Секс, любовь и иудейство

***

POV/ГОЛДА Галит появилась в прихожей в тот момент, когда я развернулась и отвесила Алфи искреннюю оплеуху с громким щелчком, заставив экономку увидеть эту неприятную сцену. Лицо ее тут же исказилось в обеспокоенной гримасе. — Я приготовила ужин, мистер Соломонс. Алфи, на секунду прижав к щеке ладонь, повернулся к Галит. — Я не уверена, что вы собираетесь ужинать… — женщина замолчала от его тяжелого взгляда — Алфи Соломонс принял мою пощечину, от девушки, младше его на восемнадцать лет, от его молодой жены, подавляя гнев. — Мы не голодны. Иди домой, — отрезал Алфи, возвращаясь ко мне, и я нервно сглотнула, но вида не подала. Галит отыскала меня глазами. Я улыбнулась ей: — Спасибо, что приготовили нам ужин. Приятного вечера с мужем. Она поколебалась, затем схватила свое пальто и сумку, прежде чем выскользнуть из дома. Алфи посмотрел на меня, все еще тяжело дышащую от бешенства. — Я хочу выпить, — он сжал мою ладонь и потащил меня в свой кабинет. В камине горел огонь — это зрелище согревало меня изнутри, но никак не рассеивал холодного чувства страха. Алфи отпустил мою влажную ладошку, чтобы направиться к винному шкаф, очевидно поняв, что я опасаюсь его после выходки. Я опустилась в одно из кресел, вытянув босые ноги, наслаждаясь теплом камина. — Можно мне тоже выпить? Алфи издал низкий звук, выражая свое неудовольствие, но через пару минут протянул стакан с темной виноградный жидкостью, заполнившей емкость примерно на дюйм. — Глоток красного вина тебе будет даже полезен для крови. Особенно сейчас, да? Но не более. Алфи опустился в кресло рядом со мной, катая кубик льда в своем стакане. Его глаза были устремлены на меня. — Я знал, что до этого дойдет, — заметил он с ухмылкой, обводя пальцем свою скулу, по которой пришлась пощечина. — По-другому и быть не могло. Это должно было закончиться вот так, мое скотство, ага? — О, это еще не конец, я уверена, — сказала я, отпивая вина. — Ты хочешь потерять меня? Алфи сделал глоток и горько улыбнулся:  — Ты же знаешь, что нет. — Нет, я этого не знаю, Алфи. Потерев лицо, он устало откинулся на спинку: — Чего ты хочешь в качестве подтверждения? Я облизнулась: — Чтобы ты перестал скрывать от меня правду. То, что произошло сегодня с Ноа… Я не смогу свыкнуться с этим, если ты не скажешь мне, что это неправда. Алфи допил остатки своего напитка. Он смотрел на пламя и улыбался, прежде чем встать и опуститься передо мной на колени, коснувшись моей ладони, переплетая пальцы. За гневом и подозрением в его глазах скрывалась глубокая боль и уязвимость. Именно последнее заглушило мою собственную ярость по поводу того, что он сказал мне на лестнице. — Пожалуйста, скажи мне правду. Что произошло с твоей женой? Что ты сделал с Джозефом? Алфи приподнялся и сладко поцеловал меня в губы. — Зачем тебе это, м? Я нахмурилась. Это был не подходящий момент для физической близости. Я хотела ответов. — Мне нужен был этот последний поцелуй, прежде чем ты всегда будешь смотреть на меня так, как ты посмотрела на меня в тот миг, когда Ноа произнес те жуткие слова. Алфи опустился на пол, подтягивая к себе левую ногу, переворачивая полешки в камине, снова глядя в пламя. — Я убил свою жену, шейфеле. Земля ушла у меня из-под ног и я провалилась в этом несчастном кресле, медленно убрав руку с шевелюры Алфи, прижимая ее к губам. — О, Всевышний! Алфи мрачно улыбнулся, прослеживая глазами мое испуганное выражение. — Не своими руками, черт возьми, — быстро заявил он, уведя глаза, — Дафна покончила с собой, наглотавшись каких-то таблеток, но сделала это из-за меня, как мне кажется. От облегчения у меня перехватило дыхание. Если бы Алфи действительно убил свою жену, я не смогла бы остаться с ним — не то, чтобы он позволил мне уйти от него, это факт. Я знала, что самоубийство было более распространенным явлением, но обычно это было результатом жестокого обращения или отчаяния. Что Алфи сделал со своей женой? Я могла представить себе, что он оскорблял и избивал свою покойную жену, если только ее смерть не заставила его изменить свой образ жизни. Даже прилетевший в меня бокал из-под виски — после этого он выглядел виноватым. — Почему? — спросила я, наполовину боясь узнать правду, но я хотела избавиться от темных теней его прошлого и единственный способ сделать это — пролить свет на то, что произошло. Алфи невесело улыбнулся. Пламя создавало тени на его остром лице, делая более устрашающим в полумраке. — Потому что я был очень плохим мужем, которого она слишком сильно любила. Я была потрясена и замолчала, нервно покручивая в руке напиток. Алфи поднялся и, плеснув себе еще виски, сделал большой глоток, собирая пальцами пыль с каминной полки. — Этот день был абсолютным пиздецом. У меня были трудности на работе: поганые макаронники во главе с Дарби Сабини нарывались. Было около полуночи, когда я вернулся домой, ожидая, что Ноа и Дафна, как обычно, спят. Свет струился в фойе из гостиной. Ноа выбежал и я подхватил его на руки. Воспоминание Алфи Чуть больше года назад «Папа!» — мальчик обхватил шею отца, зарываясь в его теплую шею. Алфи почувствовал влагу кончиками пальцев с детских штанов, отстраняя Ноа и опуская на пол, осматривая его. «Ну, что такое сынок? Что это за мокрое пятно? Ты описался, приятель?» Ноа сжал пижамные штаны, сводя колени. Алфи вздохнул, стягивая с усталых плеч пиджак, швыряя его на пол. «Пойдем, я приведу тебя в порядок, ага?» Ноа побрел в уборную, наблюдая за отцом, что распахнув белую рубашку, сбросил ее и, выбравшись из майки, подхватил сына, опуская в ванну. Теплая вода хлынула шумным потоком, рыча и шипя, заполняя холодное чугунное дно. Ноа поежился, позволяя отцу снять с него пижаму, хватая того за уши. Алфи взял кусок мыла, осматривая сына с головы до ног, обводя глазами покрытую сыпью и натертостями кожу. Его маленькие ягодицы горели от много раз высушенных и пропитанных мочевиной штанов. От мальчика пахло кожным салом, потому что чаще всего он спал в одной постели с Дафной, а та гнушалась менять постельное белье. Алфи увеличил напор воды, намыливая Ноа с головы до ног. Дафна остановилась у ванной комнаты, прислушиваясь. За дверью кто-то хмыкнул — Алфи вернулся домой после трехдневного загула и теперь пытается быть примерным отцом. Гнев наполнил ее сердце. Она сделала два больших шага и ворвалась в ванную комнату, обводя глазами сидящего на корточках мужа, бережно омывающего их сына. Ноа протер лицо: «Мама!» Алфи обернулся: Дафна стояла позади него, сверля глазами его спину, по которой несколько часов назад намерено прошлась коготками Руби. «Явился?» — выдавила она, сверкнув темными глазами, и Алфи вздохнул, осматривая ее небрежный вид: застиранное ночное платье, облачающее огромный живот, с желтыми пятнами на груди, излучая тот молочный запах, который сопровождал ее все время. Волосы были растрепаны от слишком долгого пребывания в постели, а лицо распухло от отеков из-за беременности. Алфи почувствовал отвращение, ополаскивая Ноа чистой водой. «Зачем ты пришел? Ноа только перестал звать тебя и устраивать мне истерики по вечерам.» Алфи прикусил губу. «Ты же знаешь, Дафна, что я работал.» Она зло рассмеялась. «Как? Трахая долбанных потаскух, которые исполосовали тебя?» Подавив ярость, Алфи смыл с лица Ноа остатки следов от шоколада. «Мне сейчас не до этого, дорогая. У меня был плохой день.» «Ох, правда?» — Дафна фыркнула, отталкивая Алфи от сына. «Хватит разыгрывать любящего отца! Ублюдочное зрелище.» Алфи выпрямился, видя, как Дафна обернула Ноа в полотенце. «По-твоему, я плохой отец, а? Задница маленького Ноа всегда красная, потому что ты не удосуживаешь себя переодеть его в чистые штаны, он никогда не ест приличной еды, если только я не даю ему ее со своей тарелки, и ты говоришь мне о пренебрежении?! В гостиной диван пропитан мочой и запах стоит невыносимый, а все потому, что тебе лень подать Ноа чертов горшок, чтобы он помочился по назначению. Он весь день предоставлен сам себе!» Дафна проглотила правду и Алфи только сейчас заметил, что она находится под кокаином. «Иди к черту, Алфи!» Обхватив руками грудную клетку Дафны над животом, Алфи дерзко вытолкал ее из ванной комнаты, захлопнув за собой дверь. «Нет!» — взвизгнула она, пытаясь удержать мужа, но он закрыл ей рот ладонью и потащил в комнату. «Перестань орать, мать твою!» прорычал Алфи. «Ноа не нужно это слышать.» Ее приглушенные крики не прекращались. Ей было все равно, услышит ли это ребенок. Алфи толкнул Дафну в гостиную и запер ее. Она тут же забарабанила в дверь. «Если ты не выпустишь меня, клянусь, я убью ребенка в своем чреве, Алфи! Ты слышишь?!» Алфи застыл, косясь глазами на дверь, не в силах поверить в то, что сказала Дафна. Он открыл дверь и жена чуть не упала на него. Дафна отшатнулась и схватила нож для писем со стола у окна, прижимая его к нижней части своего живота. «Не смей так обращаться со мной или я вырежу твое проклятое дитя из своего живота.» «Ты причинила бы боль своему ребенку?» «Ты изменяешь мне, поднимаешь руку, в надежде, что я буду сносить это? Нет, Алфи! Чем больше ты пренебрегаешь мной, тем сильнее я буду вредить этому ребенку, слышишь?» «Положи нож, Дафна, и мы поговорим.» «Ты никогда не оставишь старых привычек, я знаю тебя. Либо он, либо ты.» «Ты действительно хочешь моей смерти? Ты же любишь меня, а?» «Да» — в этом слове не было и намека на колебание. «Я слишком сильно люблю тебя, чтобы делить с другими женщинами!» Алфи сделал выпад, схватив Дафну за запястье, прежде, чем она успела навредить себе или ребенку. Несмотря на ее усилия, Алфи удалось уложить ее на диван, но ее крики насторожили Ноа. «Как бы там ни было, я не позволю тебе убить ребенка». Ее глаза были безумными, когда Алфи выпрямился и вышел из комнаты. Он закрыл дверь с тихим щелчком. Сделав глубокий вдох, Алфи вошел в ванную, по которой Ноа парил с игрушкой в руке. Его маленькое лицо выражало замешательство. Алфи улыбнулся ему, несмотря на тьму, клубившуюся внутри него. «Сейчас я отведу тебя в постель». Ноа кивнул. Алфи поднял сына и понес наверх, наслаждаясь ощущением его теплого тела. Он воззвал к хорошей части его души, которая умоляла его оставаться спокойным в шторм скандалов. Уложив Ноа в постель, Алфи вышел из комнаты и вернулся к жене.