Детективное агентство "Анна и её духи". Третье дело.

Штольман и Анна попрощались в прихожей с Марией, которая встречалась с помощником отца, пришедшим в надежде на то, что найдёт Прокофьева здесь. Срывалась какая-то важная сделка, а документы остались у Дмитрия Афанасьевича. Яков пообещал девушке, что они сделают все возможное, чтобы вернуть её отца домой. Они будут держать её в курсе и дадут знать, как что-то прояснится. Распрощавшись, Анна и Штольман вышли на улицу и обнаружили, что мороз крепчает, а ветер так и вовсе взбесился и решил, что столицу пора взбодрить, завывая в трубах и проникая под самые тёплые наряды. — Поехали пообедаем, — сказал Яков, видя, что мерзлячка Аня уже прячет пальцы в рукава и начинает пританцовывать на месте. Сам он пока держался, даже воротник не поднял. — Да, тут через две улицы есть чудесное кафе, там очень вкусная кухня, — кивнула Аня, стараясь согреться. Штольман не переставал удивляться тому, что она знает множество самых разных ресторанчиков и кафе, разбросанных по разным районам. Аня говорила, что она часто просто ходила по городу, не разбирая дороги. Шла, чтобы идти. И обнаруживала себя иногда в совершенно неожиданном месте. Вот и вышло так, что она знает теперь несколько очень приятных заведений. Яков поймал экипаж и, подсаживая Анну на ступеньку, спросил у возницы: — Скажи, любезный, ты знаешь, что находится по адресу Рише, 32? — Отчего же не знать, месье, знаю! Это увеселительное заведение «Фоли-Бержер», часто туда вожу людей. Вам туда, стало быть? Но для представления еще рано, там все веселье вечером начинается! — Нет, нам в кафе «Бристоль», что в конце квартала, — ответил Штольман, забираясь внутрь. Дверь за ним закрылась. — Яша, так значит, вот куда ходил господин Прокофьев! — нетерпеливо схватила его Аня, когда он сел рядом с ней. — Значит, это дело связано не только с камеей, но и с «Фоли-Бержер». — Не просто с камеей или варьете, — покачал головой Штольман, — а с самим художником Мане и с девушкой с его последней картины. Если я прав, то этой истории больше тридцати лет. — Более тридцати лет? — удивлённо переспросила Аня, и в её глазах снова засветилось утреннее чувство. От этого любовно-восторженного сияния ему немедленно стало тепло. Она была чудом. Реально существующим и очень деятельным чудом. Развить свою мысль и ответить Штольман не успел, они приехали к кафе. Аня попросила им отдельный кабинет, загороженный от общего зала ширмой, и попросила принести им утиную ножку и томлёный картофель. — Ты не пожалеешь! — улыбнулась она Якову. Он кивнул. Она ни разу не угостила его чем-то, что не пришлось бы ему по вкусу. В этот раз всё будет так же, он был уверен. Они уселись на обитые толстой кожей стулья и продолжили разговор. — История началась тридцать лет назад? — сверкая глазами спросила Анна. — Да, два факта подтвердили эту мою догадку, — ответил Яков, рискуя растечься по сиденью от того, что она сейчас говорила ему без слов. Нет, женщины положительно скверно влияют на сыскную работу. Как можно думать о расследовании, когда тут Аня с таким взглядом? С таким взглядом запираются в спальне и выходят только тогда, когда оставаться без еды становится чревато. — Даты на письмах и уши. Аня открыла рот. Даты она еще как-то могла понять, но откуда взялись уши?