Горизонт событий

      Время тянулось. Один день, как целая сотня лет.       Это было не важно, если твое время стояло на месте. Если твое сердце было на тысячу лет впереди, стремилось туда всем своим естеством и не могло думать ни о чем другом.       Люди вокруг менялись, сменялись декорации, статусы, имена, лица…       Зора с печальной улыбкой проводила рукой по коротким волосам, уже успев отвыкнуть от некогда густой, длинной шевелюры.       Видела бы ее сейчас бабушка… Бедная старушка словила бы инфаркт, увидев, что внучку цыганки остригли так коротко. Нет для цыгана большего позора, чем лишиться волос. Бабушка сама в свое время избежала подобного только из-за того, что время было тяжелым: война, лишения, всеобщий страх. Да и покойный ее отец души не чаял в бабушке, ему было проще просто смириться, что единственная дочка отдалась какому-то солдатику до замужества. Но и в таборе она оставаться уже не могла. Бабушка рассказывала, что первое время дед, втихаря, помогал, чем мог. А потом помер, и пришлось выживать самой.       Зоре тоже пришлось научиться. Но ей не только нужно было позаботиться об одном ребенке, но еще и оставаться в живых, как можно дольше. Опасности подстерегали на каждом углу, в каждой улыбке и косо направленном взгляде. В храме у нее не было сторонников, только враги, желающие ей смерти. Впрочем, не веди она себя с такой вопиющей, для этого времени, наглостью, быть может, все сложилось бы немного иначе…       Выказывай она больше терпения, добродетели и повиновения. Но она ничего подобного не демонстрировала и при правлении Тадатомо, ни уж тем более тогда, когда его место занял Маппа.       Все, что она извлекла из жизни в средневековой Японии, так то, что она всей душой ненавидит эту страну, ее порядки, законы и обычаи. Будто каждый человек, время и, в целом, всё насмехались над ней, извращая ее понятие правильного и прекрасного.       Семья, брак, отношения, любовь, жизнь, смерть. Даже секс и алкоголь.       Зоре приходилось переворачивать свой привычный мир с ног на голову, стараться пропускать те вещи, которые могли задеть ее за живое мимо себя.       Убийство, например. Любой человек, кто был выше ее по статусу, мог лишить ее жизни только за то, что она недостаточно хорошо поклонилась или говорила громче необходимого. Тогда, когда был жив Тадатомо ее спасало покровительство Наследного принца — самого важного человека в стране после императора. И Зора уже успела воздать молитву Богу, что дал в начале ее пути такой ощутимый бонус к выживанию.       Но в душе она гневалась, что на ее вопрос о том, что послужило причиной ее появления не в своем времени, Высшие Силы были глухи. А не зная отправной точки, как можно изменить все остальное?       Поэтому она лишилась волос. Поэтому очень мало людей общались с ней дружелюбно и не помогали даже в незначительных пустяках.       Зато Маппа, подвязывающий теперь волосы в небрежный хвост на затылке, мог похвастаться длинной копной черных волос.       Легкая проседь, спрятавшаяся в их густоте, была напоминанием пережитого страха, нестерпимой боли и утратах. Зора не спрашивала Маппу откуда в столь раннем возрасте у него взялась седина. Прожив в этом сумасшедшем времени уже непозволительно много, она могла представить, через что ему пришлось пройти.       Они сидели на энгаве, наслаждаясь по-весеннему теплым днем, когда их отдых был нарушен появлением неожиданного визитера.       Служанки попадали ниц, а Зора нехотя поднялась на ноги, всем своим видом выражая радушие. Она почтительно склонила голову, приветствуя того, кому была обязана своей жизнью в этом времени.       Наследный принц, а ныне уже император, с улыбкой кивнул Зоре и тут же перевел взгляд на такого же, внешне расслабленного молодого оммёдзи.       Маппа даже не пошевелился и не повернул в сторону визитера головы. — Почти год прошел с той Церемонии, — заговорил император. — Я помню, что ты сделал для столицы и моей семьи, именно поэтому я позволил клану Асакура усыновить тебя. — Вы оказали нам великую честь! — приторно-сладким голосом произнесла Зора. — Честь? — как эхо повторил Маппа, а потом вздохнул. — Вот уж и правда… — Ты уже достаточно взрослый, чтобы обзавестись собственной семьей. Надеюсь, Йошинори Асакура сможет подобрать для тебя достойную невесту. И, чтобы ему было проще это сделать, я решил даровать тебе титул Великого оммёдзи.       Зора вздрогнула, поняв, что вот сейчас, в этот самый момент решится все. Какое имя выбрали для него, какая судьба будет ждать ее подопечного? Она вспомнила, как Хао рассказывал ей об этом однажды, что именно император даровал ему Имя за то, что он защитил столицу от угрозы демонов.       Изменила ли она своим появлением будущее, перечеркнув все, чем она дорожила? Это всегда тяготило ее, отравляя каждый ее день, каждую секунду. Она пожертвовала уже слишком многим, чтобы принять столь ужасающую правду. Что ее прошлого-будущего больше нет.       Она покрылась испариной, чувствуя неприятное жжение в груди и волнение, заставляющее ее дрожать под гнетом непередаваемого страха. Зора постаралась взять себя в руки, слушать и наблюдать. Потому что она больше ни на что не могла повлиять. Сейчас решится все. — И каким же именем вы решили наградить меня? — без особо интереса поинтересовался Маппа. Он вытянул руку, источая слабую ауру тепла. На его палец опустилась первая весенняя бабочка, медленно хлопая крыльями и озираясь в поисках цветка. Кажется, Маппу интересовало куда больше насекомое, чем собственная судьба. — Учтите, если мне оно не понравится, то я его не приму, — быстро добавил Маппа, целиком и полностью оправдывая своим острым замечанием гордое звание ее ученика.       Зора напряглась, справедливо полагая, что подобную дерзость в отношении самого правителя никто ему с рук не спустит, но император как-то весело расхохотался, источая исключительно положительные эмоции.       Бабочка сорвалась с пальца Маппы, взмахнув крыльями, и скрылась в листве кустарника. — Что ж, будет досадно, если выбранное мной имя тебе придется не по душе, — ответил император, давая понять своим комментарием, что решение уже принято и менять его никто не собирался. — Отныне, тебя будут называть хранителем Сокровищ Хейяна, Великий оммёдзи Асакура Хао.       Зоре казалось, что у нее сердце превратилось в раскаленную лаву и теперь стекало куда-то в пятки, обжигая внутренности, и дыхание тоже перехватило от нереальности происходящего.       Она вспомнила, как однажды ее муж говорил, что у него было много имен, но именно с одним он взойдет на трон. Именно этим именем он когда-то поклялся ей на крови быть с ней в жизни и посмертии.       Разумеется, к Маппе это не имело никакого отношения. Он и знать не знал той Зоры, той легкомысленной девушки, с которой они встретились случайно в полутемном коридоре дешевой гостиницы на окраине пока еще не существующего города. Не этот человек, получивший имя ее мужа, воспользовавшись ее отчаянием, жестоко обманул ее, не оставив даже шанса простить подобное предательство.       И все же… Она простила. Все же, они смогли открыться друг другу и стать настоящей семьей.       Но все это было для нее так давно, а для Маппы это лишь далекое будущее, которое может и никогда не произойти. — Мне не нравится, — вернул голос Маппы ее из невеселых мыслей. — Отказываюсь. — Маппа-сама! — поражено прошептала Мичико-сан, которая как раз несла поднос с чаем. Правда, услышала ее испуганное шипение одна только Зора. — Хорошее имя, — тут же вклинилась в разговор Зора. — Чем оно тебе не нравится?       Маппа, а теперь уже Хао, бросил на нее косой взгляд и растянул губы в усмешке. Почти знакомой. Почти родной.       Если бы не было в его глазах этого особенного блеска, предназначавшийся только для нее. — Дурацкое имя, — скривился он. — А по мне — отличное, — возразила Зора. — В любом случае, тебе придется к нему привыкнуть, — прервал их император. — Его уже внесли в семейный реестр клана Асакура. — О, значит у меня и выбора не было? — невесело усмехнулся Маппа, наконец, садясь. Он подал знак Мичико-сан, и та тут же поставила рядом с ним поднос.       Император сел рядом, но о чем они говорили, Зора уже не услышала — Мичико грубо схватила ее за руку, заставляя последовать за собой.       Зора машинально переставляла ноги и словно в трансе следовала за старшей служанкой, глядя перед собой невидящим взглядом. — Я никогда не верила тем сплетням, что слышала, — сухо заговорила Мичико-сан, и Зора вздрогнула, осознав, что они остановились. Поблизости никого не было, но Зора уже успела понять, что это обманчивое впечатление. Тонкие бумажные стены были не способны скрыть ни одни секрет, все, что происходило в этих стенах всегда было у всех на виду и все обо всем знали. Поэтому люди говорили тихо, поэтому высокопоставленные особы окружали себя только доверенными людьми. Но у Зоры не было такой возможности, а потому ей всегда приходилось быть вдове осторожней. — Но, кажется, я ошиблась. — О чем вы? — нахмурилась Зора. — О тебе и Маппе-саме. — Все равно, не понимаю… — Я видела, как он смотрит на тебя. И вижу, как смотришь на него ты, — с упреком пояснила Мичико. — Никак, — немного раздраженно откликнулась Зора. — Я воспитывала его, была рядом в самые паршивые моменты. Нет ничего удивительного, что он привязан ко мне, как и я к нему.       Но женщина не выглядела нисколько убежденной. Она покачала головой, одарив Зору строгим взглядом. — Он позволяет тебе то, что не позволил бы никогда и никому.       Зора не знала, что ответить на это. Да, их общение всегда было простым, без всех этих долгих поклонов, приказов; между ними всегда было доверие и теплота, какой нельзя было найти в этом времени вообще. Зора понимала, почему люди считали их любовниками. — Посмотри на себя, — продолжила Мичико. — Ты варварка, ты никогда не станешь частью нас. Сегодня Маппа-сама получил новое имя и новую судьбу, а ты останешься тем, кем была. В том будущем, которое уготовил для него император, для тебя не будет места. — Это все, что вы хотели мне сказать? — мягко поинтересовалась Зора, поразившись, как легко ей удалось спрятать собственное раздражение. Она ненавидела, когда другие совали нос не в свое дело, и ее бесил этот разговор с самого начала. Но еще более поразительным стало для нее то, что она понимала.       Она чувствовала беспокойство Мичико-сан и понимала, что она говорит ей все это, чтобы предостеречь, чтобы потом Зоре не было так мучительно больно, как могло бы быть. — Да, это все, — кивнула женщина. — Спасибо, — быстро протараторила она, и поймав на себе изумленный взгляд, слабо улыбнулась. — Я с ним, а он со мной. Это то, что всегда будет неизменным. Но я уверяю, это никогда не помешает стать ему тем, кем он должен стать. Я обещаю. — Надеюсь, — сухо отозвалась Мичико, зашагав дальше по коридору.       Зоре хотелось, чтобы она оказалась права. Чтобы ничто не испортило того будущего, которым она так дорожила. Ведь она — худший враг для себя. Если она проявит слабину, если не справится с этим испытанием, то ей лучше умереть прямо сейчас и больше никогда не возрождаться.       Там, в том будущем, Зору ждали ее дети, семья, по которой она безумно скучала. Но если она не справится, то ничего и никогда не произойдет. Стоит ли тогда прикладывать все эти усилия, чтобы вернуться туда, где ее будет ждать только пепелище собственных воспоминаний.       Сегодня Маппа, ее дорогой, любимый, хороший Маппа, получил новое имя. То имя, которое в скором будущем будет пугать очень многих, а через тысячу лет станет олицетворением могущества.       На его дороге славы и силы, Зора принесла первую жертву, и была уверена, что еще не раз окропит его восхождение к Трону Духов чужой кровью. И своей — своей, кажется, тоже.       Вот только в одном Мичико-сан была права, и с тяжелым сердцем, Зоре было необходимо с ней согласиться. Она могла любить своего ученика Маппу, отдавая ему всю свою душу и силы, но в жизни Великого оммёдзи Асакуры Хао ей не было места.       Если она хотела сохранить свое прошлое-будущее неизменным, ей придется отдалиться от него так сильно, как только было возможно. Даже если это будет значить, что своим выбором она причинит им обоим боль.