На обед всё-таки пришлось выползти. Слишком сильно хотелось есть, а припасы снова чудесным образом исчезли. Блум догадывалась, что имя этому «чуду» – Чатта, но свои догадки оставила при себе.
За исключением Селины Тайный клуб красовался с наколдованными эльфийскими ушками. Селина же обошлась старым добрым скотчем и накладками из силикона. А Муза не пошла. Слишком сильно на неё повлияли проповеди злющей Гризельды, и, напуганная своим прошлым отчислением, Муза унеслась грызть гранит, мрамор и прочие минералы во славу волшебной науки и своего счастливого безоблачного будущего.
Жизнь была прекрасна.
Рокси морщилась на рыбный суп и тихо бубнила себе под нос, что тутошней колбасе доверять не стоит, – мутная она какая-то. И вправду, на все расспросы и душевные разговоры продукт живодёрни глубокомысленно молчал.
Студентки весело переговаривались и наворачивали мясцо за десятерых. Здесь обнаружились даже Стелла с Лейлой. Они в последнее время как будто сблизились на фоне жажды во что бы то ни стало добраться до Блум и засыпать её своими проблемами. Блум отвернулась. В сторонке спала в обнимку с фиалкой Флора. Цветочек воодушевлённо кушал отбивную и в целом вид имел довольный и жизнерадостный.
Мир для Блум был весел и мил. Даже после просмотра сериалов про вампиров.
Оказалось, что Алфею накрыл новый виток модных тенденций, и дырявые шапки-каски и прочие украшательства для выбритой макушки вдруг устарели. Им на смену пришли нормальные человеческие головные уборы без дырок и прилепленных скотчем заплаток. Тоже дырявых, к слову. А некоторые особенно смелые девицы и вовсе отказались от каких-либо моднявых колпаков и ходили с непокрытой головой. И лысиной. Уже не блестящей, кстати. И гордо хвалились, что волосы-то отрастать-таки начали! И лапкой по маковке так – шкряб-шкряб.
Увлечённая радужными мыслями о будущем, Блум мало значения придавала пустой болтовне незнакомых людей. И то, что они всё ещё злобно косились в её сторону и не стесняясь ругались, что виновато её проклятие, Блум не волновало.
Она по прежнему не желала принимать, что странная мода волшебного мира хоть как-то связана с ней. А проклятие у неё одно – неудача. И с этим предстояло смириться.
Но у Блум был план. Чем она, собственно, тут же и поделились с подельниками и, похватав более-менее съедобные харчи с общего стола, всей процессией они удалились обсуждать коварные планы по собственному выживанию. Всем назло.
– Что мы имеем? – Блум говорила громко, уверенно и воодушевлённо, её голос лился по всей гостиной и просачивался сквозь закрытые окна на улицу. По батарее снова начала молотить какая-то нервная соседка. Не замечая ничего на свете, Блум улыбалась и вышагивала в своём величественном облачении из листьев перед притихшими в немом благоговении подданными. Рокси плакала от счастья и ностальгии. Все скучали по своей королеве. И Блум – больше всех. – Наш долг растёт в геометрической прогрессии независимо от наших действий. Фарагонда совсем распоясалась. Чего она хочет? – размышляла вслух королева Блумиэль. – Наше первое задание – уничтожить Даркара. Много хочет!
– Пускай выкусит! – громыхнул на весь этаж слаженный хор голосов. Блум важно кивнула и продолжила думать.
– Уничтожить Даркара. Уничтожить Валтора. Разорвать союз Даркара с пикси. Уплатить штраф школе и монахам. Не знаю как вы, а лично я устала перечислять. И терпеть этот беспредел не стану, – она мотнула головой и брезгливо сморщилась. – Хочет от нас подчинения? Хочет сделать нас послушными рабами? Что мы отвечаем таким, как она?
– Выкуси!
– Выкуси… – задумчиво покачала головой госпожа Блумиэль и досадливо поджала губы. – Жадность погубит её, и только от нас с вами зависит, как скоро старуха захлебнётся своим произволом. Сёстры мои и брат! – сердца защемило от неистового, душераздирающего вопля, исполненного внутренней боли и душевной борьбы. – Тучи сгустились над нашими головами! Наш путь тёмен и навек утоплен в ночи… Мы плутаем во мраке, как заблудшие в вечных скитаниях души. Но мы живы. И путь, вытоптанный для нас нашими недругами – ложен. Откройте же глаза! Мы были слепцами… Настало время поквитаться за все наши страдания. Никого не простим… Никто не уйдёт от правосудия! И сети лжи, которой нас оплетают, не затмят нам света. Мрак рассеется. Ведь даже самая тёмная ночь заканчивается с рассветом.
Муза, тихонько проскользнувшая в комнату на середине речи своей королевы, промокнула влажные глаза рукавом.
– Нас не понимают. Осуждают. Показывают пальцем и смеются, как над экзотической зверюшкой. Глупцы! – грянул гром очередного гневного вопля. – Их вера зашорила их сознание. Хочешь огня – моли бога огня… Хочешь счастья – приноси жертву во славу богам… Кто после этого глуп? Им не стать творцами своего счастья! Текущую крышу починит фея-строитель, вырастит сад фея растений… А если нет нужной феи? Что они сделают? Как поступят?! Будут реветь и сопли жевать?! Не-е-ет… – змеёй взбешённо зашипела Блум. – Так было раньше… До того, как потерянное эльфийское воинство Земли почтило их халупу своим присутствием… И они решили, что столь непонятные им создания достаточно наивны и глупы, чтобы решить все их проблемы. Захотели выехать в светлое будущее на нашем горбу… – она тяжело дышала, задыхаясь от дыма вокруг её дрожащей в ярости фигуры. В глазах мерцало убийственное пламя. – Да воссияет же Вечный костёр как последнее пристанище наших врагов! Священная роща требует жертвы… И если Митси не суждено ею стать, то у нас кандидатов – полный Магикс. У меня всё.
Махнув рукой, Блум без сил рухнула в кресло, вытащила из-под филея бутылку лимонада и залпом всосала всё её содержимое.
Пока Кевин с Селиной завывали на высокой ноте, а Рокси истерично хохотала, будто ей в один миг открылась тайна бытия, Муза вытерла мокрое лицо и подсела к Блум на подлокотник кресла.
– Кхм… Нет, ну по большей части я согласна… – Муза передёрнула плечами и пожевала губу. – Мы как-то привыкли к тому, что магия может всё. И ваше мышление кажется всем странным, потому что вы росли в других условиях. О, Дракон… Если вы решите идти дальше и использовать свои отличия против других… Кхм… Я думаю, вы можете победить.
Мировоззрение Музы трещало по швам. Блум ободряюще сжала её ладонь своей, как будто могла починить её рассыпающуюся душу так, как умела, как истинное дитя Священных лесов, – скотчем и листьями.
– Не говори так, как будто ты одна из них, – утерев об безотказного Кевина лицо, Селина хмыкнула. – Теперь ты эльф. Смирись.
– Да, и если потребуется, мы используем твои знания, чтобы уничтожить эту кривую вселенную изнутри.
Черепушка Великого Дракона, сплющенная в спичечном коробке в кармане феи Рокси, давилась от беззвучного смеха и заходилась в истерике. Будь у него сейчас хвост, он бы без раздумий отдал его в обмен на свои лапы и ведро попкорна. Да-а, попкорна просто дьявольски не хватало…
Дракон радостно пощёлкал челюстью. Эти пришельцы из неволшебного мира – лучшее, что могло случиться с его детищем. Волшебному Измерению не помешает встряска. Хотя бы в отместку за Домино. За канувшего в забвение родного ребёнка, за забавных пассий и воспоминания, которые замёрзли навек вместе с миром неудач.
Великий Дракон скучал. Горевал. Но это терпимо.
– Достойная смена моим оболтусам растёт, – всплакнул черепок и затрясся от безумного смеха.
***
Три вполне известные в определённых кругах ведьмы на стену лезли от истерики и безнадёги. Они ненавидели своего работодателя, Валтора и Блум. Особенно Блум. Потому что кто как не рыжая может быть корнем всех бед? Вот то-то же. Милость Даркара быстро исчерпала себя, и проклятый Феникс отправил своих секретарш в подчинение к Гриффин, помогать школу отстраивать. И наорал за что-то. А то, что ведьмы вдруг внезапно полысели – с посильной помощью мстительного Валтора, – его как будто даже обрадовало. Нет у него сердца, нет!..
Айси молчала и старалась не отсвечивать. Знала, как и сёстры, что Валтор каким-то образом вернул им проклятие, которым они наградили Блум в прошлый раз, и как-то усилил его. Ага, если другие люди мучились от залысин только на макушке, то Айси, Дарси и Сторми лишились волос на голове полностью. Но худшим было не это. Лысение – первое проклятие. А ведь было и другое.
Если первое проклятие поражало волосы на макушке и передавалось от шайки Блум всем остальным и было чрезвычайно заразным, то улучшенная Сторми версия дырявила все предметы, которыми эту плешь жертвы пытались прикрыть.
Последнее же проклятие – просто, чтобы развеяться, – отменяло улучшение Сторми. Волосы начинали отрастать. Но были они вполне определённого цвета.
– Катастрофа! Катастрофа! – захлёбывалась рыданиями Сторми, шкрябая на голове ногтями шероховатую щетину задорного рыжего цвета.
От этой подставы не помогала никакая магия.
***
Качаясь в гамаке и разглядывая в шпионское заклинание верещащих ведьм, Валтор даже не улыбался. У него совершенно не было настроения. Скучно! Ужасно скучно! Глядя на его каменное лицо и ледяной взгляд, старик-сосед покачал головой и молча смотался смотреть телевизор.
Валтор думал. Похоже, рыжие родственнички всё-таки закончились. Даркар честно исполнял условия их сделки и носом землю рыл, чтобы найти хотя бы ещё одного неудачника. Заклинание для подсматривания подтверждало, что Тёмный Феникс не был брехлом и трудился с завидным усердием. А значит, оставались друзья Блум. И Огрон, но здесь было достаточно проверить только дружочка Блум, всё-таки кровь у Огрона и его сына одна.
Столько вещей в мире требовали его внимания и вмешательства!.. Вся вселенная была в его распоряжении.
Валтор окинул взглядом особняк, в котором из-за сбоя всех возможных заклинаний теперь царил невыносимый холод, и переключил заклинание слежения на Блум. Рыжая фея в компании друзей во дворе Алфеи с самым решительным видом поглощала с кустов листья. Ну прелесть же! Прелесть!
Их тандем станет непобедимым.
В мечтах о грядущих безумствах и вселенском хаосе Валтор заулыбался и начал хохотать. Были у него проблемы с выражением эмоций.
Где-то на другом конце Магикса Блум вдруг икнула и заозиралась. Ей показалось, что кто-то злой и страшный сверлит её взглядом. Показалось ли?
