Репетитор Ким

Напоив Чонгука таблетками от похмелья и головной боли, которые парень упрямо отрицал, уверяя, что он в порядке, но в то же время своим внешним видом демонстрировал слишком очевидно, Ким, как и в прошлый раз, выдал школьнику свою одежду и отправил его в душ. Гук провел в ванной не много времени, хотя заставить себя покинуть душевую кабинку, где слишком приятно пахло тэхеновым гелем для душа, было непросто, Чонгук поспешил поскорее из нее выбраться, потому что теплая вода, смывающая последствия ночной пьянки и приводящая в чувства, навеяла ему странные мысли, стирающие с губ счастливейшую из улыбок. Что если он просто сошел с ума и все выдумал? Что если спутал реальность со сновидением и Тэхен… и его поцелуи всего лишь приснились Чонгуку, а он, не проснувшись до конца все еще, в своем воображении дорисовал остальное? Приказа высушить волосы не было, так что, наспех вытерев голову и переодевшись, Чонгук поспешил на кухню, к Тэхену, так сильно поглощенному приготовлением завтрака, что не заметил ни того, как Чон оказался с ним в одной комнате, ни его тихих шагов за спиной, ни нерешительного вздоха, за которым следует еще один шаг — последний, а руки окольцовывают талию хозяина квартиры, немного дрожа от волнения. Тэхен замирает от неожиданности с ножом в руках очень вовремя, ведь еще немного и просто порезался бы. Немного глупо, что сердце его замирает точно так же, как и его владелец, а потом по сосудам разливается странное чувство, сводящее тело нежной судорогой от осторожности чужих прикосновений. Чонгук прикасается к парню почти невесомо, не давит на кожу, не пытается прижать к себе с силой. Тэхен знает, что Гук дает ему возможность воспротивиться, но Ким ее игнорирует. Игнорирует, даже если смущается и ощущает себя неловко. Это происходит сознательно, и Тэхен не шевелится, говоря так, что все в порядке. Чонгук может себе позволить оказаться еще ближе… и Чонгук себе позволяет такую вольность. Задержав дыхание за них обоих, парень мягко прижимается к спине Тэхена, чуть больше силы вкладывая в свои объятия, и, уложив голову на чужое плечо, прикрывает глаза, блаженно улыбаясь. Секунда, вторая, третья… сердце все разгоняется под ребрами Гука. Четвертая, пятая… тэхеново уже сходит с ума. — Голова больше не болит? — решился заговорить студент, почувствовав, как Чонгук за его спиной шевелится и как чужой носик утыкается в его шею и нежно щекочет кожу. Гук вдыхает поглубже — Тэхен пахнет прекраснее его геля для душа или шампуня… Тэхен пахнет вкуснее всех в мире запахов, и никто не посмеет с Чонгуком об этом спорить. Тэхен пахнет нежностью и теплом. Рядом с ним не болит голова, но она безудержно кружится. Рядом с ним с ума сходит сердце и начиняются ватой конечности… рядом с ним застывает время и все-все теряет значение. Тэхен просто нескончаемо удивительный. Чонгук просто невероятно влюблен. — Я думал, что мне все приснилось, — выдыхает Чон в карамельную кожу, игнорируя обращенный к нему вопрос. — Но если бы мне приснилось, ты бы не разрешил себя обнимать, да? Тэхен молчит. И в этот раз это так комфортно и правильно, что становится причиной улыбки, становящейся шире. Его молчание становится поводом прижаться ближе, впечататься в широкую спину парня, а в награду за это к своим ладоням ощутить прикосновение длинных пальцев. Ким Тэхен в отношениях с людьми бывает достаточно неуклюжим, а сейчас рядом с Гуком почему-то теряется и, несмотря на старания, не может подобрать нужных слов. Но не только слова несут ценность, возможно, намного больше всего можно передать прикосновением. Таким, например, легким и нежным мазком, который Чонгук все рисует кончиком носа по коже Тэхена, покрывая его шею мурашками. Таким, например, каким его пальцы, отложившие нож, накрывают чужие ладони, собою кутают. И ведь нельзя исключать из уравнения этого трепет крылышек его колибри и дыхание, украденное Гуком с первым касанием. Это ведь значит намного больше, чем какие-то там слова? — Можешь посидеть вон там, пока еда не будет готова, или поваляться еще в постели, — заговорил Тэ, кивнув в сторону небольшого столика с двумя стульями и так и не отпустив чонгуковых пальцев. Поваляться еще в постели, пахнущей Кимом, казалось идеей такой же привлекательной, как и наблюдать за тем, как парень готовит. Но, разрываясь в попытке выбрать между ними, Чонгук сдался слишком быстро, придумав кое-что совершенно другое. Разорвав нехотя объятия и отодвинувшись, чтобы встать рядом с Тэ и взглянуть на него, Гук нерешительно почесал затылок. — Можно помочь тебе? — Ты умеешь готовить? Качок головой старшеклассника выглядит крайне неловко. Чон, признаваясь в неумении управляться на кухне, смущается, а Тэхен не совсем уверен, что в ответ на признание в неумении готовить — нормально реагировать замершим сердцем и сушащим губы желанием в объятия заключить. Так странно… с ним такого не происходило ранее. Тэхен не то, чтобы очень контактная личность, да и особой любви к тактильности не было у него никогда. И еще он ни разу за все это время не хотел кого-то обнять. Наверное, это нормально: смотреть на кого-то и просто хотеть к нему прикоснуться. Наверное, так бывает, когда тебе кто-то нравится, но Тэхен… Тэхен не эксперт, но ему кажется, что Чонгук ему нравится далеко не один лишь день. Но почему-то сейчас еле-еле Тэхен справляется с тем, чтобы не забить на завтрак и не сгрести школьника, тонущего в его домашних вещах, в объятия. Приходится задержать дыхание и, рассматривая беззастенчиво розовеющую под пристальным взглядом кожу щек, сглотнуть, принимая тот факт, что теперь ему не будет просто. Наверное, внутри где-то глубоко очень стояла защита — плотный купол или что-то вроде того, и это невероятно сильное, как оказалось, крепкое что-то не давало пробраться подобным чувствам и желаниям наружу, даже самому их хозяину стать известными. Но теперь по какой-то причине барьер разрушен. Грубо говоря, Тэхен понимает, что у него неожиданно отказали совсем тормоза, сгорели предохранители и теперь Ким столкнулся с проблемой, о которой даже не подозревал. Ему Чонгука касаться бесконечно хочется… — Тэ…хен? — Кхм, да… — возвращаясь в реальность, Ким потряс головой и осмотрел столешницу, стараясь на чем-нибудь сосредоточиться. — Я думаю, ты можешь помочь, если хочешь. Задания, которые Чон получал от своего репетитора, были вполне выполнимы для человека с его уровнем в умении готовить. Заниматься нарезкой и перемешиванием может почти каждый. По крайней мере, у Гука получилось неплохо, хотя он не эксперт. Самое главное, как ему кажется, что ничего не сгорело. Он ведь отлично справился? Кто-то мог бы обидеться, что ему не поручили чего-нибудь важного и очень сложного, но Чонгук о таком даже не думал. Ему нравилось просто быть рядом с Тэ, получать его похвалу за красиво нарезанные овощи и прекрасную степень их прожарки. Вряд ли Гук мог даже в самых смелых своих мечтах представить, что они с Тэ вот так будут вместе готовить. Тем более в их самый первый день… Этого было достаточно, чтобы не переставать улыбаться, даже когда с приготовлением завтрака было покончено. Тэхен снова приготовил для своего ученика суп от похмелья. Или правильнее будет сказать, что они его приготовили вместе? Может и правильнее, но Чонгук, если быть откровенным, не знает, что ему нравится больше: думать о том, что они готовили вместе, или о том, что Тэхен приготовил все для него самостоятельно. В этот раз Чонгук за едой был намного живее, чем в прошлый, и в еде не ковырялся, будучи грустным. В квартире Тэхена воздух пропах неловкостью и пропитался смущенными взглядами, которые парни то и дело бросали друг на друга периодически за завтраком, и это было еще одним поводом для них начать задыхаться. Хотелось обговорить многое. Чонгук многое хотел сказать и спросить, услышать… и Тэхен тоже. Но это казалось обоим слишком, поэтому никто не решался заговорить о том, что важно на самом деле. Тэ в итоге заговорил первым. Спросил про вчерашний вечер и причину того, что Гук снова напился. Ответ младшего со вчера не изменился. — У меня высокий уровень стресса, мне нужно было как-то его снять. — Разве не для этого ты так часто тренируешься? — Нет, — усмехнулся школьник, качая головой, — не совсем. Мне нравятся тренировки и это полезно для здоровья, а еще… это ведь влияет на мое тело и увеличивает шанс понравиться тебе. Но тренировок недостаточно, чтобы справиться со стрессом. — Дело не в этом. Не в тренировках то есть. Тэхен взгляд отводит сразу же, делает вид, что совсем не смущен, что ему не неловко от собственных слов, которые с губ снова сорвались раньше, чем парень их осознать смог и до конца сформулировать. Он знает, что должен сказать что-то большее, что-то не столь размытое, но Чонгуку… ему достаточно даже этого, чтобы улыбнуться. Потому что он все еще не разучился читать между строк, и даже если Тэхен молчит — Гук все знает… он прекрасно знает, что старший имел в виду. Может, он не сказал прямо слов «ты мне нравишься», но ведь сделал достаточно, чтобы дать это понять и почувствовать. Чонгук знает… он чувствует — он Тэхену нравится. Очень. — Мне просто хотелось расслабиться и переключиться от мыслей об экзаменах, выпуске и поступлении, и… неразделенной любви, — прекращая наблюдать за своим парнем, да-да, теперь точно принадлежащим ему Тэхеном, школьник продолжил откровенничать, будто ни в чем не бывало. — Я скучал и хотел попытаться не думать о тебе, потому что обещал быть терпеливым и не навязываться… но в итоге я снова позвонил тебе и заставил ехать через половину города глубокой ночью, — грустная ухмылка, печальный взгляд. — Мне жаль. — А мне нет, — слишком скоро и слишком твердо, чтобы сделать вид, что это совсем ничего не значило. — То есть… мне не нравится, что ты так много пьешь и в итоге многих вещей вообще не помнишь, но… я рад, что ты позвонил мне, а не отключился где-нибудь на улице. — Знаешь, я тоже рад, что позвонил тебе. Фиг знает, сколько еще времени понадобилось бы, чтобы ты решил быть со мной, — тянет Чон в привычной ему издевательски-шутливой манере, тут же становясь причиной недоброго взгляда безумно красивых карих. — Ради такого не жалко и печень посадить. — Только попробуй еще раз так напиться! — А не так сильно можно? — интересуется он. — А если я запрещу, ты послушаешь? — хмыкает Тэ пару секунд раздумий спустя. Очевидно, что даже если Тэхен запретит — Чонгук сделает по-другому. Это логично, правда же? Однако Чон подается вперед и укладывает на стол свои локти, приближая к глазам Тэхена глаза, в которых так много ярких огоньков и озорных бликов… Тэхену кажется, что в них прячется звездное небо. Впрочем, может быть и такое, что в них сокрыта сама вселенная…? — А ты запрети, и узнаем. Секунда, вторая, третья… сердечные удары под костным каркасом пропускаются один за другим, пока Ким Тэхен взвешивает все «за» и «против» и пытается принять решение. Ему очень хочется запретить. Губ касается чашка, затем едва теплый чай, а позже и взгляд Чонгука. Третьекурсник вынужден вздохнуть и побеждено признать, что пора становиться чуть более открытым. — Даже если мне очень хочется, это слишком для первого дня отношений, — тянет он. — Кто сказал? — недоумевает Гук. — Я так не думаю. Разве не это главное? Взгляд цепляет взгляд. Тэхен, молча, думает. Чонгук своим взглядом проникает прямо в чужие мысли и заставляет думать о том, что слишком долго двенадцатиклассник жил в ожидании этого самого дня. Чонгук слишком давно на Тэхене помешан, в Тэхене потерян и растворен, и сегодня у него праздник, но в целом… не сегодня отправная точка их истории и отношений. Не сегодня Чонгук от Тэхена потерял голову, не сегодня к нему привязался достаточно, чтобы брать во внимание его мнение. Поэтому, нет, очень даже нормально о таких вещах говорить сегодня. Для Чонгука нормально. Для Тэхена — не очень. Но, теряясь среди тысячи огоньков в чужих глазах, полных надежды и нетерпения услышать такой обычный запрет, Ким идет против своих убеждений. Он знает — Чонгука это порадует. Тэхена результат осчастливит тоже, так что не стоит скромничать. Побежденный вздох: — Тогда до выпуска ты не будешь пить. — Ладно. Если ты так хочешь — не буду. Гук очень старается не улыбаться, а еще старается очень не выдать Тэхену того, как быстро сокращается за его грудиной мышечный орган. И спасением становится только то, наверное, что Ким смущен лишь немногим меньше, удивленный столь скорым согласием. Он думал, Чон хотя бы немного повредничает или, как ему свойственно, потребует что-то взамен. — То, как просто это было, наводит меня на подозрения и заставляет остерегаться. — Сегодня я готов пообещать тебе все, что угодно, — хмыкает парень, так и не поборов румянца, раскрасившего щеки. — Тебе стоит наслаждаться тем, как просто это было, пока есть такая возможность. И еще я советовал бы ею воспользоваться. Потому что, к твоему сожалению, я далеко не всегда бываю таким сговорчивым и послушным. — Я не намерен сожалеть об этом. — Тогда что планируешь делать? Перевоспитывать? — острит, ухмыляясь лениво, Чонгук. — Нет. Я сказал, что это больше, чем то, что я просто хочу быть с тобой, — проговаривает Тэхен серьезно и смотрит прямо в глаза, большие и теплые, необычайно глубокие, нежные… Ким никогда таких красивых глаз ни у кого не видел. Он никогда-никогда, не терял дара речи, не лишался потока мысли, глядя кому-то в глаза. Но Чонгук, просто сидя напротив и слушая очень внимательно, неотрывно глядя глазами своими огромными очень влюбленно, похищает у Тэ способность к формулировке мыслей, заставляет замолкнуть на дольше, чем на секунду, зависнуть, пропасть… на самом деле пропасть в обрамленных густыми ресницами карих и позволить маленькой милой колибри в груди резвиться, притворяясь совсем неживой. Тэхен честен, и это больше, чем просто желание быть рядом. Может быть, он пока что не может сказать всего, может быть, он пока еще не осознал всей глубины ощущаемого или просто не набрался для принятия этого смелости, но ему хватает мужества, чтобы признаться хоть в чем-то. — Это значит, что… — в горле сухо, потому что Чонгук так смотрит, что на Тэхена накатывает волнение. Он из тех ведь, кто больше слушает, чем говорит… вот в таких ситуациях. Очень просто часами объяснять какую-то тему своим ученикам, но простое общение и тем более откровения о личном даются Тэхену сложно, потому что он никогда не пытался подобного делать. Но Чонгук заставляет его проходить через это, Чон Чонгук заставляет его себя чувствовать странно и неуверенно… он волнует одним лишь своим тихим взглядом, заставляет запнуться, но продолжить не менее решительно и честно: — Кхм… Это значит, что я не собираюсь менять тебя, даже если в теории это могло бы быть возможным. Мне это не интересно. Гук теряется тоже. Мастерски делает вид, что ничего не произошло, не отводит взгляда и не теряет улыбки с уст, но чувствует, что не в порядке. Он не в порядке, начиная от того, как Тэхен на него пристально и откровенно смотрит, и заканчивая этим немного странным признанием. Очень хочется оставить эту тему позади и остаться при мысли, которая была словами Кима навеяна, не хочется углубляться и разбираться в том, правильно ли Чонгук его понял. А еще очень хочется, чтобы Тэхен продолжил и все объяснил. Что же делать? — Почему? Разве не лучше иметь рядом кого-то, сотканного под твои стандарты? — Чонгук выбирает первое — не копаться и сменить тему. Сделать это ведь просто, если он переведет их разговор в шутку? — Нет, — качает кратко головой Ким, не собираясь переставать быть честным. Он смотрит на Гука, который ему улыбается так, что внутри все трепещет; старается понять, как справлялся с такими улыбками раньше, почему не чувствовал чего-то такого же непередаваемо волшебного, и как у него получалось концентрироваться на чем-то еще, игнорировать дрожь в животе и выше самой диафрагмы. Ким не в курсе, как раньше себя заставлял на Чонгука не смотреть, как в себе находил силы взгляд отвести, промолчать в ответ на его вопросы… он не знает, почему его до сих пор не разорвало от желания парня коснуться… потому что сейчас, прямо в это мгновение пальцы сводит от того, что Гук так далеко и что не дотянуться до его мягкой кожи. У Тэхена губы немеют уже от того, как давно не касались чонгуковых губ… как же он с этим со всем справлялся раньше? — Потому что я хочу тебя. Справедливо, что у Чонгука отказывают в одно мгновения почти все его органы. Тэхену таких слов, потому что, говорить так вот просто совсем не следовало. Но, кто сказал, что ему было просто? Ему и не было, потому что ушло много сил и времени, чтобы это понять и принять этот факт, чтобы самому себе перестать казаться странным и быть противным, чтобы понять, что это неизбежно… если Ким убежит и спрячется, это не отнимет у него чувств, и не вытрет их, словно ластик ошибку в тетради, если продолжит их игнорировать. Тэхену не было просто, но он был достаточно сильным, чтобы пройти через все стадии самопринятия молча, не давая другим заподозрить, что внутри него днем и ночью идет война — настоящее сражение не на жизнь, а на смерть. Тэхену хватило сил и мудрости принять не столько чувства к Чонгуку, сколько самого себя. Ведь отрицание их и их отторжение, как он понял, значили намного больше, и его попытки игнорировать это, прятаться, по сути, были лишь бегом по кругу, который замкнут. Ким Тэхен гонялся за собственным хвостом, от него убегая. Разве не глупо? Правда в том, что его чувства — часть его. Правда в том, что, он знает — самое важное, чтобы в мире существовал, по крайней мере, один человек, принимающий тебя всего, от конца до начала. И кто может им быть, если не ты сам? Может быть, повезет, и ты встретишь людей, которые тебя примут тоже таким, каков ты есть, с совершенствами и изъянами, может быть, они даже останутся рядом с тобой до последнего вздоха. Может, не повезет, и вы разойдетесь на первом же перекрестке дорог, так бывает чаще… всякое в жизни бывает: люди в жизнь твою приходят, из нее уходят, оставляя сквозняки или громко хлопая дверью. Но не это самое важное, ведь важнее то, чтобы у тебя оставался ты. Тэхену потребовалось много времени, чтобы прийти к тому, чтобы внутри него поле боя засеялось цветами, и сложилось оружие. Если быть точнее, то, политую кровью из ран противоречащих друг другу сторон Ким Тэхена, землю цветами украсил Гук. Ненавязчиво так, но так решительно и очень смело. И теперь каждая часть Ким Тэхена знала, что ему нужно и чего он на самом деле желает. Чонгука. Очень. Честное признание звучит довольно многозначительно, пусть и с ударением на последнее слово. Наверное, потому что сочетается со взглядом, в котором душа вывернута наизнанку. А еще, наверное, потому что для Гука на сегодня уже и так достаточно потрясений, и еще больше прекрасных новостей он просто не переживет. Потому что тэхеново: «Потому что я хочу тебя», черт возьми, расплавляет двенадцатиклассника в мгновение ока. А пока он не дышит, не веря в услышанное, до Тэхена доходит, как это могло прозвучать. — Не в том смысле, — пытается он оправдаться, выпрямляясь немного на стуле и даже помахав рукой, отнекиваясь от собственных слов таким образом. Замолкает, прикрыв глаза. Старается перегрузить мысли, а потом начинает заново, восстановив контакт глаз с замершим Чоном: — то есть… — начинает размеренно Тэ, смочив языком пересохшие губы, к которым, черт, взгляд младшего приклеивается, конечно же, а потом трепещут в брюшной полости органы, мигом сохнут губы… потому что к чужим губам, только что языком смоченным, очень хочется теперь своими коснуться. — Я хотел сказать, что я хочу, чтобы ты был со мной. Ты, а не кто-то другой, — объясняет Тэхен, на удивление, почти что не чувствуя от своего признания, очередного и неожиданного, кстати, неловкости. — Как я уже сказал, дело не в состоянии твоего тела после тренировок и не во внешности, оно не в твоих привычках, просто… это должен быть ты. Кхм… Секунда, вторая, третья… — уже так привычно, но еще не заезженно. Глаза опускаются одновременно, потому что именно сейчас, в этот самый момент смущение накатывает на них намного сильнее, чем прежде. На обоих. Чонгук не знает, почему эти, казалось бы, обычные слова волнуют его намного больше первоначальной мысли о том, что Тэхен испытывает к нему сексуальное влечение. Может быть, нормальный человек разочаровался бы, получив такое уточнение вложенного в признание Кима смысла, но Чонгук в таком случае совсем поехавший, потому что именно это в его сердце оставляет большую дозу счастья. Школьник не улыбается, потому что на это нужны силы и концентрация. Но все они уходят на то, чтобы сердце просто продолжало биться под ребрами. — Кхм… — прочищает горло Чон, откладывая столовые приборы на стол, прежде чем поднять на своего репетитора замыленные восторгом глаза: — Вряд ли ты понимаешь, что только что сказал и как романтично это прозвучало… Разве такие вещи говорят за завтраком? Тэхен так привычно молчит… взгляд Чонгука уже привычно опускается на его губы, во рту уже так привычно пересыхает… — Мне теперь очень хочется тебя поцеловать, но я не уверен, что потом у меня получится вернуться к еде. — А такие вещи, по-твоему, за завтраком говорить можно? С горем пополам завтрак все же был окончен. Обойтись без поцелуев, забыв о еде, помогло лишь переполнившее парней смущение. Пока что оно оказалось сильнее жажды долгих и сладких прикосновений губ к губам. Пока что… Чонгук настоял на том, что он должен вымыть всю посуду самостоятельно, чтобы отплатить Тэхену за гостеприимство, одежду и завтрак, но тарахтел ею так неуклюже, чуть не разбив всю в раковине и почти утонув в пене от моющего, что в итоге ему поручили просто стоять рядом и вытирать вымытые Тэ тарелки. К сожалению, планы Чонгука на то, чтобы провести с Тэхеном как можно больше времени (желательно целый день), были разрушены сообщением от мамы с напоминанием о том, что он должен вернуться домой к давно запланированному ужину с кем-то с работы отца. Особенно сильно школьник расстроился, когда Ким сам предложил провести эту субботу вместе, и ему пришлось отказать своему любимому репетитору в свидании, приглашения на которое он ждал практически с их первой встречи. Тэхен ничуть не обижается, но Гук искренне ненавидит эти дурацкие деловые ужины семьями, и дуется, даже когда ему снова разрешают не возвращать вещи Кима прямо сейчас и складывают его собственные в уже знакомый рюкзак. Губ Тэхена касаются другие губы крайне неожиданно. Наверное, он даже подумать не мог, что с ним может приключиться поцелуй, пока парень занят застегиванием своего пальто. Никто бы не подумал, наверное, о таком. Чонгук не исключение, но он просто… не стал думать, наверное. И, возможно, именно из-за того, что безмерно счастлив сегодня, не стал сдерживать в себе этого неожиданного порыва к Тэхену приблизиться и оставить на его губах свою незримую метку. Нет, он совсем не жалеет… но немного смущается, отступая назад под вопросительным и удивленным взглядом брюнета, так и замершего в полузастегнутом пальто. — Я хотел получить поцелуй на прощание, но… ты не сможешь поцеловать меня на остановке, поэтому будем считать, что это был он. Ким Тэхен все так же не шевелится, а Чонгук улыбается крайне обворожительно, забывая о расстройстве еще сравнительно недавнем, прежде чем подхватить с пола рюкзак и повесить его на плечо. Пространство прихожей вдруг кажется очень тесным Гуку, поэтому он спешит направиться к двери и покинуть квартиру Тэ, но тот, поймав руку старшеклассника, заставляет его вопросительно повернуться назад и сделать шаг ближе, когда за эту самую руку его тянут на себя. — Я не думаю, что этого достаточно. Рука крепко обнимает за талию, смяв черную теплую куртку на спине парня, а другая все так же держит руку, пока губы опускаются на распахнутые в вопросительном жесте уста и целуют, никуда не спеша — касаются мягко и тягуче нежно. Гук выдыхает в чужой рот блаженно и улыбается в поцелуй, поднимая руки к плечам Тэ, легко подталкивающего Чона сделать шаг назад и еще один и, роняя ранее закинутый на плечо рюкзак, прислониться спиной к стене прихожей, намного более просторной, чем чонгукова грудная клетка. Когда до разума Тэ отголосками доносится голос здравого, напоминая о времени, которого сегодня у них с Чонгуком не так уж и много, Ким отстраняется, но не сильно, и первым же делом ловит взгляд заплывших приятными ощущениями глаз. Улыбка, которую парни дарят друг другу, полна неловкости и сладких оттенков радости от того всего лишь, что они вот так рядом, что вместе, что могут друг друга вот так целовать… это так ведь неописуемо просто, но так трудно было до этого дойти… А пока Чонгук прячет желание улыбнуться своему репетитору во все тридцать два и притянуть его ближе для поцелуя снова, пальцы Тэхена легко справляются с застежкой чужой зимней куртки, помогая их владельцу убедиться в том, что его маленькое нахальное счастье до самого дома будет в тепле и не замерзнет. — Застегивайся, ладно? На улице все еще холодно.

***

«Я без понятия, как ты отреагируешь» «Но…» «Просто хочу сказать кое-что» Читая полученные сообщения от Гука, Тэ останавливается посреди своего пути в корпус с нужной ему аудиторией, и не ступает ни шагу, терпеливо ожидая, когда слова «набирает сообщение» превратятся в текст, который Чонгук до сих пор печатает. Взгляд тут же летит на часы, проверяя время. Последняя фраза немного напрягает. Что-то произошло? «Я соскучился» — прилетает совсем скоро, давая повод Киму облегченно выдохнуть. Не то, чтобы он ожидал чего-то конкретного, но почему-то и правда разволновался после предыдущего сообщения. Он вроде бы никогда не был из робкого десятка, но все же… «Очень-очень сильно соскучился» Губы дергаются в слабой улыбке. Это приятно, черт возьми. Приятно, что по тебе скучают… приятно, что об этом тебе дают знать, вот так спонтанно прислав сообщение. Это так на Чонгука похоже… безо всяких прелюдий, как говорится, не думая о том, как начать диалог — просто сказать, что хотелось. Тэ ему немного завидует. Поразмыслив секунду, брюнет напечатал школьнику ответ, но его так и не отправил, быстро стирая смущающие слова, чтобы напечатать новое:

«Я в курсе, что у тебя сейчас нет перемены» «Спрячь телефон и сосредоточься на учебе»

«Не хочу»

«…»

Чонгук, получив это странное сообщение, хмурится. «И что значат твои три точки?»

«Догадайся сам»

«Фу, ты такой ужасный…» «Просто ужасный, но я все равно скучаю» «Что же делать?» Губа школьника прикусывается, пока он не спускает взгляда со своего смартфона, спрятанного под партой. Нога нервно дергается, бесшумно стуча по полу, а сердце негодует. Неужели Тэхен не мог просто в ответ на его «скучаю», написать, что скучает тоже? Может быть, он что-то такое напишет прямо сейчас?

«Вернуться к учебе»

— пишет Ким вместо этого, вызывая у Гука непреодолимое желание закатить глаза. Какой же он ужасный, боже. Вообще не догадливый.

«Если принесешь домой двойку, наши выходные отменятся»

«Ты не посмеешь» — наспех печатает Гук, резко выпрямившись на своем стуле и задержав дыхание.

«Проверим?»

Сидя на уроке по скучной истории, Чонгук прикрывает глаза на секунду и под закрытыми веками отчетливо видит, как его парень выгибает вопросительно бровь, поднимая совсем немного уголок губ с той же стороны. Даже в такой раздражающей ситуации безумно красивый… даже такой недогадливый и упрямый умудряется сердце Гука слишком сильно волновать. Мысль о том, чтобы лишиться первых выходных с Тэхеном, когда они официально встречаются, пугает, а сам факт того, что Ким подумал об отмене их подобных встреч из-за глупой, никому не нужной двойки напрягает и портит настроение. Оно ведь еще секунду назад было таким превосходным! «Сделаю вид, что мне не обидно» — напечатал Чон, на самом деле надув свои алые губки и дав Тэхену самый последний шанс не быть идиотом и все исправить.

«Удачи на уроках, Чонгук»

«Ага» Прочитав краткое «Ага», Тэхен хмыкнул и умиленно улыбнулся, тут же наблюдая за тем, как статус двенадцатиклассника сменяется на «был (а) в сети 1 минут назад». Гук вернулся к учебе, но, Тэхен знает точно, обязательно надулся и скорее всего нос повесил. Он определенно сейчас негодует и даже немного злится, а еще… Тэхен ведь говорил, что когда его ученик дуется, он становится невероятно очаровательным? — Милашка, — улыбнулся Ким своему телефону и, шмыгнув носом, спрятал его в карман, тут же дергаясь от неожиданного удара по плечу. — Кто? — интересуется Чимин, забросивший на плечи лучшего друга свою тяжелую руку, не удосужившись предупредить, чтобы тот не пугался. — Я? — Нет, точно не ты.

***

Дожить до конца уроков было непросто, и настроение Чона, испорченное занудством Тэхена, не спасли ни попытки Чонсона развеселить друга, ни мысли о том, что всего через несколько часов Гук сможет встретиться со своим парнем. Это так странно… у него теперь есть парень. Он теперь в отношениях и не просто с кем-то, а с Тэхеном… с нудным и старомодным, совсем недогадливым и зацикленным на учебе, но с Тэхеном, который одним только фактом своего существования делает прекрасным этот чертов мир. Для Чонгука, то есть… Подавленность Чонгука не оставила его до самого последнего звонка и до школьных дверей. Тараторящий о какой-то ерунде Пак, честно говоря, не просто не делал лучше, но даже начал немного раздражать, несмотря на то, что все мысли Гука крутились лишь вокруг его репетитора и плана о том, как он будет его встречать. Стоит ли Гуку быть холодным сегодня, наглядно демонстрируя, что его обидела отстраненность в недавней переписке? Или он должен сделать вид, что все хорошо? Мыслей было много, они роем кружились в юной голове, шумели, кричали, визжали, отчего голова начинала понемногу пульсировать, наполняясь болью. Но все они замолчали в одно мгновение, стоило взгляду поникшего школьника зацепиться за одиноко-стоящую у школьных ворот фигуру, показавшуюся на первый же взгляд сердцу Чона до боли знакомой. От уныния, печали и злости ни следа не осталось. Гук замер на месте, слабо улыбнувшись, когда окончательно удостоверился в том, что ему не почудилось и стоящий у школьных ворот парень с кудрявой макушкой в длинном пальто — никто иной как репетитор Ким.