Секс, любовь и иудейство

***

POV/АЛФИ Голда, вжатая в расшатанный бортик кроватки, испуганно посмотрела на меня, взволнованная дерзким поцелуем, который я вручил ей мгновение назад. Ее ладони защитно вытянулись на моей груди, а стан напрягся. — Спать. Вам обоим, — я отпрянул с большим трудом, подавив свой неистовый гнев в купе с возбуждением, и Голда, протянув Ноа соску, молча отвернулась. — Я не ребенок, — буркнула она и я почувствовал, как надулись ее губы. — Завтра он будет спать в своей комнате, — указал я пальцем на Ноа. — Так уж все устроено в этом проклятом доме. — Очень жаль, — мои брови приподнялись. Голда накрыла закрывшего глаза ребенка одеялом и мы оказались почти на одном уровне. — Значит, вы будете спать здесь один. Я схватил ее за бедро: — Эй, я хозяин в доме, да? — мать вашу, этот сладкий аромат ее тела сводил меня с ума. — И я решаю, где и кому спать, не так ли? — Так решите разумно. Ноа нуждается в Вас, в Вашем обществе, он одинок. Неужели Вы не видите? Я устало потер бороду: — Спать, — и Голда открыла было рот, чтобы снова возразить, но я толкнул ее к кровати и она упала на нее, беспомощно откинувшись на спину. — Спать, я сказал. Голда испустила недоверчивый смех: — Я не смогу спать, потому что нам нужно поговорить. Мы женаты! Мои глаза сузились, прежде чем я навис над ней: — Я не понимаю, о чем нам говорить. — Обо всем, — она шикнула, когда мои губы легли на ее плечи. — Я хочу, чтобы этот брак сложился, но этого не произойдет, если мы не будем проводить время вместе! Я хмыкнул: — Мы проведем его сейчас, вот, что я тебе скажу, если ты снимешь эту чудесную ночную рубашку. Голда проигнорировала меня: — Вы всегда приходите домой так поздно? Я оторвался от ее левой ключицы с раздраженным рыком: — Всегда. Иногда я не прихожу вообще, ага? Моя винокурня все время должна быть под контролем. — Дядя Барнетт, как и многие другие, у кого есть бизнес, находят время на семью и, поверьте мне, у них еще остается пару часиков, чтобы потратить его на карты или любовниц. Я усмехнулся, вбирая в рот ее торчащую вершину вместе с тканью: — Чего ты от меня добиваешься, м? — Как Ваша жена, я имею право предъявлять требования, чтобы этот брак сложился, — ее голосок был рваным, трусливым, пока я смотрел на нее, а она уводила глаза, сглатывая, — и я с уважением прошу Вас, мистер Соломонс, — ее пальцы легли на мое плечо и стали бережно выводить какие-то незамысловатые линии, — приходить домой на ужин, чтобы мы с Ноа могли провести время в вашем обществе. Ваш сын — он нуждается в Вас, понимаете? Я облизнул нижнюю губу: — А ты? Ты нуждаешься во мне, шейфеле? — Да, — она робко кивнула. Я был доволен тем, что она хотела проводить со мной время или, по крайней мере, делала вид. — Этот брак, ты же знаешь, он был заключен по чистому расчету. Не надо втирать мне, дорогуша, — я вымученно улыбнулся и глаза Голды загорелись. — Полагаю, Вам очень удобно, если я буду няней для Ноа и ночной куклой для Вашего личного удовольствия, без необходимости разговаривать со мной. Она привела меня в ярость и я прижал ее к себе, пытаясь поймать ее губы: — У нас был секс дважды, девочка, поэтому фактор удовольствия в нашем браке был очень, очень ограничен, правда? Что касается твоих материнских качеств, ты, без сомнения, талант, но его будет маловато по мере взросления Ноа. Ее нос вздернулся: — Тогда верните меня моим опекунам, если Вы не удовлетворены выбором. Наверняка Вы предусмотрели в сделке какую-нибудь неустойку. — Если ты вернешься к опекунам, то только завернутой в саван, — прорычал я, и глаза Голды наполнились слезами. — Хочешь развода? Она брыкнулась: — Да! Я навалился на нее всем своим весом и устремился к шее, оставляя влажный след. — Я мог бы дать его тебе, но зачем, да? Кармель не примет тебя назад, любовь. К слову, она была счастлива сплавить тебя ко всем ебеням, переправляя твои чемоданы с особым энтузиазмом, — мои губы коснулись ее ложбинки. — Если Барнетт заступится и позволит тебе войти в их дом, то очень скоро ты пожалеешь, что забралась в эту клетку. Голда молчала, сдерживая слезы и, посмотрев в ее растерянное лицо, я впился в ее губы, теряя себя в той забытой богом сладости, которая лишила меня чувств. Я не мог контролировать себя рядом с ней. Я не хотел. Она коснулась моей скулы, роняя слезы, потому что я испугал ее — этот эффект был ожидаем. Именно его я и добивался. Я знал, что она скажет, по выражению потаенного желания в ее глазах, прежде чем она произнесла эти слова: — Что, если мы заключим сделку? — ее голос был низким и нерешительным. От нашей ссоры у меня в висках бился пульс, но ее слова разрушили последние стены моего самообладания. — Сделку? — я был заинтригован. — И какую же сделку ты хочешь, милая? — глупая, еще не знала, что я не заключаю честных сделок. Это будет еще один маленький урок. — Ноа останется в этой комнате и Вы обязательно придете завтра на ужин. Я улыбнулся: — Взамен на что? Голда вздохнула и потянула с плеч шелковые бретели. Смех разорвал меня. — Хитрая девочка, а? Ты хочешь получить двойную выгоду, м? Голда отрицательно покачала головой: — Я хочу, чтобы Вы сблизились с сыном, вот и все. Он ждет Вас, хоть и не говорит прямо: смотрит в окно, озирается на редкие машины вдали. Несмотря на правду в ее словах, я не мог им поверить. Мои мышцы напряглись. — Я постараюсь прийти завтра к ужину, но не обещаю, шейфеле. Срочные дела могут отнять меня до утра… — Голда благодарно кивнула. — Что насчет моих условий?.. Она развела плечами и я приподнялся на вытянутые руки, задумчиво кусая губы. — Они очевидны, — ее лицо побагровело, а глаза опустились, и я не смог сдержать улыбки, приподнимая ткань ее ночного платья. — Они очевидны только для тебя. Я же хочу, чтобы ты научилась извлекать из этих условий удовольствие, — мой голос был низким, пропитанным желанием и предупреждением. Я коснулся ее внутренней части бедер под оборкой и Голда вздрогнула, ее соски выделились. Она была возбуждена или напугана? Наверное, и то, и другое. — Я тоже этого хочу, — сошло с ее губ и от этих слов мой член наполнился кровью. Тем не менее, мои сомнения остались. — Мне понравились ваши губы внизу, — она откашлялась, краснея. Мой взгляд метнулся к вершине ее бедер, скрытых под ночной рубашкой, вспоминая ее вкус, ее запах. POV/ГОЛДА — Ну, мать твою… — его губы разошлись в улыбке. Алфи выглядел так, будто проиграл битву с самим собой. Он мягко схватил меня за подбородок: — Хочешь, чтобы я поласкал тебя языком и губами? Желание в его глазах, в его голосе опалило меня своей силой. Во рту пересохло: — Да. Простите, — добавила я и Алфи издал стон, припадая к моим губам, задирая мое ночное платье, стягивая вниз белье, ведя его по бедрам к коленям, икрам, и отбрасывая. Он хотел контроля и я сдалась, позволила поцелую поглотить меня, пока он, тяжело дыша, не оторвался от губ. — Нравится? Я была ошеломлена и не могла понять его. Он растянулся в доминирующей улыбке, опустив пальцы на мой мыс, проведя несколько горячих касаний. — Приподнимись, — скомандовал он, остановив поцелуй, чтобы стянуть с меня платье через голову. Я легла, позволяя ему восхищаться мной. Его голодный взгляд скользнул по моему телу. Он уже был тверд в своих пижамных штанах, очерчивающих проекцию органа, а его живот вздрагивал с каждым вдохом, обрисовывая линии пресса. Я почувствовала необоснованное желание проследить своими пальцами по волосам, исчезающим на его поясе. Раньше я восхищалась привлекательными мальчиками издалека и ценила их абстрактно, любопытно. Но ни один из них не оказал достаточного воздействия, чтобы появиться в моих фантазиях, когда я впервые прикоснулась к себе. В ту ночь я подумала об Алфи и реакция моего тела была незамедлительной, несмотря на его возраст и суровый вид. — Ты дьявольски хороша, да? — простонал он, прежде чем нависнуть надо мной, окутывая меня своим мужественным ароматом. Теплый, успокаивающий — он действовал на меня как лекарство. Его губы нашли мои для собственнического поцелуя, прежде чем он опустился ниже с плотоядной улыбкой. Я приподнялась и посмотрела, как его уста сомкнулись вокруг моего соска, и при первом тянущем ощущении я застонала. Моя рука вылетела, чтобы схватить его за волосы. — Ах! — соскользнуло с моих уст. Он поднял глаза, глядя в мои, жадно посасывая вершины, оттягивая их. Его губы были горячим вокруг моей чувствительной кожи. Я почувствовала ударную волну между ног и сжалась. — Я должен был уделить им должное внимание еще вчера, дорогуша. Я жадно сглотнула, опустив руки на живот: — Вы знаете, тянет низ… так сладко. Он улыбнулся: — Так и должно быть, шейфеле. Алфи опустился между моих ног и я без колебаний развела их для его сильного тела, наслаждаясь ощущением его мощного стана на мне. Он обхватил обе мои груди своими большими руками, слегка сжал, свел друг к другу и осторожно пришлепнул, заставив ту покачнуться, как застывшее желе, не сводя с меня глаз, пока я смотрела на него в ответ, закусывая губу и шипя от ощущений. Вид этого сурового мужчины с бородой и свинцовыми глазами, касающегося меня, пробудил во мне желание. Массируя мою грудь, Алфи нежил мои соски вниманием, целуя, пока я не стала задыхаться от восторга. Не раздумывая, я обхватила его ногами и прижалась к его просачивающимся очертаниям пресса, нуждаясь в трении. Моя влажная липкость оставила след на его чуть смуглой коже, покрытой растительностью и заставила Алфи тихо простонать. Его глаза вспыхнули торжеством. Губы моего мужа игрались с моей грудью с еще большим рвением, пока я не оказалась приближенной к тому, чтобы сойти с ума от потребности в разрядке, о понятии которой я знала совсем издалека. Я продолжила тереться о пресс Алфи почти отчаянно, но этого было недостаточно. Мне нужно было больше, но я не знала, как сказать ему об этом. Я издала легкий нетерпеливый звук, вырвавшийся из глубины моих связок, и глаза моего мужа, казалось, потемнели от осознания. — Теперь я хочу попробовать тебя везде. Я нахмурилась, пока не поняла, что он имел в виду, и мне захотелось заплакать от облегчения: он приподнялся на локтях и я спустила ноги с его широкой спины. Оглядывая свое тело, Алфи улыбнулся и провел пальцами по нижней части живота — там, где сгущались его волосы на полоске под пупком, слипшиеся и блестящие от моего сока. Я стыдливо опустила глаза. — Какая ты у меня страстная, а, — его глаза блеснули. — Впервые вижу, чтобы так сильно мокли, да? Я могла только неуверенно согласиться. Алфи растянулся в улыбке, сдвигаясь вниз, пока его лицо не оказалось прямо над моим женским местом. В прошлый раз я почувствовала себя жутко неуверенно, стыдливо, потому что не знала, чего ожидать. Теперь предстоящий процесс заставил меня нервничать по другой причине. — Что, если я не смогу прийти к вершине… снова? Алфи опустился на локти и скользнул ладонями под мои бедра. Он схватил меня за ягодицы и притянул к себе, нехотя отрывая взгляд от моего лона. — Не думай об этом, шейфеле, — прошептал он. — Расслабься и позволь мне доставить тебе удовольствие. Не торопись — дай этому случиться, ага? — с этими словами Алфи коснулся губами моих лепестков и я выгнулась, испустив громкий стон. Алфи поддался вперед и накрыл ладонью мой рот. Его губы и подбородок блестели. — Ч-ч-ч, — заприщелкивал он, поворачиваясь к кроватке, где спал Ноа, и малыш завозился, повернувшись на бок. — Прости. Алфи провел языком по моей щели, глядя мне в глаза, и я живо схватила воздух. —Приятно? — прохрипел он между, возвращаясь к ласкам. — Да, — прошептала я. — Очень, а Вам? Алфи мягко улыбнулся — ему нравилось. — Тебе показать мой член, сладкая, чтобы твои сомнения навеки пропали, м? — он сильно сжал мою ягодицу, а потом прихлопнул, и я усмехнулась. Мои ноги упирались ему в спину. — Мне нравится твой вкус: сладкий, почти невинный, принадлежащий мне, — он поднял голову. — А твоя «девочка», черт возьми, такую не увидишь даже на запрещенных картинках. Маленькая и узкая, как я себе и представлял, когда впервые увидел тебя в том безумно коротеньком платье. Алфи вытащил из-под меня одну руку. Кончик его среднего пальца коснулся моего преддверия, проскользнув вдоль, и я сжалась. — Будет больно, да? — спросила я, ретируясь, но Алфи остановил мой порыв ужаса, запуская палец в рот и извлекая уже смазанным слюной. — Я буду аккуратен, да? — его глаза налились жалостью или мне только показалось. — Если болит, я не буду, ага? Скажи мне и я оставлю эту блядскую затею в стороне. Я отрицательно качнула головой и на следующем рывке губ, он вошел внутрь этим самым пальцем. Я сжалась от дискомфорта, которое быстро сменило удовольствие. Не сводя с меня глаз, он начал двигать пальцем внутри, посасывая мой чувствительный узел. Внезапно узел распустился и мои глаза расширились, когда я стала изучать удовольствие или нечто похожее на него, ранее почти не знакомое. Я всхлипнула, задыхаясь и выгибая спину, корчась под Алфи от силы ощущений. Это было потрясающе, но не похоже на финишную прямую. — Черт возьми, да, вот так, вот так, славная, — прорычал он приглушенно, чувствуя завершающее акт действие. Алфи поднял голову, продолжая вводить и выводить палец, следя за ним, и это было чудесно, как будто он хотел привести меня к еще одной вершине, о которой я не подозревала. Но на этот раз из меня снова потекла кровь и она омрачила мое восприятие. Я испуганно взглянула на Алфи, но его титаническое спокойствие было всепоглощающим. — Ты очень нежная, не так ли? Я кивнула и Алфи стал плавно массировать мои ягодицы, наблюдая, как его пальцы скользят по мне. — Ты очень красивая. Сводишь меня с ума, старого обормота, да? Я глубоко вздохнула, ощущая некую пустоту без его движений: — Вы не старый, — Алфи мрачно улыбнулся и я поспешила исправить себя, — ты не старый… Алфи. Он коснулся губами моей груди. — Я почти смогла. Вы… то есть ты убрал руку и я… — Ты сможешь, сможешь с моим членом внутри. Он раздвинул мои ноги и встал между ними на колени, наспех спуская пижамный низ. Алфи осмотрелся и, убедившись, что Ноа спит, отвернутый к окну, подцепил край одеяла и накрыл себя по пояс. Опираясь на мускулистую руку, он взял свой член и провел концом по моему преддверию. Я ахнула от горячего давления, завороженная видом широкой красной головки, скользящей по мне, по моему лобку, по несносным волосам, которые я так и не успела убрать, и я приподнялась на локтях, чтобы лучше рассмотреть этот процесс. Алфи перевел взгляд на меня. Сначала в нем читалось замешательство, затем осознание. — Моя любознательная, хочешь увидеть, как мой член проникает в тебя, да? Я моргнула, потому что язык онемел. Он схватил подушку и положил мне под бедра, облегчая жизнь, чтобы я могла видеть себя сполна. Он тоже посмотрел вниз и поднес свой орган к моему лону. Алфи медленно провел им вверх и вниз и дыхание его стало таким же глубоким, как и у меня. Это было такое странное зрелище. Алфи приблизил свой член к моему отверстию и немного ввел. Я сжалась от вторжения, хотя мое тело бессовестно просило именно этого. Наблюдая за мной, Алфи ухмыльнулся и лизнул свой большой палец, прижимая его к моему комочку ощущений, когда он начал проникать в меня короткими, нежными движениями. Я шипела и Алфи собирал этот звук с моих губ, умоляя немного потерпеть. Он был уже на полпути и с каждым новым толчком продвигался все глубже, пока, наконец, не заполнил меня полностью и я схватила его за твердое бедро, останавливая. Ощущения и вид этого первобытного акта, разорвали меня в клочья. Я застонала в подготовленную ладонь Алфи, когда удовольствие изрезало меня с силой, заставившей сжаться так сильно, что он резко выдохнул, сцепив зубы: — Ты вынуждаешь меня кончить, мать твою, раньше, чем я планировал, ага? Алфи принялся врезаться в меня сильнее, когда я вонзилась ногтями в его спину, почти отчаянно приподнимая бедра, чтобы встретить его толчки. Меня охватила колкая болезненность где-то внутри, воюющая с гулом удовольствия. Алфи поддался вперед, опираясь на колени, вскидывая мои ноги, сжимая мои лодыжки в одной руке и наблюдая за тем, как его член врывается в меня под глубоким углом. Покалывание нарастало, увеличиваясь с амплитудой его толчков. Его глаза впились в мои, когда он тяжело задышал, приправляя свой абсолютный дух слабой ухмылкой. — Ах, ты ж моя терпеливая. Мы удачная пара — мало кто вмещал меня полностью. Его движения стали несогласованными, а глаза бешеными. Я отчаянно хваталась за его бедра, перебирая частые волосы, охваченная ощущениями боли и победного удовлетворения, что я нечто новое в его жизни и таких, как я, он еще не знал. Давление на нечто в глубине меня было неприятным, но терпимым, игольчатым, и Алфи это тоже знал, приходя в восторг, нахваливая меня и мое лоно, спрашивая, что я чувствую. Через пару мгновений он толкнулся сильнее, а затем резко выдохнул и с его губ сорвался стон. Я застыла от ощущения полноты, получая его пряную жидкость. Алфи поцеловал меня в губы и, тяжело дыша, опустился рядом. Я ощутила, как горячее семя хлынуло на постель, стоило ему оставить мое нутро. Мы больше не касались друг друга и медленно поднялась стена — мы снова стали чужими. Я прикоснулась к низу своего живота, наслаждаясь послесвечением от присутствия Алфи. POV/АЛФИ Я долго лежал без сна после того, как Голда, выскочив из ванны, забралась в постель, замерзшая, с капельками воды на худых бедрах, и, зарывшись в мою грудь, уснула. На этот раз она спокойно наблюдала как я потягивал свою сигарету, выводя на моей груди рисунки своим тонким пальчиком. Ее любознательность поплыла к моему паху и стала касаться волос, затем члена и я посмотрел на нее, подытожив с горечью, что она юная и энергичная, в ней бушуют гормоны, присущие тинейджерам, а я уже достаточно зрелый, чтобы переходить ко второму раунду так скоро. Я все еще чувствовал ее тепло, чувствовал ее сладкий аромат, ощущал ее близость и ненадолго подумал о том, чтобы притянуть ее к себе и обнять, как можно крепче, чтобы подарить ей чувство нужности или защищенности. Но вместо этого я смотрел в темноту. Голда сегодня снова удивила меня во многих сферах отношений. Она была упрямой и доброй. Она заступилась за Ноа, будучи не стервозной, попытавшись дать мне какой-никакой отпор, ради ребенка — ради моего ребенка. Секс также застал меня врасплох. Я ожидал, что она будет избегать физического аспекта нашего брака как можно дольше, пока я, наконец, не склоню ее к этому более настойчиво, потому что мое желание больше не могло быть подавлено. Я не знал Голду и она не знала меня, но в постели мы хорошо подходили друг другу. Когда она приняла мой член полностью, несмотря на боль, которую испытывала первостепенно, что отражалась на ее лице, я был обескуражен. Она хрупкая, но ее тело было полностью для меня. Наконец, она испытала удовольствие в первый раз и это был мой самый сладкий триумф, который я только мог себе представить. Ласкать ее сладкий низ было по-своему чудесным занятием. С Дафной я не хотел этого делать, мне не нравилась ее анатомия, было в ней что-то отталкивающее. Может, запах тела. Но ей приходилось усерднее работать ртом в ответ и она делала вид, что ей нравится, а после этими губами она касалась Ноа и Джозефа с исключительным знанием, что я был в этот вечер с другой женщиной. Она пыталась ткнуть меня в измены носом, чтобы я почувствовал стыд. Словно, чтобы напомнить мне о моей покойной жене, плач Ноа полился из кроватки, откуда он посмотрел на меня презирающим взглядом Дафны. Голда зашевелилась рядом со мной, мягкий стон соскользнул с ее розовых губ. Я включил настольную лампу и сел, протирая глаза. Голда моргнула, дезориентированная, потирая глаза: — Что… Что происходит? — Ноа. Голда медленно скинула с себя одеяло и я остановил ее. — Давай я попробую взять его сам, а ты ложись, — она улыбнулась мне и моей попытке наладить отношения с сыном. Мне хотелось порадовать Голду и показать, что я способен быть отцом. Выскользнув из постели, я взял сына на руки, ощупывая его штанишки. Они были сухие, но Ноа все равно заливался, и я стал качать его, кружить с ним по комнате, неуверенно похлопывая по спине. На это ушло две или три минуты, прежде чем я почувствовал себя дураком, обращаясь к девочке, годящейся мне в дочери. — Голда, я не знаю… Он не успокаивается. Она встала и переняла у меня сына. — Ты можешь лечь спать. Я знаю, тебе завтра на работу. Я остановился, наблюдая, как она выскользнула из нашей спальни с Ноа. Через мгновение, я последовал за ними, потому что мое любопытство брало верх. У Голды не было опыта общения с детьми. Я не думал, что она справится с Ноа. Мой сын был требовательным, особенно по ночам, а его крики заставляли меня нервничать. Голда же выглядела спокойной, как удав, черт возьми. Вряд ли она причинит боль моему сыну, вопли которого не прекращались, доносящиеся из кухни, но становились тише. Я встал в дверях, опершись на порог, ошеломленный увиденным. Голда уложила Ноа на свое плечо и он повис, продолжая подвывать, пока она разогревала молоко. Заметив мой взгляд, она растерялась: — Ноа хочет есть. Я думаю сделать ему теплого молока с печеньем. Ты не мог бы достать его? Я спохватился: — Печенье? Надо посмотреть, что есть в нашем буфете. Голда прижала Ноа теснее и он всхлипнул, зарываясь в ее грудь. — До скольки Ноа кормили грудью? — ее вопрос ударил меня по затылку, пока я осматривал заполненную полку, отыскивая печенье. — Сливочное, пойдет? Голда кивнула, продолжая смотреть на меня вопросительно, наливая в тарелку кипяченое молоко. Я откусил печенье и посмотрел на нее в ответ: — Дафна кормила его примерно полгода. Может, чуть больше. Потом она забеременела — это случилось, в основном, потому, что она перестала вставать ночью. Голда понимающе кивнула. — Наломай две печеньки в молоко, пожалуйста, а затем перемешай. Я сделал так, как она велела. — То, что ты спросила… Это имеет значение? — Это позволяет ребенку почувствовать связь со своей матерью… — она ​​замолчала. Ноа посмотрел на меня, положив голову на грудь Голды. Вуди выбежал из прихожей и сел рядом с моей женой, облизав ее ногу, миновав меня. Она мягко покачивалась из стороны в сторону, напевая, что, казалось, оказывало успокаивающее действие на Ноа, даже если он все еще время от времени скулил. Голда бросила на меня взгляд через плечо: — Спасибо, что помог мне. Если хочешь, отправляйся спать. Я накормлю Ноа. Я покачал головой: — Можно я попробую сам? Улыбка Голды озарила меня и я решил, что сделаю все возможное, чтобы измениться ради этих двоих.