открыть гребаную дверь или взломать окно?! Ай, блядь!       Слишком сильно толкнув ящик, он прищемил палец и сразу же сунул его в рот. Бесхитростный жест вызвал у Люцифера обильное слюноотделение. Колючий и враждебный Дино казался по-домашнему уютным, понятным и близким. И хотелось быть рядом, мягко подтрунивая и дразня, так, будто занимался этим всю жизнь.       — Ты в порядке? Можно, я посмотрю?       Люцифер протянул руку, но Дино, отшагнув назад, с подозрением спросил:       — У тебя есть телефон? Мой остался в машине, когда Ади меня сюда притащил.       — Мой сел, — прежде чем подумать, соврал Люцифер. Незаметно нажимая кнопку отбоя в кармане, осознал, что пути назад нет. И — так легко и просто — сделал выбор в сложившихся обстоятельствах. И пусть он их не выбирал, на душу почему-то снизошло умиротворение. Все происходящее было правильным.       — Похоже, нам придется остаться здесь до утра.       И поговорить.       — А ты и рад! — огрызнулся Дино, выглядевший рассерженным и немного растерянным одновременно.       — Да!.. Нет… — выпалил Люцифер, абсолютно не понимая, что ответить.       И внезапно рассмеялся: не нервно и принуждено, а легко, расслабленно, смакуя перекатывающуюся за грудиной вибрацию, что мягкой рокочущей волной щекотала нёбо, вычищая из души горькую мерзость последних дней. Лучистым взглядом Люцифер скользил по Дино, что напряженно замер в противоположном углу, будто ожидая подвоха или нападения.       И я его не осуждаю. На его месте я бы поджёг дом, лишь бы не оставаться наедине с собой.       Хотелось сказать, как ему жаль, что так глупо и необдуманно обвинил, не разобравшись, но Люцифер только улыбнулся абсолютно искренне:       — Отлично выглядишь.       Синие глаза обожгли холодом. Обхватив себя руками замкнутым защитным жестом, Дино отчужденно покачал головой.       — Поздно, Люцифер.       В грудь будто ударили окованным тараном, но мужчина не позволил себе сдаться, пряча леденящий страх за примирительной улыбкой:       — Мне жаль, если так. Но я все равно скажу: прости меня.       У Дино сделалось такое лицо, будто он подвесил его над пропастью: испуганное и обнадеженное одновременно. Передернув плечами, точно он озяб, молодой человек неосознанным движением спрятался за слишком большой для такой кухни разделочный стол. Напустив на себя холодное безразличие, поинтересовался:       — И за что же я должен тебя простить?       Облегчать Люциферу покаяние он явно не собирался. Но тот был готов нырнуть в омут, достигнуть дна и растопить лед, только чтобы снова увидеть, как в синих глазах теплится улыбка.       Оперевшись о стол с противоположной стороны, будто ища поддержки, мужчина глубоко вдохнул как перед затяжным прыжком в пропасть.       — За всё. За вчерашнее… свинство. Это было отвратительно. И непростительно. Но все же я прошу прощения. Мне жаль, что я был так груб. Я говорю это не потому, что испугался за Немой крик.       Во взгляде Дино блеснула влага, но уголки губ поддернулись в недоверчивой язвительной улыбке. Боясь, что его перебьют, высмеют, не захотят слушать, Люцифер горячо заговорил, торопясь высказаться, вложить в простые слова все свои чувства:       — Прости меня, Дино. Все, что я наговорил тебе в присутствии адвокатов, — не имеет ни малейшего отношения к правде. Я… так о тебе не думаю. Мне жаль, мне так пиздецки жаль! Я такой кретин, просто тупоголовый идиот. Знаю, мне нет прощения, но все же прошу… прости…       Понимая, что Дино не примет полуправду, не удовлетворится лишь половиной чувств, Люцифер, шумно втянув воздух, шагнул в неизвестное:       — Я просто не подумал, что это можешь быть не ты. И мне стало так больно, что это чувство ослепило меня, понимаешь? Будь это кто угодно другой, я бы разозлился, но мысль, что это, скорее всего, можешь быть ты, буквально убила меня.       Дино растерянно заморгал, приоткрыв губы, словно ему не хватало воздуха. Неосознанным жестом стянув футболку у горла, выглядел беззащитным и беспомощным, вмиг открывшимся, настоящим Дино, которого он помнил. Люцифера тянуло к нему магнитом, толкало в небесную бескрайность его глаз, манило матовым румянцем, густо покрывающим щеки, затягивало в водоворот знакомого запаха, что вторгался в ноздри, невесомым облачком оседая на коже. Дино поднял полный тоски взгляд, и Люциферу будто горло пробили стрелой невысказанных, невыносимых чувств, что настойчиво рвались наружу. Не раздумывая, Люци обошел стол, сделал шаг навстречу, раскрывая объятия. Дино рефлекторно отпрянул, поднимая руки в протестующем жесте, прикрыл глаза, словно защищаясь:       — Нет… Нет!       Люцифер замер, скованный сожалением и горечью, испуганный, что поздно, слишком поздно…       — Нет, Люци. — голос Дино чуть дрогнул, будто он говорил, что должен, а не что хочет на самом деле. — Я все понимаю: ты был обескуражен, сбит с толку, ты погорячился. И я… прощаю тебя. И не стану претендовать на Немой крик. Но это не меняет ничего! Это не сделает нас другими, тебя… другим.       — О чем ты говоришь? — Люцифер нервно облизнул пересохшие губы. Хотелось оглохнуть, только чтобы не слышать ожидаемый и пугающий ответ.       По лицу Дино прошла судорога, губы задрожали, но он взял себя в руки, произнося тихо и твердо:       — Ты мог прийти ко мне в любой момент, когда угодно за эти полгода. Просто поговорить, признаться в своих сомнениях. Попросить помощи, попытаться найти компромисс. Но ты не пришел, пока тебя не вынудили. Если бы не эта кринжовая ситуация, спровоцированная Ади, и не чрезмерная опека Мисселины, мы бы не оказались сегодня здесь наедине. И ты думаешь, что, просто извинившись, можешь сразу лезть ко мне с объятиями, будто все по умолчанию теперь нормально?!       Он почти кричал, яростно смахивая предательски выступившие слёзы, дрожа и задыхаясь, словно упал в ледяную воду. Люциферу казалось, каждое справедливое слово стальным когтем вспарывает ему сердце. Он никогда не был силен в разговорах, предпочитая им действия. Считал вербальное общение чем-то пустым, незначительным, второстепенным, нужным лишь как средство выразительности в искусстве, и теперь внутренне обливался кровью от чужой боли, которую сам же и причинил необдуманными словами. И содрогался от мысли, что последствия его затянувшегося молчания о главном, уже необратимы. Воздух в лёгких жёг, будто ядовитый газ. Люцифер не знал, что сделать, чтобы не усугубить ситуацию, а слова просто застревали в горле. Собственное «прости» звучало насмешкой. А Дино, перейдя от защиты к нападению, все напирал:       — Ну, что ты молчишь?! Даже сейчас сказать нечего? Так я и думал!       — А что я должен отвечать?! — почти заорал Люцифер, уязвленный ядовитыми интонациями. — Все так! Я проебался, крупно проебался! Я могу только признать это, попросив прощения. Но у меня нет гребаной волшебной палочки или машины времени, чтобы все исправить, отмотав назад! Только начать заново, с чистого листа! И я стою тут как кретин, сдаваясь на твою милость, ожидая, твоего решения, а ты…       Активно жестикулируя от недостатка слов, Люцифер смахнул со стола тяжёлый подсвечник. Тот покатился по полу, гулко громыхая.       — Да повзрослей ты уже! — Дино просто взорвался, меча ледяные молнии из глаз. — Перекладывать ответственность за свои чувства на других для тебя норма, Люцифер? — он бил словами, словно щелчками кнута: едко, издевательски, норовя задеть за живое, провоцируя. — Ну, конечно, ты просто существуешь, и весь мир по умолчанию должен вертеться вокруг тебя!       — Да нет же! И кто бы говорил! Пиздец! Я, по крайней мере, не выбирал других, просто хотел разобраться в себе! Потому что боялся, блядь! Да, тупо зассал! А кто бы нет на моем месте?! — они кружили по кухне, как противники на ринге: пристально следили за малейшим жестом другого, не уступая ни сантиметра пространства. — Я хочу все исправить! Но как мне это сделать, если каждое мое слово, каждый жест ты воспринимаешь в штыки?!       — Речь не обо мне!       — Не ори на меня!       — Сам не ори!!!       — Ой, всё!!!       Люцифер остановился, глотая очередную едкую реплику. Грёбаный Феррари просто загнал его в угол своими железными аргументами, не оставляя шанса оправдаться, свести все к шутке и повернуть разговор в мирное русло! Он так и будет ходить вокруг да около, отбиваясь от хлестких фраз. Ну уж нет, если их закрыли тут надолго, Люцифер не собирается проводить все время в пустых препирательствах.       Дино, почуявший подвох во внезапно повисшем молчании, рефлекторно дёрнулся в сторону, но Люцифер, спугнув его обманным жестом, поймал злобно шипящего Феррари в стальные объятия.       — Пусти! Пусти немедленно, слышишь?! — молодой человек отбивался яростно, норовя лягнуть в голень, но, сбитый с толку внезапной близостью Люци, оказался не слишком метким.       — Ага, бегу, волосы назад! — ворчливо пробормотал Люцифер и прикусил мышцу на стыке его плеча и шеи, усмиряя. И внутренне завопил от восторга, когда Дино отзывчиво задрожал в ответ. — Будем так стоять, пока не успокоишься.       — Бесишь! — молодой человек неприязненно фыркнул, уворачиваясь от касания чужого носа к щеке, отчего Люци лишь бархатисто рассмеялся, находя этот жест невыносимо милым.       — Знаю, — он позволил себе вольность: уткнуться в местечко за ухом, поддеть непослушный белокурый завиток носом и потереться губами о пылающую кожу. — Ты меня тоже, Феррари. Но вот мой член почему-то от тебя в восторге.       Люцифер нахально прижался пахом к его бедру, злорадно отмечая, как Дино сдавленно застонал и напрягся в его руках. И — о, чудо! — не оттолкнул, не попытался вырваться, а напротив, смиренно прильнул щетинистой щекой к плечу, длинно вздыхая:       — Ненавижу тебя.       — На здоровье, — Люциферу все больше нравилась эта игра, становившаяся слишком опасной и горячей. Чуть ослабив хватку, он медленно огладил мышцы на спине Дино: доверительно, успокаивающе. Никуда не торопясь, провел носом по шее до уха, прихватил зубами мочку, оттянул, удовлетворенно отмечая, как Дино захлебнулся собственным вдохом. Вся нерешительность и страх куда-то исчезли, стали неважны. Сейчас имело значение только жаркое желанное тело, что плавилось под его касаниями.       Запустив пальцы в раздражающе короткие волосы, Люцифер чуть оттянул пряди, заставляя Дино смотреть ему в лицо. Переводя взгляд с мятежных синих глаз на приоткрытые влажные губы, мужчина не спешил, нарочито медленно, невесомо поглаживая большим пальцем неистово бьющуюся жилку на чужом виске.       — Ты мне противен, — с пьяной, опровергающей эту вопиющую смехотворную ложь улыбкой прошептал Дино.       — Не пизди, Феррари. Ты от меня без ума.       — Отъебись, Люци, — молодой человек мотнул головой в попытке увернуться, впрочем, не слишком убедительно. Скорее, вяло.       Люцифер, сжимая его щеки одной рукой, издевательски произнес прямо в блядские желанные губы:       — Хуй тебе.       — Поскорее бы. А то я хуя полгода не видел.       И Дино обескураженно засмеялся, сам удивляясь вырвавшимся у него словам. Люци вторил ему хриплыми низкими вибрациями, окончательно очарованный волшебством момента. За пределами нелепого домишки остались сомнения, конфликты, ебанутые поступки вроде секса с Ади. Больше не волновали страхи, предубеждения, лишь трепещущее за ребрами чувство, что так верно и настойчиво толкало его к Дино. Будто выкидывая белый флаг, Люцифер щемяще нежно произнес на выдохе:       — Я скучал. Пиздецки скучал, Феррари. Много я пропустил?       В вопросе крылось искреннее извинение, и Дино, почувствовав это, потянулся к ласкающей его щеку ладони. Прикрыл глаза, пряча за веками внезапную печаль, но она прорезалась глубокой морщинкой между сведенных у переносицы бровей.       — Что, что? — мурашечным шепотом от лёгкого касания губ Люцифера скользнуло по коже.       — Бекки умерла.       — Мне так жаль, — Люцифер укутал его в объятиях, зарылся носом в висок, пьянея от ударившего в мозг запаха. Такого неожиданно родного…       — Давно?       — Пару месяцев назад, — глухо раздалось куда-то в шею. — Она…       Дино напрягся, словно борясь с нахлынувшими эмоциями:       — … просто уснула. Доктор сказал, что от старости. И все равно, я не был готов. Ничто не предвещало. Бекки всегда была такой резвой, я как мог улучшал ее жизнь, заботился, но…       — …но иногда мы бессильны, — горячо шептал Люцифер, прижимаясь лбом ко лбу Дино. Тот, тихонько всхлипывая, льнул теснее, обмякая в объятиях, впуская в личное пространство. Так, словно за долгое время у него не было никого ближе, чем Люцифер.       — Уверен, Бекки никогда не было лучше, чем с тобой.       И не только этой псине.       — Я рад, что смог сделать счастливым хоть кого-то.       У Люцифера сжалось сердце от подтекста этой фразы. Геральд, Лора, он сам — все так или иначе усложняли жизнь Дино, и теперь мужчина собирался приложить все усилия, чтобы это исправить. Он больше не будет проблемой, нет. Только не для Дино.       Обхватив ладонями привлекательное лицо, Люцифер заглянул ему в глаза, с нажимом произнося:       — Ты не должен пытаться всех осчастливить, слышишь меня? Быть рядом с тобой — уже счастье.       Он даже не удивился, как легко ему дались эти слова. Просто сказал, что чувствовал. И оказалось, признаваться в потаенном приятно, хоть и очень страшно. Но светлая улыбка, озарившая лицо Дино в ответ на это почти сакральное откровение, компенсировала любые риски. Люцифер ощутил, как все вдруг стало легко. Взять Дино за руку, приглашающе потянуть к лестнице. С каждым шагом, сопровождаемым скрипом ступенек, осознавать, что пути назад нет. И задыхаться от остроты момента, от затопивших все его существо чувств.       На пороге спальни они молчаливо застыли, каждый давая право другому решать.       — Скажи, — мягко попросил Люцифер.       Глаза Дино выражали что-то неизведанное, новое, тревожное, но отчаянно желающее близости:       — Я не хочу… не хочу, чтобы это случилось так… Здесь.       — Это? Какому разврату, ты думаешь, я собрался предаваться в будуаре престарелой кокотки? — поддразнил Люцифер, включая свет. Представшая перед ними комната обилием вытертого плюша и розовых «поросячьих» оттенков убивала малейший намек на интим.       Дино хихикнул, увидев кровать, полную кукол:       — Кто знает, какие извращения у тебя на уме. Я привык к более традиционным игрушкам, знаешь ли.       Люцифер вспомнил музей хуйцов Ади и натужно закашлялся, маскируя испанский стыд невразумительным бормотанием.       — Ты в порядке? — Дино обеспокоенно постучал ему по спине.       Люцифер выдохнул, растерянно улыбаясь:       — Я не знаю, что сказать.       — Скажи, что чувствуешь прямо сейчас.       Вскрывающий вопрос — и нельзя сфальшивить, отшутиться, это Люцифер чуял нутром. Между лопаток будто пробегали маленькие разряды электричества, щекоча, будоража, опьяняя.       — Я чувствую, как от твоей ладони по всему моему телу распространяется тепло.       — И здесь? — Дино переместил руку ему на грудь, где билось заполошное сердце.       Люцифер накрыл ее своей, чуть сжав пальцы.       — Здесь — особенно.       Мир схлопнулся, сузился до маленькой комнаты, где они, как в скорлупе, спрятались от внешних бурь. Для Люцифера сейчас существовали только бездонные глаза, лучившиеся тихой радостью, и мягкие губы, уверенно и бескомпромиссно накрывшие его собственные. Он целовал Дино с упоением, с нетерпеливой жаждой истощенного без близости организма, и все равно каждый раз подходя к краю, мягко отступал, уважая желание Дино не спешить.       Мир мигнул несколько раз и померк. Буквально.       — Это проводка. Или лампочка перегорела, — Люцифер нащупал лёгким поцелуем губы Дино во тьме.       — Или ты подговорил Ади вырубить электричество, похотливый тестомес.       Было слышно, что Дино улыбается. Люци хмыкнул, сжимая чужую ягодицу, обтянутую джинсой.       — Думаешь, твоя задница настолько великолепна, что я устроил этот квест?       — Моя задница просто охуенно особенная, и ты это знаешь.       Лукавые обольстительные нотки в голосе Дино заставили Люцифера смущённо закашляться.       Вот же сучка!       Мстительно прикусив щетинистую скулу, мужчина хлопнул по «заднице раздора»:       — Кажется, пока ты буйствовал внизу, я успел заметить на кухне свечи. Нужно зажечь.       И они зажигали: всю дорогу за свечами вниз и обратно, впечатывая друг друга спинами в стены, сплетаясь разгоряченными телами, изнемогая, не в силах насытиться друг другом. Люцифер закидывал себе на бедро ногу Дино, с животным рыком вжимаясь теснее, хотя, казалось, теснее уже некуда; жадно мял поджарое полужопие, что так удобно и правильно ложилось в ладонь, а затем вписывал сочный шлепок, внутреннее бунтуя против джинсовой преграды. Зарывался лицом в восхитительно пахнущие волосы, вдыхая аромат: такой возбуждающий, блядски завлекательный и чистый. И жарко вылизывал призывно распахнутый рот, ловя губами шлюшьи стоны.       Вернувшись наверх, они едва стояли на ногах. Люцифер зажёг свечи — благо, зажигалка всегда лежала в заднем кармане джинсов — и в танцующих отблесках пламени любовался Дино, что раскинулся среди рюшей и оборок, предварительно смахнув кукол с кровати на пол.       — Иди ко мне, — шепнул молодой человек, ловя ладонь Люци, переплетаясь с ним пальцами.       Тот послушно потянулся за его рукой, укладываясь рядом. Дино устроился под боком, закинул сверху ногу и, уткнувшись носом в шею, замер, щекоча кожу теплым дыханием.       — Что будет дальше? Между нами, имею в виду, — осторожный вопрос всколыхнул тишину, вызывая у Люцифера легкое чувство тревоги.       Дино сомневался, и он его понимал. И боялся подвести, оступиться, сделав неверный шаг:       — А чего ты хочешь? — сильнее смыкая объятия, шепнул Люци ему в висок. — Какие гарантии, что настроен серьезно, я могу тебе дать?       Дино немного завозился, устраиваясь удобнее.       — Никаких, — сказал, подумав. — Я просто хочу, чтобы между нами не было недосказанности.       Он замолчал, будто не решаясь продолжить.       — Говори, — подбодрил Люцифер.       — Ты натурал. Невозможно перестать быть собой, — с каким-то твердым убеждением раздалось в полумраке.       Саднящее раздражение царапнуло Люцифера, и он иронично хмыкнул:       — Неужели? Ты меня сейчас пытаешься убедить или себя? Тогда, по твоей же логике, ты все еще блядь?       Дино напрягся, инстинктивно пытаясь отодвинуться, но его по-хозяйски вернули на место, придавив к постели. Молодой человек нарочито небрежно бросил в пустоту:       — Ну, или всегда ею буду в твоих глазах, разве нет? Все те видео, все мои записи, интервью, поступки, что они значат для тебя, Люци? Скажи, ты готов все забыть и оставить в прошлом?       Люцифер растерялся от этого неожиданного напора. Он и подумать не мог, что Дино — с его самоуверенностью и очаровательным легкомыслием — беспокоится о таком! Честно признаться, сам Люцифер был так поглощён собственными метаниями между «за» и «против», что ни разу не задумался об отношении к прошлому Феррари. Это было не совсем уместно — до пиздеца неуместно, точнее сказать! — но Дино волновался и заслуживал честный ответ.       — Я не знаю, Дино. Но думаю, не просто так в тридцатник я вдруг залип на мужика.       Да так, что на баб больше не стоит!       — А твое прошлое, все, что было до меня… Если оно для тебя осталось в прошлом, то какая разница?       Упрямое молчание было ему ответом. Чувствуя, что балансирует на грани пропасти — пан или пропал, — Люцифер все же решился выложить сомнительный козырь:       — Ну, и не такой уж я натурал, как ты думаешь, — обронил лениво-небрежно, хотя внутри звенел от напряжения. — Скорее, бисексуал.       Дино слитным движением сел, разрывая объятия. На его лице в пляшущем отблеске свечи сменялась невероятная гамма эмоций: удивление, неверие, гнев, ревность, веселье.       — Кто? — с неподражаемой интонацией спросил он.       Люцифера разбирал смех. Едва совладав со спазмом лицевых мышц, он хмыкнул:       — А что, много вариантов? Угадай с одного раза.       — Ади, — сдавленно прошипел Дино, тоже борясь с подступающим смехом.       И в следующий момент повалился на спину, заливаясь звонким хохотом:       — Я должен ревновать, но яяяя-аааааааа-оооооооооо-ууууууууурр-ууууу!.. Ад-ди… Ну просто дефлоратор ебучий!       Дино резво перекатился на бок, опираясь подбородком на согнутую руку:       — Ты видел его Хуйляндию?       Люцифер, не успевающий выхуеть от падающих на голову вопросов, покраснел до кончиков ушей:       — Ну, собственно, с нее все и началось… Стоп, ты откуда об этом знаешь? Вы что?..       Дино приподнял бровь, издевательски улыбаясь. Насладившись созданным эффектом, снова рассмеялся:       — Нет, никогда, даже не целовались. Но про музей хуйцов знает каждый второй гей в Эл Эй. Ади жутко гордится своей коллекцией и чуть ли не экскурсии туда водит.       Распластавшись на подушках, закинул руки за голову и мечтательно протянул:       — Признаться, я бы за некоторые экземпляры много дал. Был момент, когда я думал, не отсосать ли рыжему за ту радужную елдень…       Осознав наконец, что над ним тупо насмехаются, Люцифер навалился сверху, терзая зубами беззащитную шею Дино и злобно ворча между грубыми засосами:       — Отсосать, значит… За радужную елдень… Да я тебе сам в любой цвет хуй раскрашу, только вздумай!..       Дино, оглушительно хохоча, извивался под ним:       — Всё всё, никаких рыжих хуйцов и радужных елдаков! И Лоры тоже!..       Люцифер ошарашенно отпрянул, заглядывая в синие глаза, вмиг вспыхнувшие чувством вины. Невысказанный вопрос повис в воздухе.       «Пранк вышел из-под контроля», — подумал Люцифер и уже хотел замять все, сменив тему, но Дино, виновато улыбнувшись, признался:       — Это случилось… пару раз. Уже после смерти Геральда.       — Ты хочешь об этом поговорить? — осторожно осведомился сбитый с толку Люцифер, все ещё нависая сверху, и не понимая, что он должен сделать.       — Нет, просто подумал, что ты имеешь право знать. Клянусь, это вышло случайно, по глупости, и я сразу понял, что не хочу ничего больше, честно…       — Замолчи, Феррари, заткнись, — Люцифер сдавил его щеки, прикусывая нижнюю губу. — Прошлое в прошлом, да? Я согласен.       — Да, — пискнул Дино, придавленный к кровати возбуждённым телом, — но… получается, мне нравится быть блядью?       Люцифер оттянул светлые пряди на затылке, не давая Дино возможности отвернуться. Гипнотизируя взглядом, с убежденностью произнес:       — Возможно. И если тебе так этого хочется — будь блядью, но только моей.       И пьянея от неги в синих глазах, выдохнул на грани слышимости прямо в губы Дино:       — А теперь целуй меня, Феррари. Так блядски, как только умеешь.