Мой самый сильный наркотик

Подойдя к квартире Хокка, Ник и Йоонас увидели выбитую дверь, лежащую на полу: — Ебучий ёжик, что здесь произошло? — воскликнул Порко, ставя дверь на место. Томми подошёл помочь ему: — Идите, вам Олли всё объяснит, — Лалли самостоятельно справился с установкой двери. Зайдя в гостиную, парни сразу же обратили внимание на бледного, обессилевшего Йоэля, который лежал и пустым взглядом смотрел в потолок. — Боже, что с тобой? — Мойланен подошёл поближе и присел рядом. — Тише, ему покой нужен, — сказал Олли, сидящий рядом и периодически меняющий ампулы в капельницах, которые потихоньку выводили токсины из организма Хокка, — Передоз, — Матела говорил всё тише и перешёл на шёпот, — Еле успел, у него уже пена изо рта шла. Порко так напугался, что даже сам побледнел: — Пиздец, и что теперь делать? — он схватился за голову, а Нико прислонил руку к раскрытому от удивления рту. — Парни… — прохрипел Йоэль, подавая знак, что живой и в сознании. — Лежи, я сам всё скажу, отдыхай, — Олли погладил его по плечу, — В общем, нам с Томми нужно возвращаться на работу. Отвезите его в клинику, пожалуйста, когда он более менее придёт в себя. Только Алекси пока ничего не говорите, прямо оттуда ему позвоним, окей? — Хорошо, — согласился Нико и начал поглаживать Йоэля по рукам. Матела снял капельницу, собрал все использованные предметы в свой чемоданчик и вместе с Томми вышел из квартиры, уезжая обратно в больницу. — Как же ты нас всех напугал, а, — сказал Порко, обращаясь к Хокка, — А если бы Олли не успел? Или бы у нас медиков в группе не было? — Я видел всё, — прошептал блондин. — Что ты видел? — не понял Мойланен. — Всю свою жизнь, — он продолжал говорить шёпотом, — Всё пронеслось перед глазами за несколько секунд. Детство, родители, вы, концерты, Алекси. Я думал, я умру. Когда я звонил Олли, я был практически уверен, что они не успеют приехать, — он всё ещё говорил шёпотом. — Ладно, всё, успокойся, тебе больше ничего не угрожает. Восстанавливайся, и поедем лечиться, — подбодрил друга Йоонас. — Мне очень не хватает Алекси. С ним всё хорошо? — Когда я в последний раз с ним разговаривал, он был в достаточно подавленном состоянии, но держался, — ответил Нико. — Почему ты позволил ему уйти, если любишь? — спросил Порко. — Я от гера вообще перестал понимать, что чувствую. Мне так на всё похер, — его дыхание потихоньку приходило в норму, — Когда я под дозой, я пиздец как скучаю по нему, чуть ли не на стену лезть хочется. А когда проходит время, мне всё равно, как будто между нами никогда ничего не было. Но я знаю, что я люблю его. Я хочу, чтобы он вернулся. Я вылечусь только ради него, больше меня бы ничего не остановило. — Я уверен, что Алекси вернётся к тебе, когда ты приведёшь себя в порядок, — сказал Йоонас, — Дай нам знак, когда будешь чувствовать себя лучше, — Йоэль кивнул. Нико тем временем искал лучшие наркологические клиники Хельсинки в интернете. Через полтора часа Хокка был уже в относительно нормальном состоянии. Парни помогли ему собраться самому, собрать все необходимые вещи и дойти до машины. Добравшись до одной из лучших клиник, они осторожно довели Йоэля до входа и дождались главного врача, который тщательно расспрашивал обо всех подробностях поведения, пристрастия, причинах и лечении, а также о произошедшей несколько часов назад ситуации. — Вам повезло, что ваши друзья — медработники. Так-то вообще в большинстве случаев это летальный исход, — неутешающим тоном сказал врач, — Ничего, и не такое вылечивали, не переживайте. Придётся госпитализировать. — Надолго? — Нико переживал за деятельность группы. — Вообще курс стационарного лечения занимает от восьми до тридцати дней. Посмотрим на успехи, не могу пока сказать, — доктор одновременно говорил и что-то увлечённо записывал в медицинскую карту не очень понятным почерком. После обследования Йоэля провели в его палату, ничем не отличающуюся и не имеющую никаких особенностей. — А зачем наручники? — спросил он, обращая внимания на цепи, верёвки и другие сковывающие движения предметы, прикреплённые к кровати. Его голос всё ещё был хриплым и достаточно тихим. — Через семь-десять часов у Вас начнётся ломка. Мы не хотим, чтобы Вы получили травму, придётся, извините, зафиксировать Вас на одном месте, — услышав это, Хокка успел многократно пожалеть о том, что вообще попробовал наркотики. — Не бойся, мы с тобой, брат, — Йоонас приобнял его за плечи. — Позвоните Алекси, пожалуйста, — попросил Йоэль друга, и Нико вышел на крыльцо клиники, набирая номер младшего участника группы. — Да, Ник? — тот ответил достаточно быстро. — Алекс, привет. Как ты там? Как дела? — Стараюсь держаться. А у тебя? — его голос уже не был таким безжизненным, но всё равно отдавал нотками тоски и боли. — У меня новость для тебя есть, — Мойланену не терпелось рассказать о том, что сейчас происходит. — Хорошая или плохая? — насторожился Каунисвеси. — Скорее хорошая, но и плохая отчасти тоже. В общем, Йоэль согласился на лечение. Мы уже в клинике, всё оформили, — рэпер улыбался. — Согласен, новость хорошая. Только жаль, что меня он не послушал, а вас послушал, — Алекси грустно улыбнулся. — Нас он тоже не послушал. Просто произошла немного нехорошая ситуация, и он изменил своё мнение, — вспоминая недавние события, улыбаться перехотелось. — Поподробнее, пожалуйста, — не понял диджей. — Он передознулся и был на грани смерти. Олли и Томми вовремя приехали и откачали его. Часа два лежал бледный и слабый, как труп. А как отошёл, мы сразу его сюда привезли, — Каунисвеси сильно испугался: — А сейчас всё нормально? — Сейчас да. Но выглядит он ужасно. Страшно представить, что видели Олли и Томми. Говорит, вся жизнь перед глазами пронеслась. И ещё сказал, что очень скучает по тебе и пошёл лечиться только ради того, чтобы ты к нему вернулся, — Нико точно передавал все новости младшему. — Как вылечится, вернусь, если действительно буду нужен. Он надолго в больнице? — спросил Маттсон. — Врач сказал, от восьми до тридцати дней, может и дольше. Зависит от обстановки, как всё протекать будет. — Ладно, спасибо, держи меня в курсе, ок? Я пойду отдохну немного, вымотался пиздец, — Алекси всю ночь провёл за работой, стараясь отвлечься от мыслей о Йоэле. — Хорошо, давай, пока, — он сбросил вызов и вернулся в палату к Хокка, где всё ещё сидел Йоонас. — Как себя чувствуешь? — спросил он у старшего. — Как будто меня грохнули, а похоронить забыли, — вокалист никогда не отличался позитивным мышлением, а после того, как он оказался на волоске от смерти, тем более. — Всё будет нормально, ты вылечишься, и всё будет так, как раньше, — поддерживал его Порко. Парни просидели в больнице до семи вечера, а после этого часа посещение пациентов запрещено, и им пришлось уехать. Сказав несколько ободряющих фраз и обняв друга, они вышли из клиники и сели в машину.