***
Спустя еще где-то час в палату наведались трефовые. В отличии от Фелиции, они не парились ни о какой эстетике поэтому принесли букет ромашек, которые собирали вместе. Увидев блондинку, Куромаку удивленно распахнул глаза, достал специальную тряпочку из кармана и протер ею свои очки, Зонтя же испуганно вздрогнула и пискнула, ведь выглядела оптимистка неважно: вся бледная, потрепанная, в мятой одежде, с красной воспаленной кожей под глазами. А что будет когда пройдет неделя или около того? Оба трефовых, проанализировав внешность желтой, про себя подумали, что, скорее всего, блондинка ничего не ела, как и вчера, не спала всю ночь, а также не переодевалась и не приводила себя в порядок. Исходя из этого, они не стали ее будить своими разговорами и шорохами около больного, поэтому просто оставили букет ромашек в заранее принесенной из дома Зонти вазе, написали записку с пожеланиями скорейшего выздоровления, и ушли домой, решив вернуться завтра с утра.***
Следующими навестить Рому пришли бубновые. С разрешения медсестер Данте поставил на подоконник специальную подставку с ароматическими палочками и поджег одну из них, по палате постепенно разнесся приятный успокаивающий аромат лаванды. Этот запах благоприятно влияет на нервную систему и обеспечивает здоровый сон, а учитывая, что романтик сейчас без сознания, палочки были принесены скорее для Фелиции, чем для него, Данте заранее предвидел, что так случится. Габри тоже принесла цветы, но в своем репертуаре — это были розовые тюльпаны оригами, она поставила их на подоконник в маленькую фарфоровую вазочку с замысловатыми узорами и небольшим китайским драконом по центру. Бубновые помолчали пару минут, наслаждаясь ароматом лаванды и мертвой тишиной в палате, прерываемой лишь тихим сопением обоих червовых и писком кардиографа. Однако, продлилась идилия недолго, да и назвать ее таковой тяжело, больничная обстановка заставляла чувствовать себя неуютно. Хочу заметить, что философ сегодня пришел не в обычной футболке с красными шортами на подтяжках, на нем была длинная белая роба с длинными свободными рукавами, что, конечно же вызвало некоторое удивление прохожих и медсестер по пути сюда. Данте жестом указал Габри отойти и не делать резких движений, она послушно выполнила просьбу и села на стул около окна, после чего философ с закрытыми глазами начал какую то странную разминку, похожую на замедленную тренировку ниндзя. Спустя пару минут такой практики красноволосый подошел к постели и начал бормотать странный текст на неком древнем языке, медленно водя руками над червовым королем, его ладони засветились теплым красным светом, который медленно проникал сквозь гипс и нагревал воздух в комнате. Ушастая завороженно наблюдала за всем этим со стороны не в праве и не в силах пошевелиться, иначе она сорвет весь ритуал. Спустя пару минут Данте перешел и на Фелицию, сменив слова, он медленно водил руками над ее головой, пока ничего не подозревающая девушка крепко спала. Осторожно повернув ее туловище передом к себе, целитель медленно поводил рукой над ее сердцем, что-то едва слышно шепча. После этого он вернул ее в прежнее положение, сложил руки вместе, встал на колени, и стал бормотать какую-то молитву, свечение от его рук постепенно стало затухать. Когда оно совсем пропало, из принесенной с собой небольшой кожаной сумки, что висела сейчас на стуле, философ достал небольшой круглый флакончик с нежно-фиолетовой жидкостью, которая слегка светилась. Оглядевшись на дверь и прислушавшись, Данте не услышал никаких медсестер, поэтому продолжил свои махинации. На капельнице Ромео был бутылек, а не пакетик, поэтому философ осторожно снял его с подставки, отсоединил трубочку, максимально быстро, но осторожно открыл бутылек, залил туда свою чудо-жидкость, закрыл обратно, после чего подсоединил трубочку к бутыльку и вернул его на подставку. После всех этих махинаций зелье резко вспыхнуло сиреневым, после чего обесцветилось, скрывая улики. Данте тяжело вздохнул, а Габри подошла к нему. — Ты закончил? И что это было за зелье? А Ромео скоро станет лучше? Ты сильно переживаешь? Я вот да… — Если бы вы могли просто хранить внутреннюю тишину, не загрязнённую воспоминаниями и ожиданиями, вы бы могли разглядеть прекрасный узор событий… Это ваше беспокойство создаёт хаос. — цитатой ответил красноволосый. — Чего чего? — Габри как обычно приложила пальчик к губкам и задумалась о смысле сказанного. Но не успела она додуматься, как философ продолжил. — Я добавил в капельницу самое мощное целебное зелье, которое передала моя мать. Для скорейшего выздоровления в таких случаях как этот мне нужно приходить и проводить свое лечение каждый день, а также нужно еще два флакона зелья, но у нас закончился главный ингридиент — dryadales labuntur Gift. Или же Дар альвов. Фиолетовый цветок с шестью лепестками, похожими на альвийские уши. Как не странно он растет только в нашем родном лесу по ту сторону реки… Габри улыбнулась и тихо хихикнула. — Данте, ты кое-что забываешь. — ушастая повисла на его плече, обняв за шею сзади, и поцеловала в щеку. — Я вообще то одна из альвов и с легкостью могу провести тебя к нужному месту. Красноглазый тепло улыбнулся: — Даже самым умным людям свойственна забывчивость… Тогда нам нужно съездить в лес как можно раньше, ведь время цветения скоро закончится. Как насчет завтра? — Да хоть сейчас, если это поможет нашему другу поправиться… Бубновые постояли так еще пару минут, пока ароматическая палочка окончательно не потухла, философ убрал ее с подставки и выкинул, после чего оба попрощались с еще спящими червовыми и ушли.***
Остались только пиковые… Они пришли под вечер, когда время приема близилось к концу. Варя ничего не принесла, т.к. считала, что денег ее отца на операцию и лечение более чем достаточно в качестве подарка. Пик же чувствовал сильную вину перед другом, ведь он чуть его не убил. Дарить подарки в таких случаях он не умел, но все в округе прекрасно наслышаны о том, что семейство Монтекки очень любит цветы, поэтому он решил принести что-то такое. Мучать свою сестру по масти аллергией еще по пути в больницу не хотелось, поэтому рогалик принес… кактус. Только войдя в палату, кудрявая сразу расчихалась от всего этого безобразия в вазах на прикроватной тумбочке. Уже выспавшаяся Фелиция слегка улыбнулась, заметив как зеленка вся краснеет и начинает материть весь мир за существование цветов, при этом, не прекращая чихать. Пик вручил ей таблетку от аллергии, пачку с которыми всегда носил с собой как раз на такой случай, и выпроводил запивать куда подальше от палаты, потому что подействует она только через полчаса, а за это время лицо девушки от контакта с пыльцой все покраснеет, горло разбухнет, и она задохнется нахрен. Только мертвой подруги ему не хватало в нынешней ситуации. Кудрявая что-то уже неразборчиво буркнула и с превиликой радостью покинула комнату. Рогатый тем временем виновато взглянул на Фелицию, что сейчас сверлила его усталым, но полным ненависти взглядом. — Прежде чем ты что-то скажешь, желтая, я хочу сказать, что мне очень жаль, правда. Ты знаешь, я никогда не вру. И я пришел хоть как-то загладить вину. — свежекупленный пушистый зеленый шарик в маленьком горшочке фиолетового цвета гордо приземлился на подоконник рядом с подарками бубновых. — Я не особый любитель цветов и прочих розовых соплей, но я хотел сделать подарок в стиле Монтекки, поэтому мой выбор пал на кактус. Не волнуйся, я его не украл, а купил на свои деньги в магазине. Я даже… имя ему дал зачем-то. Его зовут Пим. Просто слышал, что кактусам часто дают имена… Думаю, из него получится лучший друг, чем я. — Пиковый король тяжело вздохнул и взглянул на полностью загипсованного друга, притронуться к нему он не осмелился, поэтому просто опустил взгляд в пол, и, запихнув руки в карманы джинс, развернулся. Он хотел было уже уйти, как блондинка неожиданно сипло зашептала: — Чтобы получить прощение нужно что-то большее, чем просто кактус, мы посмотрим на твое дальнейшее поведение. Передай Варе спасибо за материальную помощь, и то, что она та еще сучка. — потемневшие медовые глаза недобро сверкнули, после чего оптимистка отвернулась, намекая, что король может идти. Пик слегка улыбнулся на это, хмыкнул, после чего удалился из палаты не такой мрачный, как изначально был. Переведя взгляд на маленький милый кактусик, Фелиция заметила стоящую позади него записочку с пожеланием, осторожно взяла и прочитала: «Попытайся не сдохнуть до конца учебного года». — первые три слова были написаны фиолетовым маркером и аккуратным калиграфическим почерком, а оставшиеся четыре были больше печатными, кривыми и разного размера, написанные зеленым текстовыделителем, как выяснилось ночью, он еще был и неоновым, т.к. светился в темноте, тогда то блондинку и выгнали из больницы.***
Если быть реалистами, учитывая то, что парень вообще выжил, после лечения он должен был остаться либо калекой, либо уродом. Но! Есть одно большое но! Пиковые ненавидят быть у кого-то в долгу, и в данной ситуации, имеется ввиду Варя. Ее отец вбухал в лечение просто огромную кучу денег, оплатил реабилитацию, всякие операции и возможную поездку в санаторий. Благодаря ежедневным посещениям Данте, романтик неожиданно пришел в себя уже через неделю, но из-за сотрясения мозга сначала не помнил всех, кто к нему приходил. Из-за этого Фелиция несколько раз чуть не вскрыла вены и чуть не сбросилась с пятого этажа палаты, но ее все время вовремя удерживали трефовые. Спустя еще неделю сотрясение чудесным образом исчезло, но коммуникация была по прежнему невозможна из-за сломанных рук и челюсти больного. Трефовые приносили книги и конспекты из школы, после чего мучали бедного Рому уроками, чтобы он не пропустил школьную программу слишком сильно и смог потом спокойно влиться в учебный процесс. Зонтя занималась гуманитарными предметами вроде: литературы, языка, музыки, и конечно же английского, коим владела в совершенстве. Куромаку помогал с химией, алгеброй, черчением и физикой. Данте потом тоже подключился и зачитывал историю и философию, а также биологию и обществознание. Пиковые приходили каждый день позже всех. Пик практически молча просто шастал по палате, осматривая каждый угол от неловкости, а Варя каждый день рисовала новую зеленую карикатуру на гипсе бедного Ромео, благо места для искусства было много. Вы удивитесь, но после того случая с кактусом, кудрявая однажды тоже решила принести что-то со своего барского плеча, именно в плане растения. И принесла она… букетик базелика. Зеленка на полном серьезе поставила букетик в баночку с водой, которую принесла. Выглядело это довольно символично — ярко зеленые листики на фиолетовых стебельках прямо-таки символизировали их масть, как-бы подарок от обоих. Однако Фелиция этого не оценила и раздраженно нахмурилась: — Как это в вашем стиле, пиковые, принести именно базелик в качестве подарка. На языке цветов он ведь означает отвращение и ненависть. Мда, а я, дура, надеялась, что мы друзья. Варя удивленно вскинула бровки на это и даже открыла рот. — Че, правда чтоли? Нифига себе… — кудрявая отвернула голову, отводя взгляд. После минутного молчания в сопровождении презрительного взгляда блондинки, хулиганы неожиданно достали базелик из банки и стали… есть его. Морщась, кривясь, матерясь про себя, они съели «символ ненависти и отвращения», после чего молча покинули палату, оставив после себя лишь баночку с водой на тумбочке. Фелиция проводила их охреневшим от жизни взглядом, раскрыв рот, а Ромео промычал что-то удивленное.***
Спустя три месяца упорного лечения Данте, полностью загипсованный некогда человек с сотрясением мозга и сломанным носом был уже как огурчик. Переломы полностью, правильно срослись не оставив после себя даже следа или временной боли, лицо тоже никак не изменилось. Ромео был просто счастлив, и, конечно же давно знал причину такого волшебного выздоровления от которого врачи просто стоя аплодировали. Но самым удивительным по итогу было не это. Частенько прикидываясь спящим, романтик вдоволь наслушался горьких слез своего милого валета по утрам, теплых слов и искренних переживаний. Лежа в больнице, он часто думал о прошлом, анализировал свои поступки и частые ошибки. А по итогу пришел к тому, что… в какую бы передрягу он не попал, какую бы боль не испытывал, с ним всегда была та единственная, что всегда поддержит, поможет чем сможет, защитит от хулиганов и никогда не сделает больно… Фелиция. Милая пухленькая блондинка, что навязывает всем добро не всегда милосердными методами, но при этом любую выпечку делает великолепно, всегда может поддержать разговор и помочь с написанием поэмы для очередной девушки, хотя это ей очень не нравится и огорчает. Похоже, в той страшной драке Пик всё-таки вправил Роме мозги, за что ему огромное спасибо. Нет, правда, розовый давно простил и его и Варю, хоть и стал бояться еще больше.***
И вот он, долгожданный день выписки червового короля — около выхода столпились родители, сестра Хелен, и наша любимая семерка. Розовому подарили огромный букет его любимых ромашек, обняли все кому не лень, мать плакала уже от счастья, расцеловывая все лицо сына и заставляя его покраснеть и спрятать лицо в букете, потому что больше некуда девать его. Пиковые долго стояли в сторонке, переминаясь с ноги на ногу, размышляя, стоит ли выписка всех этих телячьих нежностей. Но потом всетаки решились и тоже на пару секунд обняли Ромео, от чего он остолбенел минут на десять, но потом так лучезарно улыбнулся, что Пик невольно попросил у подруги очки, чтобы не ослепнуть, на что благополучно получил отказ и путевку на три веселых буквы. Процессия из десяти человек уже хотела тащить романтика домой, как вдруг, он что-то шепнул отцу на ухо, тот что-то ему тихонько дал и забрал ромашки, они друг другу кивнули, и глава семейства Монтекки потащил толпу без главной звезды домой. На все вопросы взволнованной матери мужчина что-то шепнул ей на ухо и она успокоилась, передала это Хелен, и они втроем повели толпу подростков по домам. Ну… не всю толпу. Ромео и Фелиция так и остались стоять около больницы, смущенно отведя взгляды, собираясь с мыслями и пряча что-то за спиной. Блондинка решила начать первой: — Ромео, я д-должна тебе кое-что сказать… — она всё ещё смотрела в пол, голос дрожал. — Я тоже должен тебе кое-что сказать, Фель… — не смея поднять глаз ответил Рома. — Давай ты первый. — Нет, ты первая. — Нет ты давай первый! — нахмурилась Феля. Романтик тяжело вздохнул, собираясь с силами, никогда он еще так не волновался перед обычным признанием девушке. — Кхем кхем. — парень наконец-то выпрямился и заглянул в медовые глаза. — Фелиция, ты — луч солнца, который освещает мою жизнь, ты согреваешь мое сердце одним своим присутствием рядом. Без тебя моя жизнь становится холодной и мрачной. Без твоей поддержки меня возможно здесь бы не было сейчас, я бы сдался давным-давно. Ты была моим самым лучшим другом с самого детства, помогала мне двигаться вперед столько, сколько я себя помню, и никогда ничего не требовала взамен. Фелиция, я знаю, что много времени прошло, что я встречался с многими девушками, хотя видел, что это тебе не нравится. Я часто вел себя как дурак и мне уже давно пора было сказать это. Фелиция, я… я… — Ромео зарылся пальцами правой руки себе в волосы и стал нервно бегать глазами по окружающей его улице, он всегда так делает, когда сильно волнуется. Солнце уже садилось, окрашивая небо в розово-алый оттенок, превратив облака в причудливые сгустки сладкой ваты. На улице весна, где-то только распускаются почки, а что-то уже цветет, погода сегодня теплая, с легким ветерком, обманчивый март скоро снова ударит морозами. Но прекрасно все-таки не это, а девушка стоящая перед ним — в простеньком желтом платье до колена, с белым пояском и бантом сзади, ленты в милых высоких хвостиках сменились резинками с ромашкой, россыпь ярких веснушек на смущенном лице с очаровательными пухлыми щечками, слегка курносый нос и пухлые губы, которые так и манят к себе, медовые оранжево-желтые глаза смотрят в ожидании и с некой надеждой на парня. Ромео наконец собирается с силами и достает из-за спины желтую розу. — Фель, я люблю тебя. — он неловко улыбается. Девушка ошарашенно распахивает глаза и начинает часто моргать, потом ложит на ближайшую скамейку коробку с любимыми пирожными червового короля в виде сердечек и розу, протирает глаза руками. Она хлопает ртом как рыбка и тщетно пытается хоть что-то сказать. Ромео берет ее за дрожащие руки, целует ладошки, медленно приближает свое лицо к ее, между губами уже пара сантиметров, и он шепчет: — Можно я тебя поцелую? В ответ лишь неуверенный кивок, после чего романтик затягивает блондинку в поцелуй, максимально нежный и сдержанный, от чего девушка тает как шоколад и неуверенно, но пытается страстно отвечать. Когда воздух заканчивается и они отстраняются, Ромео едва сдерживается, чтобы не облизаться и не сказать что-то пошлое. Вместо этого неожиданно выходит смешок, после чего розовый проводит пальцем по щеке Фелиции, от чего она тает еще больше, а он лишь быстро облизывает палец, а потом с улыбкой говорит: — У тебя крем был на щеке. Оптимистка вздрогнула, и, вырвав свои руки из лап Ромео, резко схватила розовую коробку с лавочки. — Это п-потому что я испекла твои любимые пирожные в виде с сердечек в честь выписки! — девушка кривовато улыбается из-за неловкости, а король лишь заливается мягким смехом. — Сладкая, ты не меняешься. Угостишь меня парочкой? — Конечно! Я пекла их специально для тебя, ведь… я хотела признаться, что тоже, давно люблю тебя. — оптимистка открыла коробку и вручила любимому одно пирожное, в ответ он отобрал у нее всю коробку, и снова вручил желтую розу. На языке цветов она означает счастье, радость. «Ты — мое солнце». Это цветок, выражающий самые позитивные эмоции. Феля с широкой улыбкой вдохнула аромат розы и влюбленно выдохнула, потом взяла романтика под руку, и они вместе пошли домой, попутно разговаривая о всякой ерунде с перерывами на поедание пирожных.