***
Кику улыбнулась, когда Зора положила перед ней оберег. Протянула руку, беря сделанную служанкой причудливую подделку, которую она называла «ловцом снов». — Он забирает себе плохие сновидения, — объяснила Зора. — Вешать его нужно где-то у кровати, желательно — над головой. Или просто положить рядом, — добавила она, видимо, вспомнив, что у стен было не принято расстилать футон. — Какая… причудливая вещь. Благодарю тебя, — произнесла Кику. Зора широко улыбнулась в ответ. Она никогда не стеснялась эмоций. Ее душа и сердце всегда были открыты, и за столько лет Кику так и не смогла понять, как получалось, что никто так и не ранил ее. Должно быть, покровительство ее мужа защищало Зору от бед, что могла принести ей ее наивность. Кику всегда удивлялась этой женщине: ее вздорности и уродству, ее силе и уверенности… В ней было всего как-то слишком, и это всегда сбивало с толку. Кику была удивлена, что именно в таком человеке она нашла поддержку. Жизнь ее единственного сына — заслуга этой дикарки. Именно она вдохнула в ее бедное дитя жизнь и поддерживала этот огонек до сих пор. Йокен любил ее, как любил эту женщину и его отец. Кику не видела ничего плохого в привязанности ее мужа к Зоре, и в отличии от Рейко, она не видела угрозы для себя, если бы они сблизились. Но, кажется, сама Зора всячески противилась этому, и Кику не видела ни одной причины поступать ей подобным образом. Рейко же боялась этого момента, почему-то уверенная в том, что это непременно произойдет. — Нам надо избавиться от нее прежде, чем она доберется до его постели, — решительно сказала ей однажды Рейко. Предлагать союз, чтобы избавиться от какой-то служанки? Нет ли большего унижения? И это было позором. Но противник был слишком силен, чтобы пренебречь опасностью, и, видимо, Рейко понимала это, раз пошла на такой шаг. — И что вы предлагаете, Рейко-сама? — сохраняя показную вежливость, осведомилась Кику. — Источник ее силы — наш с вами, Кику-сан, муж. Их необходимо поссорить. Тогда эта сучка лишится поддержки, вот тогда от нее можно будет, наконец, избавиться. Кику выдержала паузу, делая вид, что обдумывает это предложение. В одном Рейко была права — Зора действительно слишком непредсказуемый фактор, любым своим действием способный как помочь ее сыну возвыситься, так и погубить всех их. Все это время Кику сохраняла нейтралитет, стараясь поддерживать добрые отношения с обеими сторонами, но сейчас, видимо, продолжать вести подобную политику стало невозможным, и ей необходимо было решить, чью сторону принять. За Рейко был весь клан Асакура. Ее отец стал важной фигурой во дворце за последние годы, и этим пренебрегать было никак нельзя. Ее же клан не мог дать ей подобной поддержки, а потому Кику нужно было быть осторожной, выбирая слова, и быть осмотрительней в действиях. — Она была с ним много лет, — осторожно напомнила Кику, — Зора учила его искусству оммёдо, и именно благодаря ей вы, Рейко-сама, стали женой нашего господина. Рейко поджала губы, выдавая, как ее злит сей факт. — Да, будет не просто рассорить их. Но нет ничего невозможного. К тому же, Зора сама всячески способствует этому… Кику тихо вздохнула, наблюдая, как сейчас Зора наливает в две чашки чай и протягивает одну ей. Кику снова улыбнулась, принимая из рук служанки напиток и, прикрыв рукавом рот, сделала небольшой глоток. — Рейко-сама приказала вести в этом месяце учет расходов мне, — как бы между прочим бросила она. — О, правда? — откликнулась Зора, кажется, напрочь проигнорировав этот факт. — И что там у нас с тратами? Надеюсь, по миру мы не пойдем, влезать в долговую яму не надо? — Нет, что ты… В этом месяце у нас даже остались деньги от выделенного нам содержания. Так что сможем вернуть долг чайному дому Сачико-сан. — Это еще кто? — недовольно поинтересовалась Зора, нахмурившись. — В этом чайном доме живет Ёсико-тян — любимица господина. Кику внимательно наблюдала за выражением, появившимся на лице служанки. Та выглядела удивленной этим заявлением, но потом неприятно ухмыльнулась, отпив из своей чашки, кажется, разом половину. — Ему что, баб в доме мало? — весело хмыкнула она, но тут же, спохватившись, поспешила исправить оплошность. — В смысле… извините. Я имела в виду… Кику издала тихий смешок. — Ёсико-тян похожа на тебя. Наверное, поэтому Хао-сама ее так любит. Зора подняла на нее хмурый взгляд, и Кику не удалось прочесть в ее ведьминских глазах ничего, что она ожидала найти. — Чем же, стесняюсь спросить? — Эта девушка очень веселая и умеет вести беседу. Говорят, она искусно играет на кото и своей игрой покорила уже не одно сердце. — Кику немного помолчала, прежде чем добавить. — К тому же, она очень красива. — Кото, значит… — пробормотала Зора. Оскал, появившийся в этот момент на ее лице, вызвал неприятные мурашки у Кику. Она бы многое отдала, чтобы понять, что чувствовала сейчас служанка, услышав подобное. Всем в доме было хорошо известно ее отношение к браку. В ее варварской стране были совсем иные традиции, нежели в их цивилизованном обществе. Муж должен быть верен жене, любить ее, а если окажет милость другой женщине, то это означало бы развод. Что за чудные обычаи! Разве тем, варварским женщинам, недостаточно, что муж приводит их в свой дом, добывает деньги для семьи; почему женщины из ее земель так эгоистично пытаются лишить своих мужчин всех земных радостей? Впрочем, это не важно. Но если для Зоры это имело какое-то значение, то Рейко права, очень важно почаще указывать ей на это отличие в их порядках. — Я сказала что-то, что тебя расстроило? — учтиво поинтересовалась Кику, умело изобразив на лице обеспокоенность. — Да нет, что вы, — улыбнулась Зора, как ни в чем не бывало. — Просто сейчас вы ответили мне на очень много вопросов. Но и прибавили новых. — Вот как? Интересно было бы послушать… Зора приподняла бровь, с удивлением взглянув на Кику, а потом снова отпила из чашки, после чего подлила в нее еще чая. — Почему вы сказали, что она похожа на меня? — Потому что я так думаю. — Она не может быть похожей на меня, хотя бы потому, что мы продукт разных культур и, если господин ищет в ней меня, то он дурак. — Осторожней, — посоветовала Кику, добавив в голос жесткости. — Тебя могут услышать, и хоть я благодарна тебе за то, что ты сделала для Йокена, я не позволю тебе так говорить о Хао-саме. — Да-да, прошу прощения. Все время забываю, — привычно отмахнулась Зора. — Но все-таки… зачем вы мне сказали об этом? — Просто пришлось к слову. Я не думала, что это нарушит твою внутреннюю гармонию. — Мою гармонию нарушают голод и отсутствие нормального алкоголя. А так… — она замолчала, будто поняла, что может сказать что-то, что вызовет осуждение. — Я рада, что у нас есть деньги. Деньги — это хорошо. — Деньги скоро понадобятся, — многозначительно изрекла Кику и, дождавшись, когда Зора заинтересованно посмотрит на нее, улыбнулась. — Господин в скором времени должен отправиться на войну.12
10 февраля 2022 г. в 19:16
— Зора! — окликнул ее пухленький, краснощекий мальчуган. Он радостно бежал к ней, перебирая своими ножками, и тащил на руках полосатого рыжего кота, едва не спотыкаясь о волочащийся по полу хвост.
Приятная, по-весеннему теплая погода располагала к безделью и беззаботному времяпрепровождению в общем дворе. Тем более Зора могла позволить себе найти часик-другой для себя, сидя на крыльце и занимаясь тем, что приносило умиротворение. Вышивать и вязать здесь было не принято, зато заниматься икебаной или каллиграфией — очень даже. Но все это было развлечением господ, а ей, простой служанке, это было не по статусу, поэтому в свое свободное время Зора шила что-то для себя или мастерила обереги.
Она как раз плела ловец снов, когда мальчишка, радостно пыхтя и сияя улыбкой, появился из-за угла.
Зора тут же отложила оберег и обратила все свое внимание на Йокена.
— Я поймал Матамунэ! — довольно сообщил ей мальчишка, держа кота за передние лапы. Кот извивался, шерстка на загривке у него встала дыбом. Он шипел, пытаясь вырваться из цепких детских ручек.
— Хорошо, что твой отец этого не видит, — рассмеялась Зора, с улыбкой наблюдая, как кот, в конце концов, уличив момент, царапнул своего мучителя по руке и стремглав бросился к ней, спрятавшись у Зоры за спиной.
Йокен тут же разразился слезами.
— Ну что ты, — покачала головой Зора, протянув к мальчишке руки. Йокен, не долго думая, упал к ней на колени и доверительно прижался, показывая маленькую царапинку на ладошке. Он был еще слишком маленьким, чтобы храбриться и играть в самурая. А потому не стыдился показывать кому-то своих слабостей. Правда, вскоре это уже пройдет — беспощадное, дикое время не оставляло никому права задерживаться в детстве слишком долго. Но Йокен еще мог позволить себе побыть беззаботным, веселым малышом. Зора бережно подула на ранку. — У собачки боли, у мышки боли, у Матамунэ пять раз заболи, а у нашего хорошего мальчика ничего не боли! — вспомнила она детскую присказку.
Йокен хихикнул и мстительно покосился на кота.
Хао притащил его пару лет назад еще котенком: нашел на улице, спас то ли от стаи бродячих собак, то ли просто от голодной смерти; выходил, и теперь кот души в нем не чаял, везде таскаясь за своим хозяином. Но иногда, как, например, сейчас, Матамунэ, на свою беду, гулял сам по себе, а бдительная ребятня тут же оказывалась рядом, желая поиграть с питомцем отца.
Кот никому в руки не давался, кроме Хао, а детей он и вовсе на дух не переносил. Но иногда Хао уезжал куда-то, не беря с собой зверька, и тогда кара настигала Матамунэ, стоило повозке только-только отъехать от ворот.
Йокен был у Зоры любимцем. Сын второй жены. Роды были сложными, долгими. Мальчик родился, не дыша. Присутствовавшая при родах Зора вырвала мальчишку из лап смерти, влив в него львиную долю своих сил. Вылечить не получилось. Ее пределом стало залечить лишь незначительные порезы, но не исцелить чью-то душу, поспорив со смертью. Такова была цена, которую она заплатила когда-то, чтобы этот чудесный ребенок родился и жил в сытости и достатке, не зная никаких трудностей. Зора потеряла себя, то, что делало ее такой особенной, а потому, чтобы отобрать Йокена у Вечной Невесты, она едва сама не отправилась к ней. Но спроси Зору, что сподвигло ее на такой поступок, то она не смогла бы ответить на это даже себе самой. Просто, когда она увидела его, такого сморщенного и крошечного, сердце предательски сжалось. Живя в этом сумасшедшем времени уже непозволительно долго, она совершила много дел, идущих вразрез с ее совестью. Зоре хотелось сделать хоть что-то хорошее, правильное, достойное… Быть может это вернуло бы ее утраченную силу. Но нет… Кажется, нет. Лишь помогло унять неспокойную совесть и раскаяться в совершенном хладнокровном убийстве. Пожалуй, это уже было не мало…
У Йокена было пятеро братьев: трое не пережили свои уязвимые детские годы, было четверо сестер, двое из которых — дети главной жены; своих «принцесс» она и близко к Зоре не подпускала. А после того, как единственный, долгожданный сын у нее отправились к Великому Духу, а у гадкой соперницы сын выжил, она и вовсе озлобилась на целый свет.
Но детям не было никакого дела до тягот взрослых. Их единственная проблема была получить благосклонность отца, который был очень важным и очень влиятельным человеком. У него не было времени на них, считали дети. Вот только Зора знала, что Хао просто-напросто их не любил, а не любил потому, что рожали детей ему нелюбимые женщины. Но наследники были нужны — они укрепляли клан и связи. Дочерей можно выдать замуж за влиятельных вельмож при дворе, а сыновей продвинуть по службе.
Хао было не интересно ничего из этого, иногда Зоре казалось, что ему безразлична судьба собственных детей. Он даже не сильно расстроился кончиной своих сыновей.
Тогда впервые они крупно поссорились. Зора сказала, что он бесчувственный чурбан, раз отворачивается от собственной крови. Хао обозлился и с тех пор совсем с ней не разговаривал.
— Почему он не любит меня? — капризно спросил Йокен, имея ввиду кота. Он поерзал у Зоры на коленях, удобнее устраиваясь на ее руках. — Я ведь просто хотел с ним поиграть.
— Коты любят только одного человека, — со вздохом пояснила Зора, впрочем, думая отнюдь не о Матамунэ. — Ну, и себя, разумеется. Его маленькое сердце уже занято твоим отцом, и больше там никто поместиться не сможет.
— Тебя он тоже любит, — заметил мальчик. — Я видел, как он о твои ноги трется.
— Он просто выпрашивал кусочек рыбки, — рассмеялась Зора. — В этой жизни каждый крутится, как умеет.
— Он ест больше всех! — капризно заявил Йокен.
— Вот откормят его, и он не сможет убегать, — улыбнулась Зора, потрепав мальчонку по голове.
— А что ты делаешь? — полюбопытствовал ребенок, заметив ее оберег, сиротливо лежащей рядом. Матамунэ был тут же забыт, и Зора поспешила отпихнуть кота от себя, чтобы глупое животное пользовалось моментом и слиняло.
— О, это талисман, чтобы отпугивать плохие сны. Хочу подарить твоей матери, — охотно пояснила Зора.
— Моя мама грустит, — доверительно сообщил Йокен.
— Почему? — удивилась Зора.
— Папа совсем к ней не приходит. Он ее больше не любит?
— Любит-любит, — заверила Зора.
Любит… — повторила она про себя с горькой иронией. С тех пор так много изменилось. Хао повзрослел окончательно. Стал солидным, видным мужчиной. Он источал непоколебимую уверенность, силу. Он действительно превратился в Величайшего оммёдзи, способного победить любого злого духа. И врага. Сколько уже высокопоставленных чиновников полетело со своих должностей стараниями оммёдзи, сколько военачальников совершили сеппуку, лишь бы только смыть с себя и своих семей позор, который открыл Хао.
Не было в стране более сильного человека и более ненавистного. Люди боялись его силы, ненавидели его таланты и то, как близко император приблизил его к себе. Но все равно отправляли к нему своих дочерей в качестве наложниц или жен, желая породниться со столь могущественным человеком.
Хао не любил ни одну из своих женщин. Ни одна не находила в его душе отклика. Он бы и рад не видеть ни одну из них, но клан, возвысившийся за его счет, требовал от него брать новых женщин. Так укреплялись связи. Таково было время.
Любви от него никто и не требовал.
Как не требовалось любви и от жен. Любить кого-то одного, вообще-то, для средневековых японцев — моветон. У них даже подходящего слова в языке не было, чтобы описать это чувство. И от этого было непередаваемо грустно.
Зора видела и чувствовала, что ни одна из женщин не любила Хао так, как полагалось бы. Так, как он этого заслуживал. Они занимали положение, породнившись с ним, возвышались за его счет. Рожая ему детей и соперничая друг с другом, они надеялись, что именно их чадо добьется больших успехов, а, может, станет следующим Великим оммёдзи после отца. Но пока талантов к шаманизму не наблюдалось ни в одном из детей Хао.
Зора не знала, был ли он расстроен из-за этого: они никогда не обсуждали его взглядов о будущем его собственных детей. Иногда Зоре казалось, что Хао был бы и рад, если бы у него и вовсе не было наследников.
Зора могла понять, почему его жены не нашли в его душе отклика, но она отказывалась принимать то, что Хао мог не любить частичку себя. Его дети — его плоть и кровь, его душа и его бессмертие. Не любить их, значит не принимать жизнь, отрицать все основополагающие законы природы.
За столько лет… Зора свыклась с мыслью, что жизнь стала вот такой. Закрыв собственное сердце, она переключила все свое внимание на другие вещи. А именно искала союзников. Близился Турнир, в котором Хао должен был принять участие, и, чтобы его отсутствие не приняли за предательство, нужны были сильные друзья, кто смог бы засвидетельствовать его верность стране. И просто, у кого были ресурсы помочь Хао добраться до неоткрытой еще Америки.
Кику — мать Йокена, как раз стала такой союзницей. Враг у них был общий — первая жена Хао Рейко. Властолюбивая женщина, себялюбивая и подлая.
Она не гнушалась никаких средств, чтобы избавиться от соперниц. Доверенные слуги наушничали, донося до госпожи все новости, даже самые незначительные. Рейко умело использовала информацию, чтобы избавляться от всех неугодных или, если не удавалось, то держать на коротком поводке.
Так, с ее легкой руки, Хао пришлось отослать одну из женщин в другой дом — вернуть ее семье он просто не мог, не вызвав при этом затяжную войну с ее родным кланом.
Зора смотрела на все это, пребывая в глубочайшем шоке, и тихо радовалась, что ее это не касалось. До одного дня, пока Хао не вызвали во дворец, куда он взял с собой Зору.
По всем правилам, он должен был взять с собой одну из своих жен, но Рейко была на сносях, Кику только недавно разрешилась от бремени, а остальным просто не по статусу.
Ей тоже, откровенно говоря, было совсем не по статусу являться ко двору на официальное мероприятие. Но Хао никогда не волновали общественные нормы. Кажется, Зора приложила львиную долю усилий поселив в нем такое пренебрежение к традициям. Он даже волосы не собирал в положенный пучок, как надлежало делать женатым мужчинам.
Он никому не принадлежал и только подчеркивал свою независимость каждым своим жестом и словом.
После их возвращения, Рейко объявила Зоре настоящую войну, при каждом удобном случае подстраивая ей ловушки и пытаясь очернить ее в глазах Хао. Сейчас, когда они поссорились, Рейко ходила довольная, будто их размолвка была ее личной заслугой.
— Госпожа! — воскликнул Йокен, замечая приближение ее персонального кошмара. Мальчик тут же слез с колен Зоры и неуклюже поклонился.
Рейко натянуто улыбнулась сыну своего мужа. В ее улыбке не было доброжелательности, а в глазах читалось отчетливое отвращение. Если бы она могла, то своими собственными руками утопила ненавистного ребенка прямо в этом декоративном пруду.
Зора лишь наклонила голову в знак приветствия, но даже не потрудилась встать.
Это всегда жутко бесило Рейко, как какая-то дикарка смеет оказывать ей такое непочтение? Но жаловаться на это Хао не имело смысла, Рейко еще очень хорошо помнила, как в день ее свадьбы, муж прямо указал, какое место отводил для этой жалкой служанки.
— Хорошо, что мальчик к тебе так привязался, — с приторной улыбкой обратилась она к Зоре. — Хоть понянчишь детишек нашего господина. Своих, ведь, тебе никогда не видать. Какая печальная судьба! Умереть, не познав радости материнства.
Зора усилием воли сдержала себя, чтобы не скривиться. Это ведь игра: жестокая, беспощадная, но все же игра, которую вели женщины во все времена и во всех странах от скуки — кто кого перехитрит, кто кого уязвит побольнее: если покажешь, что тебя это задевает, считай, война проиграна.
— По мне, так лучше помереть бездетной, чем делить мужа с другими женщинами, — ответила Зора с легкой непринужденностью, смотря госпоже прямо в глаза. Ее зрачки подрагивали от гнева, напудренное лицо казалось совсем белым, и Зора мысленно поздравила себя с маленькой победой в этой привычной словесной пикировке.
— Да, но тебе ведь и делить некого, — сокрушенно покачала головой Рейко.
Йокен смущенно переминался с ноги на ногу, не зная, что лучше делать: убежать или остаться. Зора вспомнила о мальчике и подумала, что ему вовсе ни к чему слышать эти препирательства.
Она поднялась на ноги, сунув недоделанный оберег за пазуху и взяла Йокена за ручку.
— С вашего позволения, Рейко-сан, я отведу Йокена к матери, — сохраняя вежливость на лице, оповестила Зора.
— Конечно, — дала добро женщина.
— Рейко-доно — страшная, — пугаясь, сказал Йокен, когда они отошли на приличное расстояние. — Я ее боюсь.
Зора бросила хмурый взгляд туда, где только что скрылась госпожа, в сопровождении своих личных служанок.
— Я тоже, Йокен, — мрачно кивнула Зора. — Я тоже.