Имя моего лета

Свежепротоптанная тропинка привела их обратно на равнину. Бесплодный газончик, растущий по умолчанию, уступил место овсу-призраку, чьи метёлки напоминали посетителей потустороннего рок-концерта. – Гляди, – Чарли дотронулась до ближайшего колоса. Растение среагировало на раздражитель более яркой вспышкой, – Попробуй найти меня. Я убегаю, а ты считаешь до десяти. Готов? – Готов, милая. – Отвернись, так будет честно!.. Вот теперь считай, – она зашуршала стеблями, отыскивая себе местечко покомфортнее. – …десять. Кто не спрятался – спрашивайте не с меня, – демон знал, что эта игра затеяна намеренно. За десять секунд овёс не ослабил своего потревоженного сияния, а ещё в воздухе носился мускус. Её химическое «Я тебя люблю», разбуженное после случая в лесу. – Нашёл. – А я в домике, – без обиняков скрестила руки на груди девушка, – Скажи пароль. – Ну… – он с улыбкой обошёл спутницу кругом, – Как насчёт «пари»? – Проигранное, конечно? – Конечно, то, что с запиранием в номере для новобрачных в исполнении Энджела, которого мы пообещаем укокошить утром. Она не выдержала и рассмеялась: – Хорошо, хорошо, пароль принят! Но, думаю, на этот раз убивать надо вокалоид, за ту розовую дыню. Я точно такого не создавала, клянусь чем хочешь. – Тогда утром я найду его сожру, даже если после у меня неделю будет несварение… Смотри, мы вышли к океану, и, кажется, твой риф тоже немного светится. Как радуга… Ты так и хотела? – О, да, – она вгляделась в полосу скрытого водой обрыва, – Я не видела настоящую радугу и не смогла устоять. Та самая радуга, о которой я мечтала. Которая есть в каждом из нас. – Спустя год после знакомства, – обнял её за плечи Радиодемон, – Я соглашусь с тобой насчёт этого… А знаешь, что ты ещё не видела? – Что? – Лунную радугу. – Такая бывает? – удивилась девушка. – Да, в ясные ночи, такие как эта. Очень даже может быть, что нам повезёт. – Тогда погнали на утёс, где был наш предыдущий лагерь? Я очень надеюсь, что он не зарос лесом. Всю дорогу по берегу они прошли молча, лишь улыбаясь друг другу. Было странно что-то говорить. Да и незачем. Когда-то давно, в предыдущей жизни, а может, и в жизни до неё, они встретились по ту сторону этого мира, такие непохожие: девочка, верящая в лучшее будущее, и мужчина, чьи шрамы на теле копировали порванную в клочья душу. Они были бизнес-партнёрами, потом друзьями, потом теми, кто не может обойтись друг без друга. Поднимаясь с ней на пологий склон, он понял, что всё идёт так, как и должно быть. Освещённая комната где-то внутри него ждала, и лёгкая дрожь нет-нет да пробивалась наружу, но была не боязнью, а мурашками любопытства. – Смотри-ка кто здесь! – указала на край утёса Чарли. Там, не сгибаясь даже под порывами ветра, гордо рос чарластор, уже выпустивший цветы, сияющие, словно китайские фонарики для загадывания желаний. – Я вижу ещё. Вот здесь и вон там. И все, как один, по краю. Бесстрашные, – не без гордости отметил Ал, тоже любуясь на совместное творение. Чарли подняла голову вверх и застыла: – Да что б меня черти взяли, гляди! Это что, звёзды?! Почему за целых три дня мы ни разу не взглянули на небо ночью? О, это просто… неописуемо! – Млечный путь, – присмотревшись, определил небесный пейзаж Радиодемон, – Такой яркий… С ума сойти. Мы настолько привыкли жить в аду и не смотреть вверх, что действительно упустили целую Вселенную. Вот я олух. – Садись, подождём луну… Она есть тут вообще? После этих слов они неловко улыбнулись друг другу. – Милая. – Да? – У меня шея затекла. – Никто не говорил, что нельзя лечь. Сказано – сделано, и через минуту они уже с комфортом устроились на остатках исконного газончика, глядя на мириады звёзд. – Ал, а на Земле ночное небо такое же красивое? Я имею в виду, если уехать далеко-далеко за город, – Чарли спросила его вполголоса, будто боясь спугнуть диковинные созвездия, которым только предстояло придумать названия. – Если далеко-далеко, то наверное. Но даже в моё время атмосфера уже загрязнялась отходами производства. Да и я сам… нечасто смотрел на звёзды. – Надо придумать, как сохранить эту красоту здесь, чтобы ещё тысячи таких, как мы смогли любоваться чистым небом, – девушка подвинулась ближе, и Радиодемон обнял её за плечо. – Согласен, – его когти задумчиво расчесали белокурые пряди, которые лежали беспорядочными волнами и от этого казались гораздо лучше, чем обычно. – Что это?! – Где? – встрепенулся следом за принцессой лорд. – Полоса, вон там! И вот, снова! Небо прочертил белый сверкающий метеор. И ещё один. Начинался звёздный дождь. – Это звездопад, Ал? Ещё один, будто на нас летят! – Не бойся, милая. Они сгорают в атмосфере. Просто, видимо, нам повезло лицезретьь это явление… как бы это сказать… Перпендикулярно центру потока. Удивительно. И так часто сыплются, надо же… Да не бойся, Ло, они совсем крохотные… Ну чего ты, открой глаза, милая. Гляди какая красота. Чарли медленно отлипла от его бицепса, осторожно открывая глаза: – И правда… Как думаешь, мы… успели на начало, или уже конец? – Я полагаю, начало, если только они не отходили перекусить. Её жемчужные зубки сверкнули в сумраке ночи: – А долго ещё ждать луну? И есть она вообще, всё-таки? – Должна быть, милая. На пляже я заметил полосы приливов и отливов, а значит, есть нечто, что притягивает воду. – Или два нечта, – девушка приподнялась, указывая в сторону океана. Из-за линии горизонта высунулось сразу два спутника – один большой, другой поменьше. Словно два голодных кота, луны не торопились показываться на публике, а может, просто не хотели затмить звездопад. *** Путешественники снова улеглись, глядя на небесных странников, поющих о своей быстротечной жизни. Иногда звёздный поток расщедривался и выдавал парочку ярчайших болидов, оставлявших прочерки, проходившие лишь со временем. Вскоре наблюдателям стало казаться, что они летят через пространство и время, и вокруг нет ни океана, ни травы, ничего, только они посреди пламенеющих белизной слёз. С трудом оторвавшись от гипнотического зрелища, они практически одновременно повернулись друг к другу, соприкоснувшись носами, а затем и кончиками губ. Чарли протянула руку, погладив лорда по шее, потом провела пальцами по волосам, добираясь до рогов: – Можно? Вместо ответа он моргнул, и коготки демоницы поскребли остатки бархата, осторожно удаляя его: – Не больно? – Нет, продолжай… Зря я не давал тебе сделать это раньше. Спасибо. – Ещё кровоточит, погоди, я залижу. – Но… – только и смог произнести Ал, когда оказался нос к носу с её грудью. Тёплая. Нет, горячая. – Щекотно, Ло, прекрати! – А ты останови меня! Радиодемон с удовольствием включился в игру, щекоча её в отместку. Девушка взвизгнула, откатываясь, и лорд «арестовал» её, легонько прижав к земле: – Остановил. – Я сдаюсь, – она улыбнулась, поводя головой. В её расширенных от нежности зрачках отражались росчерки метеоров. Вытянула руку, дотронувшись до его щеки. Аластор покорно ждал, оцепенев от этого гипнотического взгляда. Слов не понадобилось. Чарли спросила жестом, положив ладонь на его джинсы. Что-то в его груди распахнулось, словно бутон махрового цветка, а в горле пересохло, но губы беззвучно произнесли всего одно слово: – Да. Чарли поцеловала его, долго, словно успокаивая, а потом помогла стянуть рубашку, погладив диковинные переулки боевых шрамов. Подняла руки, прося об ответной услуге. Тихонько фыркнула, пока лорд безуспешно возился с застёжкой лифчика, и опалила его шею горячим выдохом, когда преграда была устранена. После того, как их одежда окончательно смешалась, став невероятно ненужной, словно старая змеиная кожа, девушка легонько толкнула его в плечо, призывая лечь на спину. На её губах застыла полуулыбка Джоконды, пока демонесса переплетала их пальцы и когти правой и левой руки. Аластор хотел было что-то сказать, но девушка опередила его: – Всё будет хорошо, мой дорогой, мой любимый, не бойся. После этого принцесса устроилась поудобнее, и они впервые занялись любовью, осторожно и даже немного робко, словно продвигаясь наощупь сквозь сонм собственных мыслей и чувств. Всё это время Аластор, он же Радиодемон, егерь, бокор и серийный убийца неотрывно смотрел на белое, словно выточенное из кахолонга тело, изгибавшееся в танце жизни и озарённое копьями падающих звёзд. Будто воплощение богини Нут, со вьющейся гривой, обрамляющей тёмные соски и столь же причудливо окрашенное лоно, она была чем-то невероятным, совершенным, наивным и мудрым одновременно. И – во имя девяти кругов! – что она вытворяла с его телом! Дважды, трижды её любовник изгибался, словно пронзённый молнией, сдирая когтями траву и дёрн, пока его будущая королева сама не выбилась из сил и не откинула голову к небесам, словно угрожая поглотить луны, а потом рухнула рядом, тяжело дыша. Слова должны были явиться с минуты на минуту, и когда они пришли… – Д…да будь я проклят! Это было… потрясающе. Даже когда я думал, что вот-вот умру повторно. Спасибо, дорогая. Ты… сама как? – Просто превосходно, – в её движениях появилась сытая грациозность, и демонесса почти что по-кошачьи перекатилась с боку на бок, вытирая выступившие капли пота и мускуса. – Я люблю тебя, Шарлотта Магне, – шепнул Ал, когда демоница устроила свою растрёпанную голову на его плече и прижалась горячим бедром к его боку. – Я тоже тебя люблю, Ал, дорогой, и спасибо за… доверие. Fides. – А? – Это латынь. Fides. У этого слова множество значений. И верность, и доверие, и клятва. А ещё надежда, вера, преданность, даже убеждение и ожидание… – она о чём-то задумалась. – Что такое, сердце моё? – Вот оно! Я не знаю названия лучше! Фидес! Для всего этого мира. Как символ того, что произошло с нами вместе и с каждым по отдельности. Что скажешь? – Замечательно, – он поцеловал свою любимую в макушку, снова устремляя взор к метеоритному дождю, который начал понемногу стихать.