***
Присцилла специально дождалась позднего вечера. Она знала, что Кингсли наверняка ещё сидел у себя в Отделе, хотя не знала наверняка вернулся ли он после вчерашней атаки или нет. Тонкс вот на работу не пришла. Присцилла не видела её ни среди мракоборцев, ни среди толпы, пришедших на переаттестацию, ни на обеденном перерыве. Просунув голову в коридор и убедившись, что он был пуст, Присцилла вышла из кабинета. Но как только она принялась закрывать дверь, то застыла: на внешней стороне деревянной поверхности было приклеено объявление. На нём было напечатано фото Гарри и подпись под ним гласила «Нежелательное лицо № 1», дальше были описаны подробные приметы и большими цифрами оглашена сумма за поимку преступника. Голову Гарри оценили в десять тысяч галлеонов. Присцилла присвистнула. Это была довольно-таки внушительная сумма, и наверняка многие волшебники, а особенно алчные бедняги, охотники за головами, непременно выйдут на след Поттера. Стараясь не смотреть на фото Гарри, Присцилла закрыла кабинет на ключ и пошла в сторону лифта. Прибыв на второй этаж, Фаулер заметила, что и этот коридор пустовал, что было только ей на руку. Дойдя до нужной двери, Присцилла дёрнула ручку, и на её удачу дверь оказалась незапертой. Она приоткрыла её совсем немного и аккуратно заглянула внутрь помещения. Кингсли Бруствер сидел за своим столом и перебирал какие-то папки. Присцилла открыла дверь шире, та немного скрипнула, и Кингсли резко обернулся, направив на Фаулер волшебную палочку. Присцилла на автомате подняла руки. — Присцилла, — выдохнул Кингсли и опустил свою палочку, — это ты. Нельзя так врываться к мракоборцам. — Голос у него стал поучающим. — Мы везде привыкли видеть опасность. — Извините, мистер Бруствер, — сожалеющим тоном произнесла молодая волшебница, — я не хотела Вас тревожить. Кингсли отложил палочку в сторону. — Что тебя привело в столь поздний час? Присцилла огляделась. — Я здесь один. — Сказал Кингсли, заметив, что Фаулер озиралась по сторонам. Присцилла сделала шаг в его сторону. — Мне нужно с Вами посоветоваться, мистер Бруствер. Кингсли выглядел удивлённым. Присцилла редко общалась с ним, но сейчас он был единственным волшебником из Ордена, который мог бы ей помочь. — Что случилось? — За что Присцилле нравился Кингсли — так это за его готовность выслушать и высказать своё честное мнение. — Садись, — мракоборец указал ей на свободный стул. Присцилла прошла, села на него. Вздохнула и стала рассказывать то, что произошло за целый день. -… И теперь я не знаю, что мне делать. Как член Ордена Феникса я просто обязана отказаться от той должности, которую мне предложили. Я не могу выступать против маглорождённых. Кингсли был задумчив. Он молчал несколько минут. Обдумывал то, что услышал. А потом, наконец, сказал: — Я думаю, что тебе нужно согласиться. Присцилла округлила глаза. — Но… — Она запнулась. Кингсли подался вперёд, локти его уперлись в колени. — Послушай, Присцилла, ты либо останешься здесь в той должности, которую тебе предложили, либо подашься в бега. Те, кто не поддержит их политику — будут скрываться, помяни моё слово. — Кингсли помолчал несколько секунд. — Но, послушай, эта должность открывает многие двери. А вдруг, — тут голос его понизился, — Гарри, да и не только Гарри, понадобится твоя помощь. Присцилла плотно сжала губы. Она не была уверена, что в ближайшее время Гарри хоть как-то проявит себя. Он, Рон и Гермиона залегли на дно, и где были они сейчас — одному Богу известно. Но в словах Кингсли была доля логики и правды.***
Она согласилась на эту чёртову должность. Чувствуя себя предателем маглорождённых, скрипя зубами и сердцем, она согласилась. Улыбку Амбридж в тот день, когда Присцилла сообщила ей своё положительное решение, молодая волшебница никогда не забудет. Дьявольская, не предвещающая ничего хорошего. « — Мы с Вами сработаемся, мисс Фаулер. Вот увидите». Она хотела сказать: «это вряд ли», но предпочла принять тактику молчания и широкой улыбки. Присцилла не хотела уходить из своего отдела, но совмещать должность заместителя Амбридж и зельевара не могла из-за плотного графика. На новую комиссию были возложены большие надежды, и, как оказалось, в магической Великобритании было куда больше маглорождённых волшебников, чем можно было вообразить себе изначально. Каждый день у Комиссии было по несколько заседаний, где Амбридж яро пыталась выведать у грязнокровок природу овладения ими магических сил. Задавала нелепые вопросы о том, где волшебники приобрели свои палочки, кем являлись родители и ближайшие родственники. И, если волшебник не мог доказать, что владеет волшебством по праву от рождения (абсурднее ситуации Присцилла в жизни не слышала), то его либо просто лишали волшебной палочки, либо лишали палочки и отдавали дементорам. Всё было на волю Долорес Амбридж — как председателя комиссии. Она судила книгу по обложке. Если маг не понравился ей изначально — никакие доводы ей были не нужны. Она формально проводила допрос, уже зная окончательный приговор. Присцилла, как её заместитель, ходила на каждое слушание. Помимо неё и Амбридж, в зале суда всегда присутствовали: секретарь комиссии — Муфалда Хмелкирк, Корбан Яксли, как член комиссии и Альберт Ранкорн в качестве проверявшего. Но Присцилла считала, что Альберт больше выполнял роль телохранителя. Зачем на комиссиях присутствовал Яксли было совсем непонятно. Этот чистокровный маг вечно сидел в кресле и со скучающим видом поглядывал на происходящее. Видимо ему доставляло удовольствие смотреть на то, как унижали грязнокровных волшебников. Хотя у него был ещё один повод: Присцилла Фаулер, которую Корбан не возлюбил в первый же день. Присцилла слышала, как он спорил с Амбридж о том, что отдавать должность заместителя полукровке было самым скверным её решением, но Долорес не стала и слушать его. « — Послушайте, Корбан, это моё личное дело, кого брать к себе в заместители. Мисс Фаулер отлично справляется с моими поручениями, а большего мне и не нужно. — Она хмыкнула, а Присцилла услышала, как недовольно засопел Яксли и пулей вылетел из кабинета, едва не задев Присциллу своим корпусом. Глаза его злобно сверкнули в её сторону, но Корбан промолчал и даже не бросил слова приветствия». Присцилла, вообще, старалась его избегать, хотя в первую неделю после того, как стала занимать должность, замечала, что после работы за ней была организована слежка. Несколько лет в составе Ордена не прошли для неё даром, и она уже отличала обычных прохожих от тех, кто следил неустанно. Поэтому почти три недели у неё был один путь: работа-дом, дом-работа. Иногда она позволяла себе задержаться за разговором с миссис Пинкинсон, но никогда не стояла на улице дольше двух минут. Она окружила свою квартиру всевозможными заклятиями, даже наложила антитрансгрессионные чары, хоть и делала это с не охотой. В глубине души теплилась надежда, что однажды вечером к ней снова заявится Северус, но надежда эта ничем не подкреплялась. Присцилла знала, что он не придёт. Их случайная встреча на свадьбе просто была стечением обстоятельств. Не более. Через три недели слежка прекратилась. Видимо Корбан оставил свои попытки в отношении Присциллы, но всё также холодно и недовольно реагировал на её присутствие. Фаулер, в общем-то, было плевать, лишь бы этот блюститель чистоты не лез к ней. Что касалось Муфалды Хмелкирк, то она, скорее, была, как Присцилла, вынуждена принять должность секретаря. До того, как перейти в Комиссию Муфалда работала в Секторе борьбы с неправомерным использованием магии. Присцилла до этого видела её пару раз, но никогда не разговаривала лично, да и не о чем им было разговаривать. Муфалда всегда обедала в одиночестве и была тихоней. После того, как в Министерство пришла новая власть, Присцилла стала замечать, что Муфалда сделалась очень шуганной, боязливой. В глазах её вечно присутствовал страх, а стоило Долорес или Корбану повысить на неё голос, бедняжка вся сжималась, опускала взгляд в пол и кивала, как безвольный болванчик. Должность у неё была чисто техническая. Как и у Присциллы. Они никому не причиняли вред, не вели допросы, не присутствовали притом, как дементоры терзали душу очередного волшебника. После каждого заседания Присцилла успокаивала себя только лишь тем, что не является соучастницей никаких преступлений. Её кабинет был рядом с кабинетом Амбридж, и она чувствовала себя каждый раз неуверенно, когда заходила в это маленькое помещение. Ей не хватало друзей рядом, ведь все теперь залегли на дно, а из-за слежки она не могла пойти ни к родителям, ни к сестре, не могла навестить бабулю, не могла заглянуть к Тонксам. Ей казалось, что она потихоньку сходит с ума от этой бумажной волокиты, от этих бесконечных заседаний, от голоса Амбридж, задающий одни и те же вопросы бедным, ни в чём неповинным волшебникам, от взгляда Яксли, которого честно хотелось придушить. И сейчас, когда слежка закончилась, Присцилла подумала, что могла бы сходить в гости хоть к кому-нибудь. Поговорить хоть с кем-нибудь, а не только с миссис Пинкинсон, Линой и Афиной. Присцилла старалась меньше думать о том, где мог бы сейчас быть Северус. И о том, всё ли с ним в порядке. В газетах то и дело писали о том, что Пожиратели нападали на обычных маглов и убивали их, если те так или иначе были связаны с магическим миром. И Присцилла надеялась, что Северус в этих страшных делах не участвует. Она не хотела, чтобы его душа раскалывалась каждый раз, когда он заносил палочку. Только потому, что играл роль верного слуги. — Мисс Фаулер, — Амбридж всегда заходила к ней без стука, и Присцилла никогда не занималась чем-то посторонним, но сейчас она так сильно углубилась в свои мысли, что слегка вздрогнула от неожиданного визитёра. Натянув на лицо вежливую улыбку, которая почти не сползала с её лица, Присцилла ответила: — Да, мисс Амбридж? Долорес в своём стиле себе не изменяла: она стояла перед Присциллой в розовой блузке и такой же юбке, в своих туфлях-лодочках на невысоком каблуке цвета фуксии, и смотрела на Присциллу своими поросячьими глазками. В руках у неё покоились две папки болотного цвета. Присцилла смотрела на своего начальника и не могла понять, что сегодня не так в её образе, а потом до Фаулер дошло. На шею Амбридж была накинута золотая длинная цепочка, с которой свисал, о, не может быть, медальон Слизерина. Тот самый медальон, который показывал Гарри на Астрономической башне. Присцилла старалась сохранить равнодушное лицо и старалась не пялиться на кулон, который теперь сильно бросался в глаза. — Все заседания в отношении маглорождённых переносятся на завтра. У Яксли возникли неотложные дела, и он не сможет присутствовать, поэтому мы всё отменили и перенесли. Поэтому, — она положила перед Присциллой на стол папки, и теперь молодой волшебнице открылся ещё больший обзор на медальон, — у меня для Вас поручение. Присцилла усилием воли отвела глаза от крестража и посмотрела на две папки, которые теперь лежали на её рабочем столе. Две абсолютно одинаковые папки. — Здесь, — короткий указательный дамский пальчик ткнул в левую папку, — имена тех волшебников, которые являются магловскими выродками, а здесь, — палец переместился на правую папку, — имена тех, кто прошёл добровольную регистрацию. Ваша задача найти волшебников, которые укрываются от Министерства, и подать мне списки в течение этого дня. После своих слов Амбридж развернулась на каблуках и подпрыгивающей походкой покинула кабинет мисс Фаулер. Присцилла с ненавистью оглядела папки внушительной толщины и уронила голову прямо на них, на секунду ощутив себя Золушкой, которой злобная мачеха приказала перебрать семена двух круп, перемешав их между собой. Взяв одну из них в руки, Присцилла открыла длинные списки, пестрящие сотнями именами маглорождённых волшебников. «Надо же» — подумала Присцилла. «Их оказывается так много». Ближе к обеденному перерыву голова от чёрных букв у Присциллы раскалывалась. Очень много волшебников не прошло обязательную регистрацию, и Присцилле честно не хотелось участвовать в том, чтобы на блюдечке поднести их Амбридж. Когда она увидела фамилию Гермионы, а рядом с ней пометку «Особо опасна», Присцилла с психом откинула от себя ненавистную папку и чуть было не разрыдалась за рабочим столом. «Может податься в бега не такая уж и плохая идея» — подумала она в очередной раз. «Максимум кто мог бы меня искать — это Корбан. Он только спит и видит, как применить ко мне одно из непростительных заклятий». Присцилла вздохнула. Взяла лист с фамилией Грейнджер, взмахнула палочкой в надежде, что получится стереть её фамилию из списка, но ей это не удалось. Конечно, Долорес Амбридж была не глупой женщиной и наложила защитные чары от внешнего посягательства на пергамент. Вероятнее всего только она сама могла вносить какие-либо правки. Присцилла хотела выть от отчаяния. Ей казалось, что она осталась в этом мире одна, что она была отрезана от друзей, от любимого человека. Её печаль возросла вдвойне, когда она увидела в списке не прошедших регистрацию Теда Тонкса — отца Нимфадоры. Она хотела бы занести его в другой список, но не могла. Разрушить чары мог только тот, кто их создал. К концу рабочего дня, как того и хотела Амбридж, Присцилла выполнила её поручение и принесла новый список, где числилось огромное количество тех, кто не зарегистрировался. Она чувствовала себя преступницей, когда отдавала бумагу своей начальнице, чувствовала себя предательницей, когда смотрела, как улыбка Амбридж растягивается на её противном лице — улыбка, которая не сулила ничего хорошего. — Замечательно, — её ангельский лицемерный голосок выводил Присциллу из себя, и на секунду, всего лишь на секунду, Присцилла представила, как насылает на Долорес Аваду Кедавру. Как её гримаса удовольствия застывает на лице, а поросячьи глазки безжизненно смотрят в розовый потолок. Присцилла тряхнула головой. Это были очень страшные и нехорошие мысли. Вряд ли она была способна на убийство, но лучше об этом совсем не думать. — Что… — Присцилла замялась на долю секунды, но потом решилась спросить. — Что будет с теми, кто не пришёл добровольно? Улыбка Амбридж, казалось, стала ещё шире, хотя куда уж шире, Присцилла даже не представляла. — Я отдам этот чудесный листок нашим охотникам за головами. Они с радостью отыщут каждого. А что делать с ними — пусть решают сами. У них был шанс. Присцилла сглотнула. Она только что подписала смертный приговор Теду Тонксу.***
Убедившись, что слежки за ней действительно больше не было, Присцилла после тяжёлого рабочего дня шла к станции метро, чтобы доехать с несколькими пересадками. Она не стала пользоваться трансгрессией, чтобы не вызвать каких-либо подозрений, если всё же незаметный хвост за ней остался. А так как она неплохо ориентировалась в магловском транспорте, спасибо папе, который счёл важным в своём время показать все его виды, то запутать волшебников ей не составило бы труда. Пересесть с желтой ветки на зелёную, спуститься чуть ниже по эскалатору, чтобы попасть на синюю, смешаться с толпой и попасть на фиолетовую, ту, которая и была ей нужна. Через несколько станций Присцилла вышла на поверхность и свернула за угол, прошла до конца улицы, где располагался дом Тонксов. Если она не могла изменить список, то могла хотя бы предупредить Теда, что на него готовится облава. Постучав в дверь, Присцилла терпеливо стала ожидать, когда та откроется. Какое-то время спустя дверь действительно открылась и на пороге появилась взволнованная Нимфадора. Она сразу втянула Присциллу за рукав её блузки в дом и крепко обняла. — Королева зелий, — выдохнула она, — мы страшно переживали за твоё благосостояние. — Она ощупала Присциллу. — Ты в порядке? Ты скрываешься? За тобой не было слежки? А… — Тонкс заметно нервничала. Присцилла слегка потрясла Тонкс за плечи. — Дора, — сказала она, прерывая поток её вопросов, — успокойся. Сейчас я тебе всё расскажу. Не успела Присцилла снять обувь, как в прихожую влетел не менее обеспокоенный Римус и тоже крепко обнял Присциллу. — Я волновался, — сказал он. — Эйлин говорила нам, что ты пока не можешь ни с кем общаться и видеться. Что произошло? Присцилла вздохнула. Это будет весьма непростой разговор. Она посмотрела на Дору: — Твой отец дома? Тонкс отрицательно помотала головой. — Нет, они с мамой отлучились в магазин. Присцилла понадеялась, что Амбридж ещё не отдала список егерям. Потому что Тед был первым на очереди. — Хорошо. Я собственно пришла к нему. Но готова подождать. Пока Дора наливала чай, Присцилла и Римус сидели в гостиной. Сейчас в ней не было длинного стола, и мебель была расставлена по своим местам. Римус расположился в мягком кресле, а Присцилла предпочла сесть на диван. — В Министерстве всё хреново, — сказала Присцилла, когда в гостиную вернулась Тонкс с подносом, — так что хорошо, что ты туда не вернулась. В первый же день Корбан Яксли решил устроить допрос с пристрастием, — губы Присциллы сложились в трубочку. Она приняла из рук Нимфадоры большую белую кружку и продолжила: — Он использовал сыворотку правды на всех, — Присцилла посмотрела исподлобья на Римуса и Тонкс — оба были напряжены. — Не беспокойтесь, я эту систему обошла, но диалог у нас с ним не состоялся. Он оказывается любит только чистокровных волшебников. — Не удивительно, — фыркнула Дора, — он же пожиратель смерти. — Ирония заключается в том, что его Господин, — Присцилла скривилась, — такой же полукровка, как и я. — Пожиратели боятся сами знаете кого, — тихо сказал Римус, — но тут ты права: это самая настоящая ирония. — Есть ещё кое-что, что я должна Вам сказать. Хочу предупредить сразу я долго сомневалась, но разговор с Кингсли расставил всё на свои места. — Бруствер ещё в Министерстве? — Воскликнула Тонкс. — Слава Богу, что с ним всё в порядке. От него тоже давно не было вестей. Присцилла кивнула, сжала руки на кружке и сказала: — Долорес сделала меня своим заместителем. А как вы знаете, она стала председателем Комиссии по учёту магловских выродков. — Присцилла опустила взгляд в кружку и смотрела на тёмно-коричневую жидкость, ожидая приговора от друзей. — Ты… — Немного ошеломлённо начала Тонкс, но своё предложение окончить не смогла. — Я не делаю ничего такого, — резко вскинула голову Присцилла, — моя работа — чисто техническая. Я присутствую на заседании и выполняю поручения Долорес, в которые входит только бумажная работа. Всем остальным занимаются Яксли и она сама. — Присцилла сделала виноватое выражение лица. — Я знаю, как это выглядит со стороны. Поверьте, мне от этого только хуже. Я не хотела принимать предложение Амбридж, но Кингсли настоял. Сказал, что или так, или я могу смело податься в бега. Присцилла перевела взгляд на Римуса: тот был очень задумчивым. Между волшебниками повисло молчание. — Ты всё сделала правильно. — В итоге сказал Римус. — И Кингсли тоже прав. Либо ты подчиняешься режиму, либо ты убегаешь. Причём убегаешь не одна, а со всей своей семьёй. Думаю, это не совсем правильно втягивать твоего отца в распри магического мира. Присцилла с благодарностью посмотрела на Римуса. — Не переживай, королева зелий, — воодушевлённо продолжила Тонкс, — я всегда тебе доверяю, потому что знаю, что от тебя не будет ножа в спину. — Спасибо, Дора, — тихо ответила ей Фаулер, — вы не знаете, где ребята? На Гермиону тоже ведётся охота, как и на Гарри. Я бы хотела их предупредить, но… — Присцилла пожала плечами, — я не знаю даже приблизительного их местонахождения. — Как и мы, — ответил ей Римус, — нам остаётся только надеяться, что с ними всё в порядке. Вряд ли они вернутся в Хогвартс. Присцилла вздохнула. Учебный год вот-вот должен начаться, а никто даже не знал, что теперь будет со школой. Диалог троих волшебников был прерван появлением Теда и Андромеды. Когда родители Доры зашли в гостиную, они радостно поприветствовали Присциллу. Только вот Присцилла была не совсем радостной. Она рассказала Теду о том, кем теперь работала в Министерстве и сказала ему, что видела его в списках. — Я пыталась исправить их. Хотела внести тебя в другой список, — поникшим голосом сказала Фаулер, — но Амбридж использовала защитные чары, которые снять я была не в силах. Тед, прости меня, — настроение Присциллы вмиг было испорчено. Она ощущала себя отвратительно. Не в своей тарелке. Чувствовала себя змеей, которую пригрели на шее. На её плечо опустилась рука Теда, и Присцилле показалось, что прикосновение вышло тяжёлым. — Не переживай. Каждый заботится о себе, как может. Я ни в коем случае не считаю тебя предательницей. — Тед, — плечи Присциллы задрожали, она старалась держаться до последнего, — они придут за тобой. Амбридж сегодня-завтра отправит егерей на поиски тех, кто отказался от регистрации на добровольной основе. И им будет разрешено убивать волшебников. — В глазах у неё застыли слёзы. Она не хотела, чтобы что-то случилось с Гермионой, не хотела, чтобы что-то случилось с Тедом. Они были не виноваты в том, что родились в обычных семьях. И не виноваты в том, что их наградили таким даром. Разве младенец, только что появившийся на свет, просит о магии? — Хмм… — Тед убрал руку с плеча молодой волшебницы и начал расхаживать туда-сюда по гостиной. — Значит, будут искать, — бормотал он, а потом с какой-то решимостью посмотрел на свою жену. — Мы знали, что этот день когда-нибудь наступит, милая. — Сказал он ей слишком нежно. Андромеда кивнула, её нижняя губа дрожала. — Значит пора попрощаться. И в этот миг Присцилла стала ненавидеть себя ещё больше.***
Через пару дней у неё выдался единственный выходной за последние четыре недели. Август почти подошёл к концу, а от Гарри и ребят не было никаких известий, и Присцилла надеялась, что они в порядке. Лицо Поттера было повсюду. Его фото даже умудрились пропечатать в магловских газетах за неплохое вознаграждение в фунтах. Легенда была такова: «Семнадцатилетний мальчик по имени Гарри Поттер вышел из дома N-го числа и по настоящее время не вернулся. Любой, кто располагает информацией о его местонахождении или же видел его, просьба сообщить по номеру телефона. Нашедшего ждёт хорошее вознаграждение. Просим вас оставаться неравнодушными, родители ребёнка очень беспокоятся за его благосостояние». И Присцилла может и не знала бы об этом, если бы случайно не увидела в киоске с журналами свежий выпуск «The Sun», на первой полосе которого красовалось фото Гарри. Проходя мимо комнаты Афины, подавляя зевок, Присцилла внезапно услышала, что её сова вернулась с утреннего полёта, а значит должна была принести свежий выпуск Пророка. Открыв дверь, Присцилла заметила, что Афина уже сидела в клетке и чистила свои пёрышки, а на столе лежала газеты. — Привет, милая, — поприветствовала сову Присцилла и забрала газету, — спасибо за почту, — она помахала газетой перед клеткой, но Афина что-то увлечённо искала в своих молочных крыльях и даже не обратила внимания на хозяйку. Свернув газету в трубочку, Присцилла спустилась вниз. Хоть настроение и было скверное (а оно у неё было таким с тех пор, как в Дамблдора было пущено заклятие Авады), она всё же была рада тому, что ей удалось отоспаться за все прошедшие сумасшедшие дни. И как она была счастлива, что в эту ночь ей не снились кошмары, лица отчаявшихся волшебников в попытке доказать, что они не дураки, смерть Северуса или друзей. Ей, вообще, ничего не снилось. Ночь бед сновидений. И за это она была благодарна. На кухне уже было светло. Солнечные лучи уходящего лета пробивались сквозь тонкие шторы, за окнами слышалось чириканье птиц, лай соседского мопса и причитания миссис Пинкинсон о том, что кто-то снова сорвал её чудесные пионы. Присцилла кинула газету на стол и пошла готовить себе завтрак. Она честно старалась не думать о Северусе, не грузить себя негативными мыслями, но каждое её утро начиналось с одной мысли: «Надеюсь, ты в порядке». Присцилла даже жалела, что они не были телепатами, что не могли общаться на расстоянии. Ведь будь у неё такая способность — было бы куда проще. Кофе сварился за считанные секунды, яичница тоже поджарилась быстро. У Присциллы сегодня была масса дел. Она хотела навестить бабулю, заскочить к Табите в Дувр и вместе с ней отправиться к родителям для серьёзного разговора. Больше им тут оставаться было нельзя. Сев за стол, Присцилла взяла чашку с тёплым кофе в руки и развернула несчастную газету. Пальцы тут же выпустили посуду, и чашка упала сначала на колено волшебницы, разлив свежий кофе на её штаны, а затем разбилась о кафельный пол. Вторая чашка за пару лет. Но Присцилла даже не обратила на это внимания, как и на то, что кожу немного пекло в том месте, куда попало кофе. Она во все глаза уставилась на фото Северуса с кричащей подписью о том, что он назначен на пост нового директора школы чародейства и волшебства Хогвартс.