Дотянуться до тебя

      Присцилла смотрела на то, как стал пищать Рональд Уизли, когда ноги его разъехались в разные стороны. Гермиона плавно скользила рядом с ним, убрав руки за спину, и выглядела так горделиво, будто бы только и делала, что всю жизнь занималась фигурным катанием. Она широко ему улыбнулась, и Присцилла заметила немного ехидства в её лице.              — Давай, Рон, ну, — на удивление Рона Джинни тоже без особых усилий подъехала к Гермионе и стала смеяться вместе с ней над старшим братом.              — А ты почему не катаешься? — Услышала Присцилла позади себя голос Гарри. Он немного опоздал на их встречу. Поттер подошёл к ограждению, на которое локтями опиралась волшебница.              — О нет, — Фаулер махнула рукой. — Это не для меня. Я, пожалуй, понаблюдаю отсюда. Тем более, Рон так восторженно верещит, что это того стоит. — Присцилла тихо рассмеялась. Гарри улыбнулся в ответ на её смех. Гермиона же, заметив Поттера, тут же прокричала ему:              — Эй, Гарри, давай сюда.              — Не ведись на это, Гарри. — Следом прокричал ему Рон и всё же упал задницей на лёд. Присцилла, как и все остальные, не сдержала громкого смеха.              Гарри покинул её, как только сам отсмеялся, и Фаулер снова наблюдала за катающимися ребятами в одиночестве.              Гермиона пригласила её покататься на коньках в одном не очень многолюдном сквере, пока у них ещё не закончились каникулы. Присцилла на приглашение ответила согласием, однако они условились на том, что сама Присцилла на лёд не встанет ни под каким предлогом, но с радостью проведёт вечер с друзьями. У неё как раз заканчивался недельный отпуск, который она взяла перед Новым годом.              На днях календарь сменил свои цифры, и теперь тысяча девятьсот девяносто шестой шагал по планете. Присцилла вспомнила, как встретила его под подозрительный взгляд матери, смех отца и радостные улыбки Табиты и Оливера.              «Она появилась на пороге дома своих родителей за час до Нового года. После приветственных объятий Эйлин отвела старшую дочь на кухню и требовательно спросила:              — Где ты была на Рождество?              Присцилла закатила глаза. Она так не любила, когда мама лезла к ней с расспросами. Ей вот-вот стукнет двадцать лет, а создавалось такое ощущение, что ей до сих пор было пять. Она так и не придумала иную причину её отсутствия на общем празднике. Ей вдруг снова захотелось оказаться рядом с Северусом, чувствовать его руки и его губы на её теле, его голос, который сводил с ума. Но вместо этого она наблюдала прищуренный взгляд зелёных глаз, доставшихся Табите именно от мамы.              — Я была занята, — ответила Присцилла и отвела взгляд в сторону, цепляясь им за домашний торт, полностью покрытый белой глазурью, на верхушке которого танцевали заколдованные снеговики. Присцилла слабо улыбнулась.              — Полагаю внутри баттенберг? — Невзначай спросила молодая волшебница. Она не старалась перевести тему, просто ей стало любопытно, смогла ли она угадать десерт. Краем глаза она видела, как Эйлин недовольно скрестила руки на груди.              — Присцилла. — Присцилла тут же посмотрела на маму. — Да. — Вздохнула Эйлин, отвечая на её предыдущий вопрос. — И я всё ещё жду ответ на свой вопрос.              Присцилла потеребила края блузки. Говорить ложь отчего-то совсем не хотелось. Она и так в тайне от семьи вступила в Орден, и так хранила тайну об истинных причинах нахождения в Колдовстворце, и этой лжи было достаточно.              — Я провела Рождество с одним замечательным человеком. — Она заметила, как взгляд Эйлин смягчился. — Знаю, что у нас были другие планы, — продолжила Присцилла, — но он пришёл ко мне в последний момент и я… — Присцилла махнула рукой, надеясь, что мама поймёт её. Ведь сама была такой же. Сама бегала к отцу на свидания.              — Не подумай, будто бы я пасу тебя, как пастух овец, но из-за того, что сама знаешь кто вернулся, я очень сильно волнуюсь и за тебя, и за Табиту. А особенно за тебя.              Присцилла хотела фыркнуть. Вот уж за кого не надо было волноваться, так это за неё. Она похоже была в фаворитах у самой жизни, раз ей приходилось выбираться из передряг живой.              — Со мной всё в порядке, правда. — Присцилла кивнула в подтверждение своих слов, но потом мама задала ей обескураживающий вопрос:              — И, когда ты нас с ним познакомишь?              Присцилла округлила глаза. Она и не думала совсем об этом. У них с Северусом не было отношений. Но ведь, если бы были, то знакомство было бы не избежать. И как бы родители отреагировали на её выбор? Что сказали бы, если бы дочь выбрала себе в спутники взрослого мужчину? Присцилла прикинула, какой была разница в возрасте между её матерью и Северусом, и осознала, что он был младше Эйлин всего лишь на десять лет. Вот бабуля бы её выбор наверняка одобрила. Сын лучшей подруги. Да, о большем она и мечтать не смела.              — Мы с ним… — Присцилла запнулась. А кем они были друг другу? Ни друзьями, ни любовниками. Возлюбленными, которые не могут быть вместе? От последней мысли на душе стало как-то паршиво. — Просто хорошие знакомые. — В итоге выбрала она самое подходящее описание их отношениям с Северусом. Правда вот хорошие знакомые не целуются, не обнимаются так, будто бы делают это в последний раз, не спят в одной постели и точно не дарят опаляющие прикосновения в шею.              Эйлин прищурилась.              — Волшебник или магл? — Спросила она. Присцилла знала, что это никакой роли не сыграет, но всё равно ответила честно:              — Волшебник.              — Я его знаю?              Присцилла поджала губы. Заочно она его конечно знала. Но вот знала ли Эйлин Фаулер, что носила имя его матери? И как бы она отреагировала на это, если бы узнала? Но сегодня, в канун Нового года, Присцилла больше рассказывать ничего не хотела. От ответа её спас отец, вошедший на кухню.              — Вот вы где. Сколько можно секретничать? — Он подошёл к старшей дочери и чмокнул её в щёку, а потом полез в холодильник за новой тарелкой с сырной нарезкой.              Фаулеры праздновали Новый год скромно. На столе было только немного закусок, лёгкая выпивка и обязательно торт собственного приготовления. После двенадцати все обычно разбредались по своим комнатам.              Присцилла невольно вспомнила, как встречала Новый год в стенах квартиры мистера Ковальски, как они ходили на улицу и запускали магические салюты, как сидели почти до самого утра за разговорами. Она скучала по нему. И пообещала сама себе, что непременно отправит ему письмо».              Гарри всё же поддался на уговоры друзей и, надев на ноги коньки, неуклюже скользил в сторону Гермионы и Джинни. Последняя пыталась ухватить его за руки, чтобы не дать Поттеру встретиться лицом к лицу со льдом.              Присцилла смотрела на эти две парочки, так гармонирующих друг с другом, и думала о своей второй половинке, которой рядом-то и не было. Был только Северус, с которым были чертовски сложные и опасные взаимоотношения. Она отказывалась верить, что они больше не встретятся, отказывалась верить, что он оставил её. Было тяжело принять его позицию, потому что он показал Присцилле, что она была нужна, что будь другие времена, они бы попробовали что-то построить. Она видела, что он неравнодушен к ней. Точно знала.              Как и знала, что Волан-де-Морт убивал. И не хотела верить в то, что Северус находился под угрозой. Что жизнь его зависела от того, какую сторону он выберет в конечном итоге. Уйдёт окончательно или вернётся к старому? Присцилла этого не хотела. Не хотела, чтобы он возвращался к тёмной магии, к служению волшебнику, не знающему пощады. Настроение её вмиг испортилось от таких мыслей. И она всё ещё не решила, стоило ли отправлять сову с поздравлениями. Они же вроде как поставили точку. Обнялись на прощание. Может и не нужно напоминать о себе?              Через час с небольшим компания из пяти волшебников завалилась в простое магловское кафе, чтобы отогреть продрогшие тела от долгого нахождения на морозной улице. Они заняли столик у окна, и Присцилла отлучилась в уборную, чтобы поправить кофту, которая под толстым слоем зимней куртки выбилась из штанов и действовала на нервы.              Как только она закончила приводить себя в порядок, в уборную зашла Гермиона и сразу нагнулась, чтобы проверить, не было ли кого в кабинках, но все они оказались пусты. Присцилла смотрела на подругу через отражение. Лицо её выражало непонимание.              — Просто на всякий случай, — махнула рукой Грейнджер и подошла ближе к Присцилле. — Я не хотела спрашивать при всех, но, что с твоим настроением?              Присцилла вздохнула. Юная волшебница всегда была слишком внимательна к малейшим деталям. И даже натянутая улыбка Присциллы её не обманула.              — Это опять из-за Снейпа, да? — Тихо спросила она. Присцилла кивнула и всё же рискнула поделиться своими переживаниями:              — Он сказал на Рождество, что это наша последняя встреча. Я волнуюсь за него, Гермиона. Понимаешь?              Гермиона поджала губы и была не совсем довольна.              — Он собирается вернуться к Нему. — Гермиона выделила последнее слово особенной интонацией. И предложение её носило утвердительный характер. Присцилла замотала головой.              — Нет, я так не думаю.              — Присцилла, — предостерегающие нотки появились в голосе подруги.              — Нет, Гермиона. Я уже говорила тебе. Ты меня не переубедишь. — Она готова была стоять до конца. Защищать. Оправдывать. Ведь так поступают люди, которые любят.              Гермиона тихо вздохнула.              — Я просто не хочу, чтобы ты разочаровалась. Ты заслуживаешь нормального… — она осеклась, увидев каким недобрым взглядом посмотрела на неё Присцилла.              — Он нормальный, Гермиона. — Ровным голосом произнесла Фаулер. — То, что никто не хочет этого разглядеть, не его проблема. Давай больше не будем об этом. У меня всё хорошо.              Гермиона с сомнением посмотрела на Присциллу, но не стала испытывать её терпение на прочность.              На следующий день Присцилла всё же написала письмо Северусу. Черканула пару строк с поздравлениями и сказала ему, что будет его ждать, если он захочет навестить её. Снова. Она не стала отправлять Афину, а заскочила по пути на работу в один неприметный старый заколдованный домик, который являлся почтовым отделением для волшебников. Там никогда не было очередей, а за столиком всегда сидел один и тот же мужчина в фиолетовой мантии с тюрбаном на голове, похожим на тот, что носил покойный Квиррелл, и приветственно улыбался, обнажая ряд золотых зубов.              — С Вас три сикля. — Сказал он, когда увидел адрес на конверте. Присцилла протянула ему в раскрытую ладонь три серебряные монеты и поблагодарила за оказанную услугу.              Выйдя из старого домика, она накинула капюшон, спрятавшись от сильного ледяного ветра. Мельком глянув на свои наручные часы, Присцилла поспешила на работу.       

      ***

             — Я должна отблагодарить тебя, королева зелий. — Тонкс приземлилась на свободный стул во время обеденного перерыва. Теперь они встречались с ней только здесь. Орден залёг на дно, собрания прекратились. Присцилла вскинула голову от своего дневника, в котором на одной из страниц высчитывала пропорции ингредиентов для будущего зелья с кровью единорога.              — И тебе привет, — ответила ей Присцилла. Нимфадора сияла, как начищенный чайник. На губах её играл блеск, глаза она подвела чёрной подводкой и мило улыбалась Присцилле. — За что ты хочешь меня поблагодарить? — Присцилла снова уткнулась в свой дневник.              — Ты ведь говорила с Римусом?              А вот это уже было интересно. Фаулер вскинула голову на Тонкс и прищурилась.              — Говорила. — Медленно произнесла она. — Но не могу сказать тебе, что наш разговор принёс какие-либо плоды. — Присцилла не стала юлить. Она не хотела давать Нимфадоре ложных надежд.              — Да? — Нимфадора явно изумилась. — Но он перестал избегать моего общества. Охотнее стал разговаривать. После празднования Рождества проводил до дома. Я подумала… — Она замолчала, глядя в удивлённое лицо Присциллы. — Я подумала, он прислушался к тебе.              Присцилла пожала плечами.              — Может и прислушался. — Пробормотала она, особо не вникая в эмоции Тонкс. У неё были мысли, которые она сейчас не хотела терять.        «Если добавить две капли змеиного яда, три капли медовой воды, три мерных ложки толчённого рубина… Нет, четыре» — думала про себя Фаулер и сразу же помечала цифры на полях дневника.              — Кстати. — Тонкс снова заговорила с ней. — А где ты, — она выделила обращение к Фаулер, — была на Рождество?              Присцилла шумно вздохнула. Почему все так и норовят узнать, где и как она провела Рождество? Ей хотелось огрызнуться и сказать: с мужиком в постели, но это явно было бы лишним. Да, и Тонкс, по всей видимости, тоже переживала за неё.              — Появились неотложные дела, — уклончиво ответила Присцилла. Нимфадора хмыкнула, но вопросов больше не задавала и очень тихо бросила фразу напоследок:              — Сириус просил тебе передать, чтобы ты заскочила на площадь Гриммо сегодня после работы.              Присцилла кивнула, чтобы не привлекать к себе никакого внимания, и на этом они и разошлись.              На площадь Гриммо мисс Фаулер попала только в десять вечера. Из-за большого заказа зелий в больницу святого Мунго Присцилле пришлось задержаться на работе допоздна. Отпуск, который она брала на несколько дней, сместил её сроки по изготовлению заказа и теперь ей приходилось нагонять коллег, которые практически выполнили свои объёмы. К тому же, Финбок тоже собирался отдохнуть ближайшие две недели, а значит его основную работу, кроме заказа больницы святого Мунго, раскидают между коллегами.              Присцилла произнесла заклинание и перед ней возник дом Блэков с привычной потёртой чёрной дверью. Она отворила её и прошла в знакомый коридор.              — Ходят тут всякие, — услышала она недовольный голос домового эльфа Кикимера, — полукровки, позорят стены этого дома. Если бы хозяйка знала, если бы видела, кто…              — Замолчи, Кикимер, — оборвал его Сириус, спускающийся по лестнице с верхнего этажа. — Привет, милая. — Он улыбнулся и обнял Присциллу, как только она поравнялась с ним.              — Привет, — отозвалась Присцилла. — Прости, что так поздно, только с работы. Дел после отпуска очень много. — Она криво улыбнулась. Спина ныла от того, что весь день ей пришлось простоять над котлом.              — Ты голодна? — Заботливо спросил Блэк, но Присцилла помотала головой. Она успела перекусить по пути на площадь Гриммо. — Хорошо. Пойдём в гостиную. Есть один разговор. — После его слов Присцилла нахмурилась, но пошла вслед за дядей. Они вошли в довольно просторную гостиную, которая была практически пуста, за исключением двух стоявших кресел, обтянутых крокодиловой кожей и точно такого же дивана. Но внимание Присциллы привлёк гобелен, что растянулся на целую стену. Фаулер подошла ближе.              — А, — сказал Сириус, и Присцилла повернулась к нему, заметив, что в руках у Блэка был стакан с тёмной жидкостью внутри. — Фамильное древо Блэков. — Фаулер снова посмотрела на гобелен. Он был выцветшим и по высоте занимал всё расстояние от пола до потолка. Присцилла посмотрела наверх и прочитала надпись на бежевом фоне, выбитую яркими чёрными буквами: «Благороднейшее и Древнейшее семейство Блэк». На ветвях дерева были расположены многочисленные портреты всех членов семьи, под каждым из которых тянулись белые ленты с именем и датой рождения. Присцилла вела взглядом по лицам своих «родственников», замечая одну схожую деталь: их глаза были полны злости и высокомерия.              Взор Присциллы упал на молодую, несомненно, красивую девушку. Её чёрные, кудрявые волосы были подобраны и представляли собой корону на голове, лицо, хоть и блистало красотой, отдавало надменностью, холодностью, а в глазах горел безумный огонёк. Присцилла опустила взгляд ниже, читая надпись под портретом. «Беллатриса Блэк, 5 мая 1951 год» — гласили чёрные буквы на белой ленте. Присцилла задумалась. Она была всего лишь на полгода младше её матери, а значит, если Беллатриса обучалась в Хогвартсе, то вполне вероятно они являлись сокурсницами. Интересно, знала ли её мать Беллатрису?              — Моя безумная кузина, Беллатриса. — Голос Сириуса оказался рядом с Фаулер. Он бесшумно подошёл к своей племяннице. — Я их терпеть не мог, моих родителей, одержимых манией чистотой крови. — Он внезапно показал пальцем на выжженный портрет в самом верху, где красовалось его имя. — Это сделала мать, когда я сбежал. Странная женщина. Мне было шестнадцать. Незадолго до этого я познакомился с твоей мамой, — он улыбнулся, — и решил, что оставаться в этом доме больше не хочу. Я убежал к Поттерам. Они всегда были рады мне. И периодически наведывался к Эйлин и Дэвиду. Твой отец тепло ко мне отнёсся. — Он снова улыбнулся. — А потом появились ты и Табита. Я не успел познакомить Джеймса с вами, но хоть Римус имел такую возможность. — В голос его прокралась грусть по погибшему другу.              Присцилла рассматривала портреты мужчин и женщин, заметив, что выжжен был не только портрет Сириуса. Рядом с Беллатрисой красовалось чёрное пятно Андромеды. Матери Нимфадоры.              — За что Андромеду выжгли с полотна? — Спросила Присцилла и провела пальцами по шершавой поверхности. Ей показалось, что она почувствовала отголоски огня в месте, где было изображение Андромеды.              — Она так же, как и я, — тихо сказал Сириус, — никогда не смотрела на чистоту крови. И вышла замуж за маглорождённого волшебника. Теда Тонкса. Пожалуй, из всей семьи — Андромеда была моей любимой кузиной. В отличие от своих сестёр — Беллатрисы и Нарциссы — она была добра, чиста и никогда не помышляла о том, чтобы встать на сторону Тёмного Лорда. Я не виделся с ней уже очень давно. Наверное, стоило бы навестить её.              Присцилла посмотрела на портрет Нарциссы Блэк, родившейся весной тысяча девятьсот пятьдесят пятого года. Лицо её имело аристократические черты и было таким же красивым, как и у Беллатрисы. Внешне эти две молодые девушки с портретов были похожи между собой, за исключением цвета волос: Нарцисса имела белокурый оттенок. Присцилла пригляделась к ней повнимательнее и подумала, что она уже где-то видела этот взгляд.              — О, Нарцисса. — Сказал Сириус. — Она тоже, как и Беллатриса, поддерживала идею о чистокровности. Но в отличие от безумства второй, Нарцисса была сдержанна и адекватна. Она никогда не проявляла агрессию, однако отношения с Андромедой разорвала моментально, стоило ей узнать, кого её старшая сестра предпочла в спутники жизни.              Присцилла посмотрела на Сириуса. Он же пристально вглядывался в дерево.              — Что стало с Нарциссой?              — Она вышла замуж за Люциуса Малфоя и родила ему сына. — Он перевёл взгляд на племянницу. — Полагаю, ты знакома с Драко Малфоем?              Присцилла хмыкнула. Теперь ей стало понятно, почему лицо и взгляд Нарциссы показались ей знакомыми. Как и от отца, так и от матери Малфой-младший унаследовал кое-какие её черты.              — Да, — ответила Фаулер на вопрос Сириуса. — Однажды я дала ему в нос за то, что он назвал Гермиону грязнокровкой. — Она совсем не гордилась своим поступком. Он до сих пор неприятно отзывался где-то в душе. Однако Сириус только лишь рассмеялся. Мягко, тихо.              — Ни для кого не секрет, что их семья является пожирателями смерти. — Сказал он. Присцилла поджала губы. Она никогда не задумывалась о том, кто, вообще, скрывался за масками пожирателей смерти. На её пути ей пока встретились трое: Северус, Барти Крауч-младший и Виктор Воронов. И ей хватило встреч с двумя из них, которые явно были безумцами. Благо хоть Северус отошёл от этих дел. По крайней мере, Присцилла хотела верить, что отошёл.              Фаулер отвела взгляд от полотна и решила вернуться к насущным темам.              — Нимфадора сказала, что ты хотел меня видеть. — Напомнила Присцилла цель своего визита. Не то, чтобы она была против посещения дома дяди, но из-за слежки Министерства на всех уровнях, не хотела привлекать к себе никакого внимания. Сириус кивнул и предложил сесть на диван.              Присцилла прошла к указанному месту и опустилась на мягкое сидение, которое тут же углубилось под её весом.              — Ты же знаешь, что Артур охранял в Отделе Тайн?              Присцилла кивнула.              — Ну, речь же о том самом пророчестве, о котором вы так яро спорили, когда я первый раз была на собрании?              Сириус дёрнул уголками губ.              — Да. Именно о нём. Тёмный Лорд хочет узнать его до конца, потому как в прошлый раз ему передали только часть послания. Но проблема в том, что пророчество могут взять только те, о ком в нём говорится. Это либо Гарри, либо Волан-де-Морт. Мы боимся, что он использует Гарри и заставит его прийти в Министерство. К тому же на Артура уже было совершено нападение. — Сириус вздохнул. — Я не должен был втягивать тебя в Орден. Ты просто не представляешь, какую ответственность я чувствую перед Эйлин за тебя. И перед собой тоже.              Присцилла покачала головой.              — Я сама согласилась на твоё предложение, помнишь?              — Это ничего не меняет. Ты отлично справляешься, но, боюсь, если наступит время боя, я не смогу позволить тебе участвовать.              Присцилла нахмурилась. Её что, только что списали со счетов?              — Я не такая хрупкая, как ты думаешь. — Она вспомнила, как дала отпор Виктору, как смогла побороть страх перед Римусом в обличье оборотня, как согласилась уехать в другую страну ради спасения целого мира.              — Я и не думал об этом, маленькая принцесса. Я просто переживаю за тебя.              Присцилла подумала, что слишком много людей пеклось о её безопасности.              — Это было моё решение. — С нажимом повторила она. — И никуда я из Ордена не уйду.              Сириус мягко рассмеялся.              — Я и не собирался тебя выгонять. — Он допил напиток и поставил стакан на маленький столик. — Просто поделился своими мыслями и переживаниями. Но позвал я тебя не только для этого. — Он полез в карман своих брюк, достал оттуда небольшой лист пергамента и протянул его Присцилле. Волшебница развернула его и заметила несколько строчек с датами. Разница между ними была в пять дней.              — Это график дежурств в Отделе Тайн. Дамблдором было принято решение поставить членов Ордена в пары, чтобы, в случае чего, один мог защитить другого или вызвать подмогу.              Присцилла приподняла одну бровь.              — И с кем же я разделю своё дежурство?              — Со мной. — Улыбнулся Сириус. Присцилла постаралась скрыть разочарование. Против своего дяди она ничего не имела, но в глубине души понадеялась, что профессор Снейп тоже будет принимать участие в охране пророчества.              — А, — как бы невзначай поинтересовалась она, — кто ещё дежурит?              Сириус, казалось, не заметил никакого подвоха.              — Римус и Тонкс, Артур и Наземникус Флетчер, Гестия и Стерджис, Дедалус и Эммелина. И мы с тобой.              Значит, Северуса не было вообще. Что ж. Присцилле было значительно легче от этого. Но не намного. Его слова о последней встрече слишком прочно засели в её голове. Она снова глянула на даты. Их первое дежурство должно было состояться тринадцатого января.       

      ***

             «Привет, Гермиона! Как твои дела? Как проходит подготовка к СОВ? Как обстоят дела с изучением основ заклинаний?              У меня всё по-старому. Февраль в Лондоне слишком дождливый. Из-за такой погоды весь снег растаял и превратил улицы в сплошное грязное месиво. На работе всё уныло, монотонно. Но я не жалуюсь, меня это устраивает. Нас то и дело проверяют, не хуже, чем вас. Отголоски диктатуры Амбридж доходят и в Министерство. Я читаю выпуски «Ежедневный пророк» и с каждым разом поражаюсь до глубины души тем абсурдом, который она устроила в стенах школы. Неужели на неё нет никакого влияния? Неужели Дамблдор ничего не может сделать? Последний вопрос можно отнести к риторическому.              Как поживает Гарри? Он, по-прежнему, подвергается нападкам со стороны Симуса? Или многие открыли глаза на то, что Министерство завралось?              Есть ещё один вопрос к тебе. И я очень хочу, чтобы ты дала мне ответ. Скажи, профессор Снейп в школе? Он не уволился? Не ушёл? Знаю твою реакцию на мои вопросы. Но, пожалуйста, ответь. Мне важно знать это.              Я отправила письмо другой совой, чтобы не привлекать внимание вашего генерального инспектора. С нетерпением буду ждать твоего ответа.              С любовью, Присцилла».              Присцилла отправила письмо через то же отделение, в котором оставляла послание для Северуса месяц назад. Послание, на которое он ничего не ответил. Присцилла, конечно, не ждала (если только малая часть её души) ответа, но пару строк в её адрес смогли бы успокоить тревожную душу.              Несколько дней назад Орден собирался на обсуждение о массовом побеге из Азкабана пожирателей смерти, который явно был организован Волан-де-Мортом. Северус на собрании не присутствовал, от чего тревога Присциллы усилилась в несколько раз. Ведь, если пожиратели смерти сбежали из охраняемой тюрьмы, значит воссоединение с Тёмным Лордом уже состоялось. Она искренне не хотела верить в то, что и Северус тоже ушёл.              Как сообщили мракоборцы, был совершён побег десяти пожирателей, в числе которых были Беллатриса Лестрейндж, её муж, Антонин Долохов и ещё ряд других, незнакомых для Присциллы, личностей.              Министерство вело свою политику, ежедневно делая заявления о том, что побег был совершён с помощью Сириуса Блэка. Они умудрились приплести родственные связи Сириуса и Беллатрисы и совсем никого не смущало то, что дементоры позволили убежать десятерым заключённым. Присцилла искренне недоумевала, как люди закрывали глаза на очевидные вещи. Как могли вести такую игру, обманывать волшебников, не доверять суждениям и фактам.              И охрану пророчества тоже никто не отменял. Присцилла и Сириус уже несколько раз отдежурили свою ночную смену. Особенно было тяжело Фаулер, если перед дежурством у неё выпадал рабочий день, и тогда Сириус позволял ей немного поспать. Но чаще всего Присцилла пила животворящий эликсир и получала необходимую на ночь энергию. Обычно они ходили по Залу пророчеств туда-сюда, периодически наведываясь и в другие комнаты Отдела тайн. Иногда они разговаривали, иногда молчали. Присцилла всё время думала о том, что она бы сделала, если бы перед ней сейчас появился Лорд Волан-де-Морт. Как бы стала защищаться от его приспешников? И каждый раз эти мысли заставляли её нервничать. Она боялась, что не сумела бы защитить Сириуса и боялась того, что могла бы не успеть ему помочь, если бы вдруг на них рискнули напасть.              Она думала о Северусе, который тоже был пожирателем в прошлом и гадала о том, мог ли он убить и убивал ли невинных. От последней мысли холодело в душе. Северус не был хладнокровным убийцей. Присцилла никогда бы, ни за что в это не поверила.              Она безумно переживала за него. И находилась в отчаянии от того, что не могла его увидеть.       

      ***

             — Фаулер, ты решила на весь год план выполнить? — Присцилла оторвала свой взгляд от янтарной жидкости внутри котла и посмотрела на Финбока, который уже стоял в дверном проёме. — Время почти девять вечера. Ты домой собираешься?              — Собираюсь. — Ответила Присцилла. — Скоро пойду. Пока, Билиус. — Она махнула ему рукой и вернулась к своему занятию. Как только Билиус скрылся за дверьми кабинета, Присцилла воровато огляделась, отодвинула самый нижний ящик стола и достала оттуда коробку, внутри которой лежал измельчённый рубин, позаимствованный Присциллой из крупного заказа больницы Мунго.              Она дождалась, когда медовая вода растворится вместе с каплями из воды реки Леты и добавила две ложки ярко-красного порошка. Он сверкал даже в полумраке, в который погрузился их кабинет, и от этого свечения внутренность котла тоже засверкала.              Пять минут ничего не происходило. Рубин не таял, так и осев верхним слоем на медовой воде, а потом Присцилла услышала характерный треск, похожий на раскол посуды. Повертев головой с одной стороны котла в другую, волшебница увидела, что чугун треснул пополам и жидкость вот-вот грозилась вылиться на стол.              — Дьявол, — выругалась Присцилла и достала волшебную палочку, полностью уничтожив своё неудавшееся зелье. Взяв ручку, она перечеркнула все пропорции, и теперь лист её дневника был исписан неаккуратными линиями. Присцилла вздохнула. — Придётся высчитывать заново, — пробормотала она вслух. Часы на руках протикали девять ноль-ноль. — Но уже не сегодня.