Несломленный

      После того, как Конохамару с Хару уехали, Киба больше не ложился. Не смог бы сомкнуть глаз. Он все думал и думал, просто безостановочно думал и даже не заметил, как поглотил целых две чашки быстрорастворимого кофе, банка с которым давно стояла на самых задах кухонного шкафчика никем не тронутой. А все потому, что лень было кофеварку включать. Лень было даже умыться и причесаться. Так и просидел растрепанный и глубоко погруженный в свои мысли за обеденным столом, пока в кухню не вошла Хината с Акирой на руках.       — Доброе утро, Киба-кун, и давно ты тут? — чмокнув мужа в макушку, ласково прощебетала она. — Будешь омлет или глазунью?       Инузука улыбнулся дочке, которую Хината усадила в детский стульчик, и вызвал ее смех легким прикосновением указательного пальца к маленькому носику.       — Все равно, что сама хочешь.       — Тогда омлет на сливочном масле, — хлопнув дверцей холодильника, решила она и водрузила непочатый контейнер с куриными яйцами на столешницу. — Заодно предложу Акире. О чем ты задумался, милый?       Киба потрепал Акиру по щеке, улыбнувшись в ответ на ее очаровательную улыбочку, и повернулся к жене.       — Хина, а ты не знаешь, Такаши сейчас близок с твоим отцом, как это было раньше?       Она замерла, едва не выронив из руки яйцо, и, как будто от чего-то отмахивалась, тряхнула волосами.       — Мы с ним очень давно не говорили об отце, это что-то вроде… табу. Но я склонна думать, что да, они все еще близки.       Киба поднялся из-за стола и, остановившись позади Хинаты, обеими руками обнял ее за талию.       — Прости, если испортил настроение, просто… — он уронил голову на ее плечо, коротко коснувшись губами линии челюсти, — у меня такая каша в голове. Я, кажется, запутался в своем расследовании.       Хината помолчала какое-то время, разбивая в миску яйца для омлета, а потом развернулась к Кибе лицом.       — Но какое отношение к твоему расследованию имеет мой отец?       — Я пока не знаю, — он отбросил ее волосы за спину и мягко коснулся щеки костяшками пальцев. — Но выясню. И очень скоро.       — Это… — она поежилась, — это пугает меня, Киба-кун.       — Не думай об этом, родная, — покачал головой Киба. — И ничего больше не бойся, — он заключил лицо Хинаты в ладони, приблизившись к ее лицу своим почти вплотную, и прошептал едва слышно: — ведь я рядом.       — Да, я знаю, — кивнула она с полуулыбкой и, сильно задрав голову, запечатлела на его губах короткий поцелуй.       — Главное верь мне, Хина. Теперь доверие — непозволительная роскошь, и тебе нужно понимать: доверять тем, кому ты доверяла раньше, не просто нельзя — это опасно.       — Я поняла, — Хината снова для верности кивнула и покосилась на миску с будущим омлетом. — Позволь, я закончу с завтраком? Когда ты так ко мне прижимаешься, мне сложно вспомнить, сколько яиц я уже разбила.       Киба рассмеялся, оценив, как умело она съехала с этой неприятной темы. Ему, конечно, подольше хотелось к ней поприжиматься, а лучше бы затащить в постель, ведь уже так истосковался по их близости, но делать было нечего, и пришлось отступить.       — Я пока звякну Наруто. Помощь нужна?       — Нет, занимайся своими делами, Киба-кун, я позову тебя, как все будет готово. Позавтракаем вместе?       — Конечно, малыш.       А Наруто, кстати говоря, будто только и ждал Кибиного звонка. Уже около шести утра он успел принять бодрящий душ, зачем-то поэкспериментировав с закаливающими процедурами, и быстренько прикончил кружечку свежесваренного кофе — в отличие от Инузуки не поленился включить кофе-машину. И без того взбудораженный, Узумаки бесконечно заваливал друга всякими вопросами касательно информации, что накануне удалось выяснить Конохамару с Хару, но так ничего и не понял. Чтобы Такаши и Кабуто имели между собой какую-то связь… Просто бред какой-то. Киба же уверял напарника, что он и сам мало что сейчас соображает. Так что лучше бы им вскоре встретиться и устроить мозговой штурм, пока молодые офицеры караулят некого Зецу и Акияму на обговоренном месте встречи — самой людной площади в центре города, что было Сарутоби с Ямамурой только на руку: можно без опаски смешаться с толпой и преспокойно наблюдать.       Наруто со вздохом швырнул телефон на незаправленную кровать и упал на спину, раскинув руки в стороны. Не зря ему паршиво спалось этой ночью. Ох, не зря… Он, как и Киба с раннего утра, стал строить у себя в голове разнообразные теории на основе имеющихся фактов, напряженно пялясь в потолок. И черт знает, сколько еще детектив мог вот так пролежать, не появись в спальне Сакура.       Он сел и вздернул бровь, глядя на то, как она поправляет полотенце, завязанное на груди, а второе сдергивает с головы, швыряя в кресло, заваленное кучей вещей. Сакура тряхнула волосами, с кончиков которых стекали капельки воды, и взяла с прикроватной тумбочки бутылек с лосьоном для тела, даже мельком не взглянув на мужа. Она упала в кресло прямо поверх вещевого безобразия, закинув ногу на ногу, и выдавила лосьон на ладонь, принимаясь растирать его по тоненьким лодыжкам.       — Потрясный видок, — присвистнул Наруто, скользнув взглядом по ногам Сакуры и задерживаясь на чуток задравшемся полотенце из-за ее весьма пикантной позы.       Она порывисто сдвинула ноги вместе, опустив пятки на пол, и наградила мужа злобным прищуром исподлобья.       — Еще сердишься на меня? — поднимаясь с кровати, спросил Узумаки. Он приблизился к Сакуре и присел перед ней на корточки. — Я думал, вчерашний вечер мы проведем вместе, но ты рано легла спать. Неважно себя чувствовала или просто решила избежать моего общества?       — Мир не вертится только вокруг тебя, Наруто, — огрызнулась она. — Я просто устала.       Так он ей и поверил. У них ведь в последнее время совсем не ладилось. Оно и понятно: у обоих напряженная работа с дурными графиками, повышенное чувство ответственности, так или иначе ударяющее по психоэмоциональному состоянию, еще и это недопонимание, достигшее критической точки… В совокупности все это сильно влияло на их взаимоотношения, да и на брак в целом. Наруто ясно видел, как они вязнут в, казалось бы, незначительных проблемах, и не мог просто сидеть и наблюдать за этим.       — Все из-за разговоров о ребенке?       Сакура вскочила с кресла, придерживая на себе полотенце.       — Хватит уже мусолить одно и то же! Ну сколько можно?!       — Я не хочу снова поднимать эту тему, — миролюбиво произнес Наруто, потянувшись к ее запястью и ненавязчиво обхватывая его своими пальцами. — Но ты стала так ко мне холодна… Знаешь, а это обидно. Мы словно чужие, Сакура-чан. Разве так можно?       — Ты сам виноват, Наруто, — отступив назад, она покачала головой. — Я ведь предупреждала тебя. Вот теперь пожинай плоды.       — Конечно, виноват я, — усмехнулся он, больно закусив губу, — собственно, как и всегда. Чего бы это ни касалось.       — Как замечательно, что ты это понимаешь, — с этими словами Сакура отвернулась от него и зашагала к шкафу-купе.       Узумаки нервно сглотнул, недолго разглядывая недвижимую фигуру жены, и вышел из спальни, намеренно хлопнув дверью так, что аж ручка зашаталась. Какая невыносимая женщина… Какая злопамятная! И такая… любимая.       Наруто понимал, что стоило бы оставить ее и не нарываться на очередной скандал, но в нем взыграло такое раздражение… Нет, скорее даже гнев, и оттого он вновь ворвался в спальню, остановившись в дверях.       — Наруто! Ну что тебе здесь надо? — прикрывая руками наготу, вскрикнула Сакура — полотенце уже валялось в том многострадальном кресле.       — Хватит строить из себя хер пойми кого, Сакура-чан, у меня твои истерики уже вот где сидят, — стукнув ребром ладони по горлу, скривился он.       — Дай мне хотя бы одеться! — возмутилась она, тряхнув мокрыми волосами. — Выйди!       — Ага, — ухмыльнулся он, решительно шагнув ей навстречу, — мечтай.       — Что ты… — она вжалась спиной в холодную раздвижную дверцу шкафа, обескуражено наблюдая за тем, как Наруто на ходу стягивает с себя футболку. — Наруто?!       — Сама напросилась, — ядовито процедил он и, сходу обхватив лицо жены ладонями, жадно впился в ее губы.       Несмотря на оказанное сопротивление, Сакура все же обмякла в руках мужа и ответила на его поцелуй — не с нежностью или даже желанием, а какой-то дикой смесью злости и отчаяния, вспыхнувшей в ней в одно мгновение, как по щелчку. Она исступленно жалась голой грудью к его обнаженному торсу, ощущая, как мучительно заныли соски от соприкосновения с напряженными мышцами под теплой кожей. Сакура нехотя оторвалась от губ Наруто, обвивая его шею руками, и прижалась губами там, где ритмично пульсировала сонная артерия.       Он откинул голову назад, выдыхая то ли с облегчением, то ли от наслаждения, даримого ласками Сакуры. Ее губы были мягкими и холодными, а язык, напротив, настолько горячим, что, казалось, оставлял ожоги на его резко ставшей донельзя чувствительной коже. Пальцы Сакуры стиснули его волосы, когда она снова обратилась к его губам, целуя с такой пылкой страстью, что кружилась голова, и дыхание сбивалось все сильнее.       Наруто провел шероховатыми ладонями по ее угловатым плечам, лишь на секунду дотронувшись до одного из них губами, и заключил в плотное кольцо из своих рук узенькую талию, впиваясь большими пальцами в выемку под ребрами. Сакура все плотнее льнула к нему, привставая на носочки, и бормотала что-то неразборчивое, пробираясь к резинке его домашних штанов. Наруто вздрогнул и зашипел, когда ее ладонь забралась ему под брюки, сжав затвердевший член, и это мгновенно послужило для него сигналом к действию.       Он рывком приподнял Сакуру за талию, прижимая к дверце шкафа всем своим телом, и перехватил ее под ягодицы, судорожно приспуская с себя штаны. Она рвано выдохнула, крепко хватаясь за плечи Наруто, и сдавила ногами его бедра, притягивая к себе еще ближе — так, что соприкоснулась с его возбуждением. Наруто чуть расставил ноги для более надежной опоры и, обхватив рукой свой член, направил его в Сакуру, которая тут же сама нетерпеливо насадилась на него, замерев с тихим стоном сквозь сжатые губы.       Все плохое для Сакуры забывалось, когда Наруто глубоко проникал в нее, заполнял собой все ее существо и шумно, прерывисто дышал с нею в унисон. Проблемы на работе, периодически выводящие Сакуру из равновесия, переживания о Хинате с Кибой и Акире и, наконец, собственные страхи из-за ребенка, которым так грезил Наруто, — все это стиралось, оставляя после себя чистый белый лист. Все сторонние чувства притуплялись, и только одно-единственное оставалось — любовь.       Сакура любила в Наруто все. Его порой несносный характер, постоянно встрепанные волосы, как у того озорного мальчишки, с которым носилась по коридорам еще в школе, его добрую улыбку и искренний заразительный смех. Сакура любила его теплоту, заботу и снисходительность к ее неукротимому нраву. Любила, когда он целовал ее с трепетом и нестерпимой жаждой, когда касался ее так, как она никому никогда бы не позволила, и когда Наруто двигался в ней: то медленно, наслаждаясь каждым плавным толчком, то быстро и почти болезненно, как сейчас. Сакура любила Наруто как друга, как любовника и мужа, с которым не боялась однажды встретить свою старость. Любила так, что воздуха не хватало. До дрожи в конечностях, до головокружения. И если бы она почаще напоминала себе об этом, они бы никогда не ссорились.       Сакура вскрикнула, подрагивая и сжимаясь вокруг его пульсирующего члена, и столкнулась с ним лбами. Голубой океан, плещущийся в его поблескивающих глазах, — вот и все, что ей сейчас было нужно. Смотреть, пока он первым не отведет взгляд. Ощущать его бешеное сердцебиение на своей груди. Тонуть в этой сладкой, восхитительной истоме.       — Значит, я достала тебя?       Наруто кивнул, лениво поглаживая ее маленькие упругие груди, и почти неотрывно смотрел Сакуре в глаза.       — Так сильно? — решила уточнить она, перебирая в пальцах одеяло.       — Сильнее, чем тебе кажется, — без обиняков заявил он.       Сакура рассмеялась, да так беззаботно, что Наруто взволнованно приподнялся на локте, нахмурив брови.       — Тебе что, весело?       — А с тобой разве бывает грустно?       Он усмехнулся, садясь в постели, куда они ненадолго прилегли, и потер пальцами взмокший лоб.       — С тобой тоже не соскучишься, знаешь ли.       — Знаю. Поэтому мы все еще вместе.       Наруто без особого желания поднялся на ноги и хмуро взглянул на жену.       — Из-за тебя опять в душ придется идти.       — Какие на сегодня планы? — поинтересовалась Сакура, взбивая пальцами подсохшие волосы.       — У меня сегодня свидание, — хитро улыбнулся Узумаки, но тут же безрадостно добавил: — с Кибой.       — У меня тоже свидание, — подыгрывая мужу, кокетничала она. — С Хинатой.       Наруто расхохотался, обреченно покачивая головой.       — Как же дорога мне эта семейка… Боже правый…       — Ну, я-то Хинату не видела с той ужасной поры. Хочу навестить Акиру, — Сакура со вздохом уронила голову на колени, прижатые к груди. — Какое счастье, что с ней все порядке! Бедняжка Хината, и как она все это вынесла? А Киба… Черт, неужели этот кошмар закончился…       — Ничего еще не закончилось, — возразил Наруто, заставив Сакуру вскинуть на него растерянный взгляд. — И не закончится, пока виновные не получат по заслугам.       — Уже известно, кто мог это сделать?       Наруто сел обратно на кровать и без особых подробностей рассказал Сакуре о Такаши. Она была в шоке. Широко разинув рот, ошарашено хлопала глазами, качала головой, нервно пропуская свои волосы сквозь пальцы, и просто не знала, что сказать.       Разумеется, Узумаки был солидарен с Кибой, что считал виновным в похищении Акиры именно Такаши Акияму. Конечно, нельзя не учитывать того, что он заранее предвзято к нему относился, но тут уж не до личной неприязни. Может, пока не было подтверждения тому, что Такаши похитил Акиру, но вот его дружба с Кабуто… Нет, он однозначно был в чем-то замешан. Отрицать это совершенно бессмысленно.       Киба ждал Наруто в машине, при встрече протянув ему стаканчик кофе, как будто утренней порции кофеина им оказалось мало. Они перебросились парой фраз, не относящихся к работе, врубили музыку на всю и двинулись в сторону центра города, где уже на стреме стояли молодые офицеры.       — Ты сколько жвачки уже перевел? — Наруто покосился на своего друга, что засунул в рот очередную подушечку жевательной резинки, сминая салфетку с ранее пожеванными экземплярами и утрамбовывая ее в подстаканник.       — Я нервничаю, — отозвался Киба, уже почти не ощущая, как занемел рот от переизбытка «морозной свежести», таящейся в безобидной, на первый взгляд, белоснежной подушечке жвачки.       — Так и жевал бы одну, а не выплевывал каждую секунду, — бурчал Узумаки, брезгливо коснувшись взглядом измятой салфетки в отделении для стаканов. — Кстати, сам тут убираться будешь. Вечно от тебя куча мусора: жвачки, конфетки… Ну, как ребенок, чесслово.       — А здесь убирается кто-то другой? — строго зыркнув на напарника, взвился Инузука. — Только я тачкой занимаюсь, так что помалкивай лучше.       — Сам пока помолчи, — отмахнулся Наруто, заторопившись ответить на звонок Конохамару, включая громкую связь. — Да, малыш-крепыш, как служба?       Жаль, Узумаки не видел, насколько сильно Сарутоби закатил глаза — зрелище то еще, прям как в предсмертной агонии.       — Не называй меня так, Наруто, — безрадостно бросил Конохамару.       — Не бесись, — усмехнулся он одновременно с Кибой. — Так что там видать?       — А нихрена не видать, — буркнул офицер, — эти гаврики не встретились еще. Телефон Акиямы молчит.       Инузука досадливо фыркнул, отвернувшись к окну. Он очень надеялся, что эта встреча состоится: принимать ту реальность, где Такаши продолжает жить привычной жизнью, уклоняясь от ответственности за свое деяние, Киба не собирался. Однако и сделать ничего не мог. Это раздражало.       — Смотрите в оба, друзья мои, — в попытке вселить в Конохамару немного энтузиазма, которого, судя по его голосу, не наблюдалось, подбодрил его Наруто. — До связи.       Сарутоби отключился, и тогда Киба заговорил:       — Что, если эта мразота спалил жучок?       — Ну, допустим, спалил, — откинувшись на сидении, пробормотал Узумаки, — дальше что?       — Что-что, не явится на встречу с кентом Кабуто.       — Ну, бабки Кабуто явно нужны, — с ухмылкой напомнил Наруто, — а перевода Такаши испугался. У него выхода нет.       — У нас тоже, — мрачно заключил Инузука и вытащил изо рта жвачку, швырнув ее на улицу через приспущенное окно.       Так-то оно так, но Узумаки не позволил упадническому настроению поработить своего взволнованного напарника. Он нашел еще тысяча и один аргумент в пользу того, что этот день для них с Кибой не пройдет даром. И Инузука невольно соглашался, напитываясь уверенностью Наруто.       А тот, между прочим, оказался прав. Встреча таки состоялась, вот только понять, что это именно та самая встреча, Конохамару с Хару смогли не сразу. Дело в том, что в условленном месте Акияма не появился. Да, так уж вышло, что вместо Кабуто и Такаши на встречу прибыли их делегаты, о чем Сарутоби догадался лишь когда смог подобраться к ним поближе, оставив Ямамуру на первоначальной точке, откуда открывался хороший обзор. Бедному Конохамару пришлось так изгаляться, что его аж холодным потом прошибло от страха быть замеченным и к чертям собачьим завалить все дело. В таком случае, ему бы несладко пришлось… Помимо собственных душевных терзаний, его бы еще и Киба достал. А с этим неуравновешенным ссориться вот вообще не хотелось. Хотя... он, вроде как, стал понемногу обретать себя прежнего — все еще ужасно вспыльчивого, но уже не настолько безбашенного и неконтролируемо агрессивного.       Конохамару заявил детективам, что никакого обмена деньгами не произошло, окончательно ломая все их теории и вводя в ступор. Однако почему так случилось, он объяснить не смог. Сарутоби удалось сделать несколько снимков этих двух неизвестных персонажей, что о чем-то спокойно говорили в течение примерно двадцати минут, но вот записать встречу на видео не рискнул. Хорошо еще хоть что-то смог расслышать, якобы болтая по телефону в опасной близости от объектов слежки, иначе все это попросту не имело бы смысла.       Уже спустя некоторое время детективы вместе с младшими товарищами окружили стол технического специалиста, который работал над распознаванием личностей со снимков, сделанных Конохамару. Наруто с Кибой решили пока предпринять хоть что-нибудь, раз уж Акияма то ли решил залечь на дно, то ли просто переиграл их, обнаружив жучок раньше времени, и вызвали в участок няню мальчика, что все еще находился в розыске.       Закрыв за собой двери уютного кабинетика, где детективов ждала женщина лет сорока с высоким аккуратно уложенным пучком на затылке, Киба мельком улыбнулся ей и остановился напротив стола, за которым она сидела. Свидетельница, вроде как, чуть расслабилась, заручившись милой улыбкой детектива, благодаря которой его образ больше не казался ей устрашающим, и охотно пошла с ним на контакт.       — Минами-сан, скажите, вам знаком этот человек? — Киба продемонстрировал ей первую фотографию, распечатанную в формате альбомного листа, где был изображен невысокий юноша с копной черных кудрей, выглядывающих из-под темно-синей кепки, одетый в легкую куртку в цвет головного убора и белые кроссовки на высокой подошве. Лицо его было загорелым, даже каким-то неестественно коричневатым, глаза скрывались под козырьком, а объемные губы явно могли послужить отличительной чертой.       Женщина долго присматривалась к фотографии и, в конце концов, категорично замотала головой.       — Нет, детектив, мне он совершенно незнаком, — с уверенностью ответила она.       — Хорошо, — отрывисто кивнул Инузука, отложив фото человека со стороны Такаши, — а этот? — он показал женщине следующее — то, где предстал Зецу, если верить Конохамару, конечно.       Няня уже без интереса взглянула на снимок того же размера, что и предыдущий: человека с фото нельзя было приравнять к среднестатистическому, ничем непримечательному мужчине. Одет он был просто — джинсы да темная куртка, а вот внешность оказалась с изюминкой: выкрашенные в буро-зеленый короткие волосы, торчащие во все стороны, и заметное нарушение пигментации на отдельных участках кожи лица — витилиго, локализующееся по правой его стороне.       Киба наблюдал за тем, как Минами разглядывает фото, и, судя по переменам в ее физиономии, что-то показалось ей знакомым.       — Минами-сан, вы…       — Добрый день, — в кабинет нахрапом ввалились Наруто вместе с Хару и Конохамару, обрывая Кибу на полуслове.       — Простите, продолжайте, — робко улыбнулся Наруто, остановившись вместе с офицерами по правую сторону от Инузуки.       — Детектив… — няня привстала со стула и подошла ближе, приняв из рук Кибы снимок Зецу. По мере того, как Минами изучала его физиономию, ее глаза все больше увеличивались в размерах, лицо бледнело, а губы мелко дрожали. Очевидно, она узнала его — за нее говорила ее реакция.       — Минами-сан? — позвал Киба, пытаясь заглянуть ей в лицо. — Вам нехорошо?       — Я видела его, — протянув Инузуке фото, взволнованно пробормотала Минами. — Точно видела. Он подходил ко мне в тот день, когда мы были на площадке с Нобу-куном.       Киба сощурился на нее, сделав шаг вперед.       — Но вы говорили, что в тот день на площадке никого не было. Вам напомнить, чем чревата дача ложных показаний?       — Тогда я была уверена, что никого не видела, детектив, клянусь. Но теперь этот мужчина… Я вспомнила, как он заговорил со мной. Вот только… так смутно… — она помотала головой, болезненно заломив брови.       — Типичный случай применения приема манипуляции и контроля, — выступив вперед, с улыбкой пояснил Конохамару, притянув к себе внимание всех присутствующих. — Контроля разума, если точнее. Вам знакомы истории по типу: «я отдала все свои деньги сама, а как, почему и что меня подтолкнуло на это — не помню»? Можно называть это техникой гипноза, ведь почти что так и есть. Специалисты такого рода входят в контакт с жертвой по определенному сценарию, затем работают с подсознанием и в довершение углубляют состояние транса. Мошенники по типу этого, как правило, используют подобные практики в людных местах, где проще затеряться в толпе и найти подходящую жертву, склонную поддаваться манипуляции.       Наруто с Кибой были обескуражены познаниями Конохамару и одновременно, хоть и не сговариваясь, решили, что серьезно его недооценивали.       — Немудрено, что вы ничего не помните, — пожимая плечами, подвел черту Ямамура.       Минами осела на стуле, растерянно вдумываясь в слова офицера Сарутоби.       — Как же такое могло со мной произойти… — прошептала она, пробегаясь взглядом по лицам слегка озадаченных полицейских.       — Такое могло произойти с кем угодно, — мягко произнес Наруто и кивнул Кибе. — Выйдем ненадолго, — он искоса глянул на молодых коллег, — Конохамару, Хару.       Мужчины вышли, оставив Минами наедине со своими мыслями. Они сбились в кучку у дверей в кабинет и смотрели друг на друга, словно ожидая, кто начнет говорить первым.       — Нужно брать этого Зецу, — шепнул Конохамару, оттопыривая руками карманы брюк.       — Нужно их всех брать, — уточнил Киба. — И Зецу, и Кабуто и, мать его, Такаши.       — Прошу прощения, детектив, — вновь подал голос Сарутоби. — Я понимаю, у вас в семье напряженная ситуация, но… мне кажется, становится ясно, что вашу дочь похитил не Такаши, а Зецу. Прикинулся почтальоном и запудрил мозги вашей жене точно так же, как этой няне.       — Нет, — категорично возразил Инузука. — Я уверен: это сделал Акияма. У меня в этом нет никаких сомнений.       — Ваша уверенность имеет под собой основания, однако Киба-сан, вы так зациклились на Акияме только потому, что он имеет виды на вашу женщину. Могу представить, каково вам, ведь если дело касается любви, то и я теряю голову. Но поймите, эти два похищения абсолютно идентичны.       — На то и был расчет, — губы Кибы тронула снисходительная улыбка. — Да, Хината очень податливая и доверчивая, а значит, вполне могла повестить на эти психологические уловки, но нет. Она, может, и жертва, вот только не техники гипноза Зецу или как там это называется. Ее проблема лишь в том, что она всецело доверяет Акияме.       Конохамару устало вздохнул, сдавив пальцами переносицу.       — Боже мой, детектив…       — Киба, — Наруто установил с напарником зрительный контакт и вкрадчиво заговорил: — я вынужден согласиться с Конохамару. Один и тот же сценарий. Ну не бывает таких совпадений.       — Но тогда почему Такаши якобы случайно нашел в помещении бывшей лаборатории Орочимару только Акиру? Как же тот мальчик, Нобу? Детей что, держат в разных местах, м-м?       — Может, он уже мертв… И найти его тело — лишь дело времени.       — Пока вы сопротивляетесь, Киба-сан, заостряя внимание на одном человеке, мы упускаем все остальное. Помните, я как-то говорил вам о призраках?       Да, Киба припоминал что-то такое: «Я хотел сказать, что пусть призраков и не существует, но зато есть люди, которые охотно в них верят. Что, если похититель хотел, чтобы мы все поверили в то, что ребенок, как вы верно выразились, просто испарился? Мне ведь не одному кажется, что няня брешет насчет того, что отвлеклась лишь на телефонный звонок? Проще всего сказать: «он просто исчез… вот только что был тут, а в следующую секунду его уже не стало…» Бред собачий! Если мы имеем дело с человеком, что не оставил после себя никаких улик, да вообще ничего, то просто хватануть мальчика подмышку и улизнуть на глазах прохожих было бы глупо. Няньку отвлек не телефонный звонок, а сам похититель»       Конохамару оказался весьма дальновидным человеком. И совсем не напрасно метил в детективы. Да один этот юноша стоил их с Наруто, вот только в случае с Акирой он ошибался. И Кибу ничто бы не смогло сейчас в этом переубедить.       — Я рад, что будущее нашего отдела в надежных руках, — просто сказал он, крепко сжав ладонью плечо Сарутоби, отчего тот в удивлении округлил глаза. Что это за приступы нежности? Ему даже жутковато стало как-то.       — Значит, ты станешь стоять на своем? — обвиняющим тоном вопрошал Наруто.       Инузука понурил голову. Что ж они его все за ревнивого придурка-то держат? Ай, ну и пускай. Не верят его доводам — черт с ними. Доказывать обратное Киба не собирался.       — Я останусь при своем мнении, Наруто. Такаши — хитровыебанный, наглый, совершенно бесстрашный подонок. И я уверяю тебя, скоро ты в этом убедишься.

***

      Хината впервые за долгое время чувствовала себя счастливой. Акира была рядом, Киба вроде бы смягчился, еще и Сакура заехала к ней на чай ненадолго перед работой, прихватив ее любимых сладостей. Весеннее солнце прогревало сияющий чистотой дом даже сквозь окна, и скорое приближение летней поры не могло не вызвать радостного предвкушения чего-то светлого в израненном сердце Хинаты. Окружающий мир для нее заиграл яркими красками, и ей так хотелось наслаждаться приятным ощущением покоя и умиротворения, что она не стала отказывать себе в этом удовольствии.       Хината решила как-то освежить гостиную: выстирала белоснежный тюль, теперь благоухающий кондиционером для белья, набросила на диван светлый плед в ненавязчивый геометрический рисунок, расставила на кофейном столике ароматные свечи и пересадила несколько комнатных цветков в новые горшки. А еще она с самого утра прихорашивалась: надела комплект из свободных домашних капри и легкой рубашки на мелких пуговицах, сообразила премиленькую прическу, собрав передние пряди назад в небрежную косу, а остальную часть волос оставив распущенными, и ресницы подкрасила тушью. Когда они с Сакурой болтали, она намекнула Хинате, что после всего произошедшего им с Кибой стоит побольше времени проводить вместе, может, сходить на свидание (говоря это, Сакура вызвалась посидеть с Акирой) или провести романтический ужин дома. Она много болтала о сексе, видимо потому что именно такой подход со стороны Наруто немного сбил с нее спесь, и уверяла, что Хинате просто необходимо забыться в объятиях мужа, когда он вернется домой, а Акира уйдет на ночной сон.       Хината прислушалась к подруге и только при одной мысли о близости с мужем ощущала, как сладко сжимаются мышцы внизу живота, и учащается дыхание на пару с сердцебиением. Она скучала по Кибе, необременному нескончаемыми домыслами, касающимися ее семьи. Скучала по вечерам у телевизора в объятиях друг друга, беззаботным разговорам и его жарким объятиям. Почему-то сейчас ей особенно хотелось почувствовать сильные руки Кибы на своем трепещущем теле и подрагивать от его будоражащего шепота, полного то неописуемой нежности, то возбуждающей пошлости. Только он умел одним лишь словом заставить ее воспылать безудержным желанием.       Она много думала об этом и без конца улыбалась своим мыслям. Уложив Акиру на обеденный сон, Хината позволила себе почитать в тишине, растянувшись на диване. Но едва она погрузилась в историю, ее отвлек дверной звонок.       Хината радостно вскочила на ноги, попутно отбросив книгу в кресло, и подбежала к двери, сразу же ее распахивая.       — Ты что, ключи за… — она запнулась и растеряла былую улыбку, увидев перед собой вовсе не Кибу, которого так ждала.       На пороге стоял Такаши.       — Здравствуй, Хината.       — Такаши… — она сперва как-то стыдливо отвела глаза в сторону, но потом снова взглянула него. — Что ты хотел? Прости, я не могу тебя впустить. Киба может вот-вот вернуться, и тогда… — Хината покачала головой, — я ничего не смогу сделать.       — Мне нужно с тобой поговорить, — нахмурился Акияма, шагнув к ней навстречу. — Позволь мне войти. Пожалуйста. Это очень важно.       Она замешкалась. Ей больше всего не хотелось разжигать новый конфликт, что будет неизбежен, если Киба по возвращении застанет Такаши дома. Это станет настоящей катастрофой. Но его взгляд — умоляющий, растерянный — не позволил ей закрыть дверь перед носом лучшего друга. Несмотря на все наставления мужа, Хината не могла враз перечеркнуть все, что их так долго связывало. Вот так просто, без объяснений…       — Хорошо, входи, но только ненадолго, Такаши-кун. Я не хочу снова ругаться с мужем.       Акияма прошел мимо Хинаты, любезно пропустившей его в дом, и остановился посреди коридора. Она закрыла дверь на замок, развернулась к нему и ждала, что он скажет. Такаши улыбнулся.       — Ты прекрасно выглядишь.       Она тронула кончики своих волос, уронив на них взгляд, и робкая улыбка озарила ее смущенное лицо.       — Я смогла хорошо выспаться.       — Приятно это слышать. Тебе нужно было отдохнуть.       Хината двинулась в сторону гостиной, увлекая Такаши за собой.       — Теперь, когда Акира рядом, тревога отступила. Жить без страха… еще совсем недавно мне казалось это чем-то далеким, несбыточным, но…       — Я люблю тебя.       Она застыла на месте, как вкопанная, мгновенно растеряв все слова, что собиралась произнести. Медленно развернувшись к Такаши, Хината захлопала глазами, напоминая мультяшку.       — Ч-что?       Такаши поджал губы, разглядывая свои ботинки, и Хината молилась, чтобы он сейчас не поднял глаза и не взглянул на нее, но, вопреки ее ожиданиям, Акияма оказался достаточно смелым для этого.       — А ты этого не замечала? Я полюбил тебя еще в детстве, правда… осознать это смог лишь став подростком. Я любил тебя в то время, как ты рассказывала мне о Кибе и о том, как он тебе нравится. Любил даже после того, как ты вышла за него и родила от него ребенка. Мог ли я тогда открыто тебе признаться? Я вовсе не стыдился своих чувств, просто боялся разрушить то, что у нас было, но теперь… Я больше так не могу.       — Нет… — выдохнула Хината, отчаянно замотав головой. — Нет, Такаши, не говори этого, прошу тебя… Так нельзя. Мы же... Мы же друзья!       Акияма тихо рассмеялся, дернув плечами.       — Друзья? — он подошел к ней ближе, пристально вглядываясь в глубину ее глаз. — Ты что же, действительно веришь в это?       Она лихорадочно подбирала слова, чтобы что-то ему возразить, но ничего не выходило. Хината просто стояла перед ним, полностью опустошенная, и не могла увернуться от его пронзительного взгляда.       — Мне невыносимо видеть, как ты теряешь свои лучшие годы рядом с этим жестоким человеком, для которого нет ничего важнее его грязной работы. Ты заслуживаешь совсем другого. Акира не должна расти в окружении омерзительных преступлений, которыми забита голова ее сумасбродного отца, не должна наблюдать, как ее мать мирится с тем, что презирает всей душой.       Хината была потрясена услышанным. Ее растерянность быстро сменилась ощутимым буквально кожей раздражением, и она больше не стала молчать.       — Ты совсем не знаешь моего мужа, Такаши. И я не потерплю, чтобы кто-либо так о нем отзывался. Даже Неджи я не позволю говорить о Кибе подобные вещи, а тебе — тем более.       Акияма вздернул бровь, приблизившись к Хинате еще на шаг.       — Все дело в том, что ты боишься его?       — Что? — она ошарашено приоткрыла рот. — О чем ты говоришь? Намереваешься выставить Кибу тираном? — Хината решительно отвернулась. — Все, Такаши. Я не хочу больше об этом говорить. Тебе лучше уйти.       — Не гони меня, — твердо произнес он, вынуждая Хинату снова повернуться к нему. — Просто выслушай…       — Почему? Почему я должна слушать то, как ты оскорбляешь моего мужа?!       — Хината, — Акияма крепко схватил ее за руку, отчего она вздрогнула, отшатнувшись, — посмотри на меня, — дождавшись, когда Хината отнимет взгляд от собственной руки, зажатой в его пальцах, он продолжил. — Давай уедем. Ты, я и Акира. Уедем туда, где нас никто не сможет найти, и будем жить вдали от преступного мира, в котором ты вынуждена находиться из-за Кибы. Обещаю, ты больше ни в чем не будешь нуждаться. Я сделаю все, чтобы ты жила в безопасности и полном достатке, ведь…       — Я ни в чем не нуждаюсь! — резко выдернув руку из хватки Такаши, прокричала она. — Что ты… Господи, Такаши, о чем ты вообще говоришь?! Это безумие!       — У меня есть деньги, — затараторил он, взявшись за ее плечи, — и много денег. Я смогу обеспечить тебе и твоему ребенку лучшую жизнь, которую вы заслуживаете.       — Моему ребенку? — выдавила Хината с усмешкой, поведя плечами в попытке сбросить с себя руки Акиямы. — У Акиры есть отец, Такаши! Это Киба, и я люблю его! Я всегда любила его и буду любить, чего бы мне это ни стоило! И мне не нужен другой мужчина! Мне не нужны твои деньги! Мне ничего от тебя не нужно! Уходи!       — Да он даже не смог вернуть своего ребенка! — заорал Акияма, сильнее впиваясь пальцами в плечи Хинаты. — Это сделал я! Но ты… да ты просто неблагодарная!       — Отпусти меня, — стиснув зубы, злостно прошипела она. — Я хочу, чтобы ты сейчас же ушел, Такаши.       — Я всегда жил только ради тебя! Стремился стать лучше ради тебя и во всем потакал твоим отцу и брату тоже ради тебя! А ты растоптала все, к чему я стремился. Разбила мне сердце, заставив всю жизнь растратить на мучительные страдания!       Хината уже не слышала, что там еще пытался донести до нее Такаши. Осознание пришло к ней так же внезапно, как с лица ее лучшего друга была сброшена маска, которую она никогда не замечала, принимая созданный им образ за чистую монету. Хината, наконец, поняла, о чем говорил Киба. Все-все поняла.       — Значит, Акиру действительно похитил ты? — прошептала она, сглатывая застрявшие в глотке слезы. — Ты сделал это для того, чтобы унизить Кибу… чтобы я в нем разочаровалась и уехала с тобой… Господи… — Хината зажмурилась, позволил слезам быстро разбежаться по ее щекам.       — Нет, Хина, только не плачь, — отняв ладони от плеч Хинаты, Такаши обхватил ими ее лицо, — дай мне объяснить…       Она толкнула Акияму в грудь, сотрясаясь от гнева и разочарования.       — Не называй меня так! У тебя нет на это никакого права!       — А что? — вновь надвигаясь на нее, хмыкнул он. — Только Кибе можно обращаться к тебе этим собачьим прозвищем, что он тебе дал?       — Так… как, говоришь, тебя зовут? — в воспоминаниях Хинаты спросил Инузука, бесстыдно разглядывая ее, мнущуюся от стеснения. Впрочем, чаще всего именно так она себя и вела в его обществе.       — Хината Хьюга.       Он широко улыбнулся, кивая каким-то своим мыслям.       — А тебе подходит это имя, Хина.       Она вдруг нахмурилась, решительно заглядывая в его наглые черные глаза.       — Нет же, меня зовут Хината, — девушка скривилась. — Никто не называет меня Хина.       — Что ж… — Киба самодовольно ухмыльнулся, — тогда я буду первым.       Так, за все пятнадцать лет Хинату больше никто не называл Хиной, кроме него. И сейчас, неожиданно вспомнив, когда Киба впервые произнес такую интерпретацию ее имени, она не могла слышать, как Такаши отзывался о нем. Ей было противно. Все, что он бы сейчас ни сказал, вызывало в ней только отвращение.       — Я. Ненавижу. Тебя, — уверенно отчеканила Хината, ясно осознавая значимость сказанного. — Убирайся сейчас же, иначе я позвоню мужу.       — Ненавидишь? — вторил Такаши, отступая назад, и его болезненно искаженное лицо вдруг превратилось в пугающую гримасу.       — Ты мне омерзителен. Лжец. Предатель. Ты просто…       — Замолчи!       Хината вскрикнула, инстинктивно прижав руку к пылающей щеке, куда пришлась пощечина Такаши. Она не смогла удержаться на ногах от силы его хлесткого удара и упала на пол, глядя на него снизу вверх широко распахнутыми, полными удушающих слез глазами.       — Значит, такого ты теперь обо мне мнения, — злорадно усмехнулся он, скидывая с себя пальто, из кармана которого вынул три авиабилета, пренебрежительно швырнув их Хинате в лицо.       Она покачала головой, испуганно отползая назад. Щека невыносимо горела огнем, слезы застилали глаза, а тихие всхлипы сотрясали напрягшееся в страхе тело.       — Я умоляю тебя, оставь меня…       — Нет, — выплюнул Акияма, плавно опускаясь на корточки. — Ты ведь попросту уничтожила меня. Думаешь, я так это оставлю?       — Сейчас вернется Киба, — словно успокаивая саму себя, Хината громко всхлипнула. — Он…       — Заткнись уже, сука! — взревел Такаши, ожесточенно хватанув ее за волосы. — Он не придет! Твой муженек вместе со своим тупым напарником сейчас пытаются выследить меня, но блять, у них мозгов не хватило понять, что я заранее все просчитал!       — Мне больно! — обеими руками стискивая запястье Акиямы, сдавленно пискнула она. — Такаши, отпусти!       Акияма разжал пальцы, выпустив из своей хватки волосы Хинаты, и сильно сдавил ее подбородок пальцами, заставляя смотреть прямо на него.       — Слушай сюда. Сейчас ты поплатишься за всю ту боль, что мне причинила. Я ведь по-хорошему просил тебя уехать со мной, говорил тебе о любви, позаботился о твоей дочери, но ты… ты унизила меня. И я обещаю, Хината: ты непременно пожалеешь об этом. Потому что я все равно сделаю тебя своей.