This Is Savinkov Russia

Центральный календарь, год 1639, месяц 4, день 26 03:00. Юго-западные Окраины Такамагахары, Гахара У морского побережья на небольшом возвышении с крутыми склонами расположилась удобная поляна, так и напрашивавшаяся на возведение в этом месте крепости. И деревянные стены когда-то здесь стояли, но каменные сползли в море – почвы слишком рыхлые и проседали под тяжелым весом. Сохранился лишь маяк, чей возраст измерялся многими сотнями лет. Его смотритель – пожилой эльф – был одновременно и его строителем, наблюдавшим за подъёмом и падением островных государств прошлого, пока их все, наконец, не объединила Святая династия. Но и она оказалась не вечной. Седоволосый старик с обвисшим острым ухом опёрся на перила и созерцал зарево от городских пожаров. Огненные грибовидные облака давно погасли и скрылись в темноте ночи, но порожденное ими пламя медленно пожирало преимущественно деревянный город. Он не понимал, откуда пришла смерть, были ли это укрытые в городе бомбы или неизвестные заклинания, сотворённые кем-то издалека. Как не понимал, что за оглушительный рёв накрыл поляну сразу после взрыва, что за тарахтенье эхом отражалось от гор и холмов, и какие существа изрыгали короткие белые всполохи над городом. Старик сплюнул вниз, спустился в свою коморку и вытащил из древнего деревянного шкафа мешочек с иноземными дурманящими травами. Старая эпоха уходит – пора встречать новую. 03:30. Эстирант, Парпалдия Ринсуй, бывший министр Ква-Тойна, сбился со счёта, сколько раз он потерял сознание и сколько прошло времени после короткого разговора с жестоким личем-садистом. Он должен был заливаться криком от нестерпимой боли, но не мог разомкнуть рта. Он даже моргнуть не мог, если этого не хотел лич – а он не хотел, он отдал приказ не моргать, и даже такая мелочь стала для Ринсуя ещё одной пыткой. Дополнением ко всем тем издевательствам, которыми занимался скелет в балахоне. – Признаю, ты крепок духом, – проскрежетал голос чудовища. – Я вижу в твоём разуме лишь ненависть и отчаяние, но не сломленность. Раз уж отрезание пальцев не производит на тебя должного впечатления, вгони себе под ноготь иголку, будь так любезен. Лич снова засмеялся. Ринсуй всей душой ненавидел этот противный, мерзкий скрежет, но не мог ничего сделать. Все его попытки вернуть контроль над телом ни к чему не привели. Ему не позволяли даже надолго отключиться, скелет тут же приводил его в сознание каким-то заклинанием. Тело вставило иглу под ноготь и ненадолго замешкалось. Ринсую показалось, что контроль ослаб, и он попытался одёрнуть руку, но один взмах тени за спиной – и у бывшего министра всё потемнело в глазах от очередного приступа боли. Пришёл в себя он лёжа на полу. Голова страшно болела от удара. Лич напевал какие-то стихи на незнакомом, скрипучем наречии. Проморгавшись, Ринсуй взглянул на руку. Два пальца отрезаны, обожжённое мясо на их месте всё ещё воняло тошнотворным смрадом. Игла вошла глубоко под ноготь, расколола его и болезненно пульсировала. По фалангам сочилась кровь. До Ринсуя вдруг дошло, что он контролирует своё тело. По какой-то причине магия лича покинула его разум. Не теряя ни секунды, мужчина извернулся и вскочил на ноги, едва не свалившись обратно от боли и ломоты во всём теле, и набросился на своего мучителя. По пустому черепу лича нельзя было сказать, удивлён он или ожидал нападения. Отступив на два шага от толчка, мертвец взлетел, перевернулся в воздухе, и вместе с обнявшим его Ринсуем врезался в потолок. Боль в спине была адской, бывшему министру казалось, что вот-вот тело само разожмёт руки и свалится без сил, и пытка продолжится – но от одной мысли о повторении пережитых ужасов высвободились последние резервы, и он сумел съехать в бок, повиснуть на шее скелета, и отчаянным рывком, разрывая кожу на ладонях о голые позвонки, оторвать личу череп. Но это не помешало мертвецу вновь рассмеяться своим скрипучим смехом. Его рот с почерневшими зубами слегка приоткрылся, и Ринсуй в ужасе бросил череп в другой конец комнаты. Разум яркими картинами представил будущее. Ринсуя вновь подвергают жестоким пыткам, ломают его волю к сопротивлению, и потом он, побитый и жалкий, оскоплённый, лишённый пальцев, бродит по улицам в лохмотьях и шпионит для своих мучителей. И это навсегда. До того, как лич произнёс ещё одно слово, издал хоть один звук, Ринсуй прыгнул в окно, но сил измученного, ослабленного тела не хватило, чтобы его разбить. Глухой удар о стекло. Бывший министр покачнулся и упал на спину. Где-то на другом конце комнаты оторванный череп заливался мерзким, скрипучим смехом, и бывший министр потерял сознание. Снова. 03:50. Аманоки, Фенн В хорошую погоду с небольшой возвышенности из Фенна можно было разглядеть далёкие берега Гахары. Острова причудливым образом дополняли друг друга, и населявшие их люди придумывали самые разные толкования для их странной формы. Во времена раздора говорили, что Фенн – это порядок, а Гахара – хаос. Позднее, когда к власти на соседнем острове пришли религиозные фанатики, придумали другую интерпретацию: Фенн – это честь, а Гахара – слепая вера. Два этих понятия по привычке противопоставлялись, и прикормленные у королевского двора мыслители охотно посвящали целые трактаты аргументам, почему честь и вера противоположны и противоречат одно другому. Сотню лет назад народ Фенна потерял половину своих мужчин в войне против захватчиков с Филадеса, и по крайней мере смог избежать дани. Тогда всё обошлось разовым выкупом тремя тысячами молодых девушек – дочерей пленённых воинов. Феннский кодекс чести гласит, что воин должен биться насмерть. Плен равносилен бесчестию. Пленник больше не принадлежит Фенну. И если его не возьмут в рабство враги, то он станет бесправным рабом по возвращении домой. А вместе с ним – все принадлежащие ему женщины. Так что те дочери в любом случае были рабынями, но парпалдийские переговорщики об этом не знали и приняли за успех. Но когда объявился Восточный Флот, случилось немыслимое. Шихан, Король Меча, попросил парпалдийцев взять Фенн под свою защиту, а в обмен пообещал отправлять им всех рабов, какие только будут появляться на острове. На языке феннцев это означало, что женщины пленников автоматически станут собственностью Парпалдии. Как и мужчины, которые окажутся слишком слабы, чтобы стать воинами. За прошедший месяц парпалдийцы вывезли с острова около десяти тысяч рабов, а взамен разместили здесь полтора десятка линейных кораблей и тысячу штыков. Из них двести расположились в Аманоки. Обещанную артиллерию не привезли даже в столицу, но прогонять защитников король не спешил. Во-первых, даже тысяча штыков и скромный флот – это намного лучше, чем их отсутствие. Во-вторых, Фенн при всём желании не сможет потопить даже один линейный корабль, зато корабль без проблем разрушит королевский дворец за пару залпов. Драконид-наёмник Архей поначалу посчитал короля слабаком, который испугался воображаемых врагов. Разрушение Майхарка и нападение на лурийскую столицу впечатляет, но то же самое при желании могла бы провернуть и сама Парпалдия – но её никто не боится так, как Восточный Флот. Было ли дело в том, что Парпалдии ни к чему уничтожать города? В конце концов, она завоёвывает народы, чтобы обложить их данью и получить новых ценных рабов, а не потому, что хочет их истребить. Но теперь Архей видел, что король был прав. Соседняя Гахара решила поторговаться с Парпалдией и получила для защиты всего двести штыков без пушек и кораблей. Теперь её столица горит, и зарево от пожара освещает высокие столбы дыма. В том, что это Восточный Флот, не может быть никаких сомнений. Они объявились к югу от островов ещё два дня назад, двигаясь на запад и уничтожая все наблюдательные суда на своём пути. Очевидно, основной удар направлен на саму Парпалдию, но и острова они не обошли стороной. Огненные вспышки на мгновение осветили затаившийся во мраке ночи флот. Огромные серые корабли незаметно вошли в залив Воинов, чтобы нанести неожиданный удар по Фенну. Архей – наёмник, но ему не чужда честь. Он продал свою жизнь Королю Меча, и отдаст её, как и подобает хорошему воину. – Враг в заливе к северу от Аманоки! – прокричал драконид в манаком. – В атаку! Будь у него хоть малейший талант к длинным речам, он бы постарался воодушевить своих подчиненных. Но его таланта, вернее, полной бесталанности, не хватало даже на приличное поздравление в день рождения или годовщину свадьбы. О получении приказа отчитались лишь шестеро из четырнадцати. В Аманоки вспыхнули взрывы, сдувавшие деревянные лачуги и ломавшие каменные здания. Остальные наёмники, ставшие свидетелями нападения, отмолчались. Скорее всего, они предпочли незаметно улизнуть под покровом ночи. Какая-то часть Архея их понимала, но не осудить их он не мог. Впрочем, все атаки крылатых рыцарей на восточные корабли, какие предпринимались на Родениусе, провалились, не причинив врагу никакого вреда. Драконид не строил иллюзий, что сможет разыскать и наказать своих подчинённых после битвы, ведь он почти наверняка погибнет. – Держимся на уровне низких облаков. Когда будем над кораблями – пикируем и бьём огнём по палубам, – распорядился Архей. Корабельные орудия не смотрят вверх. В редких случаях, когда морякам удавалось сбить виверну гарпуном или баллистой, это происходило из-за оплошности наездника, оказавшегося слишком низко к поверхности моря. Но Архей не надеялся, что им удастся проскочить. Он просто не знал, как подступиться к восточным кораблям, и прибегнул к известному приёму. Захватчики огрызнулись яркими бело-желтыми полосами. Трое орудий или магов, или что бы там ни было, методично проследовали за каждым наёмником-рыцарем, очищая небеса над эскадрой. – Архей, ты что творишь?! – из манакома прогремел голос парпалдийского офицера, Грана Тенглиса. – Нас тут!.. – прямо перед мордой виверны возник столб света, и дракониду пришлось срочно вывернуть в бок и рвануть вниз быстрее, чем позволяли законы притяжения. – Они нас!.. Рептилия взвыла от боли. Полоса света, которая вблизи распадалась на множество мелких полосок, преследовала виверну почти до самой водной глади и отстрелила хвост. Архей плюхнулся в воду и на одних инстинктах отстегнул державшие его ремни. Воронка от тонувшей виверны потянула его вниз, драконид заработал всеми конечностями, лишь бы не оказаться на песчаном дне, и едва не вдохнул солёного моря. С оглушительным грохотом, оставляя на водной глади пенистые полукруги, пушки отработали по Аманоки во второй раз. Архей обернулся на город, поглощенный пожаром. Взрывы добивали то, что осталось от крепости, каменных усабед и казарм, где расположились парпалдийские стрелки. – Ты меня слышишь, драконид?! – прорычал парпалдиец. – Да, меня сбили, – ответил Архей, подняв пасть кверху, одна рука гребёт, вторая – держит манаком. – Тупой кретин, – огрызнулся офицер. – Вам приказывали атаковать? Приказывали?! – Разве нас... не для этого подняли? – недоумевающе спросил Архей. Слова дались ему с большим трудом – он едва держался на плаву. – Тебе видно город? – поинтересовался офицер. – Д-да, – драконид сплюнул попавшую в пасть воду. – Если бы вас не подняли, они бы сделали то же самое с гнездом. А теперь последний вопрос. Тонешь? – Да, нуж... нужна помощь. – Вычёркиваю виверн. Удачи, – манаком с щелчком замолк. – Нуж... нуж... – Архей попытался ещё раз позвать на помощь, но послание ни до кого не дошло. Драконид зарычал и в гневе выбросил манаком. Держаться на плаву двумя руками было легче. Противник, похоже, не обращал на него никакого внимания. Архей прикинул, в какой стороне ближайший берег, и устало погрёб прочь от восточного корабля. 04:30. Эстирант, Парпалдия Император Людиус напряженно сжимал золотые подлокотники трона. В последний раз он чувствовал такое беспокойство, когда пережидал сражение с армией сепаратистов в подземелье замка. Тогда отец лично повёл войско против мятежников – и разбил их под Эстирантом. Но у Людиуса подобной возможности не было. Он ничего не понимал в военном деле и скорее сам проиграл бы толпе крестьян с вилами, чем смог перевернуть ход войны одним генеральным сражением. Стражники распахнули широкие ворота перед советником Лупасой. Рабский хор вознёс оды императору и его семье, и попросил посетителя проявить должное благоговение. В первые пару месяцев это успокаивало и помогало почувствовать себя лучше, но потом Людиус привык и перестал обращать на хор какое-либо внимание. Порой его посещала мысль избавиться от этой кучки рабов посреди дворца, но руки всё никак не доходили. Не то, чтобы он всё время занимался очень важными государственными делами. Скорее напротив, он так редко принимал посетителей в тронном зале, что большую часть времени не помнил о существовании хора. А рабы стояли здесь с утра до вечера, ели два раза в день: сразу после пробуждения и перед отбоем. Спали на полу, не отходя от своего пожизненного поста. – Ваше Величество, – Лупаса почтительно встал на колено и опустил голову. – Я пришёл с самыми свежими донесениями. – Слушаю, – ответил Людиус. – Можешь встать. – Благодарю, – советник поднялся. – Виверны подтвердили уничтожение Третьего Флота. Не уцелело ни одного корабля. Мы собрали торговцев и каперов в ближайших портах и попросили за вознаграждение спасти тех моряков, кому посчастливилось выжить. Согласилось чуть более десятка капитанов. – А что Первый Флот? – Адмирал Мэлтир Гальд вывел его из бухты и намерен разместить возле скалистых островов в тридцати километрах к юго-западу. Здесь я должен дать пояснение, – Лупаса выпрямился и спрятал одну руку за спиной. – Со вчерашнего вечера в Бюро Национальной Стратегии совещаются представители от всех ответственных министерств, высшее командование, а также прибывший на днях военный советник из Миришиала. Мы вычислили, что их оружие может метко бить по нашим кораблям далеко из-за горизонта – с расстояния около ста пятидесяти километров. Это намного превосходит возможности миришиальских кораблей и кораблей Му, не говоря уже о наших. Мы догадались, что они должны владеть каким-то способом находить наши корабли на большом расстоянии, иначе не смогли бы их атаковать. Видеть из-за горизонта. Миришиалец подсказал, что таких способов существует сразу два. – И мы не знали ни об одном? – Об одном из них мы знали из древних легенд, хотя миришиальцы и скрыли, что владеют им по крайней мере последние десять лет. Они используют ДМК – детекторы магических колебаний – для обнаружения различных магических устройств. Ветробогов они могут видеть с расстояния в сто километров – дальше линии горизонта. Восточный Флот может владеть более совершенными ДМК, которые распознают корабли на ещё большем расстоянии. Однако с расстояния в сто пятьдесят километров было уничтожено судно без ветробога, а замечать простых моряков без толики магических способстей из-за горизонта не могли даже крылатые. – А что второй способ? – Это одно из тех изобретений Му, которые миришиальцы пока не могут воссоздать. В его основе лежит безумная идея ламп, которые источают невидимый свет, и особых устройств, которые могут этот свет видеть. Этот свет ведёт себя подобно обычному, он отражается от объектов, но при этом мы не можем его заметить, а значит, враг нас видит, мы его – нет. – Но свет идёт по прямой, разве нет? Как можно заглянуть за горизонт? – Вы верно заметили, что свет движется по прямой. Но в прошлом году у Му и Миришиала были совместные военные учения "Дружба цивилизаций", и там Му продемонстрировали новое изобретение на основе невидимого света, которое позволяло им заглядывать за возвышенности и небольшие острова, и достаточно точно поражать находящиеся там цели. Советник не знает, как такое возможно, но их учёные предполагают, что какая-то разновидность невидимого света может отражаться от верхних слоёв атмосферы. По сути, они используют небеса как большое зеркало. – Но это лишь предположение? Восточный Флот может использовать эти технологии, а может какие-то другие, о которых нам ничего не известно. – Верно, – ответил Лупаса. – Но мы не можем составлять планы исходя из того, чего не знаем. Сейчас они идут на Эстирант, и нам нужно проверять самые разумные и обоснованные предположения в надежде, что это поможет причинить им хоть какой-то урон. Ночью мы в Бюро Национальной Стратегии сошлись во мнении, что у нас нет ни единого шанса победить в море, и нам остаётся только драться в надежде, что они посчитают нападение слишком затратным и отступят. – Я слышал от некоторых советников, что это причина, по которой на нас не нападают миришиальцы, – заметил император. – Миришиальцы – мирный народ. В их конституции написано, что никто: ни император, ни правительство, ни даже сам народ на референдуме не могут объявить захватническую войну. Но это не мешает им содержать огромную и прекрасно оснащенную армию и обходить собственные законы с помощью односторонних гарантий, по которым нападение на другую страну равносильно нападению на них самих, а значит, война становится не захватнической, а оборонительной. – Да, об этом я знаю. И всё же они могут отменить этот закон точно так же, как приняли. Священная Миришиальская Империя известна своими притязаниями на роль мирового полицейского, который диктует правила другим государствам. Согласно действующим договорам, нападение на любую страну Центрального Континента равносильно нападению на Миришиал; точно так же запрещены войны между континентами, входящими в цивилизованные зоны. Последнюю оговорку сделали из-за того, что считали "внешние" страны незначительными и никак не влияющими на мировой порядок. По этой причине нападение Восточного Флота не подпадало под гарантии Миришиала, и Парпалдии не приходилось рассчитывать на полномасштабное участие сильнейшей из сверхдержав. Но она могла помочь своими знаниями, оружием и добровольцами. – Но пока закон не отменили, Миришиал очень ограничен в своих возможностях нам помочь, – произнёс Лупаса. – Они не могут использовать свои регулярные войска, но через ручные общественные организации могут собрать добровольцев и выдать им оружие по прибытии в Пандору. Из-за напряженной обстановки ещё до нападения они вынесли на обсуждение снятие с нас "рабовладельческих" санкций, которые запрещают передачу вооружений в любом виде и через любых посредников. Миришиальский советник уже передал сообщение о нападении на родину и пообещал, что все необходимые решения будут приняты в течение ближайших дней. – И когда нам следует ожидать помощи? – поинтересовался император. – Полагаю, часть вооружений Пандора сможет передать нам сразу, как Миришиал снимет санкции. Но погрузка и доставка военных грузов морем займёт много времени, полноценные поставки обещают только через месяц и далее. Добровольцы прибудут лишь к середине следующего месяца. До тех пор справляться придётся своими силами. – Получится ли удержать Эстирант? – Отвечу честно: вряд ли. Эстирант – прибрежный город. Если они почувствуют малейшую угрозу, как было в Майхарке, то просто снесут его огненной лавиной. Никакие укрепления не выдержат мощи их орудий. – Понятно. Сколько у нас осталось времени? Вы их отслеживаете? – Да, мы можем понять, где они находятся, по активным и неактивным наблюдательным судам. При нынешней скорости они выйдут к Эстиранту лишь вечером. Рекомендую Вам и императорской семье аккуратно покинуть город вместе со всеми ценностями. Маршрут уже готов, Вы сможете незаметно ускользнуть ещё до рассвета. – Пожалуй, – император Людиус задумался. История хорошо отзывалась о правителях, которые оставались в городе, и плохо о бежавших трусах. Конечно, его тактика и стратегия ничего не стоят, но отцу удалось вбить в голову одну мысль: если император рискует жизнью вместе с солдатами, это очень хорошо сказывается на их боевом духе. – Разрешаю вывезти всех членов императорской семьи и спасти все ценности, какие возможно. Я остаюсь. С другой стороны, отец Людиуса погиб от рук риемского лазутчика во время марша, и полководцы просто развернули деморализованную армию. – Благодарю Вас за отвагу, – ответил Лупаса. – Она вселит в наших воинов уверенность в своих силах, однако Вам не следует оставаться во дворце. Это очевидная мишень для вражеских орудий. – Я понимаю, – Людиус поднял руку, чтобы вытереть пот со лба, но тут же одёрнул её. Этот жест показал бы его не в лучшем свете. – Я буду вместе с военачальниками. И пусть все солдаты знают об этом. – Вам нужно будет выступать перед ними, чтобы убеждать в том, что Вы живы и не оставили их. Они могут потерять доверие к офицерам, но всегда будут верить тому, что видят и слышат сами. – Разумно, – император так ни разу и не пожалел, что назначил Лупасу своим советником. – Есть ли какие-то новости о наших восточных рубежах? Всё же они ближе к врагу. – Да, всё никак не представлялось возможности сказать. Несколько часов тому назад мы потеряли связь с Гахарой. В последний раз удалось переговорить с гарнизоном в Фенне, но затем пропала связь и со вторым островом. Принимая во внимание флот, идущий на Эстирант, полагаю, они намерены нанести удар в два разных места в один день. Пока наши основные силы будут сосредоточены на защите столичного региона, их войска будут беспрепятственно действовать на востоке. – Спланированный удар, – догадался император. – Насколько велики вражеские силы? – Мы пока не можем оценить их даже приблизительно, – признался Лупаса. – Мы надеемся опросить выживших моряков из Третьего Флота до того, как восточные корабли дойдут до Эстиранта. – Ясно. Пока займитесь спасением дворцовых ценностей и моей семьи. Я скоро прибуду в Бюро Национальной Стратегии. – Что-нибудь ещё, Ваше Величество? – Лупаса почтительно поклонился. – Нет, свободен, – лишь в этот момент император понял, как напряженно выглядел. Весь разговор он сжимал подлокотники и подрагивал правой ногой. Советник, впрочем, не подал вида. Он попятился назад, и лишь сойдя со светлого мрамора на тёмный позволил себе развернуться и быстрым шагом направиться к воротам тронного зала. Рабский хор вознёс руки и пропел хвалебные стихи во славу императора. 06:00. Аманоки, Фенн Потеря драконьей эскадрильи тяжело ударила бы по боевому духу защитников Аманоки, поэтому возглавлявший оборону парпалдийский офицер, Гран Тенглис, не только умолчал о гибели виверн, но и выступил перед солдатами с опровержением. – Мы отослали их от побережья, – солгал парпалдиец, – чтобы в ответственный час они нанесли по врагу неожиданный удар с небес. Что касается ярких огненных полос, возносившихся к звёздам с восточных кораблей, то Гран объяснил это некими неизвестными ритуалами. Простые солдаты – это всего лишь кучка идиотов, которые уделяют больше внимания уверенности говорящего, чем правдивости и разумности его слов. – Что мы... – Гран не успел закончить вопрос. Погреб крепости содрогнулся от глухого удара, пустая деревянная бочка свалилась на пол и покатилась мимо стола с картой, над которой сгорбились командиры городского гарнизона. – Долго мы так не продержимся, – пискнул пожилой полуэльф Миэль. – Это самое глубокое подземелье в городе, – ответил Гран. – И нет причин считать, что они о нём знают. – А это не причина?! – вскрикнул в ответ Миэль. – Нет, – спокойно возразил парпалдиец. – За пределами цивилизованных зон... – Гран рефлекторно пригнулся от далёкого грохота, – таких крепостей очень немного. У нас её снос занял бы целый день, если бы было хотя бы с полсотни пушек. Они управятся быстрее. Миэль недоверчиво кивнул. Король приказал слушаться парпалдийца во всём и доверять его авторитету, но эльф никак не мог заставить себя поверить, что флот, сравнимый по силам с легендарной Империей, ещё не прознал о существовании погреба глубоко под землёй... ему порой казалось, что даже думать военные планы опасно, ведь враг наверняка умеет читать мысли. – Что известно о высадке противника к западу от города? – Гран, наконец, смог задать свой вопрос штабному связисту. Он отвечал за работу манакомов в пределах города, разведку и связь со столицей Фенна, Нишиномияко. – Враг разгружается и движется вглубь острова... – ответил связист, человеческий мужчина Наякиё. – Как далеко от города? – Около пяти километров от стен... – протянул связист. Гран рассчитал в уме, что это около трёх километров от лачуг на окраинах. Феннцы по привычке не принимали во внимание всех, кто жил за пределами стен – бедняков, которым не хватало денег на оплату месячного сбора за службу стражников. То, что враг высадится к западу, вполне ожидаемо. Восточнее города очень обрывистый берег и гористая местность с густыми лесами. Даже стены в той части существуют лишь формально, по факту там давно сплошные развалины, которые поддерживаются в более-менее пригодном состоянии только для того, чтобы не стать проходным двором для воров и бандитов. На западе же раскинулась широкая равнина со злаковыми полями и холмами-пастбищами. Подходящая местность для высадки десанта. – Нищие кварталы ещё не уничтожены? Те, что за стенами? – Их не так усердно обстреливали, но... – связиста перебил очередной глухой удар на поверности. – Но лачуги охвачены пожаром. – Понятно. Далеко враг продвинулся вглубь острова? – Они используют для перемещения самоходные повозки... – Наякиё почесал затылок, чувствуя себя неловко рядом с представителем более развитой страны. – Они достигли холмистой местности в шести километрах от берега, и разведчики не знают, как далеко враг углубился в тех краях. – Ясно, – Гран передвинул фигурки по карте. Синие солдаты – феннцы – располагались на окраинах и в небольших опорных пунктах за городом. Красные – парпалдийцы – разделились на два отряда по сто человек, первый занял оборону на высоком берегу горной реки, второй укреплял городские катакомбы. И белые фигурки – их враги – передвинулись от берега к холмам. Зная о судьбе Майхарка и Джин-Харка, нетрудно было предсказать, что враг изберёт своими целями крепость и городские стены, поэтому, едва перестали поступать доклады от наблюдательных судов, как Гран приказал освободить все каменные укрепления и занять заранее построенные земляные валы и окопы. По замыслу парпалдийца, враг не сможет издали поразить затаившихся феннцев и будет вынужден вступить в ближний бой, где не сможет реализовать своё преимущество в огневой мощи. Тем не менее, неизбежно начнётся городской бой. И также неизбежно город попытаются сравнять с землёй, чтобы подавить сопротивление. Чтобы затянуть сражение в центральной части Аманоки, Гран прибег к городским катакомбам. Они залегают глубже, чем в Майхарке, но давно никем не обслуживались и стали домом для крыс и бездомных. Часть тоннелей будет тяжело оборонять, и их решили заминировать и подорвать. Часть можно использовать для переброски войск из одной части города в другую. Это позволит защитникам сохранять подвижность даже в развалинах и заставит противника распылить силы для защиты каждого входа в катакомбы. Переждав очередную серию взрывов на поверхности, от которых с потолка посыпались мелкие камушки, Гран обратился к присутствующим: – Я думаю, враг не станет наступать на город, пока не утихнет пожар на окраинах. Скорее всего, наступать будут несколькими небольшими группами. Они уверены в своём превосходстве, поэтому феннцы смогут навязать им ближний бой на подходах и причинить некоторые потери. Второй рубеж, – Гран провёл рукой по окраинам, – основан на той же идее. Нанести неожиданный удар. Было бы очень сложно заставить феннцев избавиться от своих красных поддоспешников... но мой план с раздачей красных рубах беднякам возымел успех. Я ожидаю, что вражеские воины не смогут отличить воинов от мирных жителей, и будут атаковать всех подряд. Это замедлит их продвижение, и позволит уцелевшим феннцам ударить со спины... До сих пор планы Грана оставались для Миэля загадкой. Он выполнял его указания, поскольку так захотел Король, но никак не мог разгадать замысла парпалдийца. На обоих островах верно считают, что нет существа хитрее и вероломнее. Они будут драться бесчестно, ни один феннский командир не придумал бы такой план, однако обычные воины не увидят в этом ничего постыдного. – Когда дело дойдёт до городских стен... не уверен, что от них ещё что-то осталось... в центральной части города оставшиеся феннцы и сотня парпалдийских штыков будут обороняться у входов в катакомбы, причинять врагу как можно большие потери, и отступать через тоннели к следующему опорному пункту. Таким образом мы будем перебрасывать подкрепления на самые тяжёлые участки и одновременно обеспечим безопасное отступление в восточную часть города. Когда все возможности для боя исчерпаются, оставшиеся силы отойдут в лес, где перегруппируются для дальнейшей борьбы с захватчиками. – Слова настоящего воина, – Миэль завороженно слушал план Грана. – Но разве разумно делиться им с нами? Они же могут подслушивать! – Если они могут найти и подслушать нас здесь, – парпалдиец помрачнел, – то весь наш план обречён на провал. Присутствующие прислушались к тишине. Взрывы на поверхности прекратились. Похоже, городские укрепления уничтожены. Гран понимал, что Фенн неизбежно падёт. Он должен лишь выиграть немного времени для Парпалдии. Задержать вторженцев настолько, насколько это возможно. 07:00. Катарис, Восточная Парпалдия Первые лучи солнца коснулись облаков. Городские улицы наполнились ремесленниками, носильщиками и приезжими крестьянами. Молодой солдат, Ветрозий, сдал смену и покинул позиции береговых батарей. Часть порта, зарезервированная под военные корабли, выглядела непривычно пустой: в ней осталось лишь несколько фрегатов, три из которых были на ремонте. Второй Флот вышел в море, когда пропала связь с несколькими наблюдательными судами, затем вернулся, и ночью вновь отбыл к островам на юго-востоке. Простые солдаты владели лишь крупицами информации, из которых рождались слухи и всевозможные теории заговора. Если Восточный Флот действительно напал на Парпалдию, то Ветрозий и не надеялся пережить эту войну. Возможно, вторженцы не сумеют продвинуться вглубь страны, но он служил на побережье, а судьба прибрежных городов широко известна. Их уничтожают. Поначалу Ветрозий не обратил внимания на странный рёв, но звук быстро нарастал и начинал раздражать. Парпалдиец поднял голову к облакам, затем обернулся на море. Солнце едва выглянуло из-за горизонта крохотной белой полосой, так что он без труда разглядел под облакам чёрную точку. Она приближалась. Ветрозий почувствовал, как подгибаются колени. Вот оно. Пришли захватчики с востока. Несомненно, рано или поздно это случилось бы. Всю дорогу от береговых батарей до казарм Ветрозий и его сослуживцы молчали. Нынешние двенадцатичасовые смены намного тяжелее прежних: с появлением вторженцев офицеры вдруг перестали закрывать глаза на мелкие нарушения и потребовали неукоснительно следовать уставу. В придачу к этому, если раньше у солдат каждые три дня был условный выходной, то теперь они либо несли дежурство на посту, либо отсыпались, а оставшиеся часы тратили на огневую подготовку и муштру. Неудивительно, что у солдат не оставалось ни сил, ни желания на разговоры. Но теперь молчали все. Город затих, окутанный чуждым рёвом от приближающегося иноземного дракона. Крылатое творение, чёрное в полумраке рассветных сумерек, пронеслось под облаками с неприличной скоростью. По размерам оно превосходило любую виверну и даже ветровых драконов Гахары. И там, где располагались батареи, где не больше десяти минут назад стоял сам Ветрозий, поднялся огненный вихрь. Стена горячей пыли с грохотом пронеслась по порту и городским кварталам, настигнув солдат и разбросав их по земле. Ветрозий рефлекторно прикрыл нос платком и прокашлялся. Пыль резала глаза. В ушах звенело. Постепенно дымка рассеивалась, и солдат смог разглядеть за ней причиненные разрушения. Хотя они и отошли на приличное расстояние, у некоторых зданий снесло соломенные крыши, а стеклянные окна вовсе повыбивало повсеместно. Поодаль стонала женщина. В дверном проёме сидел смуглый босоногий мальчишка и вытаскивал острые осколки из стоп. Ветрозия чуть не растоптала бегущая в страхе лошадь, к ней было привязано несколько рабов, что с криками тащились по каменной дороге, собирая осевшую пыль и разбитое стекло и с каждым ударом о выступающие плиты ломая рёбра. Из центральной или даже западной части города донёсся грохот второго взрыва. Солдат медленно отполз к краю улицы. Вот оно. Как и ожидалось, ни одно сражение, через которое довелось пройти самому закалённому парпалдийскому ветерану, не сравнится с нападением Восточного Флота. Над городом с рёвом пронёсся второй чёрный дракон, разбрасывая над кварталами смерть подобно тому, как крестьянин сеет пшеницу.