Репетитор Ким

— Сонен не приходила сегодня? — У нее какие-то планы, так что она ушла пораньше, — не отрываясь от чтения условий задачи, которую нужно решить, проговорил Чонгук, тут же прикусывая губу и щуря глаза сильнее. Он всегда делает так, когда пытается сосредоточиться, — Тэхен знает. Так вот, почему Ким не встретил девушку в дверях сегодня, она просто ушла пораньше. От осознания этого стало немного грустно… он почему-то надеялся, что школьники расстались у школы. Шумно вздохнув, студент кивнул сам себе и продолжил пялиться в свой учебник, на страницу, которую пытается прочесть уже больше пятнадцати минут. Взгляд, однако, не получается сфокусировать ни на одной строчке. — Ваше занятие прошло хорошо? — Да, вполне, — кивает Гук, неотрывно пялясь в принесенные Тэхеном сегодня материалы. — Было не сложно. Иногда я думаю, что ты бы гордился мной… — тянет он, отвлекаясь от задания, улыбается слабо, крутясь на своем кресле, чтобы взглянуть на репетитора, уже даже не делающего вид, что читает. — Может, в следующий раз мне заснять урок, чтобы ты оценил, насколько я крут? Чон улыбается шире, немного мечтательно, подносит ручку ко рту и слабо постукивает ее прохладным металлическим колпачком по нижней губе. Тэхену ведь нравятся умные люди… может, узнай он, каким бывает Гук, играя в преподавателя, был бы впечатлен? Хотя бы капельку. Да, он определенно был бы. Это заставляет Чонгука ухмыльнуться чуть шире. Тэхен же видит совсем другое в сложившейся ситуации. — Ты уверен, что тебе еще нужен репетитор? — закрывая книжку, серьезно поинтересовался парень. — Ты хорошо справляешься сам и даже помогаешь кому-то. Начало этого разговора школьнику уже не нравится настолько, чтобы улыбка исчезла с губ моментально, а он напрягся, выпрямляясь в своем кресле. — А что? Решил взять свои слова обратно и сбежать? — звучит обвиняюще, звучит обиженно, звучит надломлено и вместе с тем раздраженно. Тэхен только успевает распахнуть губы после секундной паузы с закрытыми глазами и глубоким вдохом, но так и не удается ему объяснить, что Чонгук понял его не так — парень напрягается еще больше и перебивает еще даже не начавшего говорить: — Ты обещал, что доведешь меня до выпуска. Осталось ведь не так много времени, всего несколько месяцев. Зачем снова поднимать эту тему? — Знаю, — немного с напором выдыхает Ким, надеясь утихомирить ученика старшей школы. — Я не отказываюсь от своих слов и не пытаюсь сбежать, Чонгук. У нас уговор, я помню, нарушать правил я не намерен, — проговаривает брюнет, серьезно глядя на Чона, будто его задевает тот факт, что Чонгук о нем такого плохого мнения. Парень просто молчит, потому что если Тэхен и правда не намерен отказываться от их уговора — разве его недавние слова имеют смысл? Для Гука нет. Для Тэхена в этих словах все еще слишком много смыслов. Прочитав в огромных глазах младшего этот вопрос, Тэхен снова вздыхает, подается чуть ближе к краю кресла, откладывает книгу насовсем и шелестит кудрями, качая слегка головой. — Я не говорю, что нам нужно перестать встречаться, просто… Может, стоит сократить наши встречи? Нет смысла видеться каждый день. — Не для меня, — решительно отрезает школьник, лишь чудом не выдавая своей потерянности и расстройства. Неужели Тэхен не понимает, что Гук в нем нуждается? Не понимает, что трудно чертовски не иметь возможности коснуться, говорить обо всем, что хочется… даже если у них уговор, если Ким сам дал свое разрешение, Чонгук все еще не мог вслух сказать обо всем, потому что прекрасно знал, что Тэхена это заставит чувствовать себя неловко, как минимум, а как максимум… брюнет даже не хочет знать. Неужели он просит так много? Просто видеть его, просто с ним говорить на совсем от чувств отвлеченные темы. Он ведь даже не пытается снова приблизиться, не целует и как в самом начале совсем не хамит. Он старается, очень старается не причинять неудобств, и все равно слишком многого просит? Просто комнату его и дальше наполнять ароматом тэхенового парфюма. Просто и дальше позволять его видеть — это, что, чересчур? А Тэхен ведь совсем так не думает, и не в этом причина начатого разговора. Он просто… — Ты прекрасно справляешься, Гук. Тебе не нужны ежедневные занятия с репетитором. Почему этот мальчик такой упрямый? — Кто сказал, что я хорошо справляюсь? — моментально удивляется Чон, уже придумывая десяток, нет, целую сотню доказательств обратного. — Твои оценки прекрасны, в заданиях нет ошибок, ты даже готовишь к экзаменам одноклассницу… — Это только потому, что ты занимаешься со мной! Нет, нет, нет…! Чонгук перестарался, убеждая Тэхена в том, что умен достаточно, чтобы его заинтересовать? Теперь Ким откажется от него, несмотря на их уговор? Сердце грохочет, задыхаясь от приступа паники, во рту пересохло, дыхание замерло где-то в грудной клетке. Тэхен не может, не может бросить его… А Ким и не собирается и пытается донести до своего ученика одну очень-очень простую истину. В их ежедневных занятиях нет никакого смысла. — Я ничего не делаю, — он вновь качает головой, неотрывно глядя на двенадцатиклассника, которому этот разговор не нравится на тысячу процентов или даже больше. — Ты даже не задаешь вопросов… — У меня куча вопросов! — спешит запротестовать Чон, вынуждая студента устало вздохнуть. — Чонгук… — Тебе со мной все еще некомфортно? — чуть тише и расстроено невероятно сильно слышится тут же. Внешний вид младшего вновь в Тэхене пробуждает странные чувства, понять которые он не смог до сих пор и вряд ли сегодня их осознает, но они заставляют его сердце болезненно завыть от того, какими печальными глазами полными различных опасений на него смотрят. Ким Тэхен человек всего лишь, он далеко не железный. У парня никогда не было проблем с тем, чтобы донести свою мысль до кого-то, поэтому и получалось преподавать, еще даже вуз не окончив. Но Чонгук так часто его не понимает… что же делать с ним? — Дело не в этом… — Тогда, в чем? Тебе скучно? Надоело приходить? — Тэ порывается что-то ответить, но не говорит ничего. Только смотрит на парня через комнату и вздыхает в очередной раз, боясь, что снова не так подберет слова. Просто смотрит, надеется, что этого хватит, что будет достаточно, и Чонгук все поймет по взгляду. Что он прочтет в глазах темных, в которые снова лезут раздражающе милые пряди излишне длинной волнистой челки, что владелец их совсем не пытается просто исчезнуть. А Чонгук слишком сильно в своих чувствах и не видит того, что увидеть был должен… Но Тэхен его не винит, вновь ссылаясь на то, что тот просто еще ребенок. Импульсивный, напористый, а еще очень милый. Даже сейчас. Безумно.  — Если нет, то, какой бы ни была причина, я против, — отрезает, набравшись решительности первым подать голос, Гук. — Хочу видеть тебя каждый день. «Хочу слышать твой голос, твоим дышать ароматом… Хочу залипать на пальцы, листающие страницы книг, и мечтать, приклеив взгляд к твоим губам. Хочу раздражаться милотой длинных волн твоих темных волос и ощущать покалывающее на кончиках пальцев желание вновь в них зарыться руками…» У Чонгука так много «хочу» и так печально, что он почти все их оставляет внутри себя, пряча за семью замками, и на показ выставляет одно единственное «видеть». Ему остается надеяться только, что Тэ в этом «видеть» прочтет обо всем, что было умолчано. Тэхен ведь сможет прочесть это? Правда же? Правда… Тэхен все так и читает. И Чонгук понимает это слишком хорошо, он видит и чувствует. Знает — Тэхен все понял. Тэхен понял все… — Если тебе не удобно приходить сюда так часто, давай будем встречаться где-то еще? — облизнув пересохшие от волнения губы, начинает тараторить Гук. — Где угодно, мне все равно! В каком-нибудь кафе или еще где… Я могу приходить к тебе, чтобы тебе не приходилось долго добираться домой…! Или, если ты устал, мы можем сделать перерыв! Ты только скажи…! Снова мысли его унесли совсем не туда… Тэхен снова должен вздохнуть и покачать головой. — Нет, с этим нет проблем… Не бери в голову. Оставим все, как есть. Не думай об этом и возвращайся к заданиям. Несмотря на то, чем закончился их разговор, Чонгук не мог просто спокойно продолжить выполнять задания. В голове было слишком много мыслей, в сердце слишком много волнения… он все думал о том, что мог сделать не так. А еще о том, что могло быть причиной, почему Тэхен вдруг решил уменьшить число их встреч или сократить их продолжительность. Может… он и правда устал? Правда намного проще. Правда приземленнее намного.

***

— Вот, возьмите, здесь плата за эту неделю, — улыбается госпожа Юн, как и всегда после заключительного занятия ее сына с репетитором на неделе протягивая парню с добрыми глазами конверт. Тэхен всегда очень вежлив и, не смотря на то, как усердно работает, всегда в конце недели ощущает себя неловко, и это не меняется, сколько бы времени ни прошло. Поначалу ей казалось это странным. Женщина даже думала, что парня грызет совесть брать деньги, потому что он, возможно, со своей работой не справляется. Но Тэхен делал больше, чем просто справлялся, и результаты Чонгука в учебе говорили за него. Со временем стало лишь каплю, но все-таки легче, ведь к подобному привык уже не только Тэхен, но и госпожа Юн. Она просто считала ребенка перед ней милым, в такие моменты думая именно так — он всего лишь ребенок еще, даже если работает, как настоящий взрослый. Даже если серьезный и очень ответственный — он ребенок все еще для нее, для женщины, матери, сын которой совсем немного помладше. В этот раз, однако, момент снова был безумно неловким. Намного более странным и нервным, чем даже в первый раз. — Госпожа Юн, я хотел поговорить с Вами об этом… — собравшись с силами, заговорил студент, сжимая в своих пальцах конверт с суммой, которой могли позавидовать люди, вкалывающие целый месяц или даже два. Ладони потеют вдруг, взгляд крайне неловкий летит на конверт, губа прикусана из-за переживаний. Нет ничего трудного в том, чтобы это сказать. Вообще ничего. — Мы с Чонгуком занимаемся каждый день, и поэтому… Хозяйка дома ощущает нервозность гостя слишком хорошо и, глядя на него, слишком смущенного, начинает себя винить за неосмотрительность. — Я понимаю. Конечно, мне стоило подумать раньше о том, чтобы платить Вам больше… — Нет, что Вы! — спешит покачать головой парень, округляя глаза почти что так же сильно, как обычно делает Гук. Получается слишком резко, слишком громко выходит. Он трясет копной своих темных волос, смущаясь еще больше от того, что его слова прозвучали для госпожи Юн подобным образом, чувствует себя виноватым, что заставил ее думать не о том. Пугается так мило, по-детски совсем, и теперь ощущает себя намного более неловко, чем до этого. — Я хотел сказать совсем не это… — прочистив горло и сбавив громкость голоса, начал заново репетитор, опустив робкий взгляд на толстый конверт в его руках. — Пусть это будет моей платой до конца месяца. Здесь достаточно. — Но месяц ведь только начался… — Впредь я буду брать плату только за треть уроков, — где-то между «решительно» и «смущенно» заявил брюнет и облизнул пересохшие от нервозности губы. — Как же так…? Это же Ваше время и силы… Нет, так не пойдет! — Чонгук отлично справляется, — снова подал голос Тэ в попытке донести до его работодательницы правильность своего решения. — Ваш сын замечательно справляется со школьными нагрузками и подготовкой к экзаменам самостоятельно, он даже помогает с этим своей однокласснице. Ему почти что не нужен репетитор, но все еще нужна поддержка, поэтому мы продолжим заниматься, как и сейчас, но… я буду просто направлять его, не больше. За это я не могу брать плату. Тем более столько… — звучит тише, когда Тэхен снова смотрит на конверт, сжимаемый тонкими пальцами. — Поймите, это просто неправильно. Госпоже Юн трудно понять, почему кто-то, кто все еще сам студент и подрабатывает вовсе не от скуки, а из потребности в деньгах, может вот так от них отказываться. Аргументы Тэхена звучат вполне логично и очень искренне, но не для этого мира. Главный закон ведения любого бизнеса — делать как можно меньше — получать как можно больше. К этой совершенно идеальной модели прибыли стремятся абсолютно все. Если нагрузка репетитора Гука уменьшилась, разве он не должен радоваться? Тем более, что ему вовсе не нужно просить, чтобы платили столько же, сколько платили тогда, когда он пахал за семерых, тратя все свои нервы и силы на неугомонного Чона. Почему же этот парниша с уставшим взглядом отказывается от денег, которые сам заработал? Нет, это логике не подается совсем. — Но оценки Чонгука целиком и полностью Ваша заслуга! — качает головой женщина, отказываясь принимать странные, пусть и выгодные для нее вроде бы условия. По ее мнению, этот мальчик, еще студент, но уже такой взрослый, заслуживает намного большую плату за проделанную работу, чем может вместить белый конверт в его длинных пальцах. — Моему мальчику грозили отчислением, а теперь он входит в десятку лучших учеников школы. Это возможно только благодаря Вашим занятиям с ним. Как мы можем забирать Ваше время бесплатно? Она пытается понять, но не получается. Ким Тэхен, как ей известно, отказался от других учеников, чтобы заниматься с Гуком каждый день. А теперь отказывается от двух третей зарплаты, разве это нормально? Может и нет, но это намного нормальнее, чем то, что происходит внутри Тэхена. Деньги ему нужны все еще. Они нужны каждому человеку в этом мире, а Тэхену нужны очень сильно. Да, отец уже в порядке, он дома, а долгов за больничные счета не осталось. Но они были ведь не единственными… Тэхену деньги нужны, но он не из тех, кто будет идти против себя самого и своих принципов ради них. Даже если они ему очень нужны. Терпеть хамство и унижения, позволять кому-то испепелять его нервные клетки — все, что угодно, если это часть процесса заработка. Тэхен привык, он знает, что в этом мире ничего не бывает просто. Поэтому не может себе позволить брать плату просто так. Чонгук справляется просто прекрасно. Им хватило бы встречи, а может быть двух на неделе. Не нужно больше. По этой причине был поднят недавний разговор о сокращении числа уроков. Гук в этом видит картинку «Тэхен не хочет проводить со мной время», Тэхен же, как ответственный уже совсем взрослый, пусть все еще очень ребенок, думает совсем о другом. Чонгук о себе и о своих чувствах думает, о своих «хочу». Тэхен немного завидует тому, что у парня есть такая возможность, но думает о его родителях, которые платят щедро за каждый урок, который по факту совсем не несет в себе никакого смысла. Для семьи Чон, это, может, совсем не большие деньги, но для Тэхена они огромные. Как хороший сын он никогда не хотел, чтобы родители тратились на него понапрасну, тем более, что с финансами всегда было немного туго. И сейчас не может принять того, чтобы семья Чон «выбрасывала на ветер» такие суммы. Чимин говорит Тэ перестать считать чужие деньги и принимать с благодарностью то, что дает ему «небо». Тэхен же считает, что никто не отменял человечность. — Поверьте, достижения Вашего сына целиком и полностью только его заслуга. Никогда не сомневайтесь в нем, госпожа Юн. Чонгук хороший ученик и прекрасный сын, который заслуживает Вашей гордости и похвалы в первую очередь. Этот сорванец может быть трудным в общении и колючим, но Вас он ценит больше всего на свете и безмерно дорожит отношениями между вами, как и любой любящий сын. Он будет счастлив узнать, что Вы им гордитесь. Даже я им горжусь. Он так шустро попал в десятку лучших, хотя недавно был в списке на отчисление… Если бы в этом и правда была только моя заслуга, Гук бы вряд ли проделал такую грандиозную работу за такой короткий срок. Я знаю, о чем говорю. У меня было много учеников, даже если в это непросто поверить. Я могу сказать с уверенностью, что без стараний и внутреннего стремления такой результат невозможен. Так что благодарить Вы должны его, а не меня. Если Вы считаете, что оставшиеся две трети наших уроков должны быть оплачены, потратьте эти деньги на поощрение Чонгука. Тэхен слабо улыбнулся. Стало намного легче… с плеч третьекурсника свалилась огромная ноша и сейчас только он смог выпрямиться, исправляя свою осанку. Теперь совесть его чиста, теперь все так, как должно быть. Он сказал госпоже Юн то, что должен был сказать уже давно, и только сейчас понял, насколько важным это было на самом деле. Для них обоих. Для него — чтобы просто следовать принципам. Для нее — по-другому взглянуть на вещи и придать должного значения главному. — Репетитор Ким, Вы прекрасный человек, знаете? — подала голос женщина, когда на опустевшие плечи ее ежедневного гостя опустилось пальто. Взгляд ее выражал так много искренности, в голосе было столько благодарности и удивления, никуда не девшегося и до сих пор не совсем переваренного. Тэхен не понимает, чем заслужил столь неожиданный комплимент, но ему приятно. А еще он смущается намного больше, чем смутил его недавний разговор.  — Сейчас не принято отказываться от комплиментов и списывать со счетов собственные заслуги, — продолжает госпожа Юн, видя во взгляде студента знаки вопросов. — В обществе не принято отказываться от предложенных денег, даже если они могут показаться незаслуженными. — Поэтому мне не нравится общество. Я предпочту быть честным и следовать принципам. Если нет, как я могу преподавать? Даже если я все еще ребенок для многих… — Вы мудрее, чем многие взрослые, — говорит хозяйка дома и добавляет со слабой улыбкой: — Даже если все еще ребенок. Надеюсь, таких людей как Вы еще очень много, и когда-нибудь именно благодаря таким людям мы не будем с такой грустью говорить об обществе. — Когда-нибудь этот день настанет, — улыбается ей Тэхен. — Ваш сын очень постарается, но заставит общество пересмотреть свои взгляды на жизнь. Я Вам гарантирую. Госпожа Юн смеется искренне, улыбается очень счастливо, пусть и машет в воздухе рукой, как бы отмахиваясь от слов репетитора ее славного, пусть и немного проблемного сына. Но, конечно, она с ним согласна. А Чонгук, ее мальчик, уж точно из тех людей, кто под общество не прогнется, а его под себя прогнет. Она знает это точно, остается только надеяться, что ее прекрасный сын вырастет таким же мудрым, добрым и честным, и его принципы будут менять этот мир только к лучшему. В прочем, госпоже Юн, как и любой другой матери это не так уж и важно. Главное, чтобы ее мальчик был здоров и счастлив. Большего ей и не нужно. Чон Чонгук застывает резко посреди коридора, расширяя глаза от удивления тому, что Тэхен еще не ушел. Парень хмурится, щуря глаза, и ступает тихо, подбираясь ближе к углу коридора, ведущего в прихожую из гостиной, и прислушиваясь к удивительно дружелюбным голосам. — Надеюсь, таких людей как Вы еще очень много, и когда-нибудь именно благодаря таким людям мы не будем с такой грустью говорить об обществе… Что? О чем они говорят? — Когда-нибудь этот день настанет, — отвечает маме Гука Тэхен, украсив губы улыбкой, которую школьник из-за угла не видит, но которую чувствует каждой клеточкой своего тела, реагирующего дрожью на бархатный, расслабленный голос репетитора. — Ваш сын очень постарается, но заставит общество пересмотреть свои взгляды на жизнь. Я Вам гарантирую. В юной груди замирает сердечная мышца. Чонгук больше не может дышать. Он вообще ничего не может. Просто… просто виснет в моменте, не понимая, почему в голосе Тэ столько нежности, гордости столько, почему в нем столько тепла и веселья, если… если он говорит о нем? Гук ни разу еще не слышал, чтобы голос Тэхена звучал вот так… так расслабленно, так честно. Так сладко для слуха. Мама смеется тепло, по-домашнему очень, она смеется счастливо, а Чонгук сам не сдерживает своего счастья от капли услышанных слов, не понимает совсем, о чем, да к чему все это было…. Не важно. Для него все это не важно. Смысл имеет лишь интонация голоса Тэ, только на его губах улыбка… Только тот факт, что Тэхен о Гуке вот такого прекрасного мнения, имеет значение. Чон улыбается идиотски, направляясь тихо обратно в комнату, напрочь позабыв, зачем вообще вышел. Мысли о том, как прекрасно, что Ким Тэхен нравится его маме и сам хорошо к ней относится, заброшены на самый дальний стеллаж юного сознания. Тэхен говорил о Чонгуке с теплом и красивой улыбкой — вот, что важно.