Имя моего лета

Несмотря на вынужденное переселение, не было похоже, чтобы Мальодор обжил номер как следует. Оглядевшись, Аластор вспомнил, что и в поместье врача царила поистине спартанская атмосфера. Никаких сувенирчиков, никаких коллекций, только полочки с лекарствами да изредка нечто ценное в растворе формалина, прижимающееся к боку банки. – А вот интересно, Мальодор, Вы что-нибудь коллекционировали при жизни? – спросил Аластор, готовясь снять футболку. – Кроме вещей, связанных с медициной? – Ага. – Насекомых, – демон-росомаха фыркнул, – Подобной коллекцией тяжело обзавестись в аду… Так, а теперь я желал бы увидеть все твои раны и шрамы. И не как в прошлый раз. Да, я в курсе, что их, должно быть, очень много, но они скрыты магией. Давай-давай, обещаю не пугаться и не визжать… Вот это тело. Поле боя. Смотрю, швы снял? – Чарли изъявила желание. – Вот как, – демон-росомаха внимательно оглядел края всех ран, – Что ж, заживает хорошо, заодно осмотрю остальные… Нигде не болит? – Нет. Я бы хотел, чтобы Вы осмотрели и Чарли. – Сначала ты… А что с ней? Животом опять мучается? – Её стошнило на днях. – Стресс и смена рациона, должно быть. Ест как в последний раз в жизни? – Если коротко, то да. – Это у неё от свежего воздуха. Ещё? – Тяжело встаёт по утрам… Впрочем, Чарли «сова» по циклам сна и бодрствования, – припомнив дни в отеле, пришёл к выводу Радиодемон. – Именно. – А ещё она огрызнулась пару раз в ответ на «ты в порядке?». – Ну а что ты хотел? Демоница. Их перепады настроения гораздо ярче… Половая жизнь в норме? – Эм, да, я… приспособился под её нужды. – Самому комфортно? – Да, сэр. – Хорошо. Аластор прислушался к своей интуиции. Мальодор что-то не договаривал. – Доктор, скажите мне уже, что Вас волнует. Демон-росомаха тяжело вздохнул, потом поднял на лорда глаза: – Я бы хотел попросить у тебя кое-что. – Весь внимание. – Разрешение. Одобрение. Не знаю, как правильно, но я намерен начать ухаживать за твоей матерью. Двое мужчин замерли, глядя друг на друга. Затем Аластор дружелюбно улыбнулся: – Расслабьтесь, право. Разве моё мнение имеет значение? – Ты – её сын, и относишься к мадам Анахите с надлежащим почтением. Вы – семья. – Да, это верно, однако мама вправе выбирать свою судьбу. Я не стану чинить Вам препятствия, но должен предупредить, что убью любого, кто причинит ей боль. Без суда и следствия. – Пусть моя шкура пойдёт на воротники, мой мальчик, если я позволю себе даже подумать о том, чтобы как-то навредить этой очаровательной женщине! – хвост Мальодора даже вспушился от негодования. – Что ж, этого ответа мне более чем достаточно. Если выгорит, можно я всё же не буду звать Вас «папой»? Демон-росомаха фыркнул, расслабившись: – Зови меня Мал, без вопросов. Мадам Анахита… заслуживает любви. Она так много даёт другим и, по сути, не получает ничего взамен. Я хочу это исправить. Увидеть, кем она была… Какой она была до замужества. Она начитанная, с ней интересно общаться, но она жутко боится физического контакта. Если с Энджелом она ведёт себя довольно непринуждённо, то я… – Не Вы, – мягко качнул головой Аластор, – А тень прошлого. Вы, Мал, слегка коренастый, как и мой отец. – Ах вот оно что… Раз так, я буду очень осторожен. Чем… я мог бы её порадовать? – Подарите ей книгу по медицине. Например, научно-популярную. Мама обожает узнавать новое. Ещё я думаю, что ей очень понравится Ваш садик с лекарственными травами. Про страсть к кулинарии Вы знаете, здесь несложно. – Я не мастак говорить комплименты, – неловко опустились закруглённые ушки. – Тогда просто говорите, что вкусно. И спрашивайте, что это такое было, – подмигнул ему Ал, – Всё, шпаргалками обеспечил, дальше сами. *** Пока двое мужчин, преодолевая некоторую неловкость, налаживали беседу, в подвале под отелем шла другая встреча. – Раньше, чем мы обнимемся, крёстная, я подготовлюсь, – Чарли сняла одежду, давая проявиться своей гибридной натуре. Амат внимательно смотрела на неё своими миндалевидными глазами и слегка опустила морду, усеянную частоколом зубов: – Дитя моё, это тело доставило тебе проблем… – Это тело позволило мне появиться на свет. Это тело значит, что на треть я – твоя дочь, – с нежностью произнесла молодая женщина, подходя ближе, – Если бы я только узнала об этом раньше. И… если бы я знала, на что способен этот совершенный механизм. Если бы у меня в детстве был бы кто-то, кто назвал меня красивой – вот такой, а не потому, что я демон… Ох, крёстная, – наследница престола обняла львиную грудь богини, смешивая свои волосы с жёстким, словно степная трава, мехом, – Спасибо тебе за то, что помогла мне родиться. Спасибо тебе за то, что хотела дать мне большее и нашла способ сделать счастливой не только меня, но и весь мой народ, что последует за мной на Фидес. И я, – демонесса оторвалась от Амат, делая пару шагов назад и искренне улыбаясь, – Почту за честь однажды увидеть следы твоих древних кровей в моих собственных детях. На пол капнула огромная слеза. Богиня смущённо заскребла когтями: – Моя… драгоценная девочка. В мириадах и мириадах миров не было и не будет существа, которое я смогу полюбить больше. Ты не представляешь, как я переживала, глядя на то, что ты с детства училась прятать когти и чешуйки, не понимая, что за тело тебе досталось. Я виновата. Я должна была отыскать способ всё тебе объяснить, но тогда было не время. Ты ведь понимаешь? – Конечно, – Чарли тоже принялась плакать, и её слёзы, блестя, скользили по оливковым и тёмно-коричневым чешуйкам, – Я бы тоже… берегла свою дочь, будь она у меня и будь я на твоём месте. – Я… Не помешаю? – из-за поворота, вышла Лилит, явно чувствовавшая себя несколько неловко, – Дорогая, ты… – Всё хорошо, – Чарли шмыгнула носом, быстро убирая слёзы запястьем, – Я в порядке. – Твоё тело… Ты больше не прячешь своё наследие? – правительница ада быстро взглянула на Амат, а потом – снова на дочь. – Это… – Чарли пошевелила почти что львиными лапами, – Боюсь, для боя это подходит, но жить так будет тяжеловато. Без обид, крёстная, ладно? Но я обещаю устраивать перерывы время от времени. Даю слово. Вечером, например. Ал видел меня, и я всё равно ему нравлюсь. То есть я не хотела сказать, что это тело… – Я поняла, – Амат миролюбиво сложила лапу на лапу. – Спасибо… Вы с мамой подружились? – Ещё бы, – взгляд Лилит потеплел, – Мы разговаривали каждый раз, когда я бывала в отеле. Амат… в курсе некоторых событий, остававшихся скрытыми для меня в силу моей занятости. – Да ладно, мам, это ерун… – Обещай стать лучшей матерью, нежели была я, – первая жена Адама взяла её ща плечи, – Я ведь даже не взяла трубку, когда ты позвонила после неудачного интервью в отеле! Я не знала, что ты плакала тогда! – Мам, да лад… Стоп, – молодая женщина обернулась к своей крёстной, – Никто ведь не видел, как я плакала. – Аластор видел. Я смотрела на тебя его глазами, – объяснила богиня, помахивая кисточкой львиного хвоста. – Он никогда мне об этом не рассказывал. Надо же… Постойте, обе! Вы – классные мамы, я обязана жизнью вам обеим! И не вздумайте пускаться в самокопание, это совершенно ни к чему! Вы сделали для меня всё, и даже больше, и я люблю вас во-о-от так сильно! – она поочерёдно обняла латексное платье и жёсткий мех, – А теперь мне нужно вернуться наверх, но я обязательно зайду ещё, крёст… Нет. Мама Амат. Глаза богини сощурились, показывая улыбку, которую было бы сложно передать крокодильими челюстями: – Буду ждать тебя, мой львёнок. Точнее, моя маленькая богиня-львица.