Несломленный

      Хината смотрела в перекошенное злобной насмешкой лицо Такаши и думала только о двух вещах: где же сейчас ее мобильник и неужели человек, которого она считала своим другом, способен причинить ей вред? Нет, в голове это никак не укладывалось. Хината не могла поверить, что перед ней действительно тот Такаши, которого она знала с самого детства, рядом с которым росла и которому когда-то доверяла все свои сокровенные тайны. Все происходящее казалось очередным ночным кошмаром, которым никогда не будет конца. Искаженная реальность, где сейчас пребывала Хината, должна была послужить формой психологической защиты, однако лишь сильнее запутавшись в том, где выдуманный кем-то бред, а где — явь, она перестала ориентироваться в пространстве. Скованная страхом, Хината плакала от бессилия перед этим мужчиной и не находила путей отступления. Единственная здравая мысль, зародившаяся в ее затуманенной голове, — это «где мой телефон?»       А Такаши словно упивался ее слабостью и беззащитностью. Ему нравилось видеть, какой податливой она становилась под его угрозами. Такаши это возбуждало. Вот только... эти слезы… Он ненавидел, когда Хината плакала. На физическом уровне не выносил. Поэтому пока только злость выходила на первый план.       — Хватит, — сильно сдавив ее шею одной рукой, отчеканил Акияма. — Прекрати рыдать. Это тебе не поможет, Хината.       Она стала мотать головой из стороны в сторону, приоткрывая рот и пытаясь отнять от своего горла его руку. Хинате невмоготу было терпеть презрительного взгляда Такаши, и она отвела глаза в сторону, заодно сканируя комнату в поисках телефона. Мобильный нашелся на столике рядом с креслом, куда она отложила книгу, спеша по незнанию впустить в дом это дикое животное, и Хината собиралась во что бы то ни стало заполучить его. Ей просто нужно было вырваться, добраться до цели и нажать на один из последних вызовов.       — Мне очень больно… — прохрипела она, насилу снова взглянув на Такаши в надежде вызвать в нем хотя бы горсточку сострадания. — Умоляю… мне трудно дышать…       Он чертыхнулся и с силой оттолкнул Хинату от себя, отворачиваясь и яростно потирая свое лицо ладонью. Она воспользовалась этим кратким мгновением и, не в силах подняться на ноги, прямо на четвереньках подползла к столику и схватилась за сотовый, точно за спасительную соломинку. Впрочем, так оно и было.       — Ты что задумала? — прошипел Такаши, возвышаясь над ней, как хозяин над непослушным питомцем, что вот-вот собирался нашкодить.       Хината судорожно тыкала дрожащими пальцами по экрану, так и попадая мимо нужных иконок, но когда добралась до журнала звонков, Акияма вырвал из ее рук телефон и с остервенением запустил им в стену. Единственный шанс спастись от этого настоящего маньяка, коим оказался Такаши, канул в Лету — сотовый Хинаты разлетелся на части, беззвучно попадавшие на ковер.       — А знаешь, это даже забавно, — вдруг сменив гнев на милость, проворковал Акияма и опустился к ней. Перемены в его настроении и выражении лица так сильно пугали Хинату, что дыхание перехватывало. Она никогда не видела его таким. Все его действия были абсолютно непредсказуемыми, и ее сердце готовилось выпрыгнуть из груди от неописуемого ужаса.       — Чего ты от меня хочешь? — дрожа всем телом, выдавила из себя Хината. — Я никогда не желала тебе зла, Такаши, я любила тебя, ведь ты был…       — Ты любила его, лживая шлюха! — замахнувшись, Акияма с такой силой ударил Хинату по лицу, что ее голова неестественно запрокинулась назад, а из разбитой губы засочилась кровь.       Она притянула пальцы к губам, едва коснувшись пощипывающей ранки, и когда поднесла выпачканную кровью руку к глазам, зажмурилась от подступающей тошноты и головокружения.       — Вот, посмотри, что ты наделала! — оголтело закричал Такаши, вскочив на ноги. — Ты сама вынудила меня тебя ударить!       — За что… — ошарашено выдохнула Хината, смаргивая слезы, что наполняли тяжестью слипшиеся ресницы. — За что ты так со мной…       — Все. Достаточно этих жалостливых речей.       Она истерично взвизгнула, когда Акияма намотал ее волосы на кулак и дернул на себя с такой яростью, что у Хинаты искры из глаз посыпались. С него действительно было достаточно. Он вновь опустился на пол, подминая под себя хрупкое девичье тело, и приблизил лицо Хинаты к своему.       Невероятная жестокость — волосы в кулаке, почти трепетная нежность — губы на мягкой мокрой щеке. Такаши вмещал в себе две личности, одна из которых всем сердцем любила Хинату, а другая желала причинить ей самую страшную боль. И какая станет главенствовать в следующий миг, даже ему самому было неизвестно.       — Ты так прекрасна… Совершенство… — вкрадчиво шептал он, касаясь носом бархатистой кожи и со свистом вдыхая ее аромат, вызывающий приятное головокружение. — Я не хочу делать тебе больно, Хината. Не противься моей воле, и я буду нежен с тобой.       — Нет, — судорожно сглотнув, еле слышно отозвалась она, — никогда.       Такаши мелодично рассмеялся, прижимаясь ко лбу Хинаты и вместе с тем ослабляя хватку в ее волосах. Он выглядел безумным. И она зарыдала в голос.       — Но у тебя нет выбора, — вновь шепотом промолвил Акияма, а следом завладел ее израненными губами, тут же вторгаясь своим языком ей в рот.       Хината заколотила слабо сжатыми кулаками по его плечам, снова жмурясь от отвращения и страха — лишь бы не видеть, с какой легкостью он делает все, что ему вздумается. Она попыталась сомкнуть губы, как-то увернуться от поцелуя Такаши и высвободиться из его рук, крепко сжимающих ее талию и порывающихся залезть к ней под рубашку. Однако Хината ничего не могла поделать, кроме как дрожать в его объятиях и плакать. Раньше она и не подумала бы, что может быть настолько слаба.       Акияму же совершенно не смущало, что Хината не отвечала на его поцелуй. Он на время забылся, наконец, заимев возможность оказаться к ней так близко: прикасаться к ее привлекательному телу, чувствовать вкус ее красивых губ с металлическим оттенком крови и слышать, как гулко бьется ее сердце. Но Такаши хотел большего. Он стал неспешно расстегивать пуговицы на рубашке Хинаты, и когда она почувствовала это, то принялась яростнее отталкивать его от себя, сильно закусив зубами его нижнюю губу. Такаши шикнул от боли, в очередной раз наотмашь ударив ее по щеке, как будто этот жест стал привычным для него в отношении Хинаты, и одним махом порвал на ней рубашку, не обращая внимания на град посыпавшихся пуговиц.       И снова выражение лица Акиямы переменилось. Его взгляд жадно впился в открывшуюся взору полную высокую грудь под белоснежным простеньким бюстгальтером, призывно вздымающуюся и опускающуюся из-за частого дыхания Хинаты. Он стащил с нее рубашку, оставив ее в одном лифчике, а потом вознамерился избавиться и от него.       — Значит, тебе нравится, когда мужчина применяет грубую силу? — с кривой ухмылкой спросил Такаши, недолго провозившись с застежкой бюстгальтера и отбрасывая его в сторону. — С таким человеком, как твой муж, очевидно, другого ты не знала. И я бы мог показать тебе, но раз ты решила не изменять своим предпочтениям, я тоже не стану возражать.       Хината пронзительно завизжала и стала вырываться с еще большим упорством, но Акияма так сильно удерживал ее за плечи, что все попытки оказать сопротивление оказались тщетными. Такаши только больше будоражило собственное превосходство над ней. А также то, как она пытается строить из себя несчастную жертву, и как ее грудь колышется из стороны в сторону от любого движения. Черт, да это было лучшим зрелищем из всех, что ему доводилось видеть. Напряжение в штанах становилось почти болезненным, и Акияма несдержанно обхватил груди Хинаты ладонями, до жгучей боли щипая пальцами напрягшиеся соски.       — Это тело выглядит даже лучше, чем я себе представлял, — с хищной улыбкой заметил он, словно не слыша отчаянного плача Хинаты и ее бесконечного «пожалуйста, не надо». — Но мне этого мало.       До хрипоты срывая голос, Хината визжала так громко, словно ее режут, и в этот момент к ее крику присоединился испуганный рев малышки Акиры, слабо доносящийся из спальни. Такаши это услышал, но ему было плевать — пусть себе орет, сколько влезет. Он стремительно стягивал с Хинаты ее пижамные капри вместе с бельем, при этом шумно дыша через рот от предвкушения увидеть ее полностью обнаженной и доступной для всего, чего бы он ни пожелал с ней сделать. Она изо всех сил дергала ногами, но вместо того, чтобы помешать Такаши себя раздеть, тем самым только помогала ему.       — Умоляю, не делай этого… — необратимо теряя силы даже для очередного крика, Хината жалобно всхлипывала, съеживаясь под его чудовищным похотливым взглядом. — Не трогай меня, прошу… Я сделаю все, что ты скажешь, только отпусти…       — Что же ты, глупенькая моя, до сих пор не поняла, что лучше не стоит мне сопротивляться? Давай, расслабься, Хината, так нам обоим будет лучше. Поверь мне.       — Я не твоя, — намертво сдвинув ноги вместе, осмелилась возразить она. — И никогда не стану твоей. Оставь эти мечты… А если не станешь — лучше убей.       — Зачем же мне мечты, если я могу взять тебя здесь и сейчас? — лишь усмехнувшись на ее слова, Такаши уверенным движением раздвинул ей ноги, одну из них придавив к полу своим коленом, и плавно провел ладонью вниз по подрагивающему мягкому животу.       Вой Акиры все усиливался, но проходил мимо ушей и Такаши, и даже Хинаты. Ей давно заложило уши от собственного надрывного крика, и слышался лишь монотонный гул, давящий на барабанные перепонки. Акияма заворожено смотрел на собственную ладонь, накрывшую лобок Хинаты, и когда он на выдохе проник в нее пальцем, она не смогла выдавить больше ни звука — лишь плотно сжимала губы от боли и унижения, выгибаясь всем телом, сгорающим от стыда.       Такаши был недоволен. Непонятно, на что он вообще рассчитывал, пытаясь заняться с Хинатой сексом насильственным методом, но все же был глубоко разочарован. Попросту не привык к тому, что женщина не горела желанием поскорее оказаться на его члене. Такаши был очень привлекательным мужчиной, у которого было много любовниц за все тридцать с хвостиком, и, казалось бы, чего тебе еще надо? Но нет же… Ему осточертели пустоголовые куклы, готовые на любые эксперименты в постели и за ее пределами. И пусть он спал только с теми девушками, что отдаленно напоминали своим типажом Хинату, это было не то. Такаши хотел обладать не жалкой копией, не имеющей ничего общего с оригиналом, кроме темных волос и соблазнительной фигуры, а тихой и скромной, такой родной и любимой Хинатой, что была совсем близко и абсолютно недостижима одновременно. Однако сейчас все было иначе. Сейчас она лежала под ним полностью обнаженная с четким пониманием, что не сможет его оттолкнуть: Такаши был многим выше ее, гораздо крупнее и несоизмеримо сильнее.       Пробормотав ругательства, Такаши сплюнул себе на пальцы и стал растирать слюну по ее промежности, создавая видимость того, что она готова принять его, и глубоко ввел в нее сразу два пальца. С губ Хинаты сорвался слабый возглас, и она сжалась только сильнее, отчего Акияма злобно зашипел. Он намеренно резко двинул рукой, заставляя ее стискивать зубы до скрипа и давить бесконечные всхлипы, и пальцами второй руки стал снова безжалостно выкручивать ее соски, словно не знал, как нужно ласкать женщину. Его возбуждение, сдавленное плотной тканью брюк, становилось невыносимым, и тогда Такаши отнял руку от груди Хинаты и расстегнул пуговицу, немного ослабляя давление на свой член. Она, казалось, вообще перестала издавать какие-либо звуки, впадая в оцепенение, и только льющиеся по щекам слезы выдавали в ней признаки жизни. Ох, эти слезы… Проклятье, как же это его достало!       — Ты все продолжаешь плакать, Хината, хотя знаешь, как я это ненавижу! — прорычал Акияма и одним резким движением перевернул Хинату на живот, рывком подтягивая ее бедра на себя и надавливая ей на поясницу, вынуждая прогнуться.       Хината упиралась лицом в ковер, видя перед глазами только размытые очертания своей гостиной, и смутно ощутила, как к ее ягодицам прижимается твердый горячий член Такаши, пока он оглаживал ее спину, покрывая поясницу и бедра колючими поцелуями. Хината пусть и находилась в прострации, но все же осознавала, что сейчас произойдет. Акияма просто изнасилует ее, после чего она не сможет жить как раньше и смотреть мужу в глаза. И как только она подумала о Кибе в эту секунду, то была готова даже молить о смерти, только бы не пасть так низко.       На мгновение Хинате показалось, что ее вот-вот вырвет, или она и вовсе потеряет сознание, но когда тишину гостиной рассек чересчур громкий телефонный звонок, Хината распахнула глаза, сглатывая скопившуюся слюну, что уже начинала стекать с уголка ее рта. Такаши грязно выругался, звякая пряжкой ремня на брюках, и вытащил из кармана сотовый.       — Да, слушаю. Чего тебе? Я занят.       — Такаши, эти чертовы копы уже у нас на хвосте. Ты в курсе, что Неджи сегодня был в полицейском участке? Он все знает. И Хиаши-сама даже если еще не осведомлен обо всем, то это случится уже буквально через секунду. Полиция с одной стороны, семья Хьюга — с другой… О чем ты вообще думаешь?       — У меня тут небольшая проволочка, — буркнул Акияма, глядя на то, как Хината обессилено складывается вдвое, точно младенец в утробе. — Кажется, я полечу один.       — Если ты через два часа не будешь сидеть в поезде, а через три — в самолете, то окажешься в тюрьме. Я знаю, мы друзья, но рисковать собой ради твоей задницы я не стану. Мне и так придется отчитываться перед Неджи и Хиаши-са…       — Я понял, хватит тарахтеть, — поморщился Такаши. — Сколько у меня времени? Я должен собрать вещи.       — Час, Такаши. У тебя остался час!       Акияма раздраженно отключил вызов и, болезненно заломив брови, взглянул на Хинату. Стоила ли она того, чтобы рисковать всем, так похожая сейчас на обыкновенную шлюху? Такаши боролся с противоречиями: вроде, да, стоила. А может, и нет… В любом случае, ему была дорога собственная жизнь, какой бы никчемная порой ни казалась. И лишь поэтому Акияма решил отступить.       Нет. И все же, она того не стоит.       — Знаешь, а твой муж оказался не таким уж жалким копом, как нам с Неджи всегда казалось, — застегивая брюки, с издевкой бросил он, глядя на Хинату сверху вниз, как на кучу ненужного мусора, через который хотелось перешагнуть и пойти дальше — совершенно безжалостная личность Такаши видела Хинату именно такой, заткнув рот своей слабости, не желающей отпускать ее даже сейчас. — Теперь твой отец узнает, что я отщипывал себе деньги компании, и решит, что я делал это исключительно ради своей выгоды, но ты-то знаешь, ради кого на самом деле я все это делал. А зря. Ты оказалась глупой овечкой, которая даже своего мужика ни во что не ставит, а ведь мне придется признать, что он был прав. До чего острый у него нюх, — хохотнул Акияма, — пусть не сразу, но учуял, что от меня не стоит ждать ничего хорошего. Ему, конечно, не понять моих стремлений, ведь он мог свободно называть тебя своей, но мне даже немного его жаль. Однако, несмотря на эту толику жалости к этому человеку, я буду надеяться, что однажды он не вернется домой из-за своего стремления защитить слабых от тех, кто сильнее и умнее. Он помрет как собака, понимаешь? Это неизбежно. Рано или поздно ты тоже будешь страдать до конца своей жизни.       Хината мало что поняла из сказанного Такаши и, не поднимая головы и не шевельнув ни единой конечностью, продолжала лежать, точно мертвец. Она ничего не ответила ему. И Такаши ушел. Ушел так тихо, словно здесь ничего не происходило. Словно он не нанес ей самого большого унижения из всех возможных. Как Такаши сказал? «Ты уничтожила меня». Что ж, сейчас это звучало очень неправдоподобно, потому что именно он растоптал ее честь и достоинство. Убил в ней все хорошие воспоминания о детстве, когда они были неразлучны, и оставил своим предательством глубокую кровавую рану на сердце. Затянется ли она когда-нибудь? Хинате казалось, никогда.       Она не знала, сколько вот так пролежала: пять минут, двадцать или два часа. В какой-то момент ее сознание прояснилось: Хината услышала хлопок двери и громкий лай Акамару. Ощутила на холодной коже дуновение уличного ветерка, ворвавшегося в дом. Но пошевелиться Хината все равно не смогла.       — Хина, нам нужно поговорить кое о чем, и это важно! — прокричал Киба, оставляя обувь на коврике. — Тише ты, Акамару, хорош надрываться! Хина!       Инузука оставил куртку в прихожей и прошел прямо по коридору, неожиданно застыв на месте, когда расслышал надсадный плач дочери. Густо нахмурившись, он вскочил на лестницу и, быстро преодолевая ступеньки, вошел в комнату.       — Акира, принцесса моя, что случилось?       Девочка стояла в кроватке, держась ручонками за перекладину, и обливалась слезами, сотрясаясь от судорожных всхлипов. Ее побагровевшее личико было покрыто белыми пятнами, а волосики прилипли к вспотевшей голове. Киба заторопился взять ревущую дочку на руки.       — Ну-ну, зайка, в чем дело? — прижимая Акиру к себе и успокаивающе поглаживая ее по влажным волосам, взволнованно произнес Инузука. — Где твоя мама?       Ребенок подуспокоился в отцовских объятиях, но вот Киба, напротив, только сильнее напрягся. Выйдя из комнаты вместе с Акирой, он окликнул жену, попутно заглядывая в ванную и туалет.       — Хина, что за дела?       С первого этажа по-прежнему доносился неугомонный лай Акамару, и Инузука торопливо сбежал по ступенькам вниз, следуя на зов своего питомца, слышимый ориентировочно из гостиной.       — Хината?       Он не сразу заметил ее, заслоняемую огромной тушей Акамару, но когда это случилось, его всего обуял первобытный страх, от которого даже волосы на голове зашевелились. Спешно поставив Акиру в манеж и не глядя всучив ей первые попавшиеся игрушки, Киба бросился к Хинате, что без малейшего движения лежала на полу, свернувшись калачиком — голая, бледная как полотно и не подающая никаких признаков жизни.       Он опустился подле жены на колени, краем глаза заметив ее разбросанную неподалеку одежду, и медленно склонился над ней, опасаясь даже притронуться.       — Боже мой… Хина, ты меня слышишь? — Киба осторожно приподнял Хинату, разворачивая ее к себе, да так и обомлел: лицо, вымазанное тушью вперемешку со слезами, что все еще периодически орошали ее щеки, губы в чуть подзапекшейся крови, стекшей к подбородку, взлохмаченные волосы… Инузука остолбенел от ужаса, отражающегося в его до предела распахнутых глазах, и не мог отвести взгляд от этого жуткого зрелища, леденящего внутренности. Он продолжал беспрерывно смотреть и содрогаться, не в силах хоть что-нибудь предпринять.       Хината кое-как открыла глаза из-за слипшихся ресниц и воззрилась на мужа столь пустым, потерянным взглядом, что у него дыхание сперло, и кровь застыла в жилах.       — Т-такаши… — только и смогла произнести она, ощутимо вздрагивая в его руках.       Киба заметался глазами по обнаженному телу Хинаты, замечая красные отметины на шее и груди. Едва ощутимо прикоснувшись к ее ярко-бордовой щеке, куда неоднократно прикладывался Акияма, он болезненно поморщился и сжал задрожавшие губы.       — Что он сделал? — прошептал Инузука в поиске ответа в ее полуоткрытых мокрых глазах. — Что он сделал с тобой?       Хината плотно сдвинула ноги, как будто перед ней все еще был Такаши, способный навредить ей самым жестоким образом, и слабо покачала головой. Какой толк отвечать, если он и сам все понял?       Киба всем телом почувствовал, как она вся сжалась в комок, обхватывая свои хрупкие, покрытые мурашками плечи руками. Маленькая, беззащитная, изможденная… Он с трудом отыскал в себе силы для того, чтобы взять Хинату на руки и отнести на диван, резко сдернув с него плед, дабы прикрыть ее наготу и согреть одеревенелое тело. Инузука устроил жену у себя на руках и, пытаясь поймать ее рассеянный взгляд, заставил себя говорить.       — Этот выродок ударил тебя? Он что, тебя… — Киба судорожно выдохнул и прикрыл глаза, не зная, как произнести то, что так и срывалось с языка. Одна только мысль о том, что Акияма мог изнасиловать его жену, лишала Кибу способности связно мыслить и уж тем более говорить. Ему хотелось услышать, что все совсем не так, как кажется, что не произошло чего-то настолько чудовищного, потому что просто не могло. Только не с ними. Только не с ней…       — Нет, он… — Хината закусила губу, тут же непроизвольно охнув от боли. Она зажмурилась от дичайшего стыда, мечтая сгореть дотла, потому что казалось, все еще ощущала на своем теле его омерзительные прикосновения, и его пальцы внутри себя, — он не… только рукой...       Киба порывисто отвернулся. Ему невыносимо было смотреть на нее. Воображение бесконтрольно подкидывало ему тошнотворные картинки произошедшего, и нарастающая ярость стремительно снедала каждую клеточку его тела, лавинообразно заполняя собой все существующее пространство, перемежаясь с адской болью за Хинату и все то, что ей пришлось испытать. Еще утром Киба уверял ее, что отныне ей нечего бояться, ведь он был рядом, готовый оберегать их хрупкий мирок от любых даже малейших угроз. Но тогда, когда она больше всего нуждалась в нем, его рядом не оказалось.       Осознание того, что Киба не смог защитить самое ценное, что у него есть, убивало его. Вернуть Акиру он не смог, несмотря на все ухищрения, предотвратить месть Такаши — тоже. Он просто позволил ему отнять у него дочь и поиздеваться над его женой, сперва заставив ее страдать из-за потери Акиры, а потом и его физического насилия. Долгие годы учебы в Академии, изнурительные тренировки до синяков, работа в полиции — все это теперь не имело никакого смысла, раз сейчас Киба был вынужден видеть свою любимую женщину такой — избитой и униженной каким-то жалким ничтожеством. Такаши действительно его переиграл: направил все внимание Кибы на встречу с Зецу, куда якобы должен был явиться сам, и тихой сапой подобрался к Хинате, едва не надругавшись над ней. Ну почему же он сразу не разгадал его план? Почему собственными руками отдал Хинату ему на растерзание, оставив в одиночку пережить весь этот ад? Киба был полон страшного презрения, но уже не к Такаши. Он презирал самого себя.       — Прости меня, Киба… — сквозь слезы взмолилась Хината, кутаясь в плед. — Прошу, прости меня за все. Я должна была слушать тебя, должна была верить только тебе, но моя наивность и доверчивость, в конце концов, сыграли против меня. Ты был прав. Прав во всем, что говорил. А я… я оказалась глупой и недостойной тебя. Прости… Я ведь думала, что он… Прости…       — Нет-нет, Хина, перестань, — встряхнувшись, Инузука мягко взял ее лицо в ладони, — ты ни в чем не виновата! Не смей даже думать об этом!       — Ты всегда был слишком снисходителен ко мне, Киба-кун… Даже когда я неподобающе обошлась с тобой, выгораживая Такаши, ты сумел простить меня. Я не заслуживаю ни толики твоей любви. Напрасно ты так долго старался стать лучше ради меня. Ты и Акира… — Хината тихо заплакала и замотала головой, — вы совсем другие. И я рада, что она не похожа на свою бестолковую мать, ведь это из-за меня она подверглась опасности…       — Пожалуйста, родная… — прошептал Киба, ловя пальцами ее слезы, — не говори так…       — Но все так и есть. «Хината, ты мне как сестра, — уверял Такаши, когда мы были совсем юными, — я всегда буду защищать тебя». И я слепо верила ему тогда. Но он… — Хината теснее прижалась к мужу, с непониманием глядя в его глаза, — почему, Киба-кун? Почему Такаши обошелся со мной так, словно я не живой человек, а какая-то вещь, с которой можно делать все, что захочется? За что? Потому что я полюбила другого человека? Лишь поэтому?       Хината напрасно говорила так откровенно, потому как засевшая внутри Кибы ярость разжигалась все сильнее с каждым произнесенным ею словом, превращаясь в совершенно необузданное, неукротимое и всепоглощающее чувство, подталкивающее только к одному: безжалостному отмщению. Кибе не нужно было воочию видеть то, что сделал или пытался сделать Такаши с его женой — достаточно оказалось представить. И теперь назад пути уже не было. Плевать на все последствия. Возмездие — это единственное, чего желал Инузука, готовый пожертвовать не только своей карьерой. Он бы положил для этого даже собственную жизнь.       — Я убью его, — пророкотал Киба и поднялся на ноги так порывисто, что Хината не сразу сообразила, к чему сама же его и подтолкнула.       — Нет, Киба, постой! — она обернулась в плед и помчалась вслед за ним, запинаясь о собственные ноги. — Пожалуйста, остановись!       — Остановиться?! — торопливо обуваясь, выпалил Инузука. — Ты просишь меня остановиться? Снова? Ты сошла с ума… Этого не будет!       — Не иди за ним! — хватаясь за рукав его куртки, надрывно кричала Хината. — Такаши сумасшедший! Он правда не в себе и может тебе навредить! Оставь его! Пусть он уедет и навсегда исчезнет из нашей жизни!       — Где он, Хина? — встряхнув Хинату за плечи, требовательно вопрошал Киба. — Куда направился этот ублюдок? Скажи все, что знаешь, ведь я все равно найду его!       — Такаши собирался уехать куда-то со мной и Акирой, но куда именно — не сказал…       — Уехать с… тобой? — запнувшись, вторил Киба, увидев ситуацию уже под другим углом. Так вот чего добивался Акияма? Отнять у него семью?       — Я сказала, что это невозможно, — сбивчиво затараторила она, все еще цепляясь пальцами за куртку мужа и как будто не расслышав, как Акира снова заплакала, требуя внимания родителей. — Сказала, что люблю только тебя, и никто другой мне не нужен. Из-за этого Такаши взбесился, но потом ему позвонили, и он поспешно ушел. Киба-кун, пожалуйста, останься со мной, мне страшно! Я хочу, чтобы все это закончилось… — Хината повисла на Кибе, судорожно хватаясь за его плечи. — Умоляю, пусть это закончится…       Инузука не мог понять, что в этот момент в нем преобладало больше: неуправляемый гнев или мучительная жалость. Такаши или Хината. Ненависть или любовь.       — Это скоро закончится. Он ответит за все, что сделал, — отрывая от себя руки Хинаты, процедил Киба. — Я его уничтожу.       — Киба-кун!       Он уже не слышал ни стенаний Хинаты, ни требовательного крика Акиры, подлетая к машине, припаркованной во дворе, и сходу запрыгивая на водительское сидение. Киба так отчаянно рвался к цели, что на сей раз его ничто не могло остановить.

***

      Такаши Акияма был тем еще чистоплюем, но сейчас его квартира походила на место боевых действий: дверцы платяного шкафа были настежь распахнуты, а одежда, что там хранилась, теперь валялась на полу; ящички комода так и оставались выдвинутым, а книжные полки (прямо-таки гордость Такаши) частично опустели. И ладно бы еще их содержимое перекочевало куда-нибудь в местечко поприятней, так нет же! Книги и различные статуэтки были разбросаны то тут, то там, словно до этого момента Акияма не берег их как зеницу ока. Проще говоря, собирать вещи впопыхах он не привык. Вот и устроил тут сущий бардак, сам себе поражаясь.       Акияма стоял над раскрытым чемоданом, сосредоточенно размышляя, все ли необходимое собрал. Хватать с собой все подряд он тоже не хотел, все же, начинать новую жизнь лучше с новыми вещами, чистыми мыслями и ясной головой. Правда, последнее ему плохо удавалось. Он был взволнован, немного нервничал и очень боялся не успеть до отправления своего поезда.       И, между прочим, не напрасно. Такаши в изнеможении опустил веки и шумно вдохнул через нос, когда в его входную дверь постучали. Он догадывался, кто это мог быть, но этот вежливый, пусть и очевидно нетерпеливый стук не мог принадлежать самому неуравновешенному на его памяти человеку. В таком случае, кого еще нелегкая принесла?       Акияма бесшумно заглянул в дверной глазок — Неджи. Серьезно? Его еще здесь не хватало.       — Говори, что тебе нужно, и уходи. У меня мало времени.       Хьюга хмурился, переступая порог квартиры друга, и двинулся за ним в сторону гостиной.       — Что здесь происходит? — спросил Неджи, брезгливо оглядывая весь этот жуткий хаос.       — Я уезжаю, Неджи, — откликнулся Такаши. И он сказал это так просто, как что-то обыденное.       — Уезжаешь? — в непонимании хлопая глазами, вторил ему Хьюга. — Какого черта?       — С меня хватит, — застегивая молнию на чемодане, бросил Акияма и водрузил его на пол возле дивана. — Я оставляю работу в компании. Оставляю тебя и твою сестру. Ваша семейка много крови мне попортила, и неужели ты думал, что так будет продолжаться вечно? — он хохотнул, выравнивая пряжку ремня на брюках.       — Я был в полиции сегодня, — начал Неджи, остановившись у дверного косяка, — и хочу знать: почему тебя подозревают в похищении Акиры?       Такаши прыснул.       — Может, тебе лучше спросить об этом своего зятя?       — Как ты нашел мою племянницу, Такаши? — строгость в тоне Неджи усиливалась, и казалось, он вот-вот повысит голос, что обычно редко себе позволял. Хьюге всегда было проще изъясняться без лишних эмоций, однако сейчас терпения на это ему с трудом хватало.       — Раз ты говорил с полицейскими, то наверняка знаешь, как я ее нашел. Чего ты от меня хочешь, Неджи?       — Хочу услышать правду. Тебе ведь никто не поручал проверку того помещения. Ты не хуже меня знаешь, что строительство бизнес-центра в том районе еще как минимум год не предвидится. Дядя планирует работу над другим проектом.       — Мне хорошо известно, над каким проектом работает Хиаши-сама, — вздернув бровь, прошелестел Акияма. — А ты сам-то в курсе? Боюсь, твой дядюшка не во все свои дела спешит тебя посвящать.       Неджи мотнул головой, и его длинные распущенные волосы разметались по спине и плечам.       — Что ты хочешь этим сказать?       — И все-таки вы с Хинатой похожи больше, чем всем вокруг кажется. Ты на ее фоне выглядишь уж слишком сдержанным, даже черствым, но на деле-то вы оба такие ранимые… — Такаши издевательски усмехнулся. — Боюсь, ты чересчур правильный. Справедливый. Но разве можно добиться таких высот, как твой дядя, исключительно честным путем? Это семья Инузука — образец честолюбия. А ты? Ни туда, ни сюда… Ходишь себе, как неприкаянный, — он вдруг скривился. — Смотреть тошно, Неджи.       — Я не понимаю, о чем…       — Да плевать мне, — грубо перебил друга Акияма. — На тебя, на твою сестренку без мозгов и вашу высокомерную семейку.       Неджи оттолкнулся от дверного косяка и стремительно подошел к Такаши, грубо схватив того за плечо.       — Ты что несешь, а? С чего вдруг так отзываешься о Хинате? Что с тобой произошло, Такаши? — он требовательно взглянул в глаза Акиямы. — Говори. Ты как-то причастен к тому, что случилось с Акирой?       — Нет, —Такаши кривовато улыбнулся, без тени беспокойства взирая на Неджи, — а может быть, и да. Какая разница? Твоя любимая племянница теперь в порядке, так что выматывайся отсюда. Не мешай.       — Ты совсем страх потерял, Акияма? — приблизившись к лицу друга, сквозь зубы прошипел Хьюга. — Забыл, кто вывел тебя в люди?       Такаши раскатисто захохотал, заставив Неджи поморщиться и прикрыть глаза.       — А что, мне следует бояться тебя?       — Ты забываешься…       — Да поше…       Акияма разом смолк, и они с Неджи одновременно метнули взгляд в сторону прихожей, откуда донесся сумасшедший грохот. Судя по звуку, кто-то натуральным образом собирался сорвать входную дверь с петель.       — Кто там? — отпустив Такаши, обеспокоенно поинтересовался Хьюга, напрочь позабыв о былом разговоре.       — Кажется, пес окончательно сорвался с цепи, — досадливо шикнув, констатировал он.       Неджи инстинктивно вздрагивал от каждого удара в дверь, и когда та с оглушительным треском врезалась в стену, он непроизвольно сжался и сделал шаг назад, натолкнувшись на Акияму.       — Киба?       Инузука остановился в проходе гостиной, дыша подобно быку перед атакой. Он даже не посмотрел на Неджи, не удивился его присутствию здесь. Его взгляд намертво прилип к замершей фигуре Такаши.       — Куда-то собрался, Акияма? — выдохнул Киба, мельком утирая взмокший лоб тыльной стороной ладони.       — О да, — бесстрашно выпалил Акияма, позволив себе очередную усмешку, но теперь уже в адрес Кибы. — Прости, а я… должен был попрощаться с тобой, да?       — Да, — вытолкнув из тяжело вздымающейся груди сиплый смешок, закивал детектив. — Тебе придется попрощаться, – он цепко сжал зубы, испепеляя Такаши взглядом исподлобья, — со своей жизнью.       — Что происходит, Инузука? — вклинился Хьюга, шагнув зятю навстречу. — Мне только сегодня стало известно, что Такаши подозревается в похищении Акиры. Я ничего не понимаю, — он тряхнул головой, упираясь глазами в чемодан у дивана.       — Ты не знаешь, что происходит… — Киба лихорадочно заметался взглядом по квартире Акиямы, как если бы искал что-то важное, а потом встал у письменного стола, отбросив в сторону стул на колесиках, и оперся на него обеими ладонями. — А что ты вообще знаешь, Неджи? — обернувшись через плечо, прорычал он. — Может, тебе известно, что твой друг похитил Акиру, подставив другого человека? Или что он за твоей спиной проворачивает какие-то махинации, касающиеся компании семьи Хьюга? А может, ты знаешь, что он только что напал на Хинату в попытке ее изнасиловать? Что из этого тебе известно?!       Хьюга потерял дар речи: он открывал рот, но исторгнуть хоть звук у него никак не выходило. Неджи зацепился за предпоследнюю фразу Кибы, преисполненный растерянностью и непониманием, на смену которым неизбежно приходили страх за сестру и гнев в отношении Такаши.       — Что ты сейчас сказал? — все же выдавил из себя Хьюга.       Киба с силой шарахнул ладонями по столу, резко разворачиваясь к Такаши и Неджи. Его тело била крупная дрожь, но он не пытался скрыть этого. Каждая эмоция была у всех на виду.       — Этот ублюдок ворвался в мой дом и напал на мою жену! Как ты посмел притронуться к ней, падаль?!       — Нет-нет, все не так, — выставив вперед вскинутую ладонь, с легкой полуулыбкой зачастил Акияма. — Я вовсе не врывался в твой дом, Киба. Твоя жена сама меня впустила, — его улыбка приобретала все большую ясность, становясь шире и увереннее. — И ноги раздвинула она тоже сама.       Все возможные границы ярости для Кибы стерлись в один краткий миг. Он больше себе не принадлежал. Кто-то совершенно неуправляемый вместо него набросился на Такаши с такой нечеловеческой злобой, точно изголодавшийся дикий зверь. Он был уверен, что не остановится в своем намерении стереть Акияму с лица земли, но дело приняло неожиданный оборот.       Одна рука Кибы стискивала рубашку Такаши, а вторая была сжата в кулак, стремящийся впечататься в ненавистное лицо, но они обе замерли на полпути, как и сам Инузука, чей взгляд опустился на пистолет, направленный прямиком ему в живот.       — В чем-то ты прав, — хищно улыбался Такаши, обездвижив неприятеля оружием, внезапно вынутым из-за пояса брюк. Он находился к нему в непозволительной близости: дышал в лицо, рассматривал каждую его черточку. — Поначалу я думал трахнуть эту несговорчивую сучку, но потом, — Акияма сморщил нос, как от неприятного запаха, — потом решил, что делать это после тебя — слишком даже для такого отчаянного парня, как я.       — Что ты творишь?! — прокричал Неджи, не зная, как поступить: Такаши, к его непомерному удивлению, оказался совершенно непредсказуемым. — Откуда у тебя пистолет?!       — Значит, раньше ты не брезговал таскаться за ней, — не отводя взгляд от Такаши, гулко произнес Киба. — Столько лет… Да ты просто ебаный мазохист.       — Ерничать в твоем положении — не самая лучшая идея, детектив, — отчеканил Акияма, игнорируя ошарашенного Неджи. — Кстати, ты заметил? Мы с тобой поменялись местами: я с оружием, а ты — без. Снова не на равных. Интересно, каково это, когда к тебе приставляют пушку? Копы трясутся от страха, ведь ничто человеческое и вам не чуждо, или же до последнего строят из себя крутых, наивно думая, что пожертвовать собой ради спасения людей — их предназначение? Что скажешь, Киба? Все еще чувствуешь себя всемогущим?       — Мне не нужна пушка, чтобы вышибить тебе мозги, — ровным тоном отозвался Инузука, что вызвало удивление Такаши, а следом и его гулкий смешок.       — Убери пистолет, Такаши! — продолжал разоряться Неджи, словно приросший к месту — шаг вправо, шаг влево… Черт, да что делать?       — Поразительное бесстрашие, — покачал головой Акияма. — Позволь воспользоваться случаем и спросить о том, о чем я спрашивал себя с час назад. Вот скажи: неужели эта женщина стоит того, чтобы вот так бесславно сейчас здесь сдохнуть?       Киба какое-то время молчал, сжимая-разжимая опущенные кулаки. Он все смотрел на Акияму, даже не шевельнувшись, а потом, ничуть не переменившись в лице, резко подался вперед, позволяя дулу пистолета больно уткнуться в его твердый напряженный живот.       Акияма опешил, покрепче стиснув оружие в руках и чуток пошатнувшись от неожиданного натиска Кибы. Он бросил взгляд сначала на пистолет, упирающийся в тело Инузуки, что по-прежнему не вызывало ни единой эмоции на его бесстрастной физиономии, а потом взглянул ему в лицо, которое в один момент перекосила злобная ухмылка.       — Я не боюсь смерти, — с уверенностью заявил Киба, позволяя оружию все сильнее вдавиться в его кожу под неизменно белой рабочей рубашкой. — Потому что эта женщина стоит гораздо большего, чем моя жалкая жизнь.       Такаши побагровел от злости. Он был совершенно обескуражен реакцией Инузуки. И куда подевалась его животная ярость? Нет, ее подавил точно не страх… Еще и эта уверенность… Рука Акиямы дрогнула, но он собрался и крепче сжал пистолет, не позволяя чувствам помутнить разум.       — Псих, — буркнул он едва слышно. — Да ты просто больной.       — Так чего же ты тянешь? Давай, стреляй. Или все, на что ты способен — это поднять руку на слабую беззащитную женщину?       Неджи не находил себе места. Ему никогда раньше не приходилось сталкиваться с подобным. Да и оружие он видел только мельком, спрятанное в кобуре офицера Инузуки. Но как так вышло, что сейчас пистолет в руках держал Такаши? Что за человек столько лет находился с ним бок о бок? Хьюгу со всех сторон окружили эти резонные вопросы, но задумываться над ответами прямо сейчас было просто невозможно.       — Хватит его провоцировать, Киба! — отчаянно воскликнул он, не оставляя попыток предотвратить трагедию. — Такаши, брось пистолет! Ты с ума сошел?!       — Да заткнись ты, Неджи! Сука, заткнись! — наконец, взорвался Акияма. — Это ты виноват, что позволил Хинате выйти за него! Сам же хотел от него избавиться? Всегда его ненавидел! Что же теперь его защищаешь? Лицемерное ты дерьмо!       — Что с тобой, Акияма? Смелости не хватает? — продолжал испытывать Такаши Киба. — Вот он я, прямо перед тобой. Стреляй же.       — Перестаньте! — выступив вперед, пуще прежнего возопил Хьюга. — Твою мать, Акияма! Сейчас же убери от него оружие!       — Я сказал заткнись!       — Стреляй.       — Хватит!       Такаши трясся, как в лихорадке, смаргивая капельку пота, стекающую со лба и застывшую на ресницах. Он был растерян. Несмотря на свою напускную браваду, он испугался. Непоколебимая решительность Кибы, крики Неджи… Все это сводило с ума. И тогда его замешательство сыграло против него.       Дав волю эмоциям, Акияма отнял от тела Кибы пистолет и одним уверенным движением направил его на Неджи, что уже успел немного приблизиться к ним, собираясь остановить это безумие. Однако Такаши успел произнести лишь очередное «заткнись!», прежде чем приоткрыл рот в немом крике от страшной вспышки боли в с хрустом вывернутом запястье. Не теряя ни мгновения, Киба ловко скрутил Акияму, безжалостно заламывая ему руку, и в следующую секунду отшвырнул его на пол.       Такаши не успел ничего понять, не успел хоть что-нибудь предпринять и, конечно, вовремя сгруппироваться. Он шарахнулся затылком о пол, и только благодаря ковру из крупного ворса, что смягчил удар, тут же не потерял сознание.       Инузука переступил через Такаши и широко расставил ноги, возвышаясь над ним.       — Вот теперь мы с тобой на равных, — оскалился Киба, подкатывая рукава своей рубашки. — И единственным, кто сегодня бесславно здесь сдохнет — станешь ты.