***
Леону даже не пришлось прятаться. Мальчишка в меховой шапке шёл, огибая деревья, и не замечал ничего вокруг. Им будто что-то управляло, а тот даже не понимал этого. Мальчик глубоко закатил глазные яблоки, отчего виднелись лишь белки. Шапка-Ушанка вывел человека к домику с перекошенным деревянным забором. От этого места разило морской солью и одуванчиками. Изображение колебалось. Жилище с заборчиком то исчезали, то тут же появлялись. Они мерцали, будто волны радиоприёмника, которые отчего-то стали видимыми. Мальчик открыл калитку и тоже стал частью этого чуднóго изображения. Сначала всё было тихо, но через несколько минут раздался грохот, а после него — громкий храп. Сидевшие на дереве птицы взмахнули крыльями и, громко возмущаясь, покинули территорию. Леон заглянул в щëлку. Во дворе с грохотом распахнулась входная дверь. На пороге стояла помятая девушка с гнездом из пышных волос и накинутым на пижаму ярко-красным халатом. Хозяйка жилища приняла боевую позу, вытянув перед собой кривую ветку. Увидев лежащего Шапку-Ушанку, девушка присела рядом. Она сняла перчатку и одновременно дотронулась до лба мальчишки и камня на шее. В следующий момент глаза превратились в два белых пятна, вытеснив радужку и зрачок. Леон встрепенулся. Он заметил рассыпанный вдоль забора серый порошок и набрал его в ладонь. Именно эти крупицы источали разительный запах, который почувствовал человек, подойдя к дому. «Невидимый порошок»,– подумал Лео и улыбнулся, сверкнув острым шрамом на губе. Леон снова заглянул во двор. Меховая Шапка уже стоял на ногах и о чём-то разговаривал с ведьмой. Порошок, кажется, не до конца потерял свою действенность: благодаря этому Лео не мог расслышать слов. До него доносилось только слабое шипение. Человеку пришлось ждать. Наступило утро. Постепенно просыпались птицы, которые принялись щебетать над самым ухом Леона. Он ухватился за забор и подтянулся, чтобы лучше разглядеть двор. Тихо. Парень спрыгнул и достал из кармана складной нож. Ладонь задрожала. Человек переложил орудие в другую руку. Выдохнул и вогнал холодное лезвие в живот. По телу прокатился электрический ток. Нож отлетел в кусты, забрызгав листья алой жидкостью. Леон прижал руку к чёрной ткани, наливающейся багровым, и испачкал рукав. Придав причёске пострадавший вид, парень открыл калитку и двинулся к крыльцу. Пройдя сквозь защиту, человек ощутил волну, обдавшую всё тело и заставив рану болеть сильнее. Когда Леон оказался у двери, он постучал. Медленно, двумя ударами. Красные пятнышки прилипли к деревянной поверхности. Кровь стучала в ушах, перебивая пение птиц. Дверь отворилась, и волшебная палочка указала на парня. Заплясали тёмные пятна, вспыхнуло белым. Последнее, что увидел Лео — испуганные кофейные глаза ведьмы, в которых терялись зрачки. Человек схватил девушку за руку, в которой та держала палочку, и что-то прохрипел. А потом упал.***
Очнулся Леон на полу, на матрасе. Ведьма сидела над ним, приложив одну ладонь к багровому пятну на перевязанном животе, а другою держа красный камень. Девушка не видела, что Лео очнулся — еë веки были опущены. Ведьма, нахмурив брови, сосредоточëнно шептала себе под нос заклинание. Или это Богиня пыталась привести Лео в чувства. Резкие толчки в животе заставили человека вновь отключиться.***
Заснуть не получалось. Амелия осушила вторую кружку мятного чая. Ведьма не могла лечь спать, пока в еë доме находились чужаки. Но с сознанием Йола всë было в порядке, и девушка знала, чего от него следует ожидать. А вот Раненый… Амелия пыталась прочесть его разум, но тот был закрыт. Никогда не знаешь, что может выкинуть подобное существо. – Вот ракушка!– тихо выругалась Амелия.– Мята кончилась… Она привыкла разговаривать с самой собой. Бывало, ведьма ходила по дому и что-то нашëптывала себе под нос. Иногда это напоминало какое-то очень странное и сложное заклинание. Скрутив волосы в калач, Амелия проткнула его первым попавшимся карандашом и направилась в гостиную. Гости сладко спали: ëж-оборотень как обычно храпел, а Раненый — морщился от боли. – Ничего, заживëт,– прошептала девушка. Она сменила пëстрый халат и пижаму на блузку с вышитыми лиловыми цветами и длинную, до пола, клетчатую юбку. Прихватив корзинку и взмахнув подолом, Амелия выпорхнула из убежища в сад за свежей мятой.***
Когда Леон проснулся, на кухне гремела посуда. Стол занимали поднос с яблочным пирогом и два кувшина с золотистой и тëмно-красной жидкостями. Заметив Раненого в дверном проëме, девушка сказала: – Проснулся, наконец. Садись, набирайся сил — предстоит серьëзная беседа. Девушка вытерла руки о фартук и направилась в комнату, из которой только что вышел Лео. Йола скинул одеяло на пол и лежал на животе с уголком подушки во рту. Ведьма отобрала еë у мальчика. Тот промычал что-то невнятное и продолжил притворяться спящим. – Тебе, видно, понравилось быть «пленником», раз ты даже с наручниками прощаться не хочешь. Мальчишка поднял на Амелию безразличный взгляд. – Благодаря тому, что ты хорошо вëл себя последние сутки, я сниму оковы. А ещë накормлю. От слова «накормлю» ежонок оживился и засверкал глазами. – А что на завтрак? – Вообще-то уже полдник. Я приготовила яблочный пирог. Йола вскочил, забыв о цепочке, и тут же упал. – Давай быстрее,– он не мог усидеть на месте — словно маленький рыжий ураган, пойманный в банку. Ведьма высвободила мальчишку и тот умчался на кухню. – И ты даже не злишься на меня?– и пробормотала: – Похоже, теперь я знаю, как его задобрить… Йола остановился в дверном проëме. Он уставился на Раненого и не сводил с него пристального взгляда. – Ли,– прошептал он,– кто это и что он здесь делает? – Я не знаю,– тоже шëпотом ответила хозяйка. – Как это — не знаешь? Ты что — пустила в дом незнакомца? – Ты тоже незнакомец. – Да, но я, как тебе известно, твой талисман. А от этого разит тëмной энергетикой. – Он был ранен. Я не могла бросить его истекать кровью на веранде. – Я всë слышу,– прервал перепалку гость. Ежонок прошëл к столу и уселся в другом его конце, подальше от чужака. Амелия заняла место между парнями. – Надеюсь, ты обновила порошок?– Йола откусил огромный кусок пирога. – Сегодня в полдень,– девушка приняла недовольный вид.– А чего это ты командуешь? Ты без пяти минут гость. – Я не командую,– Йола налил в жестяную кружку вишнëвого сока,– я даю дельные советы. – Нашëлся мне тут советчик. И как я только раньше без тебя обходилась? Ли достала из корзины газету и развернула еë. – Причешись хоть,– обратился ëж к незнакомцу.– А то что как поломойка сидишь? Гость поднял песочные глаза и перехватил взгляд Йола. Мальчишке это не понравилось. Как-будто внутри существа обитало Нечто. Нечто очень холодное и злое. Ежонок отвернулся. – Вот гады!– воскликнула ведьма. – Что случилось?– подал голос Раненый. – Люди сожгли очередную ведьму. Твари. – Ты следишь за новостями? – Не могу не следить,– Амелия посмотрела на парня. Тот удивился красоте ведьминских глаз, которые могли бы заглянуть в душу и выцепить абсолютно любую информацию. Но эта ведьма не могла увидеть того, что творилось внутри Леона. Ли продолжила: – Ты, кажется, человек, так?– незнакомец кивнул.– Только не обижайся, но я скажу кое-что. Ваша нация — это сгусток лицемеров. Вы считаете, что ведьмы и ведьмаки преклоняются перед Чернотой и являются злом. Конечно, среди нас есть и такие, но их не очень много; к тому же Богиня защищает своих отпрысков, так что «Антиведьмовская партия» не сможет их найти. А это значит, что люди сжигают ни в чëм неповинных ведьм. А само лицемерие заключается в том, что практически все представители вашей нации верят в Черноту. Таких людей легко вычислить. Они думают, что умеют скрывать принадлежность к своей вере, но это далеко не так. Амелия добавила: – Моя семья погибла из-за людей. Я и этот дом — всë, что у меня осталось. Повисло молчание. Йола смотрел сочувственно, Раненый — задумчиво. А Ли испугалась от собственной искренности. – Я понимаю тебя,– произнëс человек. Всë это время он не сводил глаз с горького кофе Ли.– У меня погиб младший брат. Я знаю, каково это — потерять близких. Ужасное чувство. Когда незнакомец говорил, это походило на свежий ветерок. Будто он проникал в сознание и освежал, обновлял мысли. Очень приятное чувство… – Я… сожалею,– парень лишь дëрнул плечом.– Так… в кого ты веришь? – у меня дилемма. Без сомнений — я ступаю по скользкой дорожке, но моя обязанность состоит в том, чтобы идти по ней до конца. Тогда цель будет прямо передо мной. – А зовут тебя…? – Леон. Данная ситуация, по мнению Йола, была очень странной. Этот разговор и эти слова не заставили ежонка поверить чужаку. В то время как Ли развесила уши и с блеском в глазах внимала каждому его слову. Не то, чтобы Йола успел хорошо узнать Амелию, но анализировать характеры и поведения он умел. Так вот — Ли никогда бы не стала так быстро доверять незнакомцам. Это доказывало заклинание, которым ведьма приковала ежонка к креслу, чтобы тот не убил еë во сне. А Леон же был свободен. «Уверен, даже не смотря на ранения, Ли всë равно бы обезопасила себя».***
Ночью ведьма проснулась от того, что о черепную коробку ударялся голос. Остатки здравого рассудка вопили: «Дура ты, Амелия! И как только мозгов не хватило отличить Черноту в его глазах? Ах, да — он же тебе ванилью уши посыпал! Реши эту проблему». Голова резко опустела: никаких мыслей, никакого доверия Леону.