Мой личный враг

      Не разбирая дороги бродила я по улицам Убежища. К этому времени непогода разыгралась не на шутку. Я слышала, что в Нижнем мире дождь не считался частым явлением и то, что он шёл вот уже второй день подряд, было довольно странным. Но сейчас ливень начался как никогда вовремя для меня. Я шла и наблюдала за тем, как тонкие струйки воды, лившиеся с небес, скапливались в углублениях мостовой а затем, сливаясь в бурные потоки, бежали дальше.       Шум дождя действовал на меня умиротворяюще. Вслушиваясь в стук капель по черепичным крышам домов и по камням мостовой, я забывала обо всём плохом, что со мной успело случиться за последние несколько дней. Дождь уже насквозь промочил мою одежду и стекал с волос почти ледяными каплями, но я не обращала на это никакого внимания.       «Дождь — это хорошо. Дождь — это правильно, — думала я. — Он очистит эту землю, он смоет всю грязь и кровь, которая успела пролиться в Убежище за этот день».       Но даже дождю не по силам было смыть невесёлые мысли и грустные воспоминания от которых я так хотела избавиться, но не могла… Что же, я должна буду принять и это. То, что Риелит и Мерло больше нет. И то, что именно Заксен их убил.       По крайней мере, так сказал мне он сам. И у меня нет оснований не верить словам командира Гончих. Если так подумать, какой смысл ему меня обманывать? Чтобы уберечь от горьких сожалений о том, что я даже не смогла ничем помочь Мерло и Риелит по той причине, что в это время была не с ними, а рядом с Алленом, которого ни за что не решилась бы оставить в такой ужасном состоянии? Конечно же, нет. Заксен ни за что не стал бы этого делать, не стал бы брать на себя чужую вину, чтобы избавить меня от лишних переживаний. Значит, он сказал мне правду. Тем более, что и Адаже говорил о том, что раны, ставшие причиной смерти Риелит и Мерло, могли быть нанесены коротким мечом, которым иногда пользовался Заксен и который я видела у него в день дуэли.       Но если это и вправду сделал командир Гончих, то для чего? Какой ему был смысл убивать людей, не сделавших ничего плохого? Не понимаю. Просто не могу понять мотивов, толкнувших его на это преступление.       Заксен не дурак и не сумасшедший, хоть порой он и хочет казаться именно таким, не вполне адекватным человеком. Он ни за что не стал бы делать таких ужасных вещей просто так, не имея для этого существенных причин. Особенно, если учесть, что убийство сразу двух жителей Убежища, один из которых к тому же — маленький ребёнок, не может не привлечь внимание сотрудников Храма. А значит, те пришлют сюда специальную комиссию, может быть, ещё и не одну…       Нужно ли это Заксену? Скорее всего, нет. Насколько я понимаю, он терпеть не может общаться с наблюдателями. Вон, даже к нам с Финном во время нашей стажировки он отнёсся чуть ли не как к личным врагам, хоть мы не сделали ничего плохого. Уверена, что если бы я тогда и не вступилась за Мерло, которому командир угрожал оружием, он всё равно нашёл бы способ спровоцировать на драку если и не меня, то моего напарника. Потому, что Заксен хотел нам с Финном показать, что тут, в Убежище, у Храма нет реальной власти, что только он один тут властелин и повелитель. Как командир Гончих скажет — так и будет. А те, кто с его решением не согласен… Что же, сами виноваты…       Я была так погружена в свои невесёлые мысли, что даже не сразу заметила как сделала круг и оказалась в том самом переулке, где парой часов назад наткнулась на окровавленные тела Риелит и Мерло. Сейчас их там уже не было. Должно быть, специалисты, о которых мне говорил Адаже, успели там побывать и увезли трупы. Но на мостовой, возле самой стены дома, рядом с которым они лежали и куда не затекали дождевые струи, всё ещё были заметны буроватые пятна засохшей крови.       Подойдя к тому месту, я опустилась на корточки и, прислонившись спиной к стене, осторожно, будто боясь причинить кому-то боль, провела рукой по потемневшим камням.       — Риелит… Мерло… — чувствуя, как от боли не то в сердце, не то где-то в глубине души. невольно перехватывает дыхание, с трудом выговорила я. — Покойтесь с миром. Я… Мне вас будет очень не хватать…       Не зная, что ещё нужно говорить в таких случаях, я опустилась на мостовую и, подняв голову, устремила невидящий взгляд в бескрайнее небо, затянутое тяжёлыми, почти чёрными тучами.       Ливень, кажется, стал ещё сильнее. Я чувствовала, как дождевые струи хлещут меня по щекам, смывая с них слёзы, которых я, как ни старалась, не могла сейчас сдержать. Капли, срывавшиеся с моих волос, затекали мне за шиворот, но это не казалось мне неприятным.       Несмотря на то, что дождь был холодным, почти ледяным, я не замечала этого. Или, вернее, не хотела замечать. Единственное, чего мне тогда хотелось — это исчезнуть из этого мира, слившись с дождевыми струями и став одной из них. Но я знала, что это невозможно и потому продолжала просто сидеть на холодной и мокрой земле, ни о чём больше не думая и почти ни о чём не сожалея.       Я всё равно не смогу ничего исправить. Так к чему чему нужны бесполезные сожаления? В них, ведь, нет никакого смысла, зачем же я буду тратить на них время? Просто останусь здесь, буду слушать стук дождевых капель по крышам и мостовым так долго, как только смогу. И, может быть, дождь поможет мне забыть обо всём плохом, что со мной случилось начиная с той ночи, когда погибли мои родители…       Если только это в его силах. И если я сама этого по-настоящему захочу. Но хочу ли я забыть хоть что-то из тех ужасных событий? Я не знала этого. Мне всегда раньше казалось, что самое плохое, что с человеком может случиться, если не считать смерти или неизлечимой болезни — это потеря памяти. И я боялась, что когда-нибудь такое может случиться и со мной. Но в минуты, подобные этой… Разве потеря воспоминаний — меньшее зло, чем бессмысленные сожаления и отчаяние, с которым мне сейчас было настолько тяжело справляться?..       Неожиданно я почувствовала, как на меня навалилась такая сильная усталость, как будто я неделю не спала. Не было сил бороться с ней. Умом я понимала, что мне нужно немедленно привести в порядок мысли, собраться с силами, а потом подняться с земли и идти дальше. Но почему-то не могла даже пошевелиться. В голове как будто гудел огромный колокол и с каждым его ударом моё тело словно окутывала волна жара. Ноги и руки не повиновались, а перед глазами мерцала какая-то странная туманная дымка, скрадывающая очертания окружающих предметов…       …Так тяжело и так жарко. Но почему? Ведь сейчас же ночь, а значит, в Убежище должно быть как минимум прохладно. И к тому же ещё идёт дождь и его никак нельзя назвать тёплым… Что, вообще, со мной происходит?.. И в это время…       — Кирс, что это вы здесь делаете? — в полузабытье услышала я встревоженный голос, показавшийся мне знакомым. — Если будете вот так сидеть на холодной земле да ещё к тому же в дождь, то точно простудитесь!       С трудом приоткрыв глаза, я увидела перед собой красно-золотистое пятно, в котором далеко не сразу признала склонившегося надо мной заместителя командира. Из-за туманной дымки, стоявшей перед глазами, я не могла видеть выражения его лица, но судя по тону его голоса, он всерьёз волновался за меня.       — А… Это вы, сэр Инес? — вымолвила я, устремляя на него расфокусированный, почти что неосмысленный взгляд. — А сами-то вы что здесь… делаете?       — Что я здесь делаю? — переспросил он. — Вас ищу, Кирс. Вы не вернулись до полуночи в штаб, вот я и подумал, что с вами могло случиться что-то плохое. Решил пойти вас поискать, ну и, судя по всему, не ошибся…       — Ох… — берясь рукой за гудящую от жара голову и понемногу приходя в себя, пробормотала я, чувствуя острый приступ сожаления о том, что снова доставила ему проблем. — Вы снова меня искали, сэр Инес? Получается, я опять доставила вам неприятности? Мне так стыдно из-за этого. С самого первого дня, как я здесь появились, вы только и делаете, что решаете мои проблемы и вытаскиваете меня из неприятностей.       — Ну, кто-то же должен это делать, верно? — с улыбкой проговорил вице-командир. — Если уж Закс не может или не хочет сам о вас позаботиться, то это вместо него сделаю я.       — Снова Заксен? — морщась от внезапно нахлынувшей головной боли, пробормотала я. — Даже слышать это имя больше не хочу! Не говоря уже о том, чтобы с ним самим увидеться!       — Что он на этот раз вам сделал Кирс? — пристально глядя на меня, спросил сэр Инес.       — Что сделал? — повторила я, невесело усмехаясь. — Лично мне — ничего. Но сегодня утром он убил двух людей из Убежища, которых я считала своими друзьями — мать и её маленького сына… Думаете я смогу ему это простить?       — Но Закс не убивал тех людей! — в недоумении глядя на меня, покачал головой вице-командир. — Он никак не мог их убить. Сегодня командир весь день провёл в штабе, где работал с документами в своём кабинете. Только к вечеру он отправился на ночное патрулирование, с которого, кстати, уже успел вернуться.       — Это он их убил, — упрямо повторила я. — Командир… Он сам мне об этом сказал. Какой смысл ему меня обманывать? Ясно, что он сказал правду. Именно Заксен Бранденбург был тем, кто убил Риелит и Мерло…       Я замолчала, чувствуя, что меня начинает затягивать в какую-то пугающую чёрную бездну. Тело пылало от жара, мысли путались…       — Извините… — пробормотала я, снова закрывая глаза. — Я устала. Так хочу спать, что просто сил нет пошевелиться…       — Кирс, немедленно поднимайтесь, слышите?! Нельзя здесь сидеть, совершенно точно нельзя!.. — Говоря так, сэр Инес схватил меня за руку, но тут же, выпустив мою ладонь, отступил в сторону на пару шагов. — Клянусь святым Юне, Кирс! — проговорил он, встревоженно глядя на меня. — Да у вас же жар! Вы просто пылаете!.. И что же мне теперь с вами делать? Вам нужно в медпункт и поскорее!       — Ничего… Вам ничего не нужно со мной делать, сэр Инес, — пробормотала я. — Просто… Оставьте меня здесь, ладно? Я немного посплю и вернусь в штаб…       — Исключено! — Говоря так, вице-командир быстро подхватил меня на руки и быстрым шагом направился к выходу из переулка. — Вам нельзя здесь оставаться, Кирс. Так вы ещё больше расхвораетесь… К тому же, — добавил он, почему-то отводя взгляд в сторону. — Вы говорите сейчас точно так, как говорила она. Это… Это меня пугает, знаете ли!       — Как… она?.. — внезапно почувствовав озноб, переспросила я, непроизвольно прижимаясь к нему как к единственному источнику тепла, которое могла наблюдать в пределах видимости. — О ком это вы сейчас говорите?       — О нашем предыдущем командире, Тейе Сконе… — пробормотал сэр Инес, почему-то отчаянно краснея, когда моя рука обняла его за шею. — Боже мой, Кирс, да не цепляйтесь вы за меня так сильно! Это, в конце концов, неприлично — чтобы замужняя женщина обнимала постороннего мужчину так… Как если бы он вовсе и не был для неё посторонним!..       — А что, если я вас отпущу, а вы меня уроните? Что будет тогда, сэр Инес? — хихикнула я, где-то в глубине души понимая, что веду себя сейчас как дурочка, но из-за своего нынешнего состояния ничего не могла с этим поделать. Должно быть, это из-за лихорадки, сжигавшей моё тело, я думала и говорила тогда совсем не о том, о чём бы мне следовало думать и говорить. — Вы же такой высокий… Если я упаду на землю с такой высоты, то точно себе что-нибудь сломаю.       Говоря это, я заметила дождевую каплю, упавшую ему на щеку и мерцавшую в тусклом свете подобно бриллианту. Не осознавая, для чего это делаю, я протянув руку, чтобы стереть прозрачную каплю кончиками пальцев. Но потом, внезапно передумав, слегка приподнялась и потянулась с ней губами.       Лучше бы я этого не делала. Потому, что в тот миг, когда мои губы прикоснулись к тому месту, взгляд сэра Инеса тут же лишился прежней теплоты. Он стал каким-то чужим и почти что колючим.       — Кирс, я же просил вас не делать ничего, что может быть понято неправильно, — холодным, можно сказать, ледяным тоном, отчеканил он. — То, что вы сейчас делаете — это совершенно недопустимо. Вы не должны оказывать мне знаки внимания, не должны провоцировать меня на поступки, о которых мы оба потом будем сильно жалеть. В конце концов, я вам не муж и даже не возлюбленный, а потому, не ведите себя так, как если бы я был кем-то из них двоих.       — Но… почему? — спросила я, с недоумением глядя на него. — Что в этом плохого? Я же не делаю ничего такого… Что было бы по-настоящему неприличным, правильно? Я только хочу… хочу вам сказать, что…       Я замолчала, не зная, как закончить эту фразу. Да и знала ли я тогда, чего хотела на самом деле? Мне по-настоящему нравилось, когда сэр Инес заботился обо мне. Было приятно быть рядом с ним, вдвоём патрулировать улицы и говорить о самых разных вещах. Но… Разве не тем же самым я занималась с Финном, когда работала офицером полиции? И почему-то мой бывший напарник ни разу не сказал о том, что я делаю что-то неправильное или неприличное. Так почему же тогда…       «Может быть, всё дело в том, что я всегда была ведущей, а он — ведомым? — подумала я. — Мне нравилось, что я играю роль лидера в нашей паре, что могу чувствовать себя по-настоящему сильной, когда такой взрослый, высокий и сильный парень во всём мне подчиняется. Если бы только я это приказала, Финн без раздумий бросился вслед за мной в огонь и в воду… Только вот… Действительно ли этого я хотела? Может быть, в конце концов я уже устала быть лидером и мне хочется почувствовать себя не прирождённым воином, а слабой и хрупкой девушкой, о которой заботятся мужчины, только вот признаться в этом Финну я так и не решилась?.. Да нет, это уже глупости какие-то, — мысленно усмехнулась я. — Быть такого не может. Чтобы я — да всерьёз этого захотела?..»       Но если дело не в этом, то в чём же тогда? Неужели… я влюбилась не в того человека, которого Храм мне выбрал в качестве супруга? О, боже… Это получается, что я теперь точно такая же преступница, как и те женщины, которых сослали в Убежище по причине «неправильной» любви?..       — Если бы только я могла повернуть время вспять, — пробормотала я, уже погружаясь в состояние, среднее между сном и беспамятством. — Если бы только могла выбирать сама… Я бы ни за что не выбрала себе в мужья такого человека, как Заксен… Сэр Инес, а знаете что? Давайте убежим далеко-далеко от Убежища? Только вы и я. И больше — никого… Я слышала, что Нижний мир огромный, он намного больше Верхнего мира. Если мы убежим достаточно далеко, то никто и никогда не сможет нас найти. Ни Заксен, ни Храм, ни даже святой Юне.       — Кирс, вы явно бредите! — покачав головой, проговорил вице-командир. — В противном случае вы никогда не стали бы произносить подобных вещей. И это — ещё не говоря о том, почему это вы вдруг захотели сбежать вместе со мной. У вас ведь, нет ни одной причины для того, чтобы так говорить. Мы с вами не супруги. И даже не возлюбленные…       — Нет, — почти что уже в забытьи проговорила я. — Такая причина есть. Вы мне уже давно нравитесь, сэр Инес. Нравитесь с первого дня нашей встречи… Если бы только не Заксен, а вы стали моим мужем… Уверена, не было бы в этом случае на свете никого счастливее меня. Сейчас же вся моя жизнь — это бесконечная череда бед и тяжёлых испытаний. Каждый день как на иголках. Не успею проснуться, так сразу же начинаю думать о том, какую ещё гнусность Заксен для меня приготовил на сегодня… Если святому Юне так важно было выдать меня замуж за кого-то из командиров Гончих, то почему именно за него, а не за вас? Ведь вы — второй после Заксена человек в организации и в Убежище. Вас не меньше, чем его все тут слушаются и боятся…       Не помню, каких ещё глупостей я тогда успела наговорить, не отдавая себе отчёта. Моё сознание куда-то уплывало, разум путался, а язык в это время словно бы жил своей жизнью, говоря вещи, о которых я раньше не то что сказать, даже подумать не осмелилась бы…       Ох, боюсь, после того, как я приду в себя, мне будет очень стыдно перед сэром Инесом. Так стыдно, что и сказать нельзя… Надеюсь, вице-командир не слишком сильно на меня за это разозлился или обиделся. Он же не Ульрик, всё-таки, чтобы писать какие-то дурацкие полу-детские записочки с оскорблениями. Конечно же нет. Сэр Инес вовсе не такой. Он значительно старше и умнее. А значит, у меня есть хоть и призрачный, но всё-таки шанс на то, что вице-командир воспримет все те глупости, которые я успела наболтать в то время, пока он на руках нёс меня в штаб, за порождение лихорадочного бреда. Во всяком случае, хотела бы я на это надеяться, очень хотела…       *****       Не знаю, сколько времени я провела в беспамятстве, причиной которого была не то простуда, не то нервное потрясение из-за смерти Риелит и Мерло. На какое-то время я просто выпала из реальности и погрузилась в мир самых страшных ночных кошмаров, когда все скрытые в глубине моей души страхи вдруг стали для меня чем-то вроде пугающей действительности. Во всяком случае, все ощущения были настолько яркими, что мне казалось, будто я нахожусь не во сне, а наяву.       Я вдруг увидела себя стоявшей посреди огромной ямы, со дна и стенок которой сочилась густая жидкость с неприятным запахом, напоминающим запах ржавого железа. Это был запах крови, запах смерти. И мне не нужно было приглядываться к тонким струйкам, стекавшим по стенкам ямы, чтобы понять, что они были ярко-алыми.       Но самое страшное было то, что я даже не могла пошевелиться. Мои ноги словно вмёрзли в громадную глыбу льда и всё, что мне оставалось — это стоять посреди ямы и смотреть на то, как она заполняется быстро густеющей кровью. Я могла только кричать и размахивать руками, ожидая, что хоть кто-то заметит меня и придёт на помощь.       Казалось, даже время остановилось. Я не знала, сколько времени я провела посреди кровавого болота, постепенно затягивающего меня в какую-то пугающую ало-багряную бездну, прежде чем увидела стоящих на краю ямы родителей.       — Мама! Папа! — отчаянно взмолилась я, протягивая к ним руки. — Пожалуйста, спасите меня!..       Но родители только скорбно покачали головой.       — Нет, Кирс, мы не можем тебе помочь, — услышала я тихий голос матушки, так похожий на шелест ветра, играющего с листвой деревьев в ясный весенний полдень. — Извини…       А затем я увидела, как силуэты родителей и без того казавшиеся почти призрачными, внезапно растаяли в воздухе.       — Мама! Папа! Не бросайте меня! — захлёбываясь слезами, кричала я им вослед, но бесполезно. Они не услышали меня и не вернулись.       Зато вместо них я увидела другого человека, которого когда-то знала. Мой бывший напарник, Финн Эвклаз, стоя на коленях на краю ямы, смотрел на меня взглядом, полным сомнений и отчаяния, но в то же время и сочувствия.       — Финн, ради всего святого! — взмолилась я, в отчаянии протягивая к нему руки. — Вытащи меня отсюда, умоляю!       Услышав мой голос, он, словно очнувшись от сна, тут же склонился над краем ямы, протягивая мне руку:       — Д-да, Кирс! Р-разумеется! — слегка заикаясь, как это бывало обычно в минуты волнения, воскликнул он. — Хватайтесь скорее, я сейчас же вытащу вас из этого ужасного болота!       Но сколько бы мы с ним не тянули руки друг к другу, ничего не получалось. Казалось, наши пальцы вот-вот должны были соприкоснуться, но в самый последний момент глубина ямы словно бы увеличивалась. Я безуспешно билась в своих ледяных оковах, отчаянно моля Финна мне помочь, а он не менее отчаянно изо всех сил тянулся ко мне, но…       — Извини, Кирс, боюсь, ничего не выйдет… — внезапно услышала я его голос полный неизбывной грусти. Голос, будто бы тающий где-то в отдалении. — Если бы я мог, я без колебаний отдал за тебя свою жизнь, но вытащить тебя отсюда не смогу.       Я увидела, как его фигура становилась всё более прозрачной, а потом, точно так же, как это было с силуэтами моих родителей, растаяла в воздухе.       Посмотрев вниз, вдруг заметила, что кровавое болото засосало меня уже почти до талии и отчаянно закричала:       — Кто-нибудь! Помогите! Сделайте хоть что-нибудь, умоляю!       И в тот же миг увидела ещё одного знакомого мне человека, стоявшую на краю ямы. Это был святой Юне.       — Ваше Святейшество! — взмолилась я. — Хоть вы мне помогите! Я не хочу умереть здесь, утонув в этом ужасном болоте!       Но святой Юне лишь невесело усмехнулся.       — Боюсь, что теперь я не смогу тебе помочь, — проговорил он. — Вернее, раньше я мог это сделать. Но ты сама не так давно отреклась от меня, а значит больше не можешь рассчитывать и на мою милость.       Он не растаял в воздухе как это было с моими родителями и Финном, а просто развернулся и ушёл, взмахнув на прощание своими бело-голубыми одеждами. Ушёл, оставив меня в состоянии, близком к паническому ужасу.       Я подняла взгляд к небу и увидела на краю ямы человека, в благородстве и чистоте помыслов которого не усомнилась бы ни на миг.       — Сэр Инес! — окликнула я его. — Умоляю, вытащите меня отсюда! Вы же такой высокий и сильный, у вас наверняка всё получится!       Но вице-командир только сочувственно посмотрел на меня и покачал головой:       — Нет, Кирс, — холодным, если только не ледяным голосом, отчеканил он. — Даже ради вас я не нарушу уставные отношения и ни за что не предам друга. К тому же… Мы с вами — не супруги и не возлюбленные. Это Закс, а не я, должен вас спасать из этого болота. Так что… извините!       А затем он, подобно Финну, растаял в воздухе прежде, чем я успела ему ещё хоть что-то сказать.       Мда… А вот от него, если честно, я такого уж точно не ожидала. Это что же: получается, я так мало значу для сэра Инеса, что он ради моего спасения не стал делать ровным счётом ничего, что могло бы нарушить уставные отношения? Вот вам и пожалуйста… Как говорится, друг познаётся в беде. Только вот… Не дай святой Юне в реальности, а не во сне, столкнуться с таким неприятным открытием…       И тут… Внезапно я увидела на краю ямы человека, которого, наверное, в другое время никогда в жизни не пожелала видеть. Слегка насмешливо разглядывая меня из-за стёкол очков с серебряной оправой, он стоял над обрывом, а налетавший порывами ветер развевал полы его расшитого золотым позументом сюртука и ерошил мягкие пряди рыжевато-каштановых волос, приводя их в состояние лёгкого беспорядка. Эльткрид Валентин… Ну, конечно же, это был именно он — человек, который, по слухам, лишает женщин разума и крадёт их сердца.       — Если только вы этого пожелаете, мой милый рыцарь, — снова услышала я его мягкий, бархатистый голос. — То я вытащу вас из этого болота и унесу далеко-далеко. Туда, где больше никто не посмеет причинить вам вреда. Вам только и нужно сказать о том, что вы согласны стать моей… Во всех смыслах этого слова, а после этого протянуть мне руку.       Я заколебалась, не зная, как поступить. Болото уже успело засосать меня почти по грудь. Но лучше ли будет согласиться так вот запросто отдаться человеку с такой ужасной репутацией и позволить ему делать со мной всё, что вздумается?!.       — Ну же, поторопитесь, дорогая! — донёсся до меня слегка насмешливый голос Эльткрида. — Разве вы не видите, что у нас осталось так мало времени? Ещё несколько минут — и вас уже никто не спасёт. Даже я буду бессилен помочь.       Я посмотрела вниз и увидела, что ярко-алая жидкость на дне ямы уже доходила мне почти до шеи и все сомнения вмиг покинули меня.       — Я согласна! — крикнула я. — Эльткрид, я согласна стать вашей… Во всех смыслах этого слова, чтобы это ни значило. Только… Спасите меня, умоляю!       Говоря так, я изо всех сил потянулась к стоявшему на краю обрыва мужчине, а он, хитро усмехнувшись, протянул мне руку. Наши ладони соприкоснулись, пальцы переплелись. И в тот же миг в вдруг почувствовала, что мои ноги больше не сковывает ледяной панцирь, что я совершенно свободна. Миг — и я уже стою рядом со своим спасителем на краю ямы и смотрю на то, как та продолжает наполняться кровью, сочащейся со стенок и дна. Но сейчас меня это зрелище больше не пугает. Я спасена… Кажется… Или… нет?       Внезапный порыв ветра отбросил меня обратно, вырвав мою руку из ладони того, кого я считала своим спасителем. Понимая, что на этот раз всё кончено, я снова полетела в яму, из которой и так только чудом смогла выбраться.       Но прежде, чем моё тело коснулось ярко-алой жидкости, плескавшейся уже в нескольких сантиметрах от меня, внезапно послышался звук, напоминающий шелест огромных крыльев. А вслед за тем я увидела, как с небес спустилась какая-то тёмная тень, похожая на тёмного ангела и, подхватив меня, взмыла вверх. Но только когда лучам утреннего солнца удалось пробиться через завесу туч, я вдруг поняла, кем же он был, мой спаситель.       — Заксен… — прошептала я, не отводя взгляда от его лица и от развевающихся у него за спиной огромных чёрных крыльев, так похожих на ангельские, но почему-то угольно-чёрного цвета. — Неужели и вправду только ты один можешь вытащить меня из моего персонального ада, в котором я оказалась ещё в тот день, когда лишилась родителей?..