***
Маппа во все глаза смотрел: как эта сумасшедшая женщина ворвалась в павильон, и, не потрудившись снять обувь, бесцеремонно прошаркала по вычищенному до блеска полу, оставляя за собой грязные следы; как схватила растерявшегося от такой неслыханной дерзости Тадатомо. Ее не напугало даже появление шикигами Мастера. Она бросила на них быстрый взгляд, не выглядя нисколько впечатленной их появлением. Со своего места Маппа видел, как ее губы тронула усмешка настоящей дикой лисицы, когда ее пальцы сжались на одеждах оммёдзи сильнее. Ее громкий голос наполнил пространство, огромная сила заклубилась в ней, дребезжала, как трепещут штормовые волны и… вырвалась из-под контроля. Нечто без особых усилий раскидало столь сильных хранителей Тадатомо в разные стороны, будто те вовсе были чем-то незначительным. Дикарка кричала, говорила страшные вещи, грозясь воплотить в жизнь каждую из них, если Мастер еще раз… Что? Маппа вздрогнул, осознав, что эта Зора явилась сюда из-за него. Но что такого она узнала, что привело ее в ярость? Один ночной разговор, произошедшей по нелепой случайности, просто не мог заставить ее совершать такие непростительные ошибки. Теперь ее казнят. Ей точно не избежать наказания за подобное. И поделом! Маппе было нисколько не жаль ее. Глупые люди не приносят никакой пользы — только мешают. Зора же продемонстрировала полную потерю рассудка. Но эта сила… Она озадачила Маппу еще тогда, но сейчас, когда ничто более не сдерживало ее, воздух наполнился страшной ки, от которой хотелось сжаться, спрятаться и расплакаться от страха. Но Маппа приказал себе держать спину прямо, не сломиться под гнетом этой силы. Он твердил себе, что он — сын демона, и ему не нужно бояться одного из порождений бездны. Тем более, если эта женщина пришла сюда из-за него, то ничего Маппе она не сделает. Зора оттолкнула от себя оммёдзи с такой силой, что он не устоял на ногах, несолидно упав, а она, будто вообще не понимая, что только что подписала себе смертный приговор, брезгливо оттерла руку о бедро и взглянула на побледневшего Тадатомо с ледяной яростью, фыркнув, и вдруг повернулась, посмотрев точно на Маппу. Странная боль отразилась в ее взгляде. Горечь искривила губы. Она испустила торопливый выдох и прикрыла глаза. Но перед тем, как она смежила свои складчатые веки, Маппа разглядел в ее взгляде ужас и последовавшее за ним раскаяние. Но сейчас вся ее напряженная поза выражала решимость и странное смирение. Она была похожа на человека, который принимал самое тяжело решение в своей жизни, зная о страшных последствиях. Маппа невольно и сам почувствовал слабые отголоски ее обреченности и страха. Страха сделать неверный выбор. И то, что он чувствовал, совершенно ему не нравилось. — Если этот ублюдок еще раз обидит тебя — сразу иди ко мне, — с удивительной мягкостью сказала она. Маппа поднялся из-за ученического стола, сжав кулаки. — Ты сумасшедшая! — обвинительно произнес он. Зору это ничуть не впечатлило. — Да-да. Кто в здравом уме подпишется на все это. Так! Не заговаривай мне зубы, дорогой. Пока ты не стал величайшим шаманом, я бдительно буду следить, чтобы ни одна тварь даже близко не появлялась в твоем окружении. — Ведьма! — гаркнул Тадатомо, сумев справиться с предательским страхом, он поднялся на ноги, собирая вокруг всю доступную энергию. — Ты ответишь мне за это! — А ты вообще заткнись, педофил сраный! — бросила она на него гневный взгляд. — Ты тут важная шишка: с властью, деньгами и тэ дэ и тэ пэ. И я тебя предупредила. Он — мой, понял, старый хрен? А захочешь это оспорить, то я буду рада объяснить, насколько ты не прав! Она высокомерно вздернула подбородок, развернулась на пятках и быстрым шагом покинула павильон точно так же стремительно, как и появилась здесь. … Тем же вечером его сёдзи с грохотом отъехало в сторону. На пороге, как несложно было догадаться, стояла Зора. Только у нее хватило бы наглости не предупредить о своем появление и даже не спросить разрешения войти. К удивлению, это не вызвало должного отторжения, только странное любопытство и легкую озадаченность. Как? Ее еще не казнили? Не оторвали язык или просто не выгнали из храма? Она обвела его покои изучающим, цепким взглядом и, наконец, остановив взгляд на нем, улыбнулась. Маппу почему-то передернуло от этого оскала и ему захотелось оказаться от нее как можно дальше и больше никогда не видеть. — Спешу обрадовать: с этого дня я — твоя личная служанка, — сообщила Зора с таким видом, будто ей даровали титул и земли. — Что же в этом радостного? — недовольно буркнул Маппа. — Как что? — серьезно удивилась эта женщина. — Я буду твоей тенью и совестью, стану повсюду ходить за тобой и присматривать. Не обещаю до зеркального блеска чистить пол, но теперь не придется выдумывать повода, чтобы встретиться с тобой. Маппа скептически приподнял бровь. — Выйди отсюда! — отрезал он. — А ты заставь, — хмыкнула она. — Что, не можешь? — довольно оскалилась она, видимо, заметив его растерянность. Маппа поднялся на ноги, упрямо сжав кулаки. Странно, эта женщина уже наглядно показала, что во сто крат сильнее Тадатомо, но почему-то к ней Маппа испытывал что угодно, кроме страха и уважения. Зора неимоверно злила своей дерзостью, раздражала своим панибратским поведением и бесцеремонностью. Но что он мог против нее? Конечно, она права — ничего. Зора без приглашения прошла в покои, захлопнув сёдзи за собой. В полумраке она без труда подошла прямо к нему, остановившись так неприлично рядом. Маппе пришлось вскинуть голову, чтобы не уступать своего превосходства. Он разглядел, как ее губы растягиваются в улыбке. Зора шевельнулась, опускаясь на пол, села на бедро, поджав под себя ноги, и теперь это она поднимала голову, чтобы смотреть ему в лицо. — Прости меня за ту нашу встречу на крыльце. Я… не знала, — со странным сожалением произнесла она. Маппа не понимал, откуда столько боли в ее голосе, как не понимал, чего ради она заявилась сюда. Он хотел остаться в одиночестве, так было спокойнее. Мысли людей… они утомляли, выматывали, оставляя только одно желание — побыстрее уснуть, чтобы не слышать больше ничего. Но Зора воспринималась его Рейши, как пустое место, будто рядом с ним не было живого человека. Даже от Тадатомо он иногда улавливал какие-то слабые эмоции, а Зора была полностью закрыта и лишь только по собственным наблюдениям и интуиции можно было сказать, о чем она могла думать и что чувствовать. — Чего ты не знала? — раздраженно откликнулся Маппа. — Одного я не могу понять: что это за дикое время, где все знают о том, что творится у них под носом, но ничего не хотят сделать. Маппа нахмурился, совершенно потеряв нить разговора. А Зора вдруг протянула руки, поймав его ладонь и сжав своими руками. Она мягко провела подушечками пальцев по запястью, ощупывая узор вен — осторожно, бережно, мягко… Маппа замер, пораженный подобным, но больше его удивило то, что он не торопился одергивать руку. — Как смеешь прикасаться ко мне? — тем ни менее прошипел он. Зора горько усмехнулась. — Да, ты прав. Может, и правда не стоит… — Она опустила руки, оперевшись ими о татами. — Как ты? У тебя все хорошо? — Пока ты не заявилась сюда без приглашения, все было хорошо. — А теперь, надо думать, еще лучше? — хмыкнула она. — Кстати, я не ради красивого словца предлагала тебе научиться паре фокусов. Если действительно хочешь стать сильным, отомстить за мать и Охачиё, то я полностью в твоем распоряжении. Маппа отпрянул, внутренне содрогнувшись от того, с какой пренебрежительной простотой она в двух словах выложила всю боль его жизни. — Откуда ты…? — слабо выдохнул он. — Знаю? — закончила за него Зора. — Я жена Короля, и поэтому знаю все. — Понятия не имею о каком Короле ты говоришь, — ворчливо отозвался Маппа. — Как о каком? Короле Шамане, конечно. Однажды и ты им станешь, и будь уверен, в момент твоего триумфа я буду рядом, именно я провожу тебя до трона и водружу корону тебе на голову. Нравится тебе это или нет. Так что, душа моя, привыкай к этой мысли и смирись с ней. Маппа выразительно взглянул на нее, но ничего не ответил на такое заявление. Вместо этого он капризно произнес: — Ты не ответила на мой вопрос! — Ответила, вообще-то. И я не виновата, что ответ тебе не понравился. Маппа начал злиться. — Приказываю тебе уйти! И больше не смей беспокоить меня, ведьма! Маппа не знал, почему она до сих пор жива. И не представлял, какой договор она заключила с Тадатомо, что ее вместо наказания одаривали повышением. Но почему Мастер наказывает при этом его, отправляя эту Зору к нему в услужение? Он невольно провинился? Но что такого он сделал, о чем, не зная сам, получил столь тяжелое испытание? Пока он предавался своим невеселым размышлениям, пытаясь выудить из памяти все моменты, где, сам того не ведая, мог невольно совершить ошибку, Зора вздохнула, покачав головой, но послушно поднялась на ноги, снова взирая на него с высоты своего роста. — Я-то уйду, но ты подумай, что ты теряешь, взяв у меня пару уроков? Мою силу ты видел, знаешь, что я не лгу тебе. И поверь, я действительно смогу защитить тебя… Маппа стиснул зубы, провожая Зору тяжелым взглядом. Но вот прошло несколько минут с ее ухода, и Маппа почувствовал необъяснимую опустошенность. Он сел за стол, придвинул к себе книгу, которую читал до этого, пытаясь вспомнить, о чем там шла речь. Но сосредоточиться на чтении не получалось, в голове звучал голос этой ведьмы, перед глазами стояла ее улыбка и влажный взгляд. Маппа не понимал этого противоречия: почему он вообще думает о какой-то невоспитанной девке, и когда она рядом, почему его переполняют такие живые, человеческие эмоции. Одно Маппа знал наверняка: если она действительно могла дать ему силу, то пусть она лучше будет при нем, чем подвергается суровому наказанию.3
25 декабря 2021 г. в 17:45
Зора встряхнула выстиранную простынь. В лицо ей полетела туча брызг, оставляя на ресницах холодную влагу. Зора шмыгнула носом, закидывая простынь на перекладину и расправляя ее.
— Если ты будешь и дальше продолжать смотреть на меня так пристально, то дыру в спине прожжешь, — бросила она девчушке — служанке Ами-тян, девчонке лет десяти.
Ами покраснела, потупив взгляд.
— Извини, — неохотно буркнула та. — Ты…
— Необычная, интересная, странная? — подкинула ей вариантов Зора, обернувшись и взглянув на девочку через плечо.
Та мелко закивала сначала верх-вниз потом из стороны в сторону.
Зора коротко рассмеялась.
Из всех в этом доме, да и, пожалуй, мире тоже, только Ами более или менее разговаривала с ней. Сначала, как и все, девчушка смотрела на нее настороженно и не слишком приветливо. Чуралась, отводила взгляд, когда Зора имела неосторожность посмотреть на нее, от громкости ее голоса неизменно вздрагивала и с опаской оглядывалась по сторонам — не придет ли кто.
Зоре объясняли, учили, как мантру твердили, что говорить надо тихо, не громче шелеста листвы. Дикарка она или нет, но на мужчину никак не тянет, а потому вести себя надо, как надлежит женщине — скромно, незаметно. И упаси Ками она еще хоть раз заговорит со Старшим учеником Дайтаро и Маппой — любимым учеником Тадатомо-самы.
— Как? — не очень вежливо откликнулась Зора, услышав последнюю часть наставлений. — Маппа? Серьезно?
Она прыснула в кулак, явно с трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться в голос. Мичико-сан, потерявшая всякое терпение, тут же огрела ее по спине хворостиной, которые до этого подкидывала в очаг.
Проводить с Мичико-сан с полчаса в день, перенимая ее житейскую мудрость, стало для Зоры ежедневной рутиной, такой же неотвратимой, как, скажем, завтрак или чистка зубов. Хотя, иногда, завтрак она все же пропускала, а вот жизненные уроки Мичико-сан — не посмела бы. Даже если бы хотела. Выбора не было.
Ограниченная свобода не на шутку бесила Зору. Даже в свои самые паршивые времена, даже, когда ей казалось, что она оказалась в ловушке, Зора чувствовала себя более свободной, чем сейчас.
В средневековой Японии не было отдельных правил, как должны вести себя ин-туристы на их земле, и как местные аборигены должны вести себя с ними. Отличается она от людей вокруг или нет, а ее заставляли жить, как жили все японцы. И такая жизнь была не для Зоры.
Ей совершенно точно не хотелось получать незаслуженные тычки за то, в чем не было ни смысла, ни подтекста, ни даже прямого нарушения правил. Она же не виновата, что эта старая дева такая закостенелая, консервативная тетка, отыгрывающаяся на других за свою несчастливую жизнь. Нет. Все было гораздо сложнее, чем виделось Зоре тогда. А в ту конкретную минуту, получив обжигающий удар, она искренне не понимала — за что?
Зора ойкнула, не успев отпрянуть, потерла ушибленную поясницу, посмотрев на женщину жалобно и почти виновато.
— Ладно, поняла. К Дайтаро не подходить, с Маппой не смеяться.
— Как ты смеешь говорить о них с таким неуважением? — возмутилась Мичико-сан. И нравоучения приобрели новый виток.
Самым нелюбимым ее наказанием было сидеть на коленях, держа несколько поленьев над головой. Мало того, что сидеть подобным образом, само по себе, было непривычным, а потому мучительным, так еще и руки уставали. Но если падала хоть одна деревяшка, то отсчет времени ее наказания начинался по новой. Несколько раз Зора с нежной тоской вспоминала Анну, думая, что в плане мучения людей ее свояченица могла многому поучиться у Мичико-сан.
— Говорят, что ты демон, но я этому не верю, — вырвал голос Ами-тян из глубокой задумчивости.
— Правильно делаешь, — усмехнулась Зора. — Я родилась в другой стране, где люди вот такие, как я: светлокожие, с большими носами и веками. У нас другой быт, другие обычаи. Но гнилых людей хватает везде. Так что, куда не сунься, везде будет одно и тоже: ложь, коррумпированные чиновники, человеческая жадность и ненасытность.
Зора глубоко вздохнула, кажется, впервые начиная понимать, почему Хао хотел уничтожить всех людей. Она прожила в этом времени достаточно: месяц скиталась по лесам, с неделю провела в пыточной и две, вот, живет при храме. Уж лучше Турнир, чем средневековье. Зора невольно поймала себя на мысли, что скучает даже по Марко.
— Ты говоришь такие странные вещи, — хихикнула Ами, не поняв из ее пламенной речи, кажется, ни слова.
Зора подумала, что девочка, наверное, не умеет ни писать, ни читать. С чего бы ей задумываться о таких, казалось бы, обыденных вещах. Но — нет, здесь не принято говорить и думать о подобном. Особенно не нужно думать женщине. Ее удел вести хозяйство, рожать детей, а не размышлять о судьбах мира.
В своем времени Зора тоже не сильно предавала всему этому значения. Жила, как получалось, урывала у Судьбы то, что удавалось и была вполне довольна своей жизнью. Потом она встретила Хао, и черная полоса растянулась на целый год. Конечно, хорошее тоже было, именно эти короткие моменты остались в памяти, отзываясь сейчас внутри щемящей теплотой.
После Турнира прошло достаточно времени: у нее появились новые заботы и проблемы, и ни о чем она не жалела. Зора могла с уверенностью назвать себя счастливым человеком, в жизни которого было все.
А что у нее было сейчас? Маленький уголок в общей коморке, да соломенная подстилка вместо постели. Вокруг были презирающие ее люди, только и думающие, как бы она побыстрее сгинула куда-нибудь.
Даже ее главную способность — дар эмпатии — у нее отняли. Но Зора не видела смысла бороться, возвращая свое право на его обладание. Ей некуда было идти и не от кого ждать помощи. Если она хотела выжить и вернуться домой к своей семье, то нужно было перетерпеть, стиснув зубы, и принять все дурацкие средневековые обычаи. А для этого, нужно быстрее разобраться, что к чему.
— Кстати… Хотела спросить, может, ты знаешь… — обратилась она к Ами. — Меня очень сильно предупреждали о Дайтаро и Маппе. Но учеников в храме много, почему именно эти двое так выделяются среди остальных?
Ами опасливо повертела головой, нет ли здесь поблизости кого? Потом нерешительно подошла так близко к Зоре, насколько позволяли приличия и сбивчиво зашептала:
— Дайтаро-сама — Старший ученик. Он — наследник Великого Тадатомо-самы. После него пост главы Оммё-но-рё займет именно Дайтаро-сама.
— А Маппа? — быстро спросила Зора, интересуясь исключительно этим мальчишкой, но не говорить же об этом Ами? По правде сказать, она так и не решила, что делать. Встретившись с прошлым воплощением Хао тогда поздно вечером на крыльце, Зора привычно несла то, что первое приходило в голову. Потому что она не знала, что делать. Ее вообще не должно быть здесь, любое ее слово, необдуманное действие могли привести к тому, что она уничтожит то будущее, которое знала, которое пережила и к которому сейчас стремилась вернуться.
Говорить с этим Маппой было опасно, проявлять к нему хоть какое-то внимание — недопустимо. Но хотелось. Очень-очень хотелось. Он был единственным здесь, кого она, можно сказать, что знала. Маппа был тем, кто, в теории, мог помочь ей вернуться.
Зора не раз думала, вспоминала все просмотренные научно-фантастические фильмы о перемещениях во времени. Маппа видел ее, они даже поговорили. Может, через тысячу лет Хао вспомнит об этом и найдет способ забрать ее из этой ужасной средневековой жизни, пока она ничего не успела испортить?
Она ждала. Наблюдала издалека, по крупицам собирала информацию. И злилась, очень-очень злилась, что Хао медлит. Эта шутка… слишком затянулась.
— Маппа-сама появился здесь совсем недавно. Поговаривают, что он убил какого-то монаха и был причиной погромов в торговом квартале. Тадатомо-сама взял его под личное покровительство. Он — его любимый ученик. — Поделилась с ней Ами.
Зора хмыкнула. Любимый ученик — надо же. Как в мыльной опере: отец больше любит младшенького, а старшего планирует оставить без строчки в завещание, и тогда старший решается на черное дело.
— О, — протянула она. — Надо присматривать за Маппой, а то, чувствую, Дайтаро что-то недоброе против него затеял.
— Ты что! — в ужасе отпрянула Ами. — Как можно? Дайтаро-сама никогда не посмеет нанести Тадатомо-саме такое оскорбление.
— При чем тут Тадатомо? — прищурилась Зора. — Мы же о Маппе говорим.
— Он его любимый ученик, — повторила Ами, будто это о чем-то должно было говорить ей. — Выступая против Маппы-самы, значит проявить неуважение к Тадатомо-саме.
— Это мне должно о чем-то сказать? — устало поинтересовалась Зора. — Ок, возится он с ним больше и что…
Зора вздрогнула, когда она вдруг вспомнила ночную встречу с Хао на крыльце. Эти его отметины на коже, следы чужих пальцев на тонких запястьях… Зору передернуло от отвращения, а внутри все предательски заледенело. В один миг голова стала тяжелой, ощущалась будто бы отдельно от всего тела.
Нет… Как такое могло быть? Чудовищность подобных мыслей была неправильной, а потому такой страшной. Зора отказывалась верить, что Хао переживал в своем прошлом нечто подобное. Да! Конечно, с ним не могло чего-то такого случится. Это же Хао! Самый сильный шаман, самый уверенный в себе человек…
Но Маппа — не Хао. Маппа — всего лишь ребенок, которому приходилось, так же, как и самой Зоре, выживать и подстраиваться под требования этого дикого времени. Она вдруг вспомнила встречу с Асанохой в мире духов, будто наяву прозвучали ее слова, что ее сыну пришлось через многое пройти, что никого не было рядом.
Тогда эти слова прошли как-то мимо, ведь были простой констатацией факта, и Зора ни разу за все эти годы не задумывалась, что именно мог испытать ее муж, чтобы стать тем, кем он в итоге стал. Образ непоколебимого, гордого и всесильного Короля дрогнул в ее мыслях, а Маппа, отделившийся от него, словно живая тень, предстал перед напуганной Зорой, как отдельный человек. И смотрел на нее этим безжизненным, мертвым взглядом.
Одинокий, нелюбимый, ненужный… Сражающийся в одиночку против всего мира на протяжении тысячи лет.
Зора с силой сжала кулаки, содрогаясь всем телом от нахлынувшего осознания. От всепоглощающей ярости и абсолютного презрения ко всем, кто знал правду, но ничем не помог.
Как этот ублюдок посмел…
Зора откинула в сторону чистую тряпку и быстрым шагом понеслась по двору. Ами что-то кричала ей вслед, но Зору это мало волновало.
Дичайшая ярость, ненависть, такая всепоглощающая, затопили ее с головой. Впервые она ощущала внутри такой шквал эмоций, впервые ей настолько хотелось убить человека.
Когда она врывается в открытый павильон, где сейчас, под присмотром Тадатомо, ученики храма выводили на бумажках иероглифы, повисает гнетущая тишина.
Тадатомо лениво поднимает голову от свитка, который до этого читал, и без особой приязни, насторожено смотрит на нее.
— Как посмела прийти сюда? — угрожающе прищуривается он. — Надеюсь, причина была веской, иначе тебя ждет суровое наказание.
— Рот закрыл, тварь! — прошипела Зора. Опаляющее фуриоку вышло из-под контроля. Сдерживающие бусины на ее руке дрожали с такой силой, что не было сомнений, что вот-вот, еще немного, и нитка порвется.
Она подлетела к Тадатомо, хватая того за грудки. Вздернула на ноги.
Тадатомо, растерянный от подобной дерзости, упустил момент, когда она оказалась рядом, но когда попыталась встряхнуть его, то поспешно перехватил ее запястья, призвав своих хранителей.
При виде страшных шикигами ученики потянулись по сторонам, а вот Зору это нисколько не впечатлило. Она криво усмехнулась, бросив на существ только один пренебрежительный взгляд.
— У Анны они выглядели куда более страшными, — хмыкнула она. Но тут же ее взгляд наполнился пламенем. — Я убью тебя, повешу на твоих собственных кишках, если ты еще хоть раз посмеешь тронуть его. Понял? — прошипела она ему в лицо.
Шикигами подняли оружие, грозясь опустить ей на голову.
Но гигантская лапа огромного духа просто смела их в сторону как тряпичных кукол. Ограничитель ярко вспыхнул, и нитка лопнула на ее запястье, а бусины покатились по полу.
— Ты понял меня? — процедила Зора сквозь зубы.