Этот

Человек бежит. Задыхаясь, то и дело спотыкаясь и постоянно оглядываясь, он бежит уже очень долго. Заходясь оглушительны лаем, истекая голодной слюной, гончие гонят его через весь остров, но у человека есть план. Совсем близко уже, за крохотной рощицей расставлено не меньше двух десятков ловушек, и пока человек переводит дух, держась за колящий бок, собаки, все до единой, распарывают себе брюхи на острых клыках своих же соплеменниц. – Глупые псины! Я вас никогда не боялся! – И очень напрасно, знаешь ли. Мужчина резко разворачивается, услышав над ухом вежливый голос, и натыкается на пару холодных черных глаз и зубастую улыбку, в которой нет ни капли доброты или приветливости. – Эй, я тебя знаю! Это же ты вытащил меня из тюряги. Премного благодарен, курорт отличный, – человек ухмыляется и сплевывает на землю. – И шавки у тебя тут занятные, сами себе кишки выпускают. Мужчина веселится, пока тот, кто его сюда привел, терпеливо дожидается тишины. На нем изящный черный фрак без единой пылинки и неуместный высокий цилиндр, и это веселит мужчину еще сильнее, даже больше, чем тросточка в его руках. Однако он не успевает высказаться, его спрашивают всё так же вежливо и со всё той же острой улыбкой: – Как твое имя? – Вор я, кликуха такая, давно старое имя заменила. А знаешь, почему Вор? – он сально усмехается. – Много цветочков сорвал, много целочек украл. Он начинает смеяться своей грязной шутке, но захлебывается смехом, когда цилиндр на голове мужчины перед ним вспыхивает полудюжиной узких, нечеловечески-вертикальных глаз. Из ниоткуда доносится голос, в котором отчетливо слышна насмешка. – Верно. Вам не требуется знать его имя, мой король. Он насильник и убийца, на его счету более полусотни смертей. – Пятьдесят три, – хрипло уточняет Вор, с опаской косясь на цилиндр, неотрывно смотрящий на него в ответ. – Приятно познакомиться, Вор. А я Тристан, – просто говорит король. Руки, впрочем, не подает. Руки у него полностью покрыты чем-то черным, глянцево поблескивающим. Вор таких перчаток отродясь не видел, и даже позавидовал – он-то свою тюремную робу порядком износил, пока тут по лесам шатался. – Сколько ты уже здесь? – Почти год, – деловито гудит воздух, не давая преступнику ответить. – Пора? – Пора, – мирно кивает Тристан, и с его пальцев начинает капать что-то черное, постепенно превращаясь в сплошные ручейки. Вор испуганно отскакивает, но черные ручейки текут мимо, не обращая на него внимания. – Видишь ли, – поясняет Тристан, слегка шевеля пальцами. – Раньше здесь принято было приветствовать гостей сразу по прибытии, оповещая их, что игра началась. Но теперь у нас несколько иные правила. Игра начинается именно сейчас. Надеюсь, ты хорошо провел перед ней время. За спиной у Вора что-то происходит, он разворачивается как раз вовремя, чтобы увидеть, как гончие с распоротыми брюхами начинают шевелиться, встают на лапы, будто не у них кишки по земле волокутся, и разглядывают его светящимися глазами. – Кстати, если ты думаешь, что достаточно будет умереть пятьдесят три раза, чтобы искупить свою вину, то мне придется тебя огорчить. Приятной тебе игры, Вор, и прощай. Тристан аккуратно слизывает с пальцев черную жидкость, прикрыв глаза, в воздухе слышится тихий смех. Затем он галантно кланяется, цилиндр при этом сам собой остается висеть в воздухе и безошибочно приземляется обратно на голову, когда король выпрямляется. Улыбается еще шире при виде того, как Вор трясется от страха и пытается понять, куда ему бежать теперь, и вот эта улыбка уже выглядит искренне веселой. – Я сыграю для твоего первого раза что-нибудь дерзкое. Постарайся не умереть, пока я не закончу композицию.