Этот прекрасный мир

Энджел кашлянул в кулак, стянут меня с императора, к которому я активно клеилась, и приступил к пояснению. — Вкратце: мы от Люцифера. Нас послали за тобой, и ещё за властями русского и немецкого кварталов, чтобы уладить ваши междоусобицы. — От Люцифера? Вы-то? — фыркнул Бонапарт. — Это его сестра, — демон показал на меня. — Пардон, но где сходство? Энджи прикрыл глаза. Затем чуть ударил меня по лопаткам, и у меня выступили крылья, свесившись до пола, и осквернённый чёрный нимб, уже больше смахивавший на венец. — Та-дам. Наполеон чуть изумился. — Получается… ты королевских кровей? — обратился Бонапарт ко мне. — Ну типа, — буркнула я, убирая крылья и пихнув в бок Энджела. — Нельзя так делать. Следуя этикету своего времени, он поцеловал мою руку, введя меня в лютый восторг. После этого Энджелу пришлось вести с собой Наполеона, на которого запрыгнула я и планировала свадьбу и детей. Мы телепортнулись на территорию Германии. Там паук и я снова поспорили на то, кто будет правителем. Он поставил на Гитлера, а я на викингов. Победил Энджи. Адольф оказался демоном с хвостом и ушами немецкой овчарки. Искренне не понимаю, почему немецкой и почему овчарки. Как мы позже поняли, он в эту самую овчарку превращается, если захочет. Поняли мы это, когда он и я посрались. — Пошла вон, руссиш проститутка! — рявкнул он на меня, когда я случайно пролила его кофе на какие-то бумаги. — Иди сюда, сука, — рыкнула я, засучивая рукава рубашки. — Мсье, это очень грубо, — сказал ему Наполеон. — Софа, тебя брат порвёт, — напомнил мне демон. В общем, мы чуть-чуть подрались. Когда нас растаскивали, он в своём собачьем облике лаял на меня, брызгая слюной, и едва не покусав Энджела. Меня же держал Наполеон. Я повесилась на него, приставая и лапая. — Я женат, — вздохнул он, потирая переносицу. — Ничего, жена — не стена. Подвинется. — У меня сын. — Сделаем ещё одного. — Так, — Энджел оттащил меня от императора. — Пошли. Не приставай к дяде, он уже старый. — Слыш! — возмутился Бонапарт, нахмурившись. — Мне только 252 года! Тут половина ада старше! — Что у неё за нездоровая мания к нему? — поинтересовался Гитлер. — Она просто на его фоне себя мелкой не чувствует. — Завались! — я отвесила пауку подзатыльник. — Пошли уже. Нам надо среди твоих собратьев по разуму найти… — Это в смысле? Не гони на русских. Раз я тупая, это не значит, что они все такие. — Да. Русские не тупые, — согласился Наполеон. — Они упёртые. — Как бараны, — буркнул фюрер. — Ты просто гей, соси осьминога, — рыкнула я, херанув ему в кадык. — Шваль… — кое-как прохрипел он, хватаясь за шею. — Молчать! — прикрикнул Энджи, закинув нас в русский квартал. Я сначала ослепла на несколько секунд. Потом пришла в себя. Мы стояли на ярко освещённой ночными огнями улице, и из каждого угла звучала песня «Распутин» на русском. Люди здесь улыбались, пели и плясали. Я аж взвизгнула, начиная вилять хвостом в такт музыке. Забыла сказать, у меня есть хвост. Белый и довольно пушистый. — Яхууууу! — завопила я, хватая Энджела за руки и начиная с ним кружиться. — Пошли танцевать! — Чё ж так орёт-то? — заворчал Наполеон, закрывая уши. — Смотри, — Гитлер подпихнул его в пухлый бок и показал в сторону радостно пивших солдат века так 19-го. — Это, кажется, из твоего времени. — И что? — Тебя могут узнать и расхуярить за то, что ты делал? — Не сильнее, чем тебя, — фыркнул император. И пока я радостно кружилась с Энджелом, чья вестибюлярка уже начинала отказывать, к нашим врагам народа приплёлся какой-то здоровый и подвыпивший мужичок. — Чё вылупился, руссиш алкаш? — быканул на него Адольф. — Мсье, извольте уйти, перегаром несёт, — поморщился Наполеон. Мужик, шатаясь, выпрямился. Он был выше и раза в два мускулистее парней. — Пошёл вон, фашист! — прикрикнул он и с размаху ударил Гитлера в грудь. Тот отлетел на четыре метра и врезался в столб. Наполеон прихуел и хотел было что-то сказать, но его ждала та же участь. Я так и знала, что в аду русские большие и сильные демоны, которые бухают. Люци любит баловаться стереотипами. — Ух, блять, развелось пендосов… — Мужик, — обратилась я, отстав от бедного Энджела. Его уже мутило. Он повернулся ко мне. Намного выше, сильнее, я перед ним — как мышь перед львом. Судя по одежде, он примерно 30-40-х годов. Вероятно, бывший военный. Как ни странно, мне он улыбнулся. — Ты чья, ребёнок? — Эхех… — я аж засмущалась. — Я это… Я Софочка. Ваша я. — Я уж вижу. — Можно попросить вас не бить этих немолодых людей? Мы их сюда с политической миссией притащили, и… — Какой такой миссией? Не помню, чтобы царь-батюшка о переговорах объявлял. — Тут такое дело… Вы же знаете Люцифера? — Грех не знать. — Вот, мы от него. Немца бейте, его не жалко, а Наполеона не трогайте пожалуйста, ладно? — Так нечестно, — кое-как возмутился фюрер, держась за переломанную грудину. — Да-да, не трогайте меня, — поддакнул Наполеон, слезая с Гитлера. — Ты мне кости переломал… — Нефиг падать под меня. — Нефиг жрать, как в последний раз! В общем, пока они срались, я любезно разузнала про то, кто и где местный царь. После этого вопросы на тему «Почему звучит песня про Распутина» отпали сами собой. Ведь именно он и правит этой мёртвой, но такой живой, по сравнению с той, что на Земле Россией.