Гончая со звездами под когтями

“За отставшими не возвращаются,” — один из тех уроков, который дети клана Амму усваивают сразу же, как начинают слушать и говорить. Тилрет хорошо его выучил и потому знает: никто не передумает, не вернется за ним — и едва ли станет вообще искать. Все это чем-то похоже на проверку Нирном — тогда, семь или восемь циклов назад, Тилрет тоже остался совсем один в незнакомом мире, готовом убить любого, кто на него ступил… С той лишь разницей, что тогда за Тилретом — или его останками, если бы он погиб, — мать вернулась через месяц. Тилрет-Амму знал, что даже если сейчас он один, клан не забудет его, клан наблюдает за ним и ждет от него смекалки и смелости. Сейчас Тилрет даже не уверен, что может называть себя кочевником из Амму — его не изгоняли, не стирали его имя и не сжигали волосы и знаки отличия, призвав в свидетели живых и мертвых. Но он не прошел посвящение до конца и остался без покровительства — и никто из клана не встанет на его защиту, пока он не докажет своей силы. Тилрет-Амму отстал, а значит слаб и не стоит ни сочувствия, ни помощи, ни даже памяти... — Никто мне не нужен. Это они отстали — и пусть только попробуют потом за мной угнаться! — Тилрет пинает очередной камень и злобно шипит под нос проклятия, когда чувствует боль. Он идет уже достаточно долго, но сияющие вдали кристальные крыши поселения все никак не становятся ближе. Тилрет не уверен, что вообще идет правильно — может быть, это степной мираж… Но лучше идти хоть куда-то, чем просто стоять на месте и ждать озарения или смерти. Он привык доверять своей чуйке — Тилрет бы с десяток раз умер и ни минуты не прожил бы на Нирне, если бы ей не верил, — и она ведет его на запад, к горящим вдали огням на высоких шпилях. Впрочем, он почти уверен, что в само поселение заходить ему не придется. Оседлые не любят засыпать и просыпаться под рев двигателей. Это глупость и слабость по мнению Тилрета — он родился и провел большую часть жизни на корабле, и шум машинного отделения был для него и колыбельной, и музыкой для медитации, и звуком, привычней биения сердца. Он не понимает, как можно жить, не вслушиваясь в рокот машин, как можно спокойно ходить, не отслеживая тональности окружающего мира... как вообще можно доверять свою жизнь ненадежным щитам колоний, которыми большая часть оседлых даже не способна управлять? Хорошо, что в этом месте Тилрет задерживаться не планирует: ему не нравится зыбкая земля под ногами и не нравится перспектива всю жизнь на ней провести в окружении осевших неудачников. У него нет особого плана, почти нет денег, а из действительно ценного при нем только древний кинжал и еще более древний меч — но Тилрет скорее расстанется с собственной жизнью, чем с ними. Дома с кристальными крышами наконец-то становятся ближе — Тилрет уже может отличить их от сизого горизонта. Очень кстати — уже темнеет, а идти по незнакомой пустоши ночью совсем не хочется. Если бы он знал, что это за План и была ли на нем хоть какая-то жизнь до колоний… Но он не знает, и потому не доверяет ни камням, ни воде, ни дрожащему от жары воздуху. Он смотрит на небо, ярко-лиловое, с непривычно расположенными созвездиями — скампы бы побрали Курая с его вечным желанием забраться в самую жопу обжитых секторов… А затем замечает почти у самого горизонта Массер — днем, когда небо было пурпурным, тот был почти незаметен. Кристальный город оседлых красиво с ним контрастирует, но Тилрет вдруг понимает — чуйка тянула его не в город, а гораздо дальше. Он не знает почему, но Массер, кишащий оседлыми и их лживыми богами-правителями, кажется ему хорошим вариантом. Массер перемалывает и пожирает меров и их судьбы, и Тилрет, видно, поддался влиянию Безумной Звезды раз вообще задумался о том, чтобы туда отправиться… Но этот скамп-знает-какой-по-номеру План наверняка имеет с Массером регулярное сообщение. Здесь наверняка добывают руду, или кристаллы, или топливо, или выращивают пищу — иначе тут не было бы никаких колоний, кроме редких баз кочевников, хлаалу или мелких даэдрических владык. По крайней мере, Тилрет так думает — на Массере он прежде не был и не то чтобы вообще стремился там оказаться. Слишком много ординаторов, слишком много врагов, да и почти весь План покрыт городами... Почти весь Массер поглощен Столицей, и даже местные кланы предпочитают ютиться в ее заброшенных кварталах, а не строить свои поселения. Клан Амму не в лучших с ними отношениях, но даже будь они союзниками, Тилрет бы не хотел иметь общей крови с кем-то с Массера. Это почти так же мерзко, как связываться узами любви с оседлым. Как Тилрет и ожидал — космодок был не в самом городе, а чуть в стороне. Жаль, огорожен высоким забором — не перелезть, не перескочить… Впрочем, он наверняка защищен охранными — а может и боевыми — чарами. Проверять Тилрету не хочется, поэтому он медленным, расслабленным шагом идет к главным воротам. Тилрет нервно вытаскивает из волос клановую подвеску из эбеновых и стеклянных бусин и перевешивает ее на шнурок на шее, который прячет под цветастым шарфом. Другие знаки отличия не настолько очевидны, татуировки разве что… Но вот их Тилрет скрыть не сможет: подходящих чар не знает. Об этом, по-хорошему, надо было подумать до того, как подошел к городу, но что уж теперь. Тилрет делает все, что может, и надеется, что если в нем и опознают кочевника, то не узнают клан. Не стоит лишний раз на чужой территории демонстрировать свою принадлежность к Амму — особенно если клан сейчас не стоит за твоей спиной. Оседлые не рады кочевникам в принципе, но к тем же нир-Сулам они относятся куда лучше. Клан Амму и другие кланы, следующие путем Великой Никс-Гончей, выпили у оседлых достаточно крови, чтобы те прогоняли их прочь всякий раз, как засекут на радарах или увидят хоть краем глаза. Тилрету проверять на прочность собственную шкуру и магическую защиту космодока совсем не хочется — поэтому он изо всех сил пытается показать, что не думает ничего плохого… Ну, подумаешь, какой-то из кораблей возьмет на одного пассажира больше — все равно их никогда не нагружают до конца... Тилрет-Амму не обманывается: едва ли его примут за местного. Ему куда важнее, чтобы его приняли за безопасного чужака — и чтобы не заинтересовались его оружием. На воротах — еще открытых — сидит мер в доспехах с редоранским шалком и выглядит так уныло, что его почти жаль. Тилрет бы свихнулся, если бы сидел с утра до ночи на воротах никому не нужной колонии Плана с одним лишь порядковым номером и смотрел в красно-бурую пустошь восемь нир-часов… или сколько там у них длится смена. Впрочем, страж наверняка считает иначе, поэтому Тилрет-Амму трижды прикусывает язык, напоминая себе, что сейчас насмехаться невыгодно. Тилрет — чужак и за ним не стоит вся мощь клана, он не может позволить себе провокаций. И ему нужно попасть на ту сторону. Любым способом. Стражник окидывает его взглядом, презрительно морщится и сплевывает под ноги. — Я даже документы у тебя спрашивать не буду, по роже видно, что у тебя их нет. Кыш отсюда. Тилрет внимательно всматривается в мера напротив — круги под глазами, потертости на браслетах призыва брони, да и сама броня искрит и рябит как-то нехорошо. В мана-палашах Тилрет не особо разбирается, но вряд ли то, что он видит — последняя модель. Слишком стерта рукоять и расхлябанны ножны. Он думает еще несколько секунд, а затем подходит к стражнику на два шага ближе. Коротким, естественным движением сбрасывает с указательного пальца эбеновое кольцо со вставкой зеленого стекла — одно из тех, что не жаль продать или подарить. — Мутсэра, зачем же так. Триблагие послали меня, чтобы я сказал вам — вы кое-что обронили. Фамильная ценность? Было бы жаль, если бы пропало... Стражник бросает на кольцо короткий взгляд, причмокивает губами, явно подсчитывая в уме цену… И довольно улыбается. — И правда, жаль. Он чуть кивает в сторону ворот и показательно отводит глаза. Тилрету не нужно повторять дважды: он пробегает в ворота, пока стражник отворачивается и наклоняется за кольцом. Тилрет не знает, что сегодня творится с его удачей — ему разом везет, и не везет. Кораблей в космодоке много, и работников — тоже. Тилрет идет естественно, не прячется в тенях или за углами, и чужие взгляды соскальзывают с него, как вода с промасленной кожи… Вот только ни один из кораблей, что Тилрет видит, не идет к Массеру. Сейчас он благодарен старшей сестре, заставившей его зубрить маркировки Совета и торгующих с Советом Принцев — не знал бы, уже бы летел куда-нибудь в сектор Мехруна или еще в какую даэдрическую задницу… Этот План очевидно принадлежит Редоран — и потому неудивительно, что многие корабли идут на Секунду и в другие редоранские колонии, но отсутствие кораблей до Массера Тилрета неизмеримо расстраивает. Спустя почти час поисков Тилрет отчаивается — накладывает хамелеон, заглушку дыхания и тепла, а затем внаглую идет вдоль кораблей — и надеется, что редоранцы решили сэкономить на мана-датчиках, и незаконные заклинания никто и ничто не заметит. Маны надолго ему не хватит — на пятнадцать стандарт-минут, не больше, а потом надо будет сбросить заклинание и восстановить силы… И в идеале, сделать это уже на корабле. Удача все же улыбается ему — в закрытой части дока он замечает корабль с нужной маркировкой. Тилрет с трудом сдерживает смешок, когда понимает, что это индорильская модель — Дома Индорил не существует уже несколько тысяч лет, а сменивший их Дом Джарун и ординаторы все пытаются что-то кому-то доказать, называя модели своих доспехов и кораблей “индорильскими”... Хотя, на самом деле, смеяться тут не над чем — у индорильских моделей защита очень и очень неприятная и спрятаться на них практически невозможно, если не знать их строение от и до… Это, конечно, все еще лучше, чем телваннийские — но ненамного. И то, что на индорилах летают и ординаторы, и Джарун, тоже совсем не радует. Тилрет даже не может сказать, кто из них хуже: первые чуют кочевников за несколько парсеков и радостно бросаются в погоню, а вторые… о Доме Джарун ходят такие слухи, которыми впору пугать детей, но сколько в них правды не знает никто. Тилрету не хочется попадаться ни ординаторам, ни Джарун, но следующего корабля до Массера можно как ждать пару часов, так и обозримую вечность… Мимо него проезжает платформа с багажом и чуть не сшибает с ног — Тилрет с трудом отскакивает и удерживает заклинание. Он с силой прикусывает язык, чтобы не выругаться — немоту он не накладывал, будет слышно. Он чувствует, как немеют пальцы, и потому лихорадочно ищет хоть какое-то укрытие. Ему везет — он замечает тонкую щель приоткрытой двери. Судя по надписи, это подсобка. Тилрет протискивается внутрь, закрывает дверь за собой и сбрасывает с себя заклинание. Он устало падает на кучу свежевыстиранных спецовок и нервно касается ладонью носа. Крови нет, снял хамелеон вовремя — но перед глазами Тилрета все равно вспыхивают белые мушки, а во рту чувствуется металлический привкус. Нужно срочно выбираться отсюда — он выдержит еще один короткий забег под маскировкой, но не больше. Тилрет лихорадочно придумывает план. Получается так себе — слишком много неизвестных и слишком многое зависит от случайностей и удачи. Он запомнил куда идти и знает пару мест на индорилах, где можно надежно спрятаться и не попасться на сканеры жизненных форм. С этим проблем не будет, уж сидеть тихо, маскировать дыхание и обходиться несколько суток почти без воды и еды он умеет. Сложнее всего — на корабль вообще попасть. Он не слишком большой, да и ординаторы, как и члены Дома, наверняка хорошо знают друг друга в лицо, а значит среди пассажиров едва ли получится затеряться. Тилрет может, конечно, обнаглеть и пробраться под невидимостью… но он сомневается, что сил хватит. Можно, конечно, попробовать спрятаться среди груза и сидеть там до конца перелета. А можно украсть из подсобки одежду и притвориться кем-то из работников дока — хотя, вряд ли работники ходят с замотанными в тряпки эбонитовыми катанами... По громкой связи объявляют, что корабль IND-333-05 покидает док через двадцать стандарт-минут, и Тилрет тихо шипит под нос ругательства. Времени на страх и сомнения не осталось. Нужно действовать. Тилрет-Амму коротко молится Принцу Интриг, быстро целует рукоять меча и поднимается на ноги. Боэта не любит трусов — и улыбается тем, кто готов бросить вызов даже солнцу. Какой-то там защищенный индорильский корабль, полный вооруженных оседлых, ничто по сравнению с этим.