Seekers of her heart (ловцы её сердца)

Виктор Крам никогда не претендовал на титул самого академически способного ученика Дурмстранга. У него не было тяги дневать и ночевать в библиотеке, разыскивая всевозможную экзотическую информацию, или копаться в старинных книгах. Как и все юные волшебники его происхождения, Крам получил какое-то образование до поступления в школу, а потом продолжил его, не блистая наподобие лучших учеников, но и поддерживая определённый, довольно высокий уровень. Его магические способности тоже были вполне приличными, но Виктор не обманывался иллюзий, что он самый сильный волшебник чего бы то ни было. Прикладывая достаточно усердия, он без особого труда, но и без какой-то волшебной лёгкости постигал все нужные навыки и, будучи атлетом, Виктор не гнушался никаких тренировок, будь то полеты на метле до посинения или бесконечное повторение заучиваемых заклинаний. Виктор Крам по своей сути был талантливым ловцом, одним из лучших в волшебном мире. Само по себе это обозначало несколько умений: во-первых, наблюдательность и способность улавливать малейшие детали вокруг себя. Во-вторых, отсутствие каких-либо шор на глазах, даже потенциально способных препятствовать зрению. И в-третьих, Виктор всегда мог отличить бессмысленный блеск эмблемы на какой-нибудь форме или солнечный блик от истинного золотого снитча. Виктор был лучшим ловцом золотых снитчей в мире, обладавший не затуманенным даже периферийным зрением, и именно поэтому в пёстрой толпе волшебниц Хогвартса Гермиону Грейнджер он разглядел мгновенно. А потом уже парень, обладавший природной способностью отличить золото от подделки, при прекрасно подмечая детали и нюансы, впитал всё остальное. Понять, что Грейнджер является одной из лучших учениц Хогвартса за Мерлиново количество лет, для лучшего ловца золотых снитчей не заняло слишком долго времени. Более того, о превосходстве магглорожденной в любом рейтинге учеников откровенно плевались ядом чистокровные на Слизерине, все до одного имеющие шоры на глазах. А когда Гарри Поттер стал официальным чемпионом от Хогвартса, Снейп хоть и неохотно, но подтвердил это утверждение для Каркарова. Ну а то, что девушка была от природы довольно красивой, хотя в данный момент делала ставки отнюдь не на внешность, а свои другие впечатляющие способности, практически уже взрослому парню, плюс ко всему не просто не лишенному внимания любых представительниц женского пола, а избалованному им, включая и тех самых «красоток», которые ставили исключительно на свою внешность, тоже не составило большого труда. В отличие от застрявшей в своих средневековых традициях Англии, весь остальной волшебный мир давно уже потерял некоторые предрассудки и те самые шоры на глазах, которые так прочно были надеты на всех Слизеринцах. В принципе, ещё Геллерт Гриндевальд более полувека назад не делал особых различий между чистокровными и магглорождёнными представителями волшебной расы, ценя исключительно волшебную силу, что уж говорить о современных волшебниках теперь, десятилетия спустя. Именно поэтому ловец золотых снитчей Виктор Крам рассмотрел Гермиону Грейнджер практически мгновенно. И не ошибся. А сейчас по всему выходило, что шоры начали спадать с глаз и местных чистокровных волшебников, что, конечно же, не ускользнуло от внимания Виктора, одним из талантов которого была наблюдательность. А как ещё прикажете мгновенно выхватывать взглядом сверкнувший где-то на периферии зрения золотой мячик и почти инстинктивно бросаться за ним? К слову, ловить снитчи Крам тоже прекрасно умел, и поэтому сходу пригласил Гермиону на Рождественский бал во время Турнира Волшебников. А потом с гордой ухмылкой на губах наблюдал за ошарашенной реакцией всех в Хогвартсе, когда преобразившаяся для вечера девушка впервые блеснула той самый красотой, которую до того вечера никогда не акцентировала. Только после окончания Турнира Виктору, как и всем остальным его одноклассникам, пришлось вернуться в Дурмстранг, Гермиона осталась в Хогвартсе, и несмотря на данные и выполненные обещания писать друг другу, пути пятнадцатилетней лучшей подруги и боевой соратницы Гарри Поттера и восемнадцатилетнего ловца команды Болгарии по квиддичу на несколько лет разошлись. Зато теперь, когда судьба вновь свела их месте, Виктор не собирался упускать Грейнджер во второй раз. Вот только сегодня, замерев за колонной невдалеке от появившихся в рамках живых портретов Дамблдора и Северуса Снейпа, Крам невольно затаил дыхание. Старый манипулятор и его мрачный собеседник, не заметившие присутствия Крама, меж тем вели довольно любопытную беседу. К этому моменту уже зазвучала музыка вальса волшебников, первыми на паркет вышли Гермиона и Гарри Поттер. Свой «золотой снитч» Виктор, естественно, заметил, едва Грейнджер появилась в зале. Как и ожидалось, она опиралась на локоть Джастина Финч-Флетчли, но вот вопреки обещанию, облачена золотая девочка была в серебристо-зелёное платье. Притом, Виктор готов был поклясться, что наряд она выбирала не сама, хотя этот сдержанный лоск ясно был в её вкусе и однозначно «ее образ». Крам нахмурился, глазами выискивая в зале что-то, известное только ему одному, а потом невольно скрипнул зубами: ответ на его вопрос нарисовался уже во время второго круга вальса. Как и ожидалось, отрепетированный танец начался со старост школы. Гермиона и Поттер сделали несколько кругов по паркету, слишком очевидно не испытывая рядом друг с другом ни капли смущения. Впрочем, отсутствие романтики между ними тоже мгновенно бросалось в глаза. Так могли бы кружится вместе брат и сестра, и Виктор с ухмылкой отметил, что даже белоснежная бабочка-галстук Поттера каким-то образом гармонирует со светлым платьем Гермионы, полностью, однако, отсекая любые предположения о них, как о паре. А потом в строго отрепетированном порядке на паркет вышли остальные пары старост школы, после ещё одного обязательного круга пары смешались, и Крам скрипнул зубами. Большую часть вальса волшебников с Гарри Поттером танцевала Астория Гринграсс. Облачённая в чёрное платье, явно повторяя обещанные цветовые решения Грейнджер, Слизеринка намеревалась намекнуть, что она заменяет Гермиону. Более того, Виктор прекрасно понимал, что чистокровная волшебница избрала этот цвет только потому, что логически предположила – Грейнджер и Поттер одернулся в тон, как и положено на таких мероприятиях. Точно так же, как сам он, зная цвет платья Гермионы, избрал надеть чёрную бабочку. Точно так же, как это сделал Джастин. Вот только Гарри Поттер подобных нюансов очевидно не знал. Нельзя было сказать, что его белая бабочка совершенно не гармонировала с чёрным платьем Гринграсс. Но всё-таки некоторое чувство диссонанса оставалось. Зато когда Астория кружилась с Финч-Флетчли, эта самая гармония просто вызывающе кричала о себе. Но отнюдь не эти логические выкладки заставили Виктора Крама скрипнуть зубами. Ведь как раз в тот момент, когда Астория Гринграсс встала в пару с Гарри Поттером, Гермиону перехватил Драко Малфой. И у Виктора больше не осталось ни капли сомнений, кто именно прислал Грейнджер это платье, и с кем она должна была «сочетаться» этим вечером. Галстук Драко Малфоя был того же самого оттенка, как и платье золотой девочки. А потом ещё и за колонной раздался полный умиления голос портрета Альбуса Дамблдора. – Вы только обратите внимание, мой мальчик, – Виктор был готов поклясться, что тот самый «мальчик» сейчас демонстративно закатил глаза. – А ведь всё могло бы быть именно так. – Простите, Альбус, в какой именно реальности? – Северус явно решил не ограничиваться безмолвным выражением иронии, избрав вдобавок до краев наполнить свой голос сарказмом. – Вот поведайте мне, в какой именно вселенной Поттер должен был танцевать с Гринграсс, а мисс Грейнджер с Драко? – Ну, не скажите, – яд в голосе «его мальчика» на Дамблдора явно не имел должного эффекта. – Если бы Гарри Поттер избрал позволить Распределительной шляпе отправить себе на Слизерин, если бы не было войны и Возрождения Тома, если бы мисс Грейнджер и мистер Малфой все-таки стали старостами школы, как это должно было быть, а Гарри и Асторию выбрали бы старостами Слизерина... – Одним словом, «если бы да кабы», – фыркнул Снейп, даже не делая попытки скрыть своего истинного отношения к подобной утопии. – Прекратите готовить грибной суп. Такого не могло бы быть просто потому, что не могло бы быть никогда. – Ну, не скажете, мой друг, – тем самым таинственным голосом, который в свое время приобрёл ему репутацию знающего больше, чем он должен бы, с загадочной улыбкой на устах произнёс Альбус. – Думаю, даже эта реальность ещё вполне может вас удивить. Северус Снейп избрал эту тему разговора не поддерживать, тем самым однозначно показав свое отношение к таким «вероятностям». А вот Виктор Крам серьёзно задумался, до самого конца вальса волшебников не спуская пристального взгляда с Гермионы и Драко Малфоя, которые большую часть танца провели в паре друг с другом. После вальса волшебников, к концу которого на паркете кружилось уже абсолютное большинство присутствующих пар, последовало несколько довольно быстрых мелодий. На этот раз учащиеся веселились все вместе, отплясывая от души под задорную музыку. Малфой избрал этот танец пересидеть в сторонке, с интересом наблюдая за танцующими Джинни, Гермионой, Луной и многими другими. Даже Джастин, Поттер и Лонгботтом дружно вертелись под музыку, правда, Драко был вынужден признать: в случае Финч-Флетчли и Невилла это можно было назвать милыми танцевальными движениями, чего нельзя было сказать о Поттере. Впрочем, мало кого из танцующих в этот момент парней волновали трофеи и медали, и большинство учащихся просто расслаблялось. Теодор пришел на вечер с Паркинсон, а Блейз пригласил какую-то девочку с Хаффлпаффа. Краем сознания Драко отметил, что совсем не помнит её по прошлому году, из чего следовали довольно любопытные выводы, но Малфой избрал не заморачиваться по этому поводу. В конце концов, если Блейзу нравится не чистокровная, то кто он такой, чтобы возражать? Особенно если учесть, что личные интересы Малфоя тоже однозначно предполагали отказаться от предрассудков прошлого. Периодически Малфой ловил на себе вопросительные и хмурые взгляды Крама, впрочем, избирая их полностью игнорировать. Как один из преподавателей Хогвартса, Крам совершенно не мог себе позволить приглашать Гермиону танцевать так часто, как ему хотелось бы, а вот самого Малфоя ничего не останавливало. И именно поэтому, когда быстрый танец в очередной раз сменился медленной мелодий, а Гермиона вновь танцевала с Финч-Флетчли, Малфой переглянулся с Асторией и, предварительно удостоверившись, что Гринграсс его поняла, целенаправленно зашагал в сторону пары вальсирующих магглорождённых старост. – Позволите разбить ваш тандем? – положив руку на плечо парня, Драко обворожительно улыбнулся, встречая абсолютно ошарашенный взгляд Грейнджер. Джастин только многозначительно хмыкнул, словно совершенно не был удивлён подобным развитием событий, и опустил глаза на наиграно-равнодушно пожимавшую плечами Асторию. Кивнув, Финч-Флетчли отпустил руку Гермионы и протянул ладонь слизеринке. – Гринграсс, – магглорождённый волшебник галантно поклонился, подхватил чистокровную ведьму за талию и закружил её прочь. По зашевелившимся губам Астории и заинтересованной улыбке, мгновенно поселившейся на её лице, Драко понял, что между ними уже завязалась вежливая беседа. – Грейнджер, – усмехнувшись, вновь привлёк к себе внимание магглорожденной волшебницы Малфой, все ещё протягивавший ошарашенной подобным поворотом девушке руку ладонью вверх. – Мы начинаем привлекать к себе внимание. Твои тридцать секунд, отпущенные этикетом на отказ, истекли пару минут назад. Автоматически окинув комнату взглядом, словно ища поддержки, Грейнджер почти машинально вложила свои пальцы в ладонь Драко…