Репетитор Ким

«Помнишь, в начале разговора ты сказал, что это не твое дело? Так вот, ты был прав. Тебя это не касается» — Если это влияет на твою успеваемость, меня это очень даже касается, — напряженно заявляет Ким, наблюдая за тем, как Чонгук приводит свою кровать в порядок, расправляя смятое одеяло. В сосудах закипает кровь, в легких дымятся газы, возгораясь слишком легко и просто. Причина? Тэхену не до причин. Он просто переполнен странными чувствами и они его пожирают обжигающими языками пламени, не церемонясь. — Тэхен, в чем проблема? — устало интересуется школьник, выпрямляясь и глядя на репетитора очень серьезно. Губы Чонгука растягиваются в неловкой улыбке, которой парень пытается разрядить обстановку, но легче от этой улыбки не становится никому. — Ты хоть представляешь, на что это похоже? Прекращай, если не хочешь, чтобы я тебя неправильно понял. — Что ты имеешь в виду? — раздраженно интересуется Ким. Как еще это может выглядеть, кроме как беспокойство за его успеваемость? — Выглядит так, как будто тебе очень не нравится тот факт, что мы с Сонен проводим время вместе, — констатирует Чонгук и позволяет себе склонить голову набок, с легкой улыбкой на губах неотрывно глядя на брюнета. — Ты ревнуешь? Слова младшего выбивают Тэхена из колеи. Его словно ногой прямо в солнечное сплетение, и ударной волной отбрасывает далеко назад, заставляя потерять равновесие. Парень пытается проморгаться и сосредоточиться, недоверчиво переспрашивает, нахмурившись: — Что? — Ревнуешь меня к ней? — без особых проблем повторяет Гук, в груди которого растекается мед… очень приятно, тягуче… он просто предположил, ляпнул, не нашел ни одного аргумента в пользу этой теории, но уже чувствует себя безумно счастливым. Это прекрасное окрыляющее чувство толкает его на еще большие безумства и новые предположения: — Проблема ведь не в том, что я сплю с ней перед экзаменами, проблема в том, что я с ней сплю, да? Глаза Чонгука вопрошают. Умоляют согласиться с его предположением. Тэхен в них видит только насмешку и издевательство слышит в голосе. А ведь в нем, в этом голосе, не было ни капли насмешки. Только надежда. Детская, чистая… светлая. — Не говори чепухи, — сжимая ладони, отмахивается Тэхен, но Гук не верит. Не верит нервно брошенной фразе и совершенно потерянному взгляду тэхеновых глаз. На него такое поведение так не похоже… И сейчас, с каждой секундой в груди Чонгука все чаще бьется юное сердце. Оно по всему организму парня разносит восторг, который распускается в нем, расцветает красиво и ярко от одной только мысли, что Гук не ошибается… А что если Тэхен и правда недоволен не тем, что Чонгук отвлекается от учебы, а тем фактом, что у него кто-то есть…? — Поэтому ты такой хмурый последние несколько дней? — предполагает Чон, лихорадочно складывая все детали в одно целое, ставшее для него неожиданным открытием и прекрасным озарением. — Ты правда…? — тянет он тише и недоверчиво очень, но жутко восторженно, не в силах оторвать завороженного взгляда от растерянного репетитора, невероятно прекрасного сейчас из-за его напряженности и одновременной потерянности в собственных чувствах и мыслях. Чонгуку кажется, что сейчас Тэхен прекраснее, чем когда-либо прежде. Ведь сейчас он не пытается себя контролировать и чего-то скрывать… по крайней мере, не пытался до этого момента. — Правда ревнуешь меня? Вязкая слюна глотается с усилием. Сердце Чонгука пропускает удар, а Тэхен ничего не успевает ответить. — Или ты ревнуешь ее? Точно. Быть может, Тэхену просто приглянулась Сонен? Он говорил вроде бы, что она привлекательна… а может быть все эти странные реакции и непонятные взгляды были вызваны зарождающимися чувствами старшекурсника к школьнице, которую он видел всего пару раз? Что это? Любовь с первого взгляда? В голове Чонгука сотня вопросов. В мыслях Тэхена — тысяча. Он даже пытается обдумать вероятность правоты Гука, причем взвешивает на весах обе теории… одна из них даже кажется Киму логичной… но ни одна из них для него не звучит как что-то правильное. — Поступай, как знаешь, — холодно чеканит Ким, играя желваками от напряжения. — Когда завалишь экзамены из-за того, что… — вовремя запинается он, ведь чуть не проговаривает то, что уж точно ему не свойственно. А Тэхену не свойственна ругань и сквернословие. И никто, кто знает некого Ким Тэхена никогда не смог бы не впасть в шок, услышав от него что-то вроде «трахался». Чонгук бы точно прочел здесь больше, чем Тэхену хотелось бы. Поэтому он вовремя исправляется на присущий себя сдержанно деловой тон:  — … проводил с девушкой время в постели вместо того, чтобы учиться, даже не вздумай винить в провале меня. Тэхен отворачивается, самостоятельно цепляет со стола тетради своего ученика, чтобы их, как и всегда, проверить на качество выполнения домашнего задания, и направляется в сторону своего кресла, в которое так и не садится. — Я не спал с ней, — разрывает тишину Чонгук, неотрывно глядя в спину своего репетитора, который после первой же фразы двенадцатиклассника оборачивается, чтобы взглянуть на него, спокойного и даже расслабленного. — Я не спал с ней, Тэхен, — повторяет он тверже, не моргающим взором глядя в бездонные карие, которые снова норовит собой скрыть длиннющая челка. — Не потому что это отвлечет меня, и я могу провалить экзамены, а потому что не хочу. Мне это не нужно, — намного тише проговаривает он. Слишком стеснительно и даже неловко эти слова звучат, срываясь с мягких на ощупь губ. Чонгук рассыпается в этот момент, когда Тэхен на него смотрит вот так пронзительно, сжимает в ладонях тетради и просто слушает, ничего не говоря и не делая. Буквально прожигает в нем дыру своим недоверчивым взглядом, но смотрит, смотрит, смотрит… в самую глубину Чонгука зрит, туда, где прячется сходящее с ума от влюбленности сердце. Туда, где Чонгук последние недели старался сдерживать свои ненужные Тэхену чувства, где прятал желаемые быть озвученными комплименты и слова о любви… туда, где больше не получалось сдерживать массивные двери, а то, что Чонгук так отчаянно старался оставлять при себе, чтобы не навредить Тэхену, не заставлять его чувствовать снова и снова дискомфорт рядом с Чоном чтобы, не вызывать в нем раздражения… просто вырывалось сквозь узкие щели наружу и тут же слетало с губ, которые слишком отчетливо помнили вкус тэхеновых, чтобы себе позволить касаться других. — Мои мысли о другом человеке, поэтому… я не спал с ней, — школьник качает головой, но не отводит взгляда от таких далеких и темно карих. От тех, что вечные спутники его долгих ночей. — Это было бы гадко. Я не такой лицемерный человек, Тэхен. Я не стал бы говорить о чувствах тебе, а потом спать с кем-то другим. Я, может быть, все еще ребенок для тебя, но у меня тоже есть какие-то принципы и моральные устои. Немного обидно, что Тэхен этого не понял. Обидно до слез, что он допустил подобные мысли… что поверил в такую несуразицу. — Я пытался отвлечься от мыслей о тебе и чувств, когда о них молчал, это правда, — прочистив горло, продолжает Чонгук, будто читая мысли Тэ, которые молнией к тому дню, к Сонен на коленях Гука, к их поцелую жаркому… внутренности Тэхена снова скручиваются и воспламеняются недовольством. — Поэтому в тот день Сонен… и ты… в общем, поэтому все так случилось тогда, когда вы впервые встретились. Но с тех пор, как принял их… — «я никогда» — хотел сказать он, но смолчал об этом. Он никогда бы. И ни за что. Это правда. Но вслух об этом вовсе не обязательно. — Это было бы мерзко, — сползая до полушепота, произносит Чон. По его телу неприятная дрожь. Внутренности берутся томной судорогой… становится тошно, стоит подумать о том, что его руки касаются кого-то, что губы целуют… Гук не может даже представить такого, в голове только Тэхен. Он в мыслях, в сердце, в сосудах, под кожей. Он в легких запахом его парфюма, из-за которого Гук не проветривает комнату даже перед сном. Он электрическими разрядами на подушечках пальцев, что случайно прикоснулись к мягкой коже репетитора… Как может Чонгук с кем-то спать, если он утонул в Тэхен, им захлебнулся если? — Я не могу так обесценить то, что чувствую. Даже если ты можешь… Впервые за эту долгую речь взгляд Чонгука отпускает бездонные карие, прячется. Гук невидящим взглядом смотрит в пол и не знает, что еще должен сказать, а о чем смолчать лучше стоит. Все пытается выбрать, отдифференцировать, но не получается. И школьник, подняв взгляд опять, просто говорит все, что чувствует. Пусть Тэхен сам решает, что ему нужно, а что нет. Как Гук может за него принимать такие решения трудные? — Ты сказал, что это не твое дело, но твое беспокойство заставило меня чувствовать себя лучше. Причина не важна особо, если подумать. Скорее всего, тебе и правда все равно, и то, что заставило меня порадоваться — всего лишь плод моего воображения. Наверное, это просто исковерканная версия того, что есть на самом деле. Мне просто хочется верить в то, что я тебе не безразличен, поэтому мое восприятие так сработало, я понимаю… но секунду назад я правда был очень счастлив. Можно я побуду счастливым еще немного? Можно просто продолжу думать, что ты ревновал только что? В тишине, повисшей в комнате школьника, отчетливо слышно медленный удар юного сердца. А потом еще один. Чонгуку кажется, что этот звук выходит далеко за пределы его организма и разносится на весь Сеул. Но Ким ничего не слышит. Молчание Тэхена одновременно делает больно и окрыляет. Оно опустошает чонгукову душу и наполняет ее чем-то таким приятным… что словами не передать. Ким не говорит ни слова. Не подтверждает слов Гука, но не опровергает их, а это… это уже на кончике языка младшего играет сладкими нотками прекрасного чувства, что расцветает в груди с каждым мгновением все больше, становясь все прекраснее. Ким Тэхен не дает разрешения парню и дальше думать, что тот его ревновал. Но вместе с тем он не запрещает подобного… почему же? Такого уж точно не было в их уговоре. — Уверен, тебе и правда не интересно, но мы занимались учебой, — снова подает голос Чонгук, решаясь нарушить молчание. — Я просто делился с ней конспектами и теми материалами, что ты давал. Ну, еще помогал кое с какими заданиями… — тянет он, почесав влажный затылок. А потом спохватывается резко, тыча пальцем в сторону стола и округляя глаза сильнее: — Сонен занималась за столом, а я валялся на кровати, — спешит объяснить Гук, резко переводя руку в сторону своей постели, куда невольно устремляется взгляд Тэхена. — Вот. Поэтому постель не была заправлена аккуратно. Тэ ведь ему поверит? Правда же? Он ведь… не станет сомневаться в честности чонгуковых слов? — Мы правда не занимались ничем таким… Чувства, переполняющие Кима, такие странные… снова о противоречиях. Он испытывает какое-то странное облегчение, вместе с тем очень злится, остается недоверчив, ощущает себя крайне глупо, неловко даже… а еще испытывает стыд. Репетитору Ким очень стыдно за то, что его мысли завели его не туда, и неловко не столько из-за странной сцены, что сейчас разыгралась в спальне его ученика, но по той причине, что вообще его что-то такое напрягало и мучило. Что, пусть и ложная, но мысль о том, что Чонгук состоит в подобных отношениях… раздражала и злила, она… по непонятным причинам причиняла Тэхену боль, от которой он так старательно прятался, что даже не заметил, когда та подкралась сзади и поглотила в одно мгновение. Он и правда… Чонгука ревнует? Разве есть еще хоть одно объяснение этому? — Мне и правда все равно, — пару минут спустя, размеренно заговорил Тэхен, стараясь звучать как можно более обычно и невозмутимо. — Но… для того, чтобы у тебя были хоть какие-то основания продолжить думать о том, что я тебя ревную, — кое-как промолвил Ким и шумно прочистил горло, — я мог бы сказать, что озвученная тобой версия не вяжется с тем, что все это время я заставал тебя здесь без верхней одежды. Что насчет влажных волос и сбитого дыхания? Это тоже последствия занятия учебой? Ч-что? Тэхен правда… отметил такие мелочи? Ему правда не все равно, если он продолжает спрашивать, верно? На губах Гука медленно расцветает слабая улыбка, которую он тут же пытается скрыть. — Это последствия спортивного зала, — прочищает он горло, зарывая пальцы в свои темные волосы, все еще влажные, кстати. Так спешил после душа, что не успел их как следует высушить. Если бы только он знал, что из-за влаги в его волосах и сбитого от спешки дыхания Тэхен придумает себе что-то настолько сложное, уделил бы побольше времени некоторым банным процедурам. Тэхен в ответ на странное объяснение многозначительно выгибает бровь.  — Ты же знаешь, что я часто тренируюсь, да? У нас в доме есть спортзал, я хожу туда! — начинает тараторить Чон. — Мы приходим сразу после школы, перекусив по дороге, или едим здесь что-нибудь, потом занимаемся подготовкой к экзаменам по твоим материалам. Точнее Сонен занимается, а я типа объясняю то, что ей не понятно, пока делаю домашку. Это немного напряжно, и… не подумай, что я жадный или что-то в этом роде, но я не могу давать ей материалы домой. У меня есть причина, правда… я просто… не могу делиться этим. Для меня нет проблемы, если кто-то подготовится по ним здесь, но за пределы комнаты выносить их я не хочу и не буду. Ну, знаешь…? Они просто мои. Этот один экземпляр для меня очень важен… так что я могу делиться ими только так. Сонен не против, даже счастлива, что я всегда под рукой и могу объяснить что-то. Да и с чего ей жаловаться? В конце концов, у нее есть возможность заниматься по твоим… кхм, по плану, составленному таким классным репетитором, как ты… еще и бесплатно. — Гук, — вздыхает Тэхен, намереваясь перебить, но Чонгук не останавливается, только дает себе мысленный пинок под зад, возвращая к сути разговора. — Когда я заканчиваю с домашней работой, иду в спортзал, чтобы не тратить время. У меня обычно остается около полутора часов до твоего прихода, иногда даже больше. Как раз успеваю с тренировкой… Сонен продолжает заниматься здесь. Если у нее за это время появляются вопросы, я стараюсь на них ответить, когда возвращаюсь. Иногда это занимает много времени, поэтому… ну, знаешь…? — кривится Гук, — Запашок тут может быть не очень, — произносит неловко. — Потом я иду в душ, пока Сонен собирается домой… ну и… — вновь запинается Чон, немного нервно хмыкая: — Как бы… мне встречать тебя в полотенце? Я так-то не против, но боюсь, что ты бы не оценил… Шутка кажется неуместной сразу же, как срывается с губ, и Чонгуку приходится снова прочистить горло: — Волосы не получается высушить полностью, на это нужно больше времени. Но если я вообще не буду их сушить, мама будет переживать, что я заболею, раз уж устраиваю тут сквозняки… Чонгук сказал так много всего, кучу совершенно ненужной информации, подробности, которые Тэхену совсем не нужны. Но остановиться не может. Потому что ему кажется, что он упустил что-то важное, о чем-то недоговорил, не объяснил что-то, пусть даже элементарное. — Если серьезно, то раз уж ты сталкиваешься с Сонен в дверях, то понимаешь, что у меня не так много времени на одевание. Для меня нормально брать в ванную штаны, раз уж дома есть кто-то еще, но тащить туда весь шкаф…? Поэтому ты встречал меня здесь без верхней одежды. Закончив тараторить, Чонгук шумно выдыхает и замолкает, ожидая какого-нибудь комментария от Кима. Парень пару секунд просто обдумывает все услышанное. Становится немного неловко от такого подробного отчета… как будто у него и правда есть право требовать чего-то подобного или как будто Чонгук обязан оправдываться. Взвесив все озвученные факты, Тэхен отчетливо ощущает, как от сердца отлегло. Не понимает, какого черта это может значить, не хочет думать об этом, но вынужден уже крайне спокойно признать: — Звучит логично. Чонгуку этого ответа не достаточно. Ему нужно больше. — Достаточно логично, чтобы ревновать показалось бессмысленным, если бы вдруг ты все-таки ревновал? И снова его сердце в груди не бьется. В груди Тэхена сердце не бьется тоже… — Возможно. Чонгук улыбается облегченно, но едва заметно. Он счастлив даже от такой мелочи, а мысли о том, что Тэхен все-таки ревнует его, обещают ни за что не покидать голову школьника как минимум до утра. Уже сейчас Чонгук знает, что этой ночью не сможет заснуть. Сказал ли Тэхен это «возможно», исключительно для того, чтобы не рушить мечты Чонгука и не причинять ему боль? Или же все дело в том, что только что им и правда владела ревность? Забралась в репетитора при повторной встрече с Сонен и пожирала его, медленно смакуя каждый кусочек, целую неделю. — Так, секрет твоей хорошей успеваемости в том, что ты учишь кого-то… — не найдя ни одной ошибки в выполненном Гуком домашнем задании, заговорит Ким, отвлекая школьника от выполнения тестов, которые принес Тэхен, и вынуждая его повернуться к студенту на своем крутящемся кресле целых пятнадцать минут спустя. — Секрет моей хорошей успеваемости в том, что ты пообещал мне взамен много важных для меня вещей, — поправляет Гук. — А с Сонен мы занимались подобным образом и раньше. Мы с садика знакомы, так что… — Ты со всеми, с кем знаком с садика, целуешься? — резко поднимая с тетради взгляд, интересуется Ким, на секунду лишая Чона дара речи. — А что? — не позволив себе улыбнуться, задержав дыхание, интересуется он. Звучит крайне дерзко. И так по-детски. Очень похоже на Чонгука. — Тебе интересно? Черт. Тэхен даже не заметил, как саркастичный вопрос сорвался с кончика языка. Но уже слишком поздно… приходится начать оправдываться: — Нет, я просто… — Жаль, — разочарованно вздыхает Чонгук, перебив своего репетитора, — я думал, что тебе и правда любопытно. Если вдруг станет когда-нибудь, ты можешь спросить. Я расскажу тебе все, что ты хочешь знать. Ты только спроси. Чон отворачивается, не дождавшись ответа, и больше не сдерживает улыбки, становящейся слишком широкой, широкой настолько, что он просто распахивает рот и без звука кричит от счастья. Тэхен определенно ревнует. Сомнений в этом у младшего больше нет.