Детективное агентство "Анна и её духи". Третье дело.

Утром Штольман обнаружил, что он опять проспал и Аня уже встала. Наскоро приведя себя в порядок, он спустился вниз и увидел, что Анна, Мари и мадам Агнес о чём-то шепчутся в гостиной. При виде Якова Аня широко улыбнулась и, кивнув собеседницам, поспешила к нему. Штольман вдруг опять впал в грустное состояние. Теперь лишиться всего этого было особенно страшно. Когда он не знал, каково это — жить с ней, каковы на вкус их совместные утра, он мог только мечтать о чём-то подобном, тоскуя и надеясь. Сейчас он привык к ней, постепенно срастался с этой удивительной женщиной и, если он по какой-то причине её потеряет, это будет, как заживо снимать с себя кожу, обнажая кровоточащую рану. Он мог бы и дальше предаваться меланхолии, которая в эти два дня его терзала особенно часто, но Анины губы прижались к его, и думать больше не захотелось. Прохладная ладонь на щеке, тонкий стан под ладонями и лимонная вербена заполонили сознание, и когда Аня отклонилась, чтобы взглянуть на него, Штольман уже пришёл в себя. — Доброе утро! — поздоровалась Анна. — Я не стала тебя будить! — Доброе! — поцеловал её в ладошку Яков, вызвав улыбку. — Почему? — Ты был благодушен и расслаблен, — ответила она. — Мне показалось, что ты вчера перед сном грустил. Мне хотелось дать тебе отдохнуть. Штольман поднял бровь, во-первых, поражаясь тому, что его настроение не осталось для неё тайной, хотя он старался этого не показывать, и, во-вторых, выбранной ей формулировкой. Отдохнуть ему в последнее время хотелось только с ней и по большей части именно в том смысле, который эти слова приобрели шесть лет назад. Аня вдруг широко улыбнулась чуть лукаво и насмешливо, будто понимая, о чём он думает. Если бы время не поджимало и их усиленного внимания не требовал Прокофьев, то Штольман всерьёз рассмотрел бы вариант долгосрочного отдыха, но жизнь вносила свои коррективы, поэтому он только с сожалением чмокнул Аню в нос и отступил. — Яша, пойдём позавтракаем и обсудим наши дальнейшие действия на сегодня! — взяла она его за руку. — Пойдём! — согласился Штольман, и они отправились отдавать должное омлету и тостам. Вечером нужно было подарить мадам Агнес и Мари подарки, потому что еще три дня они не увидятся. Якову и Ане хотелось побыть вдвоем, у поварихи тоже намечалось семейное торжество, а горничная поедет к брату и возьмет его на пару дней к себе, благо финансы теперь позволяли. — Дома нужно быть часов в семь, — оживленно говорила Аня, — чтобы всё успеть. — Что именно нужно успеть? — спросил Яков. — Всё, что я задумала! — деловито ответила Анна и улыбнулась. Своими секретами она явно делиться не собиралась. Штольман вдруг поймал себя на мысли, что он будто как в детстве мечтает хоть одним глазком заглянуть в большую гостиную, где уже нарядили ёлку и лежали подарки, но он не смел, потому что это было запрещено. Вечера теперь он ждал с предвкушением. Это было необычное и давно забытое чувство. — Скажи мне, у тебя есть хоть какие-то идеи насчёт Дмитрия Афанасьевича? — спросила вдруг Аня. Ей хотелось, чтобы они к вечеру уже всё закончили и чтобы Прокофьевы тоже встречали Рождество семьёй. — Признаться, есть у меня одна мысль, — отставил чашку с кофе Яков. Он не только предавался горестным думам ночью, но всё же нашел в себе силы связать обрывки фраз, которые он слышал за всё это время, воедино и сделать определенные выводы. — Мы сейчас позвоним Марии Дмитриевне, и после этого станет понятно, как мы будем действовать дальше. — Да? — спросила Аня, и Штольман явственно увидел, как внутри у неё зажглись два огромных знака вопроса. Она нетерпеливо заёрзала на стуле. Яков сдержал улыбку. Его неутомимый партнер жаждал действия. — Пойдём! — снял салфетку Штольман. — Нас ждёт наша телефонная станция и новые факты! Аня радостно подскочила с места. Ей положительно нравилось вести расследования с Яковом!