Неудачники

      Жизнь прекрасна. Особенно когда за это никто ничего не сделает.       Развалившись вчетвером на небольшом продавленном диване, маги Земли жевали фисташки и смотрели на кровавое месиво на экране. Эта кассета, отмеченная цифрой два, была их любимой. На ней земные феи, вернувшись в своё царство, обезумели от страха и бросились врассыпную. Самые отбитые вернулись во дворец, где всё ещё рыскали оставшиеся целыми восставшие мертвецы.       Некромантка постаралась от души: монстров спустя столько времени на Тир Нан Ог были полчища. Откуда в одной фее столько сил? Впрочем, этот вопрос отпал довольно скоро за неимением интереса. Запись хвастала воплями, рёвом мертвецов и мельтешащими феями. Их попытки спасти свои шкуры были обречены на провал.       Нет, изначально феям зла никто не желал. Их просто изолировали, чтобы не смели больше плодить свою гнилостную веру, из-за которой потом ни почитать нечего, ни посмотреть: куда ни глянь – наткнёшься на знакомую рожу. Да годы расставили всё по местам.       Феи не хотели признавать, что Беливикс опасен, и не следует им так слепо светить. Не понимали, за что были наказаны. И в неволе озлобились, варясь в котле из собственной ненависти и жажды отомстить. А кому мстить? За что? Чёрному кругу – за самоуправство. Землянам – за короткую память. Преданность? Какая? Фей забыли, едва их след простыл. Хотя, сделать феи всё равно ничего не могли. Богатейшая библиотека планомерно покрывалась пылью за ненадобностью. Дамы, сами себя лишившие волшебства ради гениального плана, разленились. Во всех бедах всегда проще винить кого угодно, но не себя.       Но и маги небезгрешны. Учитывая, что с самого начала ими двигал личный интерес – не допустить появления ещё большего количества мусора в искусстве. Хоть до ток-шоу феи не добрались, хвала Беливиксу.       Годы пролёживания боков сделали своё чёрное дело. У Анагана начал намечаться живот, Гантлос на стену лез от бурлящего в нём инстинкта охотника. Некоторое время он охотился на скидки в забегаловках с фаст-фудом, но всё было не то. Огрон никак не мог найти себе девушку, а у Думана с этими самыми девушками было всё даже слишком радужно. Стоило очередной пассии она-та-самая-навсегда узнать о его волшебных талантах, как неминуемо начинались какие-то нездоровые эксперименты в постели. И обречённый на вечные несчастья в любви метаморф уверился, что бабам от него нужно только одно. И интерес к продолжению рода как-то отпал.       Безделье, футбол и пиво по выходным, скука, жена Анагана, – все эти кошмарные факторы сделали из могущественных тёмных магов жалкую мебель. Кому захочется чувствовать себя замшелой табуреткой?       – Это не оправдывает весь этот трэш, – ведьма по имени Лусань кивнула на экран. – Сначала ваша ненормальная Рокси над ними поиздевалась, потом вы пропустили их через мясорубку. Я вообще ничего смешного не вижу.       Девушка была высокой, одного роста с Анаганом, и смуглой. Запястья увиты разноцветными фенечками, под многочисленными шнурочками пряталась старая татуировка утёнка в резиновых сапогах и дождевике. Длинные серые крашеные волосы забраны в небрежный пучок на макушке. На Лусани были надеты домашние тапочки в виде акул, чёрные стринги и растянутая футболка мужа. Ведьма курила, прислонившись бёдрами к столешнице и морщась на особенно жестоких моментах видео.       – Что б ты понимала ещё, женщина, – пренебрежительно хмыкнул Огрон. – У фей есть алтарь Беливикса. На Земле. Там и переродятся. Чё бубнить-то?       – Только этот алтарь давно под колпаком у спецслужб, – громко фыркнула Лусань. Она стряхнула пепел в раковину и затушила бычок. – За последний месяц возле него столько людей появилось из ниоткуда, что федералы скоро уверуют в магию. Вы виноваты будете, кстати.       – Главное, чтобы не в фей. Не хватало ещё больше их наплодить.       И правда, у земных фей был чудесный алтарь на границе Штатов с Мексикой, где павшие воительницы возрождались. Молитвы и вера возвращали им волшебные силы и воспоминания о прежней жизни. От старости алтарь не исцелял, но все поверженные в Тир Нан Ог и Алфее несчастные вернулись к жизни. Увы, молитв над алтарным фонтаном никто не возносил. И выныривавшие из него осоловевшие женщины не помнили ни себя, ни своих сил. А алтарь пожирал их Беливикс как плату. Без веры возрождённых ждала судьба простых людей и гостеприимные стены жёлтого дома.       – Это насилие над личностью, – гнула свою линию Лусань. Она не одобряла жестокость (если только в воспитательных целях – эти четверо охламонов иногда сводили её с ума). Хотя направленность её сил и подразумевала хладнокровие, циничность и железные нервы, чтобы не свихнуться от вида гниющей плоти и вываливающихся потрохов, она не выбирала свою магию. И не шла у судьбы на поводу. – А вы просто решили потешить своё самолюбие издевательством над слабыми. Не стыдно?       – Не-а.       Лусань прикрыла глаза и вздохнула. Искрящейся тьмой чёрное волшебство погладило кожу и окутало с ног до головы. Истлели мышцы, кожа посерела и стянулась, чётче проступили кости. Ногти на руках вытянулись и загнулись, как птичьи когти. На плечах призрачной вуалью сбился туман и пополз вниз, укрывая нагое тело тёмным невесомым бархатом запретного колдовства. В провалах глазниц вспыхнули голубые внеземные огни. Неизменными остались плюшевые тапочки с акулами, чтоб ножки не мёрзли на бетонном полу.       – Милая, подай пивка, пожалуйста, – Анаган, не отвлекаясь от телевизора, вытянул руку. Когда через несколько секунд холодное запотевшее стекло не легло в его ладошку, он обернулся. – Ну не-е-ет, ну пожалуйста, милая…       Оглянулся Думан и узрел благоверную своего кореша в полном ведьминском облачении.       – Ну твою ж мать.       – Опять?       – Сам успокаивай свою истеричку.       Прошлое представление Лусань устроила, когда Огрон признал, что его мобильник пропал с концами и придётся покупать новый. Естественно, с предложением выбрать наименее убогую модель из самых дешёвых обратились к единственной девушке в зоне доступа, как к оплоту ответственности и самоотверженности. Лусань порывов не оценила и заставила тунеядцев ползать по всей холостяцкой халупе на коленях, пока не найдут пропажу. Не нашли. Зато подвал потом сверкал чистотой, только стараний ведьмы никто не оценил.       Лусань зашипела змеёй и вывернулась так, как не может двигаться здоровый человек: тело держал скелет, и без поддержки мышц ведьма не контролировала себя. Спасала левитация – ведьма владела ею на высшем уровне и успешно применяла её на своих же костях, чтобы шевелиться и не рассыпаться на кусочки.       Пепел хлопьями оседал у неё под ногами. То рассыпалась и тлела кожа. Вреда Лусани это не причиняло, зато спецэффекты получались занятные. Некоторых коллег по ковену даже тошнило, когда Лусань показывалась в превращении.       Она вытянула указательный палец в сторону нескольких ящиков пива возле холодильника. И оскалилась.       – Нет!       Но ящики уже сложились, смялись с мокрым хлюпаньем и растеклись по всему полу зловонной зелёной жижей.       – Убирайте теперь, – морозом выдохнула ведьма разложения. И присела на табуреточку. Гантлос подал ей бутылку холодного чая и полез за ведром.       Думан сплюнул, махнул рукой и ретировался, бурча что-то про вред женитьбы, счастье холостяцкой жизни и тщетность бытия.       В ведьминском обличии Лусани нельзя было есть и пить горячее – полуживой организм разваливался от тепла.       Магией её художества было не взять. И теперь уже тройка провинившихся мясников принялась драить пол. Хоть так их можно было заставить убраться, потому что за годы ничегонеделанья привыкли жить в свинарнике, и к клопам с тараканами относились уже без отвращения и неприязни. Тонкая душевная организация ведьмы разложения не выдерживала. И на грозных магов Земли нашлась управа.       – Думать будете в следующий раз.       – А ты случаем не беременна? Гормоны там?..       – Х-с-с-с…       – Понял. Не дурак.       Чёрный круг единогласно ненавидел, когда у жёнушки Анагана было хорошее настроение, и она заглядывала к ним в гости. Постоянные смены замков не помогали: потом дверь от вонючих гнилых подтёков оттирать.       Сегодня у Лусани настроение было ещё и игривым, что бывало крайне редко, поэтому она наколдовала на пол чары скольжения, и мужчины под её шипящий смех щедро помакались в едкую жижу.       В душе она чувствовала себя на все шесть лет. Поэтому в ход пошло и заклинание подножки.