***
Как только за Алекси захлопнулась дверь, Йоэль сполз вниз по дивану и закрыл руками лицо. Он почувствовал, насколько сильно устал от жизни. Внутри не было никаких чувств — ни радости, ни боли. Только апатия. Ему всё равно на то, что происходит с ним, с Алекси, с группой. Сейчас он чувствовал только сильную тошноту, сухость в глазах и во рту и головную боль от повышенного давления. Вколов себе очередную дозу, он решил лечь спать, но сон никак не приходил. Обычно у него не было проблем с тем, чтобы уснуть. Да, он часто просыпался ночами примерно каждые два-три часа, в чём и проявлялась его бессонница, но засыпал он достаточно быстро. Ему было как-то некомфортно в собственной квартире. Как-то холодно и серо. Перевернувшись на другую сторону кровати, он почувствовал родной запах — запах волос Алекси от подушки. Он ещё не успел выветриться, и аромат шампуня очень хорошо чувствовался даже на небольшом расстоянии. Хокка накрыло — под дозой клетки восприятия не притуплены. Он ощутил эту боль — самого любимого и родного человека больше нет рядом. И на что он его променял? На укол с расплавленным порошком? Блондин уткнулся в подушку и позволил себе пустить несколько слезинок. Он вдыхал этот запах и чувствовал, как его тело наполняется ноющей болью и невыносимой тоской. Он понял причину своей бессонницы сейчас — его нет рядом. Он встал и взял телефон, бледными трясущимися руками выискивая номер с подписью «Маси» с эмодзи красного сердца. Нажав на кнопку вызова, он со слезами приставил гаджет к уху. — Алло, — послышалось на другом конце провода. — Маси, блять, я такой идиот. Я не могу без тебя, вернись, пожалуйста, я люблю тебя, — заплакал он в трубку. — Я тебе уже сказал, я вернусь только тогда, когда ты вылечишься и бросишь наркотики, — голос Алекси всё также напоминал эхо. — Я не смогу без тебя. Пожалуйста, приезжай, прошу. — Лечись, потом поговорим, — твёрдо ответил Каунисвеси, отчего Хокка стало ещё больнее. — Я не хочу выбирать между тобой и героином, — он вытирал слёзы дрожащей рукой. — Тебе придётся сделать этот выбор, по другому никак. — Ты меня убиваешь. — Если тебя что-то и убивает сейчас, то это точно не я. Думай и выбирай, что и кто тебе важнее. И поговори с парнями по поводу группы, потому что завтра на студии меня не будет. Спокойной ночи, — он скинул вызов. От резкого всплеска эмоций Йоэлю хотелось разбить телефон. Неужели он может лишиться не только любимого человека, но и группы?***
После ночи без единой минуты сна Хокка был вынужден ехать на студию. Парни уже написали, что хотят серьёзно с ним проговорить, и он знал, о чём будет их разговор. — Йоэль, я думаю, ты знаешь, зачем мы здесь собрались, — сказал Нико, как только вокалист сел в кресло. Парни полукругом встали около него. — Догадываюсь, — выдохнул он. — Посмотри на меня, пожалуйста, — попросил Томми. Блондин уставился стеклянным взглядом в его зелёно-голубые глаза, — Нормальный, можем начинать, — конечно же, он смотрел на зрачки. — Йоэль, я думаю, ты понимаешь, что то, во что ты ввязался, очень серьезно, — начал Порко. — Нам нужно решить, что дальше делать с группой, — продолжил Матела. — Потому что пока ты на наркотиках, мы не сможем продолжать музыкальную деятельность из-за того, что ты просто будешь не в состоянии записываться и выступать, — сказал Нико. — И также ситуация с вашими отношениями с Алекси. С этим тоже нужно что-то делать, — добавил Лалли. — В любом случае, всё сведётся к тому, что тебе придётся выбрать между нами всеми, включая Алекси и группу, и героином, — Мойланен слегка опустил голову, — Как друга мы тебя в любом случае поддержим и останемся с тобой, но статус участника группы останется под очень большим знаком вопроса. — Вы все вместе решили меня шантажировать теперь этим? — Хокка начинал злиться. — Да как ты не понимаешь, что ты такими темпами сдохнешь лет через пять? — чуть повысил голос Нико. — Почему я не могу просто делать то, что хочу? — его не задевал этот разговор из-за постоянной апатии, но напрягал и выводил на агрессию. — Потому что делая то, что ты хочешь, ты делаешь хуже окружающим тебя людям, поэтому мы и просим тебя выбрать. Хочешь колоться — колись хоть до усрачки, только не в стенах этой студии и не в рамках нашей группы, — Йоонас начал психовать. — А ты хули разорался то? Самый громкий тут? — Йоэль привстал с дивана, но Томми одним нажатием на плечо вернул его на место, чтобы парни не подрались. — Мы переживаем за тебя и твоё здоровье, пойми, — спокойно сказал Олли. — Зачем? Со мной все нормально, — пожал плечами Хокка. — Нет, Йоэль. Поверь мне. С тобой не всё нормально. Если бы всё было нормально, никто из нас бы ничего не заметил. А ты уже под серьёзным влиянием этого вещества, — Томми смотрел на эту ситуацию более профессиональным взглядом, ведь он лучше других ребят и в мельчайших подробностях знал, что такое наркомания, ещё с первого куса медицинского университета. — Почему тогда я этого не ощущаю? — спросил Йоэль. — По утрам слезотечение есть? Рвота, потоотделение, жар? — Да, — настороженно сказал Хокка — Глаза у тебя красные, я сам вижу. Бледная кожа, агрессия, тряска, синяки, худоба, насморк и зуд — все признаки наркотической зависимости, дорогой мой! — Лалли похлопал товарища по плечу. Вокалист призадумался: — Почему мне тогда не плохо? — поинтересовался он. — Потому что у тебя есть доза. Как только у тебя не будет возможности уколоться, тебе пиздец придёт, братан, — Йоэль внимательно слушал образованного в этой сфере друга, но бросать свою привычку не думал. — Это просто развлечение, мне скоро надоест, — отмахнулся он. — Когда тебе надоест, ты уже слезть не сможешь, — ответил Матела. — Смогу, — утверждал Хокка, на что парни вчетвером синхронно закатили глаза. — Поступай как хочешь. Но нам придётся прикрыть деятельность группы, пока ты либо не слезешь, либо не покинешь коллектив, — грустным голосом закончил Нико. — Я подумаю над вашим предложением, — он встал с дивана, надел очки и ушёл. Блондин действительно не понимал, почему все так резко на него ополчились из-за его увлечения. Он думал, что с ним и правда всё нормально. Но как только парень оказался снова один в пустой, мрачной квартире, его начали одолевать самые ужасные мысли. Потихоньку разум начинал осознавать, что из-за этих, как он считал, глупых и бессмысленных укольчиков, он теряет всё, о чём всю жизнь мечтал: любимый человек, верные друзья, с которыми он всю жизнь плечом к плечу проходил через всё, группа, популярность и поклонники, возможность заниматься музыкой. Готов ли он ради этого почти неощутимого кайфа отказаться от всего? Готов ли он до конца своей жизни засыпать и просыпаться, не чувствуя дыхания Алекси на своём плече? Готов ли он всю жизнь пробыть наедине со шприцом и больше ни с кем? Стоит ли оно того?