Любовь как цветок — ей нужно время, чтобы расцвести

Птица раздражённо нахохлился, не показываясь Разумовскому на глаза — Волче успел вернуться сам, и стоило бы порадоваться, что хоть часть плана по улучшению состояния Тряпки была реализована в реальности, но было как-то всё равно не так. Волков всегда бесил до невозможности, а вот недовольство и недоумение — мысленное пока что и даже не направленное в сторону источника его праведного гнева в лице Птицы — Разумовского очень мешало, как надоедливое жужжание мухи где-то у уха. — Птица, тебе не кажется, что нам надо поговорить? — в голосе Серёжи не было злости — он примерно представлял — в чем причина действий Птицы, но хотел услышать от него сам. — Не кажется. — Выходи, я не злюсь… — Не злишься? — прошипел Птица. — А ты считаешь, что есть за что? — Если бы я не знал тебя, то возможно имел бы глупость обидеться, — пожал плечами Сережа. Птица от возмущения хлопнул крыльями. — И что это значит? — Ты ничего не делаешь просто так и никогда не делаешь что-то мне во вред, — словно втолковывая ребенку прописные истины, слабо улыбнулся Разумовский. — Я не помню всего, что случилось, но… Я пытался наделать глупостей? — Не то слово, — немного растерянный от того, что Разумовский так спокойно это принял, пробормотал Птица. — Ты пытался выйти… в окно. Сережа подошёл, обняв его и тихо произнес: — Спасибо тебе, за все… Ты каждый раз меня спасаешь, прости… Птица оскалился раздражённо. — Замолчи. Что ты каешься, как грешник, что вот-вот на тот свет отправится? — рыкнул он. — Бесишь, Тряпка. Разумовский на его раздражение лишь едва слышно хихикнул, не отцепляясь. — Что б тебя, Тряпка. Совсем бояться перестал? — А должен? — немного смешливое удивление. — Я злопамятная хтонь, которая толкает тебя на авантюры, — хмыкнул Птица. — Я могу сжечь до тла любого, кто мне не нравится. — Я знаю, — улыбнулся уже не скрываясь Сережа, а потом продолжил, — но я тебе нравлюсь! — затем, видя заполыхавшие в янтарных глазах эмоции, добавил. — Не волнуйся, я никому не скажу и… — он уже куда более серьезно закончил, — я тоже тебя люблю, Птичка. Его взгляд полыхнул возмущённым золотом. Смущённый, Птица исчез, не ответив. Разумовский лишь счастливо улыбался, на душе было тепло — он наконец сказал эти очень важные слова Птице, Волков был жив и вернулся — а с остальным они справятся.