***
День за днем проходит мучительно медленно. Теперь не только для Чонгука, для Тэхена тоже. Гук в последнее время совсем на себя не похож. Он много молчит, не задает своих неуместных вопросов, не улыбается Тэхену, не желает хорошо добраться домой и не заваливает смсками. Чонгук не острит, не сыплет сарказмом и дерзостью… он тускнеет день за днем, каждый вечер становится более напряженным и хмурым. Его тяжелая аура на Тэхена давит ощутимо и даже вынуждает переживать. Но парень не говорит ни слова. Просто приносит новые задания, а потом незаметно наблюдает за тем, как Чон нехотя их выполняет. А Гук не выдерживает просто. Всего этого не выносит. И сдается. Просто сдается, больше не пытаясь делать вид, что у него все хорошо и прекрасно. Ни для кого больше он стараться скрывать свое внутренне не готов. Хватит.***
— Что с твоей успеваемостью? — хмурится Тэхен, непонимающе читая по третьему кругу табель, выданный его подопечному сегодня в школе. Увиденное Киму не нравится совершенно, ведь его ученик не только не поднялся в рейтинге успеваемости, его оценки стали хуже. Намного хуже. — Почему она снова ухудшилась? Не так давно Тэхен расслабился, не так давно он почувствовал облегчение и даже был Гуком доволен. В тот день, когда Чон, не задумываясь, отвечал на его, честно сказать, не простые вопросы, Ким был практически восхищен. Узнав о том, что Чонгук не такой глупый, каким Тэхен его считал, старшекурсник изменил количество заданий и увеличил их сложность… Гук даже исправно справлялся со всеми ними эти пару недель, так в чем же причина цифр в его табеле? Господи, знал бы, что придется говорить об этом, превратил бы бумажку с оценками в самолетик еще в школе, и уж точно не отдал бы Киму. Чонгук отдал его Тэхену, когда тот спросил, потому что ему, если честно, плевать. Плевать настолько, что на прошлых контрольных Гук просто проставил ответы в бланк от балды, даже не читая вопросов. Первый-десятый — А. Одиннадцатый-двадцатый — Д. В — начиная с двадцать первого… Сдав работу через две минуты после начала контрольной, Чонгук вставляет в уши наушники и отправляется прочь из класса, молча, чтобы побегать, выматывая себя как можно сильнее, или поваляться где-нибудь на улице и понадеяться на то, что замерзнет насмерть, раз не прихватил даже куртки. Выходит лишь заболеть. Оценки Чонгука ухудшились, потому что ему не до них. Ему вообще ни до чего нет дела. Уже даже не до попыток перестать истекать кровью и мучиться днем и ночью от боли, похоже, фантомной, ведь как могут болеть те крошечные осколки, что когда-то были его сердцем? Чонгук даже не может нормально спать… Потому что всюду Тэхен. Такой прекрасный… такой недосягаемый. Который якобы не для него. И который даже не может себя заставить встретиться с ним взглядом. — В последнее время меня мучают душевные терзания, так что у меня нет настроения учиться, — безразлично отвечает Гук, лениво развалившись на своем кожаном кресле для учебы. Он уже на той стадии принятия боли, когда она сливается воедино с каждой клеточкой его тела и не кажется инородной. Она почти что не доставляет неудобств… просто фоном гудит беспрерывно, убивая мучительно медленно… отравляет каждую прекрасную мелочь жизни, самых обычных дней. Гук настолько подавлен, что парня не радует даже то, как внимательно смотрит на него объект его обожания и причина самых разных фантазий. А эта самая причина напряженно сжимает челюсти. — Хватит паясничать. — Я просто ответил тебе честно. Меня отшили, — констатирует Чон голосом «ты забыл?», неотрывно глядя на своего репетитора, и пофигистично качает головой, — у меня нет тяги к учебе. Тэхен должен понимать, он ведь не глупый… и он понимает. И почему-то чувствует вину. Губы распахнуты в намерении что-то сказать, но после вновь сжаты в тонкую линию. Жаль. Гук на секунду понадеялся, что ему даже что-то ответят. Сейчас он снова чувствует себя глупо… становится самую малость смешно. А Тэхен делает глубокий вдох и много думает, стараясь успокоиться и подобрать слова. Правильные слова. Или хотя бы такие, которые не сделают все еще хуже. — Чонгук, скоро выпускные экзамены, — спокойно и даже отчаянно, взывая к школьнику, надеясь, что он поймет. А тот понимает. Правда понимает все, только это совсем ничего не меняет, и Чонгук слишком просто и быстро вздыхает: — Мне плевать на них. — Ты не сможешь закончить школу и поступить. — Мне плевать. — Твои родители будут разочарованы и расстроены, — Ким предпринимает очередную попытку достучаться до своего ученика, но тот даже не обдумывает аргументы парня и вновь пожимает плечом. — Мне плевать. У Тэхена от такого отношения просто слетает крыша. Он всегда в Гуке отмечал странности, которые не были присущи другим его ученикам. Чонгук всегда на фоне других для Тэхена выделялся ярко, иногда даже слишком. У него был поистине отвратительный и невероятно сложный характер, особенно в самом начале их общения, но Гук никогда не относился пренебрежительно к своим родителям. К маме. Чон Чонгук — ужасно сложный ребенок, пусть и старшеклассник — без пяти минут выпускник, был со своей мамой нежен и ласков, он к ней проявлял больше уважения и заботы, чем в него вообще было заложено высшими силами. Тэхен знал, потому что слишком часто бывает в этом доме. Вероятно, одной из причин, почему он отметил для себя подобный факт, было то, что это казалось странным. Милая и добрая сторона Чонгука, теплая и по-настоящему детская, любящая его сторона открылась Тэхену впервые именно из-за матери Чона. Тогда Тэ был удивлен поведением несносного парня, сидящего у него в печенках и чайной ложкой поедающего нервные клетки. Он бы мог даже сказать, что подумал о том, не подменили ли его, пока Ким моргал. Чонгук хороший сын. Намного лучше, чем ученик старшей школы или просто человек. И из того, что знает о Гуке Тэхен, — ему на родителей не плевать. Он не хочет их разочаровывать, не хочет ранить… не хотел. Когда-то. Когда ему не было так больно, чтобы просто забить на все. Виной всему Тэхен. И он знает это в глубине своей мечущейся в противоречиях души, но не думает об этом прямо в это мгновение. Ведь сейчас он может лишь злиться. — Тебе хоть на что-то не плевать в этой жизни? Они будто снова в начале семестра: Чонгук ведет себя невыносимо, Тэхен его искренне не может понять и снова гневит на то, что «это поколение и правда испорчено». Или это испорчен Чонгук? Да, именно так и думал Тэхен раньше — что Гук испорчен, избалован уж больно сильно. И сейчас почему-то мыслями он возвращается к этим умозаключениям, хотя, вроде бы, нет для них ни одного основания. Почему же человеческий мозг работает именно так? — Мне ответить? — Гук выгнул бровь, но не улыбнулся. Не потому что не посмел. Потому что не до улыбок. Даже если сейчас он может смотреть в темные омуты глаз, взглянуть в которые мечтал последние две недели, ему все еще не до улыбок и не до радости. — Будь добр. — На тебя, — коротко и серьезно. Честно. — Мне не плевать на тебя, — повторяет Гук, не моргая и Тэхену не позволяя моргнуть, чтобы их контакт глаз не прервался даже на долю секунды. А потом он вздыхает, снова ведя плечом и легонько головой качая. — Но ты не чувствуешь того же, а это… это правда больно. За все это время Гук все не смог понять, почему Тэхен ведет себя так… почему так рьяно отвергает мысль о том, что они могли бы… что Гук мог бы… ему понравиться. Наверное, все потому, что Ким не удивился, когда Чонгук рассказал о том, что влюблен в парня. Он не был шокирован и возмущен, не испытывал к своему ученику отвращения… он сказал, что все в порядке. Он сказал, что люди не выбирают, кого им любить. И еще он сказал, что вне зависимости от того, ответит тот кто-то на чувства Гука взаимностью или нет, он должен рассказать о том, что не дает его сердцу покоя… Потому что «а вдруг?». Что Гук и сделал. Ему в тот момент казалось, что раз Тэхен не гомофоб — все будет неплохо. Что все будет хорошо, даже если Ким не чувствует ничего к Гуку. По крайней мере, он рассчитывал, что между ними ничего не изменится. Они ведь так неплохо общались… они почти что стали друзьями. Или так казалось только Чонгуку? Гук не учел того, что трудно остаться друзьями. Если один другому признается в чувствах, друзьям не свойственных. Это невозможно, если речь идет о парне и девушке, и невозможно, если говорить о двух парнях… Признание в любви — риск. Крупная ставка. И есть только два исхода: человек либо срывает куш, либо проигрывает все, что имел. Чонгук не учел этого, он надеялся, что получится не потерять ничего, даже если он не сможет выиграть… но ему так хотелось победы…ему очень хотелось. Чон Чонгук слишком азартный игрок. И он проиграл все. Одномоментно. И вместо того, чтобы стать самым счастливым в мире, почти самым несчастным стал… это так нечестно. А еще жестоко очень. И сейчас Гуку очень хочется расплакаться. Не потому что он тряпка, а потому что даже он не может вынести подобного. Даже если он смел и дерзок настолько, чтобы набить десяток тату, еще не выпустившись из школы, позволить своим оценкам ухудшиться, пренебрежительно и откровенно вести себя со своим репетитором и даже признаться ему в любви… Если честно, даже для кого-то вроде него — упрямого и настырного, не сдающегося даже тогда, когда кажется, что не осталось ни капельки сил, это слишком. И ему очень хочется плакать… хотя Гук не из тех, кто так просто пускает слезу. Но он не плачет. Вместо этого парень сильнее сжимает челюсти. Это помогает не рассыпаться. Это помогает и дальше не терять контакт глаз с самым несправедливым и жестоким человеком на планете. С вором, похитившим юное сердце школьника. Ким выдерживает паузу не потому, что так надо. Он, наверное, сам пытается настроить себя на какой-то лад, потому что слова Гука… его голос и взгляд его почему-то вынуждают надломиться и почувствовать себя очень странно. Состояние Тэ остается с уточнением корявым и быстрым «не выясненной этиологии». Ему придется долго и методично разбираться с этим, но это потом… когда он один на один останется со своими демонами. Когда закончится рабочий день и придет время для самокопания. А сейчас не важны совсем его чувства и всякие странности. Сейчас важен только Гук. И его успеваемость. — Если тебе правда не плевать на меня, — начинает Тэхен, понимая, что это неправильно, но продолжает слишком спокойно: — ты возьмешь себя в руки и будешь работать усерднее. Что? Это так нелепо! — И зачем мне это? — фыркает Гук, невесело рассмеявшись. Он настолько жалок, что теперь им будут помыкать его чувствами? Чон Чонгук — взрослый мальчик, он умен достаточно, чтобы уже это пройти. «Я должен делать это ради Тэхена. Потому что ему нужны деньги, а его могут уволить, если моя успеваемость ухудшится. Где еще ему заплатят так же хорошо?» Гук старался, но ему сейчас правда совсем не до этого. Даже ради Тэхена. Даже ради того, чтобы он смотрел на Чонгука с радостью или даже гордостью… ему сейчас вообще не до таких вещей. Хочется просто забиться в угол и ото всех спрятаться. Не выходить из комнаты, никого не видеть и не слышать… просто спать. Много спать и слушать депрессивную музыку. А по вечерам выбираться на тренировки, которые вымотают так, чтобы в голове ни единой мысли… чтобы в ней не было места для одного прекрасного Ким Тэхена, который теперь ему даже не смотрит в глаза. Чонгуку еще больше хочется расплакаться. Даже если он вдруг очень сильно злится. — Молодец, Чонгук, ты хорошо постарался, — как можно ласковее проговаривает он и невесело хмыкает, качает головой в стороны и смотрит на Тэхена обвиняющее, обижено… с болью. — Ты даже ни разу не говорил чего-то подобного. Почему я должен напрягаться, если ты не можешь сделать даже этого? Я настолько противен тебе? В последнее время в юной голове слишком много подобных мыслей. Слишком много таких вопросов. Ни один из них не успокаивает, только заставляет чувствовать себя еще больше разбито и гадко… Гук не хочет так себя чувствовать. Он не хочет быть для Тэхена мерзким и противным… пожалуйста, можно ему хотя бы это? — Мне просто интересно, как ты относишься к другим своим ученикам? Так же пренебрежительно, как и ко мне? — Я никогда не относился к тебе пренебрежительно… — Ой, правда? — спокойный размеренный тон Тэхена вдруг начинает раздражать. — Что-то я не заметил. Несколько секунд молчания, в которые старшекурсник вновь порывается что-то сказать, но не говорит, как и обычно, вновь разочаровывая Гука, заканчиваются голосом младшего: — Просто оставь меня в покое, ладно? — выдыхает тот, больше не намеренный вести эти разговоры. — Я устал. Гук всем своим видом дает Тэхену понять, что тому пора. Занятие на сегодня отменяется. Он не намерен учиться или просто говорить. Школьник отворачивается к столу и берется за свой телефон, стараясь отвлечься от того, что его репетитор так и не покинул чужую спальню, погружается в иллюзорный мир какой-то забавной игры, всегда разгружающей его от проблем и переживаний почти как по щелчку пальцев, и не обращает внимания на неотрывный взгляд старшекурсника, на него направленный. Тэхен думает слишком о многом в эти самые мгновения. Он слишком многое чувствует. Проходит еще пара минут, а потом Ким поднимается на ноги и пересекает комнату, чтобы остановиться возле своего ученика и, тяжело вздохнув, отнять из его рук телефон, тут же приковывая к себе раздраженно-уставший взгляд. — Ты издеваешься? Они слишком часто проходили такое раньше. Только это больше не так, совсем по-другому. Тэхен отбирает телефон не потому, что рассержен. Чонгук не психует в ответ, а скорее расстраивается. — Пожалуйста, попробуй сосредоточиться на учебе, — умоляет Ким. Он прав — Чонгуку нужны не угрозы. Ему просто нужна поддержка. — Я знаю, что тебе непросто, но ты должен это сделать, Чонгук. Не ради аттестата, родителей или поступления, и тем более не ради меня. Ради самого себя. От того, что ты делаешь сейчас или чего не делаешь, зависят твои возможности в будущем. Сейчас это кажется глупостью, но уже через год ты можешь пожалеть о том, что не сделал больше. Не заставляй себя проходить через подобное. Его голос такой теплый… взгляд такой… такой… у Чонгука ёкает сердце. — Так ты типа переживаешь обо мне? — саркастично уточняет он. — О, боже, я так тронут. — Меньше сарказма, Чонгук, я говорю с тобой искренне. — Тогда, если ты правда беспокоишься обо мне, что насчет моих чувств? О них ты не беспокоишься? Гук знает, что неправ и задавать такие вопросы нечестно. Но боль внутри него заставляет быть эгоистом, выплескивая чувства наружу. А почему нет? Только Тэхену можно думать лишь о себе? — Что мне сделать, Тэхен? — немного тише продолжает Гук, внимательно глядя на стоящего рядом с его креслом репетитора. — Что я должен сделать, чтобы не чувствовать себя так паршиво? Ты думаешь, мне хочется любить тебя? Я не тащусь от этого, ясно? Никто не получал бы удовольствия от чувств к человеку, которому они не нужны. И я не могу перестать их испытывать просто потому, что ты так сказал. Я не могу сделать этого даже если сам хочу, понимаешь?! — Я понимаю… — мягко соглашается Ким, но Гук воспламеняется от этих слов и почти разлетается в клочья, взрываясь. — Тогда чего ты хочешь от меня?! — срывается на крик парень. Это слишком. Нервная система слишком долго держалась, слишком долго работала в режиме перенапряжения. Таких перепадов эмоционального напряжения не может вынести даже она. — Я не могу делать вид, что все в порядке, и просто жить дальше, как будто ничего не было, потому что это было! Я сказал тебе о том, что чувствую, и мы даже… мы… — он потеряно смотрит, и не может сказать такое простое «целовались». Потому что губы тут же электричеством, потому что внутренности узлами… потому что Тэхен сказал: «мы больше никогда не заговорим об этом». — А потом ты говоришь, что это ничего не значило, и даже не смотришь на меня. Ты даже в одном пространстве со мной не хочешь находиться, как я должен себя чувствовать?! Какая к чертям учеба? Какое еще поступление? Гук просто хочет, чтобы его поняли. Просто и по-человечески. Да, он понимает, что Тэхен не виноват в том, что ему Гук не нравится… как и нет вины Чонгука в том, что он в Тэхена влюблен. Они оба неправы, обижаясь и обвиняя… чего-то требуя друг от друга. И даже оба понимают это. Но такова человеческая сущность… а жизнь слишком сложная штука. И получается замкнутый круг. Тэхен надеется, что Чонгук перестанет испытывать к нему чувства, раз тот не может ответить Гуку взаимностью. А Чонгук очень сильно нуждается в этом… во взаимности. Ведь не может просто так разлюбить. Так они и занимаются взаиморазрушением. Винят друг друга в том, в чем нет человеческой вины. И обижаются на то, что людям не подвластно контролировать… — Я просто уйду, — разрывая повисшее между ними молчание, проговаривает Тэхен, понимая — это единственный выход, способный облегчить жизнь им обоим. В первую очередь это важно дня Гука, для его будущего. — Тебе найдут другого репетитора. Тогда ты сможешь сконцентрироваться на учебе, и… — Ты издеваешься? — недоверчиво прыскает Гук, не дослушав все эти «сдашь удачно экзамены, окончишь школу и поступишь в престижный университет». Ему от всех этих слов просто тошно. Ему тошно от всех этих «целей», которые кто-то вместо него поставил в его жизнь и приказал добиваться. Ему все еще пытались навязать понимание того, что это все важно, но правда в том, что все это — чепуха. Самая настоящая. Важно совсем другое. И цель у Чонгука была совершенно другая… и по-настоящему ценная. — Я сотню раз сказал тебе, что я не собираюсь учиться, не потому что ты тусишь со мной, а потому что мне больно. Думаешь, если вместо тебя будет приходить другой человек, мне станет лучше? Да ладно, ты ведь умный, Тэхен, — невеселый хмык и качок головой, — Это не так работает. Тогда что Тэхен должен сделать, чтобы Гуку стало лучше? Если уйти — не выход, есть ли для них этот выход вообще? Ким понятия не имеет, что должен сказать, Чонгук без понятия тоже… что он хочет от Тэхена услышать, чтобы стало лучше. Или что он должен сказать, чтобы Ким не чувствовал себя таким виноватым. Последнее вряд ли возможно. Тэхену кажется — во всем только его вина. Гук всего лишь ребенок. Запутавшийся, ранимый… Киму с ним нужно было быть осторожнее, бережнее… не позволять привязываться к себе, чтобы в итоге тот не совершал ошибок в интерпретации своих к нему чувств. Тэхену все еще кажется, что Гук спутал влюбленность с симпатией дружеской. Только вот… друзей вот так не целуют, как он Кима поцеловал. И друзьям не отвечают на поцелуи вот так, как ему ответил Тэхен. Проблема в том, что Ким Тэхен не достаточно взрослый, чтобы взять за свои чувства ответственность. Чтобы их принять. Он по-прежнему находит их странными, и пока не изменится это — не изменится ничего. Но Тэхен слишком взрослый, чтобы не чувствовать своей вины в том, что творится с Чонгуком. И чтобы не пытаться исправить этого хотя бы как-то… только вот как? — Если я сделаю, как ты хочешь, и возьмусь за учебу… — начинает, поразмыслив над сложившейся ситуацией, Гук, запинается, тихо шмыгает носом и поднимает взгляд, застланный пеленой влаги, но смелый, на своего репетитора, пару секунд спустя, и фразу не заканчивает. Прочищает горло и уверено заявляет: — Я сделаю это. С плеч Тэхена горы, в его взгляде бесконечные моря облегчения и благодарности. По крайней мере, никто из-за него не собирается гробить свое будущее. Чонгук, однако, еще не закончил. — Но я хочу что-то взамен.