***
POV/АЛФИ Быть отцом — это нечто нереальное, что-то за грани выходящее и крайне неразумное, и я понял это, когда Ноа после десяти уклоняющихся маневров от ложки с размоченным в молоке печеньем, отправил ее в мою несчастную бороду и рассмеялся. Я закипел моментально и Голда заметила ярость в моем лице, исправляя ситуацию чистым полотенцем и красивой собой. — Иди спать, Алфи. Я справлюсь с Ноа. Она проследила за моим взглядом, который коснулся Ноа и его дикарских выходок. — У нас с Ноа все будет в порядке, правда. Пожелай папе добрых снов. Ноа отвернулся, его плечи, как всегда, округлились, если у него не получалось меня игнорировать и я вновь оказывался засвеченным в его маленьком мирке, в котором для меня не было места. — Лё! — отрезал он, и Голда сожалеюще улыбнулась. — Это пройдет. Я хмуро кивнул и направился в спальню. Проходя мимо комнаты Дафны, я не удержался и заглянул в приоткрытый проем. Мой взгляд упал на покрывало ее кровати, на пустую вазу для цветов. Сердцу стало колко. Когда бы я ни смотрел на эту кровать, все, что я видел, была моя мертвая жена, и если бы Ноа не искал утешения здесь, я бы забетонировал ее, эту чертову комнату. Мне хотелось, чтобы Ноа смог снова вернуться к той близости, которая была раньше между нами, чтобы мы снова смогли поиграть в прятки или в машинки, как делали это раньше, без ссор и истерик. Я лег в кровать. Прошло совсем немного времени, прежде чем я смог заснуть. Когда я приоткрыл глаза, Голда проползла совсем рядом и улеглась на соседнюю подушку, прижав свою розовую щечку к моему плечу. Моя рука невольно опустилась на ее левое бедро — ноги были ледяными, а кожа тут же покрылась мурашками. Я прижал Голду к себе так близко, как только мог, получше укрывая ее одеялом, не размыкая глаз, и ее нос уткнулся мне в грудь, прежде чем она почувствовала тепло и заснула. Я поцеловал ее в лоб и тоже провалился. Ноа проснулся еще раз, но Голда настояла, чтобы я остался в постели, выскальзывая из кровати на прохладный пол, на цыпочках и ежась, ступая к моему сыну. Может быть, поэтому сегодня утром я чувствовал себя более расслабленным, чем когда-либо за эти несчастные полгода. Несмотря на недосып, Голда встала сразу же, как только я выскочил из ванной и, нагнувшись поцеловать ее, разбудил ее одной вредной каплей, упавшей с моих волос. Ее глаза распахнулись и озарились светом. — Доброе утро. Я кивнул, отбрасывая полотенце, хватаясь за чистые брюки: — Ага, оно самое, милая. Ты не в курсе, экономка накрахмалила мою белую рубашку или нет? У меня сегодня встреча. Она потерла веки, сев: — Посмотри в шкафу. Распахнув шкаф, я уставился на представленный выбор, краем глаза замечая пробуждение Ноа, который, как обычно, тут же схватился за свою чудовищную книгу. Вначале, я отбирал у него эту книжонку, но когда он листал ее, то замолкал на добрые полчаса и это шло всем нам на пользу. Я подошел к его кроватке, застегивая рубашку, чтобы потрепать его по взъерошенным волосам. Ноа привычно не поднял глаз, а его плечи округлились еще сильнее. Я опустился на корточки, хватаясь за расшатанные рейки, чтобы быть с ним на одном уровне, обводя глазами влажное кружево на его постели. — Ноа, давай. Отложи эту чертовщину в сторону, — никакой реакции. Я забрал у него книгу, швырнул в сторону и Ноа начал кричать, обзывая меня. Я поднял его, несмотря на то, что он сопротивлялся, и, когда я посадил его на руку он заплакал. — Раньше ты любил наше утро. Больше нет… — сказал я, замечая, как его слезящиеся глаза скользнули по чему-то позади меня. Я обернулся и увидел в дверном проеме Голду с Вуди у ноги и ее глаза были полны эмоций. — Пока была жива Дафна? — она вошла в комнату. — Вуди услышал, как ты плачешь, и прибежал, чтобы утешить тебя, Ноа. Ноа замолчал, глядя на пса большими глазами. Голда остановилась у моего плеча, чтобы заглянуть мне в лицо, пока Ноа смотрел на Вуди, а собака на него. Я стал раздевать его и на этот раз он не дрался и не кричал, только всхлипывал. Его глаза были прикованы к собаке, когда я менял ему штаны. Голда вынула одежду из шкафа и положила рядом со мной. Новый костюмчик и носки. — Сегодня ты должен надеть костюм настоящего моряка, — сказала она, улыбаясь. На губах Ноа появилась легкая улыбка и мне пришлось на мгновение отвести взгляд. Прочистив горло, я сказал: — Маленький юнга, да? Ноа медленно кивнул и позволил мне одеть его. Он мог более или менее одеваться сам, но, как и во многих других вещах, он отказывался это делать после смерти матери. Я прижал его к своему телу. Его глаза не отрывались от Вуди, что лизал ему руку, пропахшую молоком, но, по крайней мере, он не пытался уклониться от меня. — Давай проверим, что там на завтрак, — сказал я. Мы вместе вошли в столовую. Вуди, коснувшись своей заполненной до половины миски, придирчиво выбежал из комнаты, чтобы сделать все то, что он задумал — возможно, помочиться на дорогие коврики в прихожей. В тот момент, когда пес скрылся из виду, виляя хвостом, Ноа забеспокоился. Я опустил его на пол прежде, чем он успел заплакать. Мальчик сразу ушел, наверное, чтобы отправиться на поиски своей книги. Голда держа в руке шарф, посмотрела на меня. Сострадание в ее лице не привело меня в ярость этим утром. Она подошла ко мне и, опустив талит мне на шею, коснулась моей груди. — Он придет, Алфи. Ему просто нужно время. Я недоверчиво хмыкнул. Была бы Голда столь же оптимистична, если бы узнала, что произошло? Я взглянул на часы: — Мне пора идти, — и прижал легкий поцелуй к ее губам. — Я ценю твои усилия, моя сладкая. На лице Голды отразилось удивление. Такое же я испытываю с первой минуты нашего брака. Она была совсем не такой, как я ожидал. Голда могла бы поддаться подростковой истерике, но вместо этого она попыталась справиться с трудностями, свалившимися на ее маленькие плечи. Я наблюдал, как она обращается с Ноа: доброжелательно и ласково, так, как с ним не обращалась родная мать. Голда казалась слишком хорошей, даже идеальной, и я мысленно произнес молитву. Я еще раз поцеловал ее и задержал взгляд на этих красивых глазах, немного уставших. Вспоминая прошлую ночь, я почувствовал некоторое напряжение, которое отдалось приятным нытьем в паху, но этого было недостаточно, чтобы заставить себя подхватить ее на руки и отнести в нашу спальню. Я резко отпрянул. Голда не сделала мне ничего, чтобы заслужить то отношение, которое я приготовил для нее в паре со своим злоебучим характером, прежде чем ее красота обвела меня вокруг пальца. Ноа не переживет повторения смерти своей новой матери, поэтому я чувствовал, что обязан прийти на ужин этим вечером. POV/ГОЛДА Моя грудь болела при мысли от утренней сцены Алфи с Ноа. Я могла сказать, что Алфи огорчился из-за реакции сына на него. Я чувствовала острую необходимость как-то помочь им обоим, но сначала мне придется выяснить, почему Ноа так себя ведет. По какой-то причине я не могла вообразить, что Алфи причинил какой-либо вред своему ребенку… Или мог? Алфи определенно был способен на самые жуткие поступки, какие только можно представить. Слухи о его делах, повадках и зверских выходках доходили даже до моих ушей в Лутоне через уста дяди, который называл его фатально жестоким. Но по тому, как он смотрел на Ноа, когда тот затихал, было ясно, что в глубине души Алфи любит своего сына. — Нет… — пролепетала я вслух, — между ними что-то другое. У меня возникло стойкое предположение, что это как-то связано с Дафной и это было проблемой, потому что Алфи отказывался говорить о ней в каком-либо ключе. Ноа вообще не разговаривал и я не знала, стоит ли упоминать его маму, находясь рядом с ним. Я прошла в столовую из прихожей, а Ноа на цыпочках шел за мной, уткнувшись в пол. Его лицо было заплаканным, потому что он не мог найти свою чудовищную книгу. Я видела, как Алфи сунул ее на верхний шкафчик кухонного гарнитура перед тем, как отправиться на работу, но решила не отдавать ее Ноа. Ему нужно было научиться жить без этого мракобесия. Было не здорово, насколько он был зациклен на этих ужасах. В кухне Галит уже готовила кашу. Пахло свежими фруктами, сливочным маслом и теплым молоком. Вуди проскользнул под стол, вероятно, надеясь получить что-нибудь вкусное со стола. Я подошла к Галит, когда Ноа опустился на колени под стол, чтобы наблюдать за псом, хватая того за поводок. — Позволь Вуди сначала почувствовать тебя, твой запах, хорошо, Ноа? И легче с поводком, малыш, вряд ли ему приятно, когда ты так тянешь его. Ноа рассеянно кивнул, но не двинулся с места, продолжая дергать Вуди за шею, будто причинять ему страдания доставляло мальчику удовольствие. Я схватила со стола тарелку с кашей и кусочек куриного рулета. Вуди оживился, а Ноа вместе с ним. На ложку каши для малыша у меня уходил кусок кошерно приготовленного и, вероятно, очень дорогого рулета. Я поймала укоризненный взгляд Галит, но что мне оставалось? Моей задачей было накормить сорванца и я делала для этого все возможное. Ноа почти не жевал кашу, то и дело проглатывая ее на ходу. В каждом его жесте читалась нервозность. Поднеся посуду к раковине, где Галит мыла кастрюлю, я сказала: — Вы работаете здесь с первого дня свадьбы Алфи и Дафны, да? Она отрицательно покачала головой: — Алфи не всегда был тем, кто он сейчас. Я работаю здесь чуть больше пяти лет, а с Дафной они прожили почти в два раза дольше. Я удивленно приподняла брови и Галит повернулась ко мне со своим землистым лицом, опуская черные глаза: — Тринадцать лет или вроде того. Я пораженно поджала губы. Привыкшая измерять длительность брака по возрасту их совместных детей, я думала, что Алфи был женат всего три или четыре года. Но, тринадцать… Его старший ребенок мог бы быть младше меня всего на несколько лет! Это так странно. Очевидная разница в возрасте снова всплыла и я почувствовала себя плохо. — Какой она была, его жена? — спросила я и Галит увела взгляд, складывая посуду в раковину. — Мы мало разговаривали. Я почти не знала ее. Я недоверчиво посмотрела на Галит: — Как можно работать на кого-то годами и не знать, какой она человек? Галит перекрыла воду и занялась вытиранием стола. — Она была очень характерной леди — требовала от Алфи больше, чем он мог ей дать или предложить. Я внимательно слушала экономку, складывая портрет первой жены Альфреда. — Она никогда не завтракала и не ужинала вместе с ним. Она предпочитала жить обособленно от него, часто уходила к родителям, собирая детей с большим театральным мастерством. Бедные малыши — она использовала их как средство шантажа. Я сглотнула: — А Алфи? Галит вытерла руки насухо: — Сначала терпел, потом стал прикладывать руку. Она обличала его в изменах, но, тем не менее, не отпускала от себя. Странная была женщина, — она покачала головой. — А что случилось с Джозефом? Галит опустила голову: — Если Вы хотите узнать больше, Вам нужно поговорить с самим Альфредом, миссис Соломонс. Но я бы не советовала Вам затрагивать эту тему. Я прошла в гостиную и, опустившись на диван, откинулась на подголовник, ненадолго закрыв глаза, чувствуя себя истощенной. Горячая морда ткнула меня в руку. Я открыла глаза и увидела Вуди рядом со мной. Он пытался меня утешить? Я знала, что собаки могут улавливать человеческие эмоции, но я не ожидала этого от Вуди. Ему, вероятно, не разрешали сидеть на диване, но меня не волновало, одобрит Алфи это или нет. Я похлопала рядом с собой по обивке и Вуди разлегся возле моего бедра. Ноа отложил свою книжку, сидящий на ковре, и подошел ко мне. Он забрался на диван и сел рядом со мной. Его ножки даже не доходили до края. Я улыбнулась ему. Его глаза выражали вопросы, которые он не мог озвучить. — Я устала и Вуди пытается меня утешить, потому что чувствует меня. Ноа медленно кивнул. Я осторожно погладила его по светлым волосам, чтобы посмотреть, увернется ли он от моего прикосновения. Я почувствовала спутанные узлы на его затылке, заметив, как Ноа яростно почесал отросшие виски. Такими темпами у него могут быть вши. — Ты позволишь мне немного подстричь тебя? Совсем немного? — спросила я и Ноа задумчиво нахмурился. — А чтобы ты не чувствовал себя одиноко, мы подровняем и Вуди, да? Его ответ был еще одним кивком. Я сходила за лезвием Алфи и ножницами, которые отыскала в кухонном ящике. — Ты можешь сесть ко мне, пока я стригу тебе волосы, милый? Ноа еще раз мотнул головой. Я подняла его и, посадив между своих колен, нежно погладила по голове и поцеловала в макушку, прежде чем принялась стричь длинные волосы на затылке. Ноа сидел смирно, посматривая на пса. Волосы по бокам я тоже укоротила и только пряди сверху почти сохранили прежнюю длину. — Теперь ты выглядишь намного лучше. Ноа остался сидеть у меня на коленях, а я продолжала гладить его волосы, наблюдая, как он клацает ножницами над шерстью Вудфорта. — Я надеюсь, что ты однажды поговоришь со мной, Ноа. Я бы очень хотела услышать твой голос. Ты можешь говорить со мной обо всем. Я умею хранить секреты. Ноа посмотрел на меня через плечо, точно в глаза, и в этот момент он показался намного старше своих почти трех лет. — Твой папа любит тебя. Ноа резко отвернулся и соскользнул с моей ноги. Он снова рухнул на пол со своей книжкой, оставив Вуди с забавной плешью на макушке.***
Алфи не пришел к ужину. Было около девяти, когда я устроилась в удобном кресле перед камином в гостиной, читая одну из моих любимых книг, которую привезла с собой. Алфи не позвонил и не предупредил, что опоздает или что не придет вообще. Поэтому, подождав его около пятнадцати минут, мы с Ноа поужинали и я повела его в постель, опустошенного и огорченного пренебрежением родного отца. Может, мне стоило позвонить Алфи, чтобы спросить, когда он будет дома. Хотя у меня был его номер, я так и не решилась набрать его. Одна нехорошая идея пришла мне в голову. Я встала и подошла к буфету у камина. Он был наполнен несколькими бутылками виски, рома, бурбона и всевозможных других спиртных напитков, о которых я даже не подозревала. Вспомнив слова Алфи о том, что мне нельзя пить, я выбрала самую дорогую на вид бутылку виски с названием, которое даже не смогла произнести, какой-то коллекционный выпуск. Я налила себе изрядное количество и забралась в кресло. Откинувшись назад, я поднесла бокал к носу и закашлялась, удивленная грубым ароматом алкоголя. Я сделала глоток и закашлялась еще сильнее, слезы брызнули из глаз, а жжение в пищеводе стало нестерпимым. — Какая гадость! Зачем кому-то пить это по собственному желанию? Сделав еще два глотка, я встала с места и проследовала в прихожую, поднимая телефон. Набрав код, я стала прислушиваться к писку гудков. — С кем Вас соединить? — С Пекарней, пожалуйста. Тишина и, наконец, незнакомый мужской голос дал о себе знать. — Эббей-Роуд, 662. — Здравствуйте, а могу я услышать Алфи Соломонса? — спросила я несмело и этот кто-то на проводе затих. — Он сейчас занят. Кто его спрашивает? Я ухмыльнулась: — Жена. Передайте, пожалуйста, что его ужин в мусорке. Спасибо. Через пятнадцать минут входная дверь открылась и закрылась. Вуди, свернувшись калачиком у моей ноги, не помчался тот час в прихожую, а только тихо проскулил, спрятав свою мордочку. Раздался неодобрительный голос Алфи. — Голда?! Я быстро перекинула ноги через подлокотник, чтобы Алфи увидел мои обнаженные колени. Он появился в дверном проеме: темный и внушительный, выглядя смертельно опасным бизнесменом. Он осмотрел меня с головы до пят, задерживаясь на стекле, все еще прижимающемуся к моим губам, моем платье и босых ногах. Его гнев был ярким, лицо превратилось в маску с еще более острыми гранями. На мгновение мой живот сжался от страха, от осознания того, что я ничего не знаю о смерти Дафны, но я не позволила этой эмоции взять верх. Алфи ничего мне не сделает. Тем не менее, когда он закрыл дверь, у меня в крови зашипел адреналин. Алфи подошел ко мне, но я не двинулась с места и сделала еще глоток виски, морщась. — Что за игры, жена, м? Твой звонок в Пекарню должен был меня спровоцировать? — он остановился прямо перед креслом, высокий и зловещий. Он выглядел потрясающе и устрашающе. — Нет, — сказала я легкомысленно. — Просто хотела сообщить тебе, чтобы ты не спешил. Он наклонился надо мной, его мускулистые руки уперлись в подлокотники. Дорогая ткань его пиджака коснулась моих коленей и от этого трения меня охватил первый трепет. Алкоголь сделал меня чувствительной к ауре Алфи. Он источал доминирование и первозданную сексуальность. Его взгляд скользнул по моим скрещенным ногам, задержавшись на полоске обнаженной кожи на моих бедрах. Затем он поднял взгляд. Я сглотнула от интенсивности его выражения, как будто он не был уверен, хочет ли он меня прибить прямо здесь или отшлепать, уронив на свои колени. — Что на тебя нашло, м? Его сильная ладонь каким-то образом попала на небольшой участок обнаженной кожи между подолом моей юбки и бледностью гладких колен. Я почувствовала прикосновение между ног и хотела, чтобы его пальцы двинулись выше, но я сдержала себя, скрещивая ноги сильнее. Для Алфи это не стало помехой и он грубо просунул пальцы в мое белье, проводя живую линию, проникшим на четверть вглубь меня пальцем. — Ай! — выдала я и Алфи, сморщив нос, повторил за мной. — Ай… Да? Я криво кивнула и Алфи высвободил руку, взглянув на меня в свете бра и камина. Он отнял у меня стакан виски и допил. — Я предупреждал тебя, что ненавижу, когда женщина пьет спиртное, черт возьми? Я сглотнула: — Кажется, да. А я просила Вас прийти на ужин, хотя бы ради сына. Мы квиты. Алфи поставил стакан на стол, наклонившись еще ближе: — Голда… — мое имя сошло с его губ низким рычанием, полным предупреждения. Мне было все равно. Его рука скользнула выше по моей ноге, под мою юбку, к ягодицам, и его губы прижались к моим за страстным поцелуем. — Нет! — на мгновение, мое тело выгнулось к нему навстречу, но я не собиралась позволять Алфи отвлекать меня сексом, как бы отчаянно мое тело не хотело его. Он ворвался в мой рот своим наглым языком, рывком задирая мое платье. — Остановись!