Люби меня люби

Игорь упирается лопатками в стену, подается бедрами в горячий рот Олега, пока тот крепко держит пальцами под выпирающими тазовыми косточками. Берет хорошо, глубоко, но так до ужаса медленно двигается, что кричать хочется. И вдох даже не сделаешь полной грудью — три тонких ремешка крепко сидят на ребрах, стискивая плотно, а два других идут вверх, к ключицам. Олег сам купил, сам приладил идеально выделанную кожу и встал на колени, чтобы сразу взять до горла. — Оле-е-еж, — хрипит Игорь, запрокидывая голову и жмурясь. — Оле-е-еж… Пальцы сами зарываются в темные волосы, тянут и царапают кожу головы. Сладко до сведенных судорогой ног, которые уже не держат. Внизу живота током искрит возбуждение, отчего так хочется быстрее кончить. Олег скользит ладонями по животу, царапает короткими ногтями соски, заставляя зашипеть, и тут же сжимает между пальцев. Стон срывается с губ против воли, Игорь вжимает ладони плашмя в стену позади себя и дергает головой, ударяясь затылком до легкой боли. — Эй, тихо, — просит Волков и отстраняется, поднимаясь на ноги. — Ты и на работе достаточно работаешь головой, чтобы еще и дома крушить ею стены. Он целует открытую, так удачно подставленную шею, ласково прихватывает зубами, оставляя после себя лишь жар и многократно возросшее желание. Его руки жадно, но без грубости наглаживают плечи, старательно игнорируя чувствительную грудь и соски. Про член и говорить нечего — Игорь пытается дышать ровно, вдыхая носом, выдыхая ртом, лишь бы угомонить собственную отчаянную потребность в оргазме. — Пойдем, приляжешь, — урчит Олег и целует в уголок приоткрытых губ. — Стоять тебе уже явно тяжело, а мы же не хотим, чтобы ты упал? Игорь не отвечает, отрицательно качает головой и позволяет утянуть себя на постель. Его укладывают на спину, заставляя запрокинуть голову чуть вниз, чтобы удобнее было толкаться в горло. Они оба достаточно хорошо знают предпочтения друг друга, поэтому и понять, что хочет Волков, очень просто даже без слов и намеков. Тот улыбается, поглаживает подушечками пальцев ключицы, едва-едва проникает влажной головкой в рот, касаясь языка. — Хочу смотреть, насколько сильно ты наслаждаешься моим членом, — рычит он и толкается чуть глубже, — как ты течешь на живот оттого, что имею тебя в горло, но не кончаешь. Можем вставить пробку, хочешь? Протестующе простонав, Гром сжимает между пальцев простынь и прикрывает веки, расслабляясь. Не нужно пробки, не нужно ничего, главное, что Олег будет брать его так, как ему хочется сейчас. Мелькает шальная мысль, что они сегодня, как подростки, развлекаются только минетом, не переходя к самому приятному, но и в этом был свой особенный кайф. Член аккуратно толкается в заднюю стенку горла, и Игорь делает вдох через нос, набирая воздуха перед тем, как Олег двинется дальше. Тот не торопится: движения его размеренные, ровные, и четкие. Одна теплая и сухая ладонь ложится на горло — под ней тут же дергается кадык, — другая накрывает грудь, крепко удерживая на месте. В подушечки тут же начинает долбиться шальной пульс: Игорь слышит только шум крови в ушах, но уверен, что сердце стучит заполошно, явно перейдя в галоп. Толчки становятся резче, пусть Олег и контролирует силу, и Гром стонет оттого, что его протягивает новым спазмом возбуждения. Пальцы чуть крепче стискивают горло, но не перекрывают глотки кислорода, что ему дают втянуть между толчками глубже. Хрипеть он будет еще больше, чем обычно, если вообще захочет открыть рот и что-то брякнуть. Игорь сглатывает прямо вокруг головки и тут же стонет, ощущая, как в голове уже вспышками золотых клякс расцветает потребность в воздухе. Легкие жжет, хочется сделать вдох полной грудью, — уже второй раз за сегодня! — но теперь ему не позволяют: член исчезает, а пальцы сжимаются, и явно останутся синяки, и снова шарф нужен или водолазка самого Олега… Мысль тает, сосредоточиться невозможно, все под закрытыми веками плывет, пузырится фейерверком и кажется, что внутри всего тела искрами рассыпается удовольствие, теплыми каплями растекается наслаждение и ничего не нужно, вообще ничего. От первого вдоха в голову дает ощущением тяжести и звенящей пустоты, от которой вообще нет сил двинуться. Ладонь в волосах ласковая, гладит аккуратно макушку, чуть задевает влажный от пота лоб, и Игорю хорошо. Он до сих пор плывет на волнах кайфа, и ему абсолютно плевать на происходящее вокруг. — Игорь, — мягко зовет его Олег и целует в висок невесело. — Порядок? — Ага, — хрипит Гром, чувствуя, как пиздец сильно дерет горло. — Водолазку одолжишь? — Дурень, — смеется Волков и еще раз целует. — Мог бы и не спрашивать. Ну, спросить он все же обязан, потому что нагло таскать Олежину одежду дома — это одно, а уйти в ней на работу и, возможно, испоганить чьей-то кровью — совершенно другое.