***
…она чувствовала силу. Чистая, необузданная мощь – пожар, бесконтрольно сжирающий всё на своём пути. И Блум в его центре. Но ей не было больно. Не было страшно. Она смотрела в льдистые прозрачные глаза и видела в них буйство стихии. И знала, что он видит в её зрачках то же самое. Пусть темно вокруг. Объятия незримого пламени ласкали каждый сантиметр кожи, словно она горела. Изнутри? Или это прикосновения крепких рук сводили её с ума. Так чутко, невесомо. Блум плавилась, и жар на коже от ощущения сильного тела сверху – гораздо сильнее неё! – кружил голову. Ей не хватало дыхания. Она цеплялась за плечи и металась, металась, чтобы попробовать чуть больше, чем сможет осознать. Ни в одном сне Блум не могла представить, что быть покорной – покорённой? – столь сладко и волнующе. Что этот огненный смерч не причинит вреда. Никогда. Не ручной, но заботливый, и быть в его власти – сущее наслаждение. На грани безумия. До слёз. До хрипа. Она не помнила своё имя – кому это важно? Мёд поцелуя на губах, ей хотелось впитать его весь. Не отрываться, поймать мгновение и остаться в нём. Растаять. И Блум таяла. Тихонько стонала, когда губы ласкали её шею. Мучительно. Она отзывалась на каждое прикосновение, словно была создана для него – идеально. Правильно. Дыхание в унисон, и Блум мало, мало! Ещё теснее, чтобы слиться в единое целое. Кожа к коже. Глаза в глаза. И мир вспыхнул. Ей не нужно говорить, что искры в волосах – от счастья. Влажные глаза и дорожки слёз, – такая сентиментальная! Он знал. Безо всяких слов. Она целовала и улыбалась в поцелуй. Потому что безнадёжно влюблена. …но что-то лишнее, странное назойливо звенело на краю сознания. Что-то было не так. Блум распахнула глаза. Крик – или стон? – застрял в горле, и ночь огласил тихий хрип, переходящий в жалостливый слезливый писк. Взгляд упёрся в потолок. Тонкая полоска света из окна играла на тёмных росписях. Это была её комната. И Блум в ней одна. Тело налилось тяжестью, как будто она бежала кросс, а не спала все эти часы. Хотя… Не мудрено, после забега-то от Валтора… Что угодно, лишь бы забыть чёртов сон. Пижама противно прилипла к коже, простыня смялась в комок где-то в ногах. Блум часто и глубоко дышала. У неё кружилась голова. Грудь всё ещё хранила тень волнующих ласк. Да и не только она… Покраснев и захныкав, Блум натянула пижамную футболку пониже, чтоб не было ни одного открытого участка кожи. После кошмарного сна её тело оказалось слишком чувствительным и необыкновенным образом реагировало даже на простое касание подушечек пальцев. Яростно замотавшись в одеяло по самый нос, Блум тихонько заскулила. Ей просто хотелось наконец выспаться.***
Музе снилось, что разгневанный родитель, едва завидев непутёвую дочь на пороге, устроил скандал, вручил ей уже собранные чемоданы с её вещами и открестился от их родства. И Муза, рыдая, была вынуждена идти на поклон к Селине. Её поселили на диване, и проклятая пружинка по несколько раз за ночь впивалась ей в бок. А потом начались самые странные каникулы в её жизни. И, кажется, Валтор обратил Блум в вампира. Подорвавшись с матраса, Муза даже закашлялась от ужаса. Вся её моська была в слезах, а солнце из окна нещадно обожгло подслеповатые спросонья глаза. С момента переезда к Блум кошмары снились ей каждую ночь. И с дрожью в теле Муза вертелась перед зеркалом, выискивая в своей антрацитовой шевелюре рыжие волоски. От соседства с Хранителем проклятых сил можно ожидать худшего, даже если Муза заняла второй этаж апартаментов Блум – подальше от гипотетической угрозы. А иначе ей не снились бы ужасы. Чем, если не знаменитой неудачей рыжих, это ещё можно назвать? К счастью, волосы радовали ровным угольно-чёрным отливом без неучтённых вкраплений. Но на всякий случай Муза решилась-таки наступить на горло своей гордости и помириться с Рокси. У неё хотя бы спится хорошо.***
Разбор полётов благоразумно решили оставить на потом. До лучших времён – авось враги сами перемрут. Рокси выразила слёзную надежду, что треклятая Фарагонда не справится со своими силами и отрастит себе бобровьи резцы. На нижней челюсти. Насквозь через голову. Тут даже Музе возразить было нечего. Душевное равновесие Тайного клуба было под сомнением: каждый страдал и загонялся на свой лад. Без спасительной дозы мультиков эльфы буквально лезли на стену, изнывали от отчаяния и свой стресс выплёскивали на всё и всех подряд. Поэтому, позавтракав густым нажористым супом из тыквы с мясом, занялись делами насущными. Уборкой, то бишь. Это Муза смогла всех убедить, что общее дело сближает, да и мозги проветрить лишним не будет. Гостиная была крошечной и, пожалуй, для ленивых подростков это шло только в плюс. Убираться меньше. Обычно, когда Муза этого не видела, мусор с пола заметали под ковёр – он был велик и занимал большую часть пола. Но и ковёр тоже приходилось подметать! Пылесоса в волшебной вселенной не придумали, а когда Рокси решила поэкспериментировать и удалить грязь с кусочка ковра заклинанием, в ковре образовалась дыра. На её месте теперь стояло кресло. И судя по тому, что Муза так ни на кого и не наорала за грешок, она и сама убиралась не так тщательно, как пыталась показать. Заклинания были не настолько эффективны, как ядрёная химия для очистки любых поверхностей. Она разъедала даже перчатки и хранилась недолго: тара не выдерживала мощи химикатов и плавилась спустя месяц после запаковки. Феи благоразумно даже не дотрагивались до подозрительной бутылочки и баловались левитацией. «Телекинезом», – поправляла Блум. Именно она и занималась сим увлекательным занятием. Хоть какая-то магия в жизни… А что? Особых навыков тут не требовалось. Знай себе что поднимай волшебством бутылёк да тряпочку и размазывай это всё тем же колдовством. Блум была в восторге. Хотя такой способ и занимал уйму времени. Кевин настойчиво предлагал что-нибудь выкинуть: если враг проникнет в их обиталище, дать бой будет попросту невозможно – тесновато для масштабных сражений. Если только вытолкнуть супостатов в дырку в стене... Сквозь неё замечательно просматривался двор Алфеи с чередой кривых окопов и розовых фонарей. Но тогда за телом придётся спускаться в тот же двор, а это долго и лениво. Поэтому, потратив на совещание полтора часа и несколько тысяч нервных клеток деятельной Музы, решили дыру заделать. А о способах изничтожения врагов в тесных пространствах поговорить позже, когда Муза перестанет орать. В решении вопроса с дырой надеялись поначалу на Фарагонду, что боевая старушка придёт и починит по щелчку пальцев свою школу. И счёт за ремонт выпишет, куда уж без этого. Но время шло, а директрисы и след простыл, и на обедах она не появлялась. Сам не расстараешься – никто и не поможет. Строителями юные феи не были, и за проблему взялись со всем рвением и тщанием, доступным их силам и воображению. Короче, завесили дыру простынёй, и проблема была решена. Выкинули пальму, которая, окончательно засохнув без полива, напоминала странный кактус. Разломанную кровать перетащили к Рокси на второй этаж. Муза превратила обломки нар в удобное ложе, а Рокси сверху приложила «закреплением» – тёмная магия как-никак, теперь без пыльцы не расколдуется. На века! Пока чистили ковёр от въевшихся пятен лимонада, заляпали диван шоколадом, и на сей радостной ноте Муза объявила, что её затея провалилась, и уборку она ненавидит. – И года не прошло, – закатила глаза Рокси. – Я думаю, что нам всем нужно серьёзно поговорить, – попыталась настаивать Муза. Сонные феи зевали и слушали без особого интереса. – Мир стремительно поворачивается к нам задницей. Даже я понимаю, что рано или поздно пороховая бочка под нами рванёт. Надо что-то делать. Блум виновато опустила голову и поджала губы. Она всё ещё чувствовала свою вину за провал переговоров с Валтором. Которых и не состоялось-то, в общем. – Я не хочу этого говорить, но… – Муза зажмурилась, набрала воздуха и продолжила громче. – Алфея стала не безопасна. И я честно не знаю места во вселенной, где мы могли бы спастись. – И что ты предлагаешь? – тихо, с надеждой вопросила Блум. – Вы заигрались в эльфов. Пора начать действовать, придумать хоть что-то, пока у нас есть время хоть как-то повлиять. Селина вскинулась и прищурила глаза. – Э-не-е, так не пойдёт, – ответила за неё Рокси. – Ты не можешь упрекать нас в нашей вере. – Да, это единственное, что помогает не свихнуться. – Вы и так чокнутые! – Муза, сердито зарычав, встала перед друзьями. Её встретили настороженные взгляды. И ни один не хотел её понять! – Ладно. Для начала я хочу отметить, что нисколько не претендую на место в вашей эльфийской иерархии, и мой Беливикс не станет препятствием для здоровых взаимоотношений между всеми нами. То, как шумно и с каким облегчением тут же выдохнули эльфы, почти привело Музу в ярость. Почти. Она уже устала чему-либо удивляться. – Ух, пф-ф-ф-ф, ну ты бы сразу и сказала! – Рокси, приложив ладонь ко лбу, закатила глаза. – Да, а то мы уже решили, что ты замыслила переворот, – хмыкнул Кевин. – Хватит! – рявкнула Муза. – Значит так. Прямо сейчас каждый из нас расскажет то, что может быть важным в нашем нелёгком деле выживания. Всё, что вы скрывали и так далее. И ни один не пойдёт спать, пока мы не услышим достаточно. – И кто будет решать, достаточно или нет? – Селина, побарабанив пальцами по плечу Кевина, цокнула языком. – Ты? – А может и я! Кто-то против? Серьёзно, из-за ваших тайн мы все пострадаем! Я не хочу помирать в расцвете лет. Всепоглощающая атмосфера уныния уплотнилась и тяжким грузом надавила на совесть. Никому не понравилось. Феи морщились, пыхтели, Селина нервно и сердито грызла ноготь. Первой сдалась Блум. – Ты права, – тяжело вздохнула эльфийская королева. Муза самодовольно фыркнула и сложила руки на груди. – Магикс давит на нас. Пытается сломить нашу волю. Разобщить. И я не хочу это признавать, но… У него получается. Тьма застила наш взор! – взвыла Блумиэль. Напуганные, потерявшиеся на извилистой тропе судьбы эльфы сидели, пришибленные, и внимали безграничной мудрости. – Шаг за шагом мы близимся к забвению. Наши имена забудут, а души породнятся с тьмой. Не позволю… Не бывать! – Но что если это единственный выход? – Рокси, сжав кулак, с вызовом посмотрела на друзей. – Проиграть, чтобы победить? – Я не боюсь тьмы и забвения, – твёрдо молвила Рокси. – Мне наплевать. Даже если для всего мира я стану главным Злом, я не перестану быть эльфом. И священное пламя вечного костра озарит мой путь. Каким бы тёмным он ни был. Блум разрыдалась, и даже Муза не сдержала скупой слезы. – А что они сказали-то хоть? – наклонившись к Кевину с Селиной, прошептала Муза. – Блум сказала, что мы должны держаться вместе и работать сообща, и для этого придётся сделать так, как ты предложила. – Да, а Рокси ответила, что класть она хотела на всё, ей и так охренительно. Но всё равно она типа с нами за компанию. Ответ сладкой парочки привёл Музу в ещё большее замешательство. Она помотала головой и уселась на ковёр. Он всё ещё был немного влажным после уборки, и Муза скривилась. – Тогда я начну. Кхм. Я вам не говорила, но… профессор Палладиум сказал, что только с моим особым Беливиксом я смогу колдовать, как эльф. И технически от феи во мне только крылья. И те работают, как эльфийский телепорт… Я перечитала талмуд Фарагонды, обычный Беливикс может перемещать только саму фею, без «прицепа», – хмуро пожала плечами Муза. – Ну, кроме редких исключений, не суть. И если об этом узнает Фарагонда, меня исключат. Алфея учит магии фей, а не эльфов. – Мда-а-а-а… – протянула Селина. – Отстойно. Но ты же, вроде, напросилась к Палладиуму в личные ученицы? Зачем тебе тогда Алфея? Всё мороки меньше. Почему-то Муза покраснела и смутилась. Она пожала плечами, помялась и вдруг грозно нахмурила брови: – Я с вами хочу, ясно? Не потому, что мне вас навязали, а потому что хоть так я чувствую себя крутой! Даже Ривен начал со мной встречаться, а раньше внимания не обращал… – закончила она уже тихо. – Твой Ривен полный придурок, – авторитетное мнение Селины возражений не встретило. – И шокотерапия явно пошла ему на пользу. Хоть похабщину свою исполнять перестал. – Он мне её теперь смс-ками присылает, – нехотя призналась Муза. Кевин сходил за блокнотом и по указке Блумиэль вписал в план пункт о покупке местных телефонов и переносе «Игрищ» на более ранний срок. Чтобы поскорее принять Музу в свои ряды официально, как полноценного эльфа. Муза ничего не поняла, но заострять внимания не стала: название их странного ритуала, в котором каким-то боком вдруг оказалась замешана Текна, не звучало опасно или угрожающе. И, наверное, не сулило миру уничтожение. Впрочем, уверенности у феи-эльфа недоставало. – А ещё впиши пункт о том, что нужно починить Музе самооценку. И самоуважения добавить. – А тебе – совести и воспитания, – зашипела Муза в ответ. Рокси безразлично пожала плечами. Остаток дня, прерываясь на ругань и перекусы в столовой, пытались договориться. Самым покладистым был Кевин. Вслед за Музой он сознался, что очень переживает из-за Огрона. А точнее, его роли в воспитании отпрыска. Больше всего паренёк опасался, что Огрон вдруг заявится к нему домой в разгар семейного ужина. Ведь Кларисса же его сразу убьёт! А оставшиеся злодеи непременно начнут мстить. Кевин сомневался, что прыти и боевой спеси его мамы хватит на всех. Селина поведала, что идея с судами вряд ли выгорит, ведь финансы не безграничные. А также добавила, что в следующий раз Эльдора расскажет им что-то нехорошее, особенно для Блум. Проехалась несколько раз по своей нелюбви к бытию феей и даже припомнила откровенно бедный на украшения наряд Энчантикса. – Да и… – махнула она рукой, отвернувшись. – Слабый он, Энчантикс ваш гадский. Не получаются у меня больше те ядовитые штуки, и всё тут. Больше Селина не сказала ни слова. Блум вновь посетовала, что из-за её трусости Валтор их всех уничтожит, а договор с ним заключать слишком поздно. Потом она переключилась на свои кошмары, которые лишают её сна, и отметила, что частенько по ночам дверь в её комнату оказывается приоткрытой. Хотя Блум точно закрыла её на ночь. О содержании своих снов Блум умолчала, но её серая кожа и лиловые синяки под глазами лучше любых слов говорили о том, что всё было просто ужасно. А потом разродилась Рокси. Словно плотину прорвало. Она всё говорила и говорила. О том, что боится возвращаться домой, что её мечты пообщаться с её питомцами разбились, что Огрон никогда не обратит на неё внимание и что в его телефоне нет ни одного интимного фото. И, заплакав, Рокси поделилась, что её крылья не предназначены для полёта. И черепушка ящерицы перестала подавать признаки жизни – это окончательно разбило её хрупкую психику. Девушки вовсю плакали и обнимались. Кевин под шумок тискал и утешал Селину. От гениальной затеи Музы стало только хуже. – Значит так, – утерев слёзы, выдавила Блум. – Всё хреново. Мы в полной заднице. Но у нас составлен план. Всего-то и надо что выполнить все пункты, и душевное равновесие починится. А потом мы всех нагнём и вернёмся домой. – И посмотрим столько мультиков, что глаза начнут кровоточить. – А от колы с чипсами кишки свернутся в трубочку!.. Столь грандиозные планы на жизнь были Музе непонятны. Но она промолчала, чтобы не нагнетать. Её эмпатия была не столь сильной, чтобы улавливать малейшие изменения настроения собеседника, но даже с её скудными способностями она чувствовала клубящееся над ними отчаяние. И слова всё только испортят. Муза не знала, что делать и как всё исправить. – А до этого? – хлюпнула носом зарёванная девочка-некромант. – Как бы до этого момента ещё дожить надо. Мне кажется, я уничтожу Алфею раньше. – Ну, можно дружно сделать вид, что всё хорошо, – пожал плечами Кевин. – А я считаю, что лучше всего успокаивает насилие, – вздохнула, как ни странно, Муза. Всхлипы стихли. Фея не замечала, какими странным взглядами её одарили соратники. Словно увидели перед собой приведение. – Помните, как мы все воодушевились, когда шли в поход против Огрона, чтобы спасти Рокси? – Общая жажда крови сближает, – в полной тишине неуверенно кивнула Селина. – Кого мы грохнем на этот раз? – полюбопытствовала Блум. Ответ пришёл сам. В дверь постучали. А после на пороге появился самый настоящий живой труп.