***
Военный лагерь был точно таким, как показывали в фильмах и исторической короткометражке. Палатки, разговоры, гул, общее оживление, тренировки… контрабандный алкоголь… Она семенила за Хао, неся сумку с его рабочим инвентарем, с интересом разглядывала людей, то и дело ловя на себе похабные взгляды. Замечая ее ответное внимание, солдаты делали ей неприличные жесты. Зора ослепительно улыбалась, чувствуя себя нашкодившим ребенком, когда ловила исходящую от Хао удушающую волну негодования. Еще немного и это задавит ее своей тяжестью. — Держись рядом, — бросил ей Хао. Поудобнее перехватив сумку и прижав ту к груди, Зора поспешила за оммёдзи. У палаток руководства им пришлось разделиться. Хао отправился поприветствовать генерала, а слугам надлежало обустроить его шатер. Или… как это называлось у японцев… Зора никогда не интересовалась военным делом, не имела понятия, чем майор отличается от лейтенанта и сколько звезд должно быть на погонах у адмирала и должны ли они там быть вообще. Единственный раз, когда она была свидетелем военного столкновения был на Турнире, и все происходящее прошло как-то мимо нее. Хао взял на себя удар полностью, избавив свою супругу от необходимости до последней капли крови сражаться за свою жизнь. По правде сказать, его уверенность была настолько непоколебима, что Зора даже всерьез не успела испугаться. Правда, несущиеся на всех парах военные самолеты и рев двигателей военных машин запомнила на всю оставшуюся жизнь. В средневековом военном лагере ничего такого, разумеется, не было. Как не было мушкетов и пушек. Зато солдаты стреляли из луков, мастерски владели мечами и копьями. А закованные в броню кони могли вполне считаться за какую-нибудь уменьшенную версию танка. Зора с интересом вертела головой, разглядывая стяги, оружие и причудливые шлемы самураев с этими устрашающими рогами. — Под ноги смотри, — весело порекомендовал ей ученик Хао, которого тот взял с собой. Парнишке было уже шестнадцать, подавал хорошие надежды на поприще шамана и был восхищен силой своего Мастера настолько, что не пожелал покидать его, даже достигнув совершеннолетия. К Зоре он относился больше по-братски, чем как-то еще. Приближенные к Хао люди знали, что эта ведьма была источником его силы, а значит, ее следовало уважать. И если бы Хао решился даровать ей какой-нибудь титул, то так бы оно и было. Но она по-прежнему была никем, а потому Мичи мог смотреть на нее сверху-вниз без зазрения совести требуя к себе уважения. Но он не требовал, а общался с ней с простотой и добродушием. — Ага, я смотрю, — недовольно откликнулась Зора, едва не споткнувшись. Ей с трудом удалось удержать сумку, чтобы не выпустить ту из рук, ненароком что-то не испортив. — Мастер велел присматривать за тобой, — поделился своим поручением Мичи. Зора в ответ фыркнула. Не так давно это она присматривала за Хао, возлагая на свои плечи труд обеспечить тому щуплому, затравленному мальчишке блестящее будущее. Хотя, кого она обманывает… тот мальчик давным-давно взрослый. Теперь он сам укрепляет свое положение, обзаводится полезными знакомствами, приумножает богатства и следит, чтобы домочадцы не слишком обижали его наставницу. Зоре иногда казалось, что она почти влюблена в эту его уверенность и статность. Ее Хао был как-то проще. Мерзавец, конечно, прожженный от мозга до костей манипулятор, но он жил без оглядки, не заботясь о том, что думали про него люди вокруг. Он спокойно воспринимал юмор и мог ответить в той же шуточной манере. А у этого Хао был статус, были обязательства, которыми он не мог пренебречь. Он часто мучился головными болями, и в то время, когда они были в ссоре, ему совершенно некому было помочь. Рейши терзала его, не оставляя никакой возможности жить нормальной жизнью. Он знал, как люди боятся его, ненавидят. Даже в собственной семье он не находил покоя, и только Зора, приходя к нему с пахнущим травами снадобьем, которое она втирала ему в виски, была оплотом спокойствия и той поддержки, что ему не доставало в людях всю его жизнь. Но и ей он, пожалуй, перестал верить. Рана, что она нанесла ему однажды, оставалась уродливым шрамом на сердце без всякой возможности залатать ее. Зора не раз думала о правильности своего решения, но каждый раз с болью признавала, что была права, настаивая на своем. Она чужая здесь. И всегда будет чужой. Любовь не приветствовалась в японском обществе, и люди бы не поняли, что сам Великий оммёдзи мог испытывать нечто столь аморальное к женщине, тем более такой. Зора со вздохом поставила сумку на землю и оглянулась, взглянув на застывшего на пороге шатра Мичи. — Я умею попадать в неприятности, — пояснила она для парнишки. — Зачем нашему господину потом проблемы из-за его… проблемной служанки? Она изобразила на лице улыбку, и Мичи вернул ее. — Хао-сама всегда с теплотой говорит о тебе, — поделился он, но тут же спохватился, забормотав что-то неразборчивое. Зора мягко остановила этот бессвязный поток слов. — И очень зря, — пожала она плечами. Мичи с недоумением взглянул на нее, но никак не стал комментировать ее слова. Вместо этого он спросил: — Тебе еще нужна какая-то помощь? — Нет, я сама здесь со всем справлюсь, — ответила Зора, наблюдая, как носильщики вносили в шатер поклажу. Сундуки надо было разобрать, достать вещи, поставить столик, приготовить к вечеру футон… Дел было невпроворот, а вести задушевные беседы что-то не было никакого настроения.***
Хао появился в шатре только поздним вечером. Зора как раз успела разобрать вещи и выставить нехитрую закуску. Он пришел, чем-то донельзя раздраженный, но войдя и увидев Зору, устало вздохнул. Все напускное тут же исчезло из его выражения. — Трудный день? — как можно более беззаботно спросила она. Хао медленно кивнул, и Зора не была уверена, этот кивок адресовался ее вопросу или его собственным мыслям. Он прошел внутрь, садясь на подушки за низкий традиционный столик. — Эти болваны не понимают всей серьезности дела, — поделился Хао, кажется, ничуть не опасаясь озвучивать столь крамольные мысли в месте, где их без труда могут услышать и передать тем, кому знать о них совсем не полагалось. Зора присела на колени, поднимая кувшинчик и наполняя пиалу саке, которую передала Хао. Тот медленно поднес ее к губам, сделав неторопливый глоток. — Опять холодное, — покачал он головой, поднимая задумчивый взгляд на Зору. — Ты совсем ничему не учишься… — Ой, да какая разница, — отозвалась она, отбирая у него пиалу и, плеснув туда алкоголя, проливая немного себе на руки, залпом выпила порцию. Почмокав губами и сделав задумчивый вид, она многозначительно изрекла. — Редкостная гадость. Согласна. Хочешь, я самогона сделаю. Или яблочный сидр? — Что прости? — удивленно моргнул Хао. — Ну, помнишь, я как-то делала? Тебе еще понравилось... У Хао был такой вид, будто он пытался вспомнить что-то незначительное. А тем временем Зора продолжила: — К тому же, этим вашим саке не напьешься. Вот ты мне скажи, как в этом можно утопить свои горести? — она потрясла кувшинчиком, а потом с характерным стуком поставила пиалу на столик. — Просто ты невежда, — Хао улыбнулся одними уголками губ. Зора разглядела в его взгляде знакомые искорки веселья. — Я грела его, — справедливости ради все же буркнула она. — Но ты там где-то был, занимался своими важными делами. Вот оно и остыло. Хао взял пиалу и протянул руку, чтобы она снова наполнила ее. — Хорошо, — равнодушно пожал он плечами. Зоре совсем не понравилось его настроение. Но она послушно плеснула еще саке и наблюдала, как Хао медленно пьет, думая о прошедших переговорах. — Хао-сама! — послышалось с улицы. — Кичиро Такахаси. Могу я войти? — Заходите, — разрешил Хао. Полог шатра дрогнул, пропуская невысокого, но хорошо слаженного мужчину. Самурай, со странно выбритый головой и повязанной повязкой на лбу с гербом его клана, прошел в шатер и тут же почтительно поклонился. — Меня прислал генерал Макото, и я… — Да, — перебил его Хао. — Я как раз ждал вас. Он перевел взгляд на Зору, молчаливо приказывая что-то. Когда он так смотрел на нее, это значило, что она должна была включить благовоспитанную японскую женщину. Зора поднялась, торопливо кланяясь сначала Хао, потом его гостю. — С вашего позволения, я принесу ужин. Хао кивнул в ответ, а Зора заторопилась прочь. На улице давно уже сгустились сумерки. Огонь в жаровнях потрескивал, и в этой темноте казался ведьминскими кострами в Вальпургиеву ночь. Зора неторопливо шла к полевой кухне, стараясь не привлекать к себе внимания. Но это было сделать почти невозможно. Слишком броская внешность, слишком нетипичная фигура, привлекающая к себе слишком много не нужного внимания. Среди других женщин она выделялась слишком сильно, чтобы окружающие могли игнорировать ее присутствие. Всего в ней было как-то слишком. И снаружи, и внутри. Хотя, иногда Зоре казалось, что совесть и какая-то важная составляющая души, что делало ее всю ее жизнь той, кого она могла лицезреть каждый день в зеркале, безвозвратно потеряны в этом диком времени. Кто она? Раньше она не задумываясь ответила бы, что она — Зора Асакура, жена Короля Хао, мать Тимура, и приемная для Ханны и Опачо. Но кто она теперь? — Никогда не видел такую уродливую женщину, — услышала она разговор двоих солдат совсем рядом. Повернув голову, она посмотрела на них с самым хмурым видом, считая, что ее скепсиса хватит, чтобы те пришли к мысли, что она их понимает. Солдаты были совсем молодыми. Не старше восемнадцати… Зора подметила, что на них был добротный, но простой доспех, эфесы мечей тоже не были столь вычурными и дорогими, какие были у Кодзи Такахаси, когда тот пришел к ним в палатку. Не то, чтобы Зора разбиралась в таких вещах, но если сосредоточиться побольше, то можно было бы почувствовать энергетику металла. Как выковывались мечи, из какой стали, какой путь они проделали, как за ними ухаживали… Раньше она никогда не замечала за собой этого таланта — чувствовать оружие. Но с тех пор, как она вонзила холодную сталь в чужую шею, совершая столь подлое убийство, ей казалось, что она могла даже слышать, как кровь бежала по артериям и венам, когда кто-то испытывал слишком сильные негативные чувства. — Тихо! Кажется, она нас понимает, — неуверенно протянул один. Но тут же улыбнувшись, он приблизился к Зоре. Зора отметила нетвердую походку и поняла, что оба выпили. Пару кувшинчиков саке или их с одной на двоих так разморило? Зора ухмыльнулась своим мыслям. — Чего скалишься, лисица? — поинтересовался недовольным тоном тот, что подошел к ней. — Эй, Тэучи, она с оммёдзи прибыла. Вдруг она его ручной они? Ты бы не лез, — призвал к благоразумию второй. — Точно. Послушай его, приятель. Вдруг сейчас я превращусь в трехголового дракона и огнем дышать начну? — постаралась разбавить неловкость первой встречи Зора, отчетливо чувствуя, что этот парень испытывает к ней совсем неправильный интерес, тот, после которого трупы незадачливых девиц находят в нескольких мешках в лесном овраге. Тэучи побледнел, но вместо того, чтобы ретироваться по-хорошему, выхватил меч, наставив на Зору. — Я убью тебя, тварь! — пылко произнес он. Зора с досадой поняла, что, кажется, он вообще не соображает, что творит. Не то, чтобы поставить на место одного выпивоху, пусть даже и с мечом, для Зоры было бы проблемой, но ей точно не хотелось поднимать шум. Пока она размышляла, как поступить в этой ситуации будет лучше, чтобы успокоить агрессию солдатика, Зора не уловила момента, когда вдруг голова этого паренька отделилась от шеи наполовину, но отчетливо услышала, как он захрипел, потянувшись дрожащими руками к горлу. Брызги крови достигли и ее, расцветая на одежде, словно кровавые цветы. Зора видела смерть, но ни разу не видела такое вопиющее хладнокровие так близко. Она вздрогнула, когда осознание накатило на нее, понимание того, что только что произошло. Она дернулась вперед, пытаясь ухватить нанесшего смертельный удар Хао за руку, чтобы он не лишал жизни второго, но руки не слушались. И собственный голос подвел. Второй солдат только и успел выдохнуть слабо «господин, я не…» как его сердце пронзил острый клинок. На лице Хао не дрогнул ни один мускул: маска была безупречна в своей холодности, только в самой глубине глаз мерцало адское пламя, выдававшее его ненависть с головой. Зора стояла на месте, чувствуя лишь как ледяной пот обжигает кожу, как подрагивают руки, и как нижняя губа дрожит в безуспешных попытках выдавить из себя хоть самый задушливый звук. А Хао, тем временем, грациозно стряхивает капли крови с клинка и протягивает его стоящему неподалеку Такахаси. Тот совершенно спокойно наблюдал за убийством двоих человек, которые не были ни в чем виноваты. И самым страшным было то, что никто Хао не осудит за это. Для этого общества он был прав, что без предупреждения убил двоих человек, просто потому что ему не понравилось их поведение. Как ты мог… — хотела сказать Зора. И наброситься на него с кулаками, крича, что он не имел права так поступать. Что он монстр, раз с такой легкостью распоряжается чужими жизнями. Да, так сделала бы та, прошлая Зора, но та наивная девушка осталась жить в двадцать первом веке, не имеющая никакого понятия, что на свете есть такая жестокость. А эта Зора не посмела бы высказать вслух свои претензии в присутствии постороннего человека. — Твой господин тебя очень ценит, — сказал ей Кодзи, когда Хао, не говоря ни слова, ушел. — Ты должна поблагодарить его. — Да, — машинально выдохнула Зора, не понимая на что именно отвечает. Такахаси бросил ей дежурную, холодную улыбку и пошел прочь, оставив Зору одну с мертвыми телами тех, кто еще пару минут назад жил, мечтал и на что-то надеялся в этой жизни. Никому не было их жаль.