Правильно

       Как там было про белую обезьяну? Не думать о ней. Мысль была как зерно, получившее благодатную почву: рост остановить уже нельзя, если не выдрать его оттуда, но выдрать не получалось.        Белой обезьяной Фила были отношения Богдана с мужем. Или, если быть точнее, Богдана и Яна — тут разный оттенок, понимаете? В этом было что-то болезненное, неправильное, но дистанцироваться как раньше, просто не получалось, не представлялось возможным, сколько бы сил Фил к этому ни прикладывал.        Он пытался найти причину, чтобы объяснить этот нездоровый интерес самому себе, но сформулировать что-то внятное не получалось. Отношения Богдана и Яна были всегда, Фил о них знал, но никогда не пытался вникать. Что изменилось? Он узнал Яна, они общались. Должно ли это было сказаться на интересе к отношениям этих двух? По логике Фила, вряд ли, но каким-то образом всё же сказалось.        Не то чтобы он совсем не знал, что пробудило интерес, отправной точкой стали те синяки на запястье омеги. Разговор с Богданом вряд ли можно было назвать удовлетворяющим, и возможно, эти эмоции: недоумение, беспокойство, злость, — они, вероятно, так повлияли. Точно можно было сказать только одно: не получалось не думать, что произошло, когда Богдан был хмурый на работе. Раньше было только желание поднять ему настроение, сделать так, чтобы альфе было хорошо именно рядом с Филом, теперь хотелось понять причину.        Фил даже и не удивился, что всё глубже входит в это болото, не удивился и Юра, который смотрел на друга как на смертельно больного. Вроде жестоко говорить, что жить осталось считанные дни, но и от «всё будет хорошо» веяло неприкрытой ложью, отчего слова застревали между зубов.        — Я не понимаю тебя, Фил, — вздохнул Юра. — Ты сам себя не понимаешь, так что куда там мне.        Фил согласно кивнул, с этим точно были проблемы.        — Как Богдан реагирует на ваше общение? Мне кажется, на его месте я бы не был в восторге.        — Он и не в восторге. Говорит, что общение с Яном плохо на меня влияет, представляешь?        Это не раз проскальзывало в разговорах, и конечно, Фил не мог оставить слова без внимания. Он спросил у Богдана, что тот имеет в виду и чему плохому может научить его Ян.        — У нас с Яном не всё хорошо, — нехотя сказал Богдан. Фил хмыкнул — ну да, он вроде как догадывался. — И на это есть причины. У нас… Ян сложный человек.        Фил удивлённо приподнял брови, услышав не то, что ожидал. Он вообще не очень понимал формулировку «сложный человек». Он был бы рад хоть единожды увидеть лёгкого человека.        — Богдан, скажу тебе честно, в последнее время ты мне кажешься всё более непростым человеком.        — В смысле?        — В том смысле, что оказывается, в тебе есть черты, о которых я не знал. Я не говорю, что это плохо, наверное, люди могут удивлять на протяжении всей жизни. Просто я пока не совсем понимаю, как мне реагировать.        Богдан молча выслушал его и задумчиво опустил взгляд, пока Фил во внутреннем диалоге решал, не зря ли захотел об этом заговорить.        — Просто не перенимай у Яна его… манеру.        Манера. Яснее не становилось. Манерой Яна было оставаться всегда в хорошем настроении, находить подход в любой ситуации к любому человеку и заставлять окружающих забывать о своих проблемах. Если речь шла о такой манере, Фил был вовсе не против ей заразиться.        Общения с Яном не становилось меньше, если и вовсе не наоборот. Смешно было признаваться, но иногда Фил отказывался провести время вместе с Богданом, потому что у них с Яном уже были какие-то планы. Театр абсурда, не иначе!        Но на самом деле, чтобы проводить вместе время, им даже планы были не нужны, Ян мог выдавить досуг из ничего. Как-то они пили у него чай, пока Богдан ездил к родителям, и Фил завёл разговор про брюки, которые купил недавно и которые ему было не с чем носить. Ян сказал, что у него таких случайных гостей в гардеробе хоть отбавляй, но обычно он их перешивает или шьёт что-то специально под них.        Так они оказались зарытыми по горло в одежде Яна. Гораздо сложнее было объяснить, какого чёрта Фил оказался в велосипедках Яна и его пиджаке на голое тело. Хотя на самом деле нет, и тут было очень простое объяснение.        — Ох, блин, я искал такие джинсы! — сказал Фил, доставая штаны из шкафа. Ян, задумчиво разглядывающий лежащие на кровати свитера, оглянулся на него и махнул рукой:        — Они, кстати, длинные. Можешь померить.        Фил и померил. Джинсы оказались широковаты в талии, и ему не подошли, но «показ мод» было уже не остановить. Уже через минуту Фил натягивал на себя огромную белую рубашку, а Ян снимал штаны, чтобы проверить, влезет ли в купленные несколько лет назад брюки.        — Ого, — выдохнул Фил, разглядывая невероятное количество тонких шелковых на вид полосок ткани на заднице омеги. — Всегда при параде?        Фил невольно оттянул расстёгнутую ширинку джинсов, разглядывая свои чёрные «будничные» трусы. Ян посмотрел на себя, кокетливо повёл бедрами, и подмигнул:        — Всегда носи красивое белье, никогда не знаешь, где пригодится.        Фил усмехнулся, и пользуясь тем, что Ян отвернулся обратно к шкафу, уставился на трусы. Или больше на Яна. Всё-таки у него была идеальная для омеги фигура: весь ровненький, аппетитный с покатыми бёдрами. Не накаченной в спортзале стальной жопой, а плавными мягкими изгибами. Фил всегда считал, что это идеальная форма, причём данная от природы, и не нужно было портить её диетами и приседаниями со штангой. Он бы сам от такой фигуры не отказался, но природа больше наградила его костями, торчащими и тут, и там, чтобы нарастить на них хоть что-то, будь то мышцы или жир, нужно было приложить неоправданно много усилий. Хотя кто-то считал его не тощим, а изящным — звучало лучше, но сути, на вкус Фила, не меняло.        Смотреть на Яна было приятно. Не то, чтобы это стало неожиданностью, Фил находил омег красивыми, хотя и никогда настолько, чтобы перейти от наблюдений к чему-то более серьёзному. Но тем не менее находить привлекательным, не просто находить, а наслаждаться видом мужа своего любовника, должно было ощущаться неловко? По идее да, но Фил этого не чувствовал. Ему просто было приятно с Яном, и даже в момент наблюдения его задницы.        Фил с трудом смог сформулировать, что же такого есть в Яне, и в конце концов, пришёл к тому, что это некоторая детскость. А точнее контраст мягкой взрослой рассудительности и спокойствия с детской непосредственностью и умением не зацикливаться на чём-то плохом. В последний раз Фил участвовал в таком вот «показе мод» лет в десять, примеряя одежду папы своего друга, пока тот был на работе, и сложно было представить, что когда-то сделает это в осознанном возрасте. Но вот Ян, завалившись в незастегнувшихся на нём джинсах на кровать и посмеиваясь, махал Филу рукой пройтись, и Фил это делал, ни секунды не думая. Потому что рядом с Яном это не казалось глупым, только совершенно естественным. Примерять абсолютно не сочетающиеся вещи, смеяться друг над другом, валяясь на кровати и гримасничая, и делать глупые селфи, как подростки на одной из выпрошенных у родителей ночёвок, — Фил подумал, что с Яном не было бы странным даже писать письмо Деду Морозу.        — Прости, если вопрос бестактный, просто я задумался… Почему у вас с Богданом нет детей? В смысле… Эм, ты бы хотел? В смысле, мне показалось, что ты бы ладил с детьми и по моему опыту такие люди детей любят, а у вас нет, вот я и спросил.        Фил задал вопрос спонтанно, не успев прогнать его через фильтр того, о чём вообще стоит говорить. Но вопрос был озвучен и никуда его деть уже было нельзя. Фил закусил губу и выжидающе посмотрел на Яна, готовый, что ему скажут не лезть не в своё дело.        — Я вполне лажу с детьми, — улыбнулся Ян, ответив не сразу. — Мы… Ох, ты поднял больную тему, Фил, тут не обойтись без бутылки.        Ян хохотнул, неловко потирая шею, и Фил почувствовал себя ужасным идиотом.        — О, прости! Можешь не отвечать…        — Нет, нормально. Я не против поговорить об этом, — сказав это, омега вздохнул, наверное, давая себе секунду подумать. — Мы хотели детей. Хотя скорее Богдан хотел детей, а я был не против. Не потому что я не люблю детей, нет! У меня всегда была мысль, что когда-то они в моей жизни появятся, но я, так скажем, не испытывал нетерпения по этому поводу.        Филу это было знакомо, он и сам не понимал ажиотажа вокруг этой темы, и относился к тиканью своих часиков спокойно, не впадал в панику, когда кто-то напоминал, что ему уже за тридцать. Дети, наверное, здорово. Но и с парашютом прыгнуть классно, но редко кто искренне переживает, что не успеет этого сделать.        — Богдан же старше меня, на пять лет. Так что ему было уже почти тридцать, когда мы поженились, потому он первый заговорил о детях. Я не был против. Ну, мы пробовали, не то чтобы сильно переживая за результат первое время, больше наслаждаясь процессом, — усмехнулся Ян. — Но когда прошли три течки, и ничего, стало понятно, что что-то не так. Мы оба пошли к врачу, и оказалось, что не так со мной. Дети у меня вряд ли будут, так что теперь не имеет значения, как я к ним отношусь.        Фил вздохнул, не зная, что на это ответить. Это совершенно точно та тема, которую не стоило поднимать, но было поздно, и на губах Яна уже играла слабая улыбка, предназначение которой, очевидно, заключалось в том, чтобы снизить градус серьёзности разговора.        — А вы… ну, пробовали другие способы?        — Усыновить? Мы это обсуждали, но Богдан не уверен, что сможет относиться к чужому ребёнку как к своему.        — Оу…        — Так что не сложилось, — развёл Ян руками.        Они просидели несколько секунд в неуютной тишине, как бывает, когда каждый занят своими чувствами, пока Ян вдруг не сказал почти без улыбки, глядя в сторону:        — Не знаю, за что я испытываю вину больше. За то, что не могу родить или за то, что не хочу его. В смысле… Было время, когда мне казалось, что у нас не получается, потому что я этого недостаточно хочу.        — Но сейчас ты знаешь, что это глупости?        — Да, но… Человеческая натура — всегда искать, за что себя можно погрызть. И временами накатывает.        Было странно видеть Яна таким. Уязвимым? Как будто он показал Филу то, что не каждому дано было увидеть.        — Он никогда меня этим не попрекал, но я и сам с этой задачей справляюсь.        — Перестань, Ян… — Фил положил руку на предплечье омеги, чуть поглаживая, полностью уверенный, что никто не будет против. Такой контактный человек как Ян наверняка нуждался в физическом проявлении поддержки.        И Фил оказался прав: Ян болезненно улыбнулся и положил свою ладонь поверх.        — Зря я поднял эту тему.        — Нет, не зря! Я рад, что ты знаешь. Я ни с кем об этом не говорил.        Фил замер, ловя лишний удар сердца.        — Почему?        — Я обычно мало говорю о том, что меня действительно волнует.        Фил, наверное, не об этом спрашивал. «Почему мне?» — наверное, это он хотел спросить, как никогда ощущая вину перед Яном.        Ему казалось, что он не сможет изменять, но это было чем-то близким. Ощущать себя любовником было иначе, как будто легко скинуть с себя вину: это не Фил мог причинить боль, а Богдан, его ведь муж. А тут выходило, что Ян доверился ему, и если, — когда? — он обо всём узнает, назначенным ответственным за боль окажется Фил.        Он был в шаге от того, чтобы попросить Яна замолчать, провести границу, за которую они не заступят в своём сближение. Потому что иначе Фил чувствовал, что не выберется из этой ямы.        На следующий день после этого разговора Фил поссорился с Богданом, серьёзно поссорился, что случалось так редко. Просто ему было противно от самого себя, и становилось ещё более мерзко, когда он видел Богдана, который ходил по офису как иллюстрация всего самого худшего, что в Филе было. Конечно, невольно он переносил на альфу свои чувства, потому что всегда легче обвинить кого-то другого.        Не было какой-то конкретной причины для ссоры, просто Фил весь день говорил с Богданом сквозь зубы и вставлял шпильки, а потом психанул, когда альфа захотел разобраться, в чём дело. Привело всё это к отвратительной истерике.        — Зачем я вообще с тобой, Богдан? Почему? Разве с тобой моя жизнь стала лучше? — в ту минуту Фил искренне не понимал.        — Ты пожалеешь, что сказал это, — заметно прилагая усилия, чтобы не сорваться вслед за Филом, сказал альфа.        — О, знаешь, я уже и без этого о многом жалею.        — Жалеешь, что со мной?        — А ты, блять, Богдан?! — ощущая, как потрясывает от чувств, почти кричал Фил. — Ты о чём-нибудь жалеешь в этой жизни, нет? Потому что тебе бы стоило!        — Хочешь в чём-то меня обвинить?        — В чём-то. Да, Богдан, в чём-то хочу. Кажется, ты единственный неплохо устроился, да? Удобно трахать меня, а потом возвращаться к мужу. Конечно, о чём тебе жалеть, у тебя всё заебись!        — Успокойся.        — Заткнись, вот просто заткнись. Не надо мне твоих «успокойся»!        Фил ушёл домой в полном раздрае, разочарованный собой и Богданом. Он всегда про себя думал, как он сильно выше типичных истерик любовника, и это оказалось самообманом. Потрясающим самообманом, который грел его три года, пока Фил не наткнулся на неприглядную реальность. Хотя даже не так: наткнулся на Яна. В запале он даже пару раз мысленно попробовал обвинить его во всём этом, что это он разбил хрустальный мирок, но это было такой откровенной ложью, что даже навыков Фила в лицемерии и самообмане не хватило.        Конечно, как и любая неожиданная истерика, эта закончилась довольно быстро. Фил успокоился, хотя и не стал извиняться перед Богданом, где-то в глубине души понимая, что не за что, и всё вошло в привычную колею. Хотя осадок на душе остался, возможно, даже из-за того, что хорошего скандала не вышло. Фил пылил, задавал вопросы и орал, а в ответ не получил ничего из того, что хотел. Но возвращаться к этому вопросу он не собирался.        К концу весны Фил окончательно свыкся с положением вещей, и возможно, находил в этом какую-то выгоду, раз не хотел ничего менять. Он привык мысленно скакать, когда думал о Богдане, с «мой альфа» до «муж Яна», научился затыкать голос совести, когда тот пытался достучаться до Фила, и в целом всё было не так отвратительно, как могло.        Богдан не был в восторге от становящегося всё более тесным общения Фила со своим мужем, но не мог сказать ничего против. Они ещё раз поднимали эту тему, и Богдан напомнил, что не считает это удачной идеей, что от этого не станет лучше никому, но Фил обрубил дальнейшие разговоры. Богдан, наверное, понимал, что не в том положении, чтобы решать, с кем Фил будет общаться, так что просто принял ситуацию такой, какая она есть. А может быть, и у него были какие-то выгоды. В конце концов, никто в этом мире не делает ничего просто так.        С Яном всё было отлично. И Фила это забавляло, когда случалось вечерами подумать о своей жизни, что отлично ему именно с Яном. Они много времени проводили вместе и даже обсуждали возможную совместную поездку летом отдохнуть. Совместную — это в смысле вдвоём, не с Богданом. Это было бы чересчур даже для Фила.        А в мае у Яна был день рождения, и он решил праздновать в небольшой компании в съёмном доме на берегу небольшого озера. Фил к этому времени уже успел узнать, что несмотря на невероятную открытость и общительность, Ян не любил шумные компании, а близко подпускал далеко не всех. У него были люди, которых он считал своими, и кажется, Фил был в их числе, раз оказался приглашён в круг друзей на праздник.        С друзьями Яна он знаком не был, но все они совершенно ожидаемо оказались приятными людьми: лучший друг-омега ещё со школы и две девушки из приюта, где Ян работал и которых Фил уже видел. С родными Ян не праздновал: у них были сложные отношения, кажется, родители Яна пили, но Фил не лез в это, довольствуясь тем небольшим количеством информации, которую дал сам омега.        Конечно, кроме друзей Яна, на дне рождении был Богдан и несколько, что называется, друзей семьи. Фил подозревал, что это по большей степени друзья Богдана, судя по разговорам о работе, которые они вели.        Друзья Богдана Фила не трогали, его не трогало даже то, что он не знал этих самых друзей своего альфы, хотя в другой день это оказалось бы очень жирным поводом для сеанса самокопания. Но в тот день больше беспокоило само присутствие Богдана. Они вместе, — втроём, — не находились с того Нового года, когда Филу пришлось принять двойную, а то и тройную дозу алкоголя, чтобы расслабиться. И вот сейчас они опять были вместе. И это было даже хуже, потому что вокруг находились не просто коллеги, а близкие Яну люди.        Так что было ожидаемо, что Фил не знал, как себя вести, и первое время зажимался, что Ян, видимо, списал на новую компанию, и никто его разубеждать не собирался. Но постепенно стало легче, магия Яна всё ещё работала, и в его присутствии было легко заразиться хорошим настроением и расслабиться, кроме того друзья Яна были приятными людьми.        С Ильдаром, школьным другом, Фил общался с особым удовольствием, чувствуя, будто прикасается к чему-то важному. Было очевидно, что они близки. У них были слова, понятные только двоим и особая атмосфера, которая ощущалась.        — Не верь тому, что он будет тебе рассказывать, — хохотнул Ян, когда его друг в разговоре пробросил что-то о «тех временах».        — А есть, о чём рассказать? — поддержал Фил шутливый тон.        Ян деланно серьёзно погрозил Ильдару кулаком, наказывая молчать, а тот поиграл бровями:        — О, поверьте, у меня целая тетрадь, где я тщательно всё записываю! Сначала думал, что подарю это его мужу на следующий день после свадьбы, но побоялся, что рано. Скоро у них будет десять лет, возможно, тогда… Хотя больше склоняюсь дождаться двадцатипятилетнего юбилея.        — Звучит уже не так угрожающе, если вспомнить, что ты был рядом во всех этих ситуациях.        — Не во всех, — хмыкнул Ильдар. — За секс в парке поймали тебя не со мной.        — Что? — не сдержался Фил, удивлённо глядя на смеющегося Яна. — В парке? Секс? Ян!        — Это был не секс, а всего лишь моя рука в штанах тогдашнего парня, — закатил тот глаза. — И мне было семнадцать! Гормоны.        — Скорее вопиющая разнузданность! — поддел омегу друг.        У Ильдара и вправду оказалось немало сочных подробностей из жизни друга. Не все они были компрометирующими, они, сидя за столом, пока готовился шашлык, вспомнили много забавных мелочей. И о том, как Ян в детстве спасал котят, пристраивая их в добрые руки прохожих, а кого не получалось — по подъездам, от чего соседи были не в восторге. Как позже он собирался уйти после девятого класса, чтобы выучиться на ветеринара и уехать в Австралию в заповедник. Чуть более горячие истории были про нелегальные вылазки в клубы и первые поцелуи на свалке, которую подростки выбрали местом своей тусовки.        Фил несколько раз ловил себя на мысли, что хотел бы тоже участвовать во всех этих историях, и даже как будто завидовал Ильдару, который так хорошо знал Яна. Это удивляло, Фил о себе не знал, что он такой ревнивый: до этого подобное случалось редко, пожалуй, только в детстве, когда казалось, что друзья не уделяют достаточно внимания.       Богдан был больше в компании тех деловых дядь, с которыми вёл серьёзные рабочие разговоры, и этим отчего-то раздражал. Это был день рождения его мужа, ну в конце концов, разве не он должен быть первым в очереди слушать забавные истории о юности омеги? Конечно, возможно, он всё это слышал за десять лет отношений, но Фил бы на его месте не отказался услышать ещё раз.       Это не означало, что Богдан вообще не уделял Яну внимания, он подходил, легко его касаясь, подносил напитки или что-то спрашивал. Так же как и тогда на корпоративе между этими двумя была видна сдержанная, привычная, потому что наработанная годами, нежность и внимательность. Но Филу парадоксально этого казалось мало. Казалось бы, ему бы радоваться тем больше, чем меньше Богдан уделял мужу внимания, но внутри отчего-то теснилось раздражение.        Позже все сели за общий стол, когда мясо было готово, и Фил понял, что друзья Богдана — это его ещё университетские приятели, которые носили гордое звание друзей семьи. Они тоже, вроде, оказались неплохими ребятами, так что сидели весело. Во всём этом Фил совсем упустил из виду, как со стола исчез алкоголь. Не то чтобы его было много, вполне в меру на такую компанию, наверное, оттого Фил за ним и не следил.        Где-то на втором или, может быть, третьем бокале вина за вечер, Богдан подсел ближе к Яну и что-то сказал ему с прилепленной улыбкой, от чего тот отмахнулся. Позже Ильдар потрепал омегу по плечу и шепнул «полегче». Фил не уделял этому слишком много внимания, просто подметив краем сознания. А через пару часов обнаружил Яна совершенно пьяным. Он раскраснелся, глаза блестели, как у всех пьяных людей, а речь, всегда плавная, стала растянутой. Ян стал меньше говорить, больше молча слушая разговоры за столом, глядя на всех с улыбкой и иногда что-то тихо хмыкая себе под нос.       И в тот момент Фил даже начал находить Яна довольно очаровательным. Казалось, он вот-вот заснёт.       — Боже, ты такой пьяный! — усмехнулся Фил, наклоняясь ближе к нему.       Был уже вечер, разговор разбился на несколько компаний, все были немного пьяными и всем было хорошо.       Когда Фил сказал это, Ильдар бросил на них с Яном быстрый взгляд, рассматривая своего друга, и чуть тревожно нахмурился. Фил не понимал этих опасений, он заранее записал Яна к тем людям, которые, напившись, становятся спокойными и тихими.       Скоро стало понятно, что он ошибался. Ян тихо сидел, временами потягивая вино, пока вдруг не перестал улыбаться, пристально глядя на Богдана. Альфа о чём-то говорил с одной из девушек и своим приятелем.        — Вот бы ты мне уделял столько внимания, — громко сказал он.       Фил удивлённо посмотрел на Яна, а Богдан сжал челюсть, сдержанно вздыхая.        — Ян, — сказал он твёрдо, явно вкладывая что-то большее в это имя. Просьбу или даже приказ замолчать.        — Да, милый? — хмыкнул омега, улыбаясь. — Ты наконец-то вспомнил о моём существовании?        — Успокойся, — тихо попросил Ильдар, сжимая плечо Яна. Тот хмыкнул и посмотрел на него смеющимися глазами, деланно улыбаясь:        — А что такое? Мне нельзя говорить? На своём собственном дне рождения?        — Хорошо ведь сидели, всем было весело, чего ты начинаешь?       Ильдар пытался осторожно уговорить Яна, пока остальные напряжённо следили за ними, чувствуя себя совершенно очевидно не в своей тарелке. Вряд ли кто-то ждал такого завершения вечера.        — Начинаю? Мне просто интересно, Дар! Почему мой муж так увлечён другими? Что со мной не так, Богдан?       Ян махнул рукой, сталкивая бокал, и Фил схватил его, не давая упасть со стола. Вино разлилось, но оно было и к лучшему, кажется, алкоголя на сегодня уже хватит.        — Перестань, Ян. Пожалуйста, — Богдан обошёл стол и встал рядом со своим мужем, протягивая руку, видимо, предлагая встать.        — Ох, я плохо себя веду? — наигранно нахмурился Ян и тут же рассмеялся.        — Чего ты добиваешься? Хочешь внимания? Утром же будет стыдно.       Богдан начинал заводиться, и Фил внутренне сжался, чувствуя себя совершенно растерянно. Он не ожидал такой ситуации, он никогда раньше не присутствовал при подобном, потому не понимал, как реагировать. Если друзья и ссорились при нём, то обычно это были какие-то мелочи, но что самое главное: его самого с друзьями связывали куда менее сложные отношения. Хотелось встать из-за стола и уйти, но и Яна в таком состоянии оставлять не хотелось тоже        — А может, и правда, Богдан? — вдруг став серьёзным, не оставив на лице ни следа и улыбки сказал Ян, игнорируя протянутую руку. — Может, это всё потому что мне не хватает внимания? Может, ты меня плохо трахаешь?        — Ян! — прикрикнул Ильдар, хмурясь.       Фил поражённо вдохнул и забыл выдохнуть, глядя, как на лице Богдана играют желваки, а Ян жадно смотрит на него, ожидая чего-то.        — Может, меня надо лучше трахать, а? Кажется, кто-то не справляется.        — Всё, пошли, — Богдан взял омегу за оба запястья, заставляя его подняться. Ян сначала не сопротивлялся, позволяя поднять себя, а потом вдруг упёрся, оглядываясь на сидящих за столом.        — Разве я не прав? Дар, Мариш? Фил, я разве не прав? Мне ведь просто интересно, почему мой муж так увлечён другими на моём…        — Закрой рот, блять, серьёзно, Ян. Мы идём спать.        — Ох, Богдан… — рассмеялся Ян, спотыкаясь, когда альфа тащил его. — А то что? А? М? Что, Богда-ан…        — Ян, правда, хватит, — сказал Ильдар, нервно поднимаясь со своего места, не зная, как успокоить друга.        — Скажи мне, Богдан, — опять упираясь и не давая вести себя дальше, вновь серьёзным голосом спросил Ян, глядя прямо на альфу. — Скажи…       Он пристально, как будто задав какой-то серьёзный вопрос, на который должно ожидать не менее серьёзного ответа, смотрел на мужа, пока тот зло стискивал челюсти. Ян фыркнул и опять рассмеялся, утыкаясь лбом в грудь Богдана.        — Ты поцелуешь меня? — тихо протянул он.       Богдан увёл в дом переставшего пытаться выкрутить запястья из его рук омегу, пока Фил сидел за столом, вдруг протрезвев. Приятная лёгкость и теплота прошли мгновенно. Он сидел, глядя на закрывшиеся за парой двери, чувствуя как по-ночному холодно стало на улице. Вокруг были остатки еды, недопитый алкоголь, и стало вдруг очень противно. Фил растерянно переглянулся с хмурым Ильдаром, и прокашлялся.        — Пойду прогуляюсь, — сказал он, чтобы не заходить в дом сразу после Богдана и Яна, и не слышать возможное продолжение скандала.       К дому Фил вернуться не успел, он сидел на пирсе, глядя в гладь озера, жалея, что не догадался взять с собой плед, и думал, о том, что увидел, когда сзади подошёл Богдан.       Фил оглянулся по сторонам, чтобы проверить, что вокруг больше никого нет, и прошипел:        — Какого это чёрта было?!       Даже шёпот в тишине, где до этого были только звуки перекатывающейся воды, казался слишком громким. Зато Фил мог быть спокоен, что никто не подойдёт незамеченным.       Богдан сел рядом на корточки и потёр лицо руками, устало вздыхая.        — Это был Ян.        — Вы поссорились или что?        — Нет, просто он перепил. Ему нельзя много пить.        — Пиздец, всё же нормально было и так вдруг… Он спит?       Богдан кивнул, и они какое-то время посидели в тишине. Очевидно, не только Богдан знал о проблемах Яна с алкоголем, его друг тоже был в курсе. Но Фил не понимал, какого чёрта, если они знали, что Яну нельзя напиваться, они это допустили. Нужно было забрать у него бутылку и дело с концом.       Хотя больше этого вопроса, волновал, конечно, другой:        — Мы будем обсуждать, о чём говорил Ян? — спросил Фил наконец, осторожно поглядывая на альфу.        — Нет, не будем, — спокойно, но твёрдо ответил тот.        — Ты уверен, что он ничего не знает? Кажется, он ревнует…        — Он не ревнует, Фил! Это не ревность, а желание привлечь к себе побольше внимания. Он просто специально меня выводит.       Слышать такое о Яне, — мягком улыбчивом и не конфликтном омеге, — было попросту странно. Фил не мог срастить у себя в голове эти слова с образом Яна.        — Ты уверен, что правильно понимаешь его мотивы?        — Да, поверь.       Фил поджал губы и предпочёл не спорить, вряд ли это могло к чему-то привести.        — У вас… Эм, какие-то проблемы с сексом?       Насколько странно было спрашивать такое у альфы, которого вроде как считаешь своим, касательно другого омеги? Фил не был дураком и знал, что у Богдана с Яном есть секс — они были женаты, молоды и привлекательны. Странно, если бы его не было. Но ещё несколько месяцев назад Фил предпочёл бы отказаться от подробностей их интимной жизни, а теперь слова Яна поселили в нём любопытство.       — Господи… — Богдан опять потёр лицо. — Нет, никаких у нас нет проблем.        — Ну, зачем говорить то, что он сказал, если нет никакого основания?        — Потому что это Ян! Потому что он, блять!.. — Богдан вскочил на ноги и замолчал морщась. Он выглядел так чертовски устало. — Мы не будем ни о чём об этом говорить, хорошо? Правда, Фил хотя бы ты не… Пошли спать.       Фил не чувствовал в себе моральных сил давить на Богдана, чтобы продолжить этот разговор, а в нём не чувствовал сил тем более.       На следующее утро они должны были позавтракать и вызвать такси, чтобы вернуться в город. Свои машины никто не брал, чтобы не переживать по поводу алкоголя (что, кажется, было не самой лучшей идеей, да?). Богдан с Яном вышли на завтрак, — то, что осталось со вчерашнего стола, — позже остальных. Сначала Богдан, затем укутанный в плед, выполз и Ян.       Он выглядел слегка помятым, но улыбался своей привычной улыбкой.        — Ну, вчера был концерт, да? — протянул он, садясь за стол. Все неловко рассмеялась, всё же ощущая, как неприятное напряжение разбивается благодаря тому, что тему не стали замалчивать. Фил тоже не любил игнорировать слонов.        — Да, Ян, ты умеешь развлечь, — вздохнул Ильдар.       — Свадьбы, корпоративы и поминки — обращайтесь! — подмигнул омега.        Многое можно было бы отдать за такую способность делать вид, будто ничего вне нормы не произошло.       Поговорить с Яном Фил смог, только когда они вернулись в город: Ян сам увязался за ним, предложив раньше выйти из такси и прогуляться. Богдан поцеловал омегу в щёку и показал Филу на телефон, когда тот отвернулся, намекая позвонить. Фил почему-то почувствовал раздражение.        — Ты в порядке? — спросил Фил, когда они шли дворами к дому.       — Ну, состояние ещё немного нестояния, но в целом хорошо. К вечеру отойду. — И тут же добавил, не дав Филу ответить: — прости за вчерашнее.        — О, да не стоит. Когда перепьёшь, ещё и не такое можно вытворить, — Фил улыбнулся, пытаясь сгладить углы, но Ян чуть притормозил и смотрел на него внимательно, очевидно, не желая переводить и этот разговор в шутку. И Фил, как всегда, не смог сопротивляться, погружаюсь именно в то настроение, которое выбрал омега.       — Я знаю, что отвратительно себя веду. И знаю, что не должен так пить.       — У тебя проблемы с этим, да?        — Да, — просто ответил Ян. — Думаю, после вчерашнего это очевидно. Я не часто теперь пью, это по молодости было. Но… Хотя, знаешь, у каждого своё понятие о частоте.        — Ян, — Фил совсем остановился и встал напротив омеги. Раз уж Ян решил быть серьёзным, что же. — Почему?        — Что почему? — удивился тот.       — Ты мне прямо скажи, если я лезу не в своё дело. Но ничего ведь не бывает просто так? Почему ты так срываешься, зачем пьёшь? У всего есть причина, и это не…        — Спасибо, — вдруг улыбнулся Ян.        — За что?       Фил, кажется, опять что-то пропустил, и ситуация менялась без его ведома. Он совершенно не понимал Яна, а тот не спешил помогать.       Омега, продолжая мягко улыбаться, положил руку на щёку Фила.        — Что спросил. Спасибо.       А потом он взял Фила под локоть, не дожидаясь ответа, и зашагал в сторону его дома, как будто не было никакого вопроса и вообще разговора не было. Фил от такого финта растерял весь запал и дальше они шли молча под мурлыканье Яна себе под нос какой-то песни.