Сталь и глина

Былое величие Горы даже в разрушенном, провонявшем драконом и покрытом плесенью состоянии впечатляло. Однако рассматривать высокие своды некогда богато украшенных залов и искусную старинную резьбу времени не было. Повозки сгрудились в наспех расчищенном дворе сразу за воротами Эребора. — Эй, ты, как тебя там, не отпускай пока голову принца Кили, — крикнул мне грузный рыжебородый гном, — подержи, пока принесут носилки. Я уставилась на бледное лицо гнома у себя на коленях. Повязка скрывала его лоб, тонкие черты были вовсе не мужественными, а отсутствие бороды указывало на его нежный возраст. Однако тот рыжий почтенный гном назвал его принцем. Значит, он скорее всего является одним из двух племянников короля Торина. А его участие в походе и битве несомненно указывает на силу его духа. — Страшненький какой, — пробубнила я себе под нос, и тут же в испуге огляделась — не слышал ли кто. Но все были слишком уставшими и занятыми, чтобы обращать друг на друга внимание. Наконец принесли носилки. Принца с великой осторожностью перетащили с телеги и понесли вглубь дворца. Мне пришлось семенить следом, так как тот же рыжий гном приказал не выпускать голову принца из рук, чтобы та не раскачивалась. От важности задания и возложенной ответственности меня тошнило. Что если я споткнусь или сделаю что-то не так? Точно не сносить головы. Это же принц! За нашими носилками следовали другие. Их было столько, что я подумала, а хватит ли места всем? Тогда я ещё не осознавала в полной мере размеры Эребора. — Сюда, — командовал тем временем рыжий гном, которого другие называли сэр Глоин, — Осторожнее, тут ступени сбиты. Дайте больше света! Вот так. Теперь держитесь левее… левее, мать вашу! Под ноги смотрите! Через минут тридцать стало очень тепло, даже жарко. Судя по всему, недалеко был плавильный цех и литейные. Мы вошли в небольшое помещение, которое раньше было кузницей. Сейчас же все инструменты и наковальни были свалены в кучу в углу, а на полу были разложены облезлые шкуры и пледы с внушительными дырками с обоженными краями, попахивающие гарью и плесенью. Принца переложили на них, и я наконец отпустила его голову, почувствовав, как сильно затекли руки и шея. Рядом с принцем Кили положили искалеченного принца Фили — его я узнала, так как помогала обезболивать его ногу в лагере. Он был перевязан с головы до пят, но в отличие от своего брата, уже пришел в себя и кряхтел с каждым вдохом и выдохом. — Возвращайтесь к телегам, — отдал приказ сэр Глоин, — Сперва займемся разгрузкой, потом всем остальным. Ты, как тебя там, — обратился он ко мне, когда я тоже собралась уходить, — найди целителя Фериза и приведи сюда. — Да, сэр, — кивнула я и бросилась выполнять приказ, но в дверях врезалась в гнома, который успел перехватить меня за плечи, не дав удариться о его грудь. Я подняла глаза и вздрогнула, — Ваше величество… — Бофур! — приказным голосом сказал король Торин, не сводя с меня своих пронзительных синих глаз, — Передай всем, чтобы не смели бегать и суетится внутри Горы. Здесь слишком много разрушенных лестниц и мостов. — Да, мой король, — услышала я торопливый ответ, прозвучавший за спиной Торина. Король тем временем отпустил меня и, шагнув в сторону, начал разговаривать с сэром Глоином, а у меня в ушах стоял гул. Я пошатнулась, словно потеряла опору, но быстро пришла в себя, поклонилась, пробормотала извинения и вышла из помещения. — Я чуть не сбила короля с ног, — прошептала я, ужасаясь тому, как громко прозвучал мой шепот, отразившись от высоких стен подземелья. — Не переживай, — весело отозвался гном в шапке, идущий в нескольких шагах впереди меня, — Уверен, Торин даже не заметил тебя. Да и вряд ли ты смогла бы уронить его, даже если бы очень захотела. — О, — только и вырвалось из меня. Перед глазами отчетливо маячил твердый взгляд короля Торина. Он точно меня заметил. Но узнал ли? — Меня зовут Бофур, я из Синих Гор, — подмигнул он мне, отчего его и так веселый взгляд стал ещё более искристым, — К твоим услугам. — Хаэ Гирд, к вашим, сэр, — натянуто улыбнулась я в ответ, — Я из Железных Холмов. На душе от его приветливости стало немного спокойнее, хотя в животе ещё танцевали снежинки от страха. — Спасибо, что не испугалась и приехала помочь, — продолжил он говорить, поднимаясь выше и успевая лавировать между носилками и гномами с поклажей, предупреждать их об опасных обрывах и разрушениях, и оборачиваться ко мне, подбадривая и поторапливая. — Спасибо, что прогнали дракона, — ответила я, немного запыхавшись на лестнице. — Если бы не Торин… я имею в виду короля Торина, ничего бы этого не было, — сказал он торжественным тоном, делая рукой круг, словно желая обхватить необъятное, — Это всё он! Наш король! Ты целительница? — О, нет, что вы, сэр Бофур. Я просто помогаю, чем могу, — смутилась я, — Я простая горшочница. — Горшочница? — Бофур пожал плечами, — Тогда тебе здесь понравится. Глины в Эреборе, как и золота, очень много! А горшки всегда нужны! — Не думаю, что… — но тут Бофура кто-то окликнул, и он, кивнув мне на прощание, скрылся в толпе суетящихся гномов. Поэтому я так и не успела сказать, что вряд ли король Даин позволит всем своим гномам переселиться в Эребор. Да и король Торин, скорее всего, примет только тех, чьи семьи раньше жили здесь. Однако мысль о том, что я могла бы переселиться в Эребор, будоражила кровь. В Железных Холмах глины было мало, добывать её приходилось на границе с воинственными восточными племенами, что само по себе было делом опасным. Но ничего другого делать я не умела. Моя мать была горшочницей. С детства я училась у неё мастерству, и мне это очень нравилось. Ничем другим я не хотела заниматься. Поэтому, когда мама умерла от каменной лихорадки, я начала работать в её мастерской. Жизнь в Эреборе, где глины, как камней на пустоши Смауга, могла бы изменить всё. Раненых относили ближе к разожженным печам. Среди них я и нашла целителя Фареза, которому передала приказ сэра Глоина, и, не успела я перевести дыхание, как меня тут же нагрузили работой. Король Даин почти сразу отправился в Железные Горы, чтобы присутствовать на проводах погибших воинов и организовать поставку железа, рабочей силы, стражи, продовольствия и одежды. Это была не безвозмездная помощь, а первое торговое соглашение с Эребором за долгие годы. Когда уезжал король Даин, я передала с одним из гномов письмо Дженке, где написала, что всё сложилось хорошо и я работаю пока в Эреборе, попросила не беспокоиться и спокойно ждать отца из шахт. Вообще-то я волновалась, как бы отец не разболтал, что не был на войне, поэтому написала, чтобы Дженка не теряла бдительности и постаралась перехватить отца первой, как только он вернется, и объяснить ему ситуацию. А ещё попросила прислать мне одежду и мои документы, потому что слышала, как гномы говорили, что король Торин начал издавать первые указы, касающиеся переселения. Ходили слухи, что в Эребор на выбор позволят переселиться или же получить денежную награду тем, кто сражался за Эребор. Возможно, моему отцу дадут жилье и работу здесь. А для этого нужны документы, что я его дочь, чтобы уладить все бумажные дела. Всем прибавилось дел: самые сильные и молодые гномы начали расчищать завалы, остальные занялись ранеными и мыльной уборкой жилых помещений, поиском мебели и обустройством тронного зала. В первые дни мало кто спал, а если и спал, то привалившись к стене на какой-нибудь циновке или старом мешке. Еды хватало только на то, чтобы держаться на ногах. Благо воды, и горячей, и холодной, было более, чем достаточно. Поэтому первым делом, когда мне удалось выкроить пару минут на отдых, я спустилась в уцелевшие купальни и хорошенько вымылась, выцарапывая грязь с кожи и волос. Купальня эта была одной из многих, самая дальняя и самая разрушенная, но мне было необходимо побыть одной и немного перевести дыхание. Никогда в жизни я не видела столько крови и не слышала столько ругательств, не вдыхала запаха гниющих ран вперемешку с эфирными маслами и травяными настойками, не говоря уже о том, чтобы дотрагиваться до обнаженных мужчин, мыть их, пропуская мимо ушей нахальные речи и бравадские шуточки. Мне, носа не высовывавшей за пределы горшечной мастерской, всё это оказалось слишком тяжелым и почти невыносимым. Даже во время похода было не так тягостно. Поэтому теплая вода и тишина показались мне целительным блаженством. Я выжимала волосы, когда вдруг мой взгляд упал на кованные железными пластинами сапоги, а затем и на хозяина этих сапог — огромного, мрачного гнома. Вскрикнув и поспешно прикрывшись, я замерла, словно заяц перед охотником, в напряжении ожидая момента, когда можно будет рвануть прочь. Король Торин стоял передо мной, без тени смущения глядя на моё горящее от негодования лицо, а потом перевел взгляд на неприкрытые плечи и выглядывающие из вороха одежды, которым я кое-как попыталась прикрыть тело, бедра. Дрожащей рукой я потянула за край бельевой кипы, безрезультатно стараясь спрятать за раз и ноги, и руки. Язык онемел от страха. Да и что бы я сказала? Что вы пялитесь, ваше величество? Не соблаговолите ли свалить отсюда, мой король? На ум приходили только речи грубых гномов, которые я уже несколько дней впитывала вместе с их кровью и болью. Прошла вечность, а на самом деле несколько мучительных секунд, пока я наконец не пришла в себя. — Прошу прощения, ваше величество! — мне хотелось, чтобы голос прозвучал возмущенно, но получился мышинный писк. — Сколько тебе лет? — низкий голос короля походил на камнепад, заставляя всё мое тело подрагивать. Я подняла глаза на Торина, встретившись с его взглядом. Почему он спрашивает меня о возрасте? В такой, мягко говоря, неловкой ситуации и неподобающем месте? Но он король. Молчать я не имела права. — Я прожила семьдесят дней Дурина, ваше величество, — сказала я, дрогнувшим голосом. — Как думаешь, — проговорил Торин, снова опуская взгляд на моё тело, — Может быть, это то, что мне нужно: свежесть, юность, чистота…? — он чуть наклонил голову вперед, становясь похожим на хищника, оценивающего расстояние между ним и жертвой, — Это исцелит мои раны? Насытит мою ненависть? Мою неутолимую жажду? — Боюсь, что я не понимаю вашего вопроса, — почти шепотом ответила я, заставляя себя оставаться на месте и не показывать своего отчаянного страха. — Не понимаешь? — вздохнул король и вдруг плечи его опустились. Ладонью он провел по лицу, словно прогонял усталость. — Прошу прощения, — я крепче сжала пальцы на одежде. Король в этот миг показался мне безумным. Мне стало ещё страшнее, чем было до этого. — Конечно, ты не понимаешь, — снисходительная улыбка пробежала по его лицу, — Откуда тебе в твои годы? — Я могу идти, ваше величество? — стараясь не выглядеть загнанным зверем, спросила я, но голос всё равно выдал меня с головой. На лице Торина промелькнула тень. Он вдруг в два шага оказался рядом, подхватил меня за плечо и потащил за водопады, что обильно, хоть и почти бесшумно стекали в купальни по полуразрушенным стенам пещеры. Мои ноги заплетались, я спотыкалась, даже не пытаясь сопротивляться. Такому гному, как король Эребора, даже не будь он королём, сопротивляться было бы бесполезно. Он был высокий, широкоплечий, с руками кузнеца и статью воина. А я всего лишь горшочница, которая в жизни ничего тяжелее куска глины не поднимала. Куда мне тягаться с таким, как Торин. Король протащил меня за водопады и втиснул нас обоих в расщелину, зажав мне рот рукой. — Тшш, стой тихо, если тебе дорога твоя честь, — шикнул он на меня, когда я дернулась было скорее от страха, нежели от желания дать отпор. Я замерла и тут же услышала, как купальня наполнилась шарканьем ног. Кто-то вошел, но я не имела возможности увидеть и позвать на помощь, зажатая между скалой и телом короля, с его ручищей на моём лице. Да и вряд ли кто-то стал мне помогать. Кто я и кто король?! Тем временем, вошедшие зашуршали одеждой, а потом послышался плеск воды. — Иди сюда, — сказал мужской голос, которому ответило то ли фырканье, то громкий вздох. — Я сказал иди сюда немедленно, — гном явно был зол. Я вопросительно посмотрела на короля Торина, но он оставался спокоен. — Слушаюсь, мой господин, — голос был женский, и этот факт ещё больше озадачил меня. Господин? Кто это? — Тебя надо наказать поркой, ведь так? — спросил гном, — Отвечай! — Да, мой господин, — покорно ответила гномка. — Раздевайся! — от этого приказа у меня всё похолодело внутри. Гном собирался пороть женщину! Гномку! Это было какой-то ошибкой. Чем-то из ряда вон выходящим. Я дернулась было на выход, чтобы остановить это зверство, но была только сильнее прижата к стене. Я попыталась глазами показать королю весь ужас происходящего. Он ведь король! Он не должен допустить, чтобы такое произошло. Выпороть гномку! Да кто осмелится поднять руку на женщину? Только самый ничтожный из гномов! Но король Торин не внял моим отчаянным попыткам. Он не дал мне ни шевельнуться, ни пикнуть. Послышался шлепок, и я вздрогнула. Гномка вскрикнула. Потом ещё шлепок. И ещё. Крики гномки становились протяжнее, пока не перешли в тяжелые стоны. По моим щекам потекли слезы. Какой-то подлец избивал гномку, а король Торин, великий воин и наследник Эребора стоял и ничего не делал. Если бы мои руки были свободны, я бы зажала свои уши, чтобы не слышать отчаянных воплей бедной гномки, но мои руки были зажаты между мной и Торином и всё ещё удерживали ворох одежды, прикрывающий мою наготу. Сквозь слезы я зло посмотрела в лицо короля, стараясь вложить в этот взгляд всё мое презрение. Но наткнулась на насмешку. Лучики морщинок пробегали от глаз короля, а на губах играла легкая улыбка. Я была озадачена. Ничего веселого в происходящем и в помине не было. Это было отвратительно и гнусно! Стоны превратились в хрипы и рычание, а потом вдруг стихли. Зашуршала одежда. Видимо, гномка была не в силах говорить, как и её мучитель. Оба удалились молча. Меня разрывало негодование и непонимание. Торин наконец опустил ладонь с моего лица и отступил в сторону. Но я не пошевелилась, уставившись на него. — Почему вы не вмешались? — прошептала я, глотая слезы, — Как вы могли позволить такое в своем королевстве? Даже если… если эта гномка сделала что-то ужасное, почему… да как можно? Вы должны были… должны были… Торин смотрел на меня с долей снисходительности и веселья. Я не выдержала этого взгляда и опустила глаза. Мне не верилось, вернее, я не понимала, как он может быть так спокоен. — Могу заверить тебя, что с той гномкой всё в порядке, — наконец сказал он. — Её же избили! — тихо возмутилась я, — Словно она… словно она… — Её не били, — проговорил Торин вдруг осевшим голосом и ему пришлось откашляться, — Ты вообще не поняла, что произошло? — Я всё поняла! — я почувствовала, как краснеют мои уши, — Какой-то гном избил гномку… может, конечно, она заслужила наказание, но всё равно… Бить? Как собаку? А вы… вы…как вы могли?! — Значит так, — перебил меня король довольно резко и я потупилась ещё больше, — Я знаю того гнома и я разберусь. — Разберётесь? — я подняла глаза и встретила серьёзный взгляд. — Разберусь, — повторил Торин, — А ты не рассказывай никому о случившимся. Это может плохо сказаться на репутации гномки. — Да я и не думала… - волна облегчения накрыла меня. Всё-таки король Торин не собирался спускать произошедшее на самотёк. Моё уважение к нему, было пошатнувшееся, вновь окрепло, а с ним и трепет. — Хорошо, — Торин поправил ворот, кашлянул и направился к выходу, но вдруг остановился и обернулся, — Ты намочила повязку. Как твоя рана? — Что? Рана? — я не сразу поняла, о чем говорит король, а потом посмотрела на повязку на руке, — Всё в порядке, ваше величество. Спасибо за заботу… Можно вас спросить? — Говори, — произнес Торин, сделав рукой приглашающий жест. — Почему мы спрятались? — я действительно не понимала. Ведь не спрятавшись, мы бы не стали свидетелями той ужасной сцены. Возможно, гномку тогда бы оставили в покое. Тот, кто её бил, испугался бы короля. — Ты бы предпочла, чтобы нас увидели вместе в таком виде? Наедине в заброшенной купальне? — король красноречиво осмотрел меня с ног до головы, от чего кровь с новой силой прилила к моему лицу. — Простите, ваше величество. Я не подумала, — прошептала я, осознавая теперь всю многозначительность ситуации, — Спасибо вам за ваше великодушие. — Спасибо… — буркнул Торин, отворачиваясь. Я заметила, как он нахмурился прежде, чем полностью отвернулся и не решилась ничего добавить. Когда он спустился с водопадов и скрылся в проходе, я поспешно натянула на себя влажную одежду и прошла вниз. В углу у стены валялись мои военные сапоги, не замеченные никем.