***
Пока Гарри раскапывал могилу собственными руками, Присцилла помогала Гермионе в ванной комнате обработать раны, которые нанесла ей Беллатриса. — Вот же сволочь, — ожесточённо проговорила Присцилла, бадьяном протирая запястье своей подруги. Гермиона настолько была слаба, у неё очень сильно тряслись руки, и она попросила помощи у старшей подруги. Но как бы Фаулер не старалась, надпись «Грязнокровка» никак не хотела уходить с нежной кожи. — Не выходит, — Присцилла снова полила кожу щедрой порцией экстракта, но его капли просто стекали с руки Грейнджер. — Это заколдованная фраза, — в итоге тихо ответила Гермиона. Присцилла подняла на неё взгляд, но волшебница смотрела в сторону. Под глазами у неё залегли такие тени, какие Присцилла ещё никогда не видела. Даже во время экзаменов в Хогвартсе, когда Гермиона спала всего лишь пару-тройку часов, она выглядела куда лучше, чем сейчас. — У Гарри тоже есть такой шрам. Помнишь? — Безжизненный голос Гермионы резал внутреннее естество Присциллы. Ей было так жаль свою подругу. И так сильно хотелось помочь. — Амбридж заставила его писать фразу: «я не должен лгать» своим волшебным пером, которое навсегда отпечатало на его коже это предложение. Так и здесь, — Гермиона мягко убрала свою руку и опустила рукав кофты, стыдясь того, что было выцарапано на внутренней стороне, — это останется на всю жизнь. Как напоминание… — Голос Грейнджер дрогнул. Она спрятала лицо в ладонях, плечи её затряслись, через секунду послышались всхлипы. — Я так устала, Присцилла, — сквозь них пробормотала Гермиона. — Каждый день — как на пороховой бочке. Эти похождения, странствия, — Гермиона сильно тёрла свои глаза, смахивая поток слёз, которые, как и слова, не собирались прекращаться. — Я ведь думала, что нас убьют, там, в доме Малфоев. Думала, что Беллатриса будет измываться до такой степени, пока я не закрою глаза и не испущу последний вздох, — Гермиона глотнула воздуха, жадно, ненасытно, как будто он был платным, ограниченным, и закашлялась от его переизбытка в лёгких. — Тише, тише, — Присцилла подалась вперёд и заключила свою подругу в очень крепкие объятия. — Я знаю, Гермиона, я знаю, как ты устала. И как тебе тяжело. Эта война, — Фаулер поджала губы, эмоции тоже были на пределе, — отняла у всех привычный уклад жизни. Гермиона ничего ей не ответила и пыталась успокоиться, а Присцилла не просила никаких слов. Разве могли они помочь, разве от них что-то изменилось бы? В дверь, ведущую в ванну, тихонько постучались. — Войдите, — негромко проговорила Присцилла. Дверь отворилась, и в проёме показалась рыжая макушка Рона. — Гермиона? — Вполголоса обратился Уизли к волшебнице. Гермиона ещё раз потёрла свои глаза, которые всё равно остались заплаканными, и посмотрела на Рона. — Гарри готов. Нам пора. Гермиона кивнула и встала с края ванны, на котором они с Присциллой расположились. Грейнджер повернула голову в сторону Фаулер. — Ты идёшь? Присцилла кивнула, сама не понимая, почему согласилась. Она не знала Добби так, как знали его Гарри или Рон, а Гермиона так вообще боролась за права домовых эльфов, но Присцилле казалось неправильным не почтить память того, кто их спас. Однако на погребение пошла только она одна. Полумна помогала Флёр с мистером Олливандером, которому стало совсем худо, Крюкохват закрылся в одной из комнат и отказался есть и говорить с кем-либо, а Билл трансгрессировал в центр посёлка, чтобы закупиться продуктами. Добби было решено похоронить на холме, чуть поодаль от коттеджа. Гарри уже ждал на холме, ветер развевал его волосы и рубашку. Рон шёл впереди и нёс тело Добби, завёрнутое в белоснежную простынь, любезно предоставленную Флёр. Позади него еле передвигала ноги Гермиона, и Присцилла чувствовала вибрации такой усталости от юной волшебницы, что ей казалось, что они передались и ей самой. Ноги как-то потяжелели, по песку их было трудно передвигать. Встречный ветер, хоть и был тёплым, только тормозил движение. Забравшись на небольшую гору, трое встали полукругом от приготовленной могилы, которую Поттер выкопал собственноручно. Присцилла мельком глянула на Гарри: тот тоже был уставшим, вымученным. Взгляд его был направлен на тело Добби, а затем он протянул руки к Рону, чтобы забрать у него усопшего эльфа. Опустив тело в яму, не очень глубокую, но и не очень мелкую, Гарри, продолжая стоять на коленях, стал руками закапывать её, сгребая песок со всей силы. С другой стороны его движения зеркалили Рон и Гермиона. Присцилла обошла их и тоже опустилась на колени рядом с Гарри, начав помогать засыпать яму. Делали это всё молча, без волшебных палочек. У Присциллы в голове не было ни единой мысли, кроме той, что она в очередной раз убежала из лап смерти. Почему-то ей казалось, что мадам Лестрейндж замучила бы её до смерти, ведь сам факт того, что Присцилла была членом Ордена Феникса, разжигал в пожирательнице лютую ненависть. «Это хорошо, что она не знает, что мы с ней дальние родственницы», — про себя думала Фаулер, пока песок забивался под её длинные ногти. Ощущение было не из приятных, но это последнее, что сейчас беспокоило Присциллу. Могилу они закопали в два счёта. В ногах поставили огромный булыжник, на котором уже было выцарапано имя Добби. Все четверо стояли над могилой, и эта могильная тишина была их спутником. Присцилле показалось неправильным, если она не скажет пару слов о покойном. Тем более о том, кто спас её жизнь. — Я… — Немного хрипло от переизбытка эмоций вышло у молодой волшебницы, и она прочистила горло. — Я не знала Добби совсем. Но те крохотные минуты, что мне довелось провести с ним, заставили меня понять, что Добби был очень храбрым и очень верным другом. В этот день он спас не одну и даже не две жизни. И это стоит того, чтобы нести дань уважения к нему посмертно. — Присцилла судорожно выдохнула. Она всегда была сентиментальна, хоть и старалась держаться из последних сил, но сегодня на неё, как и на Гермиону, снова навалилась усталость, а бремя, которое она, словно женщина, несущая вёдра (ей довелось видеть это в одной из магловских деревень в России), стало ещё тяжелее. Жертва за жертвой. Жизнь за жизнью. Сколько ещё умрёт, прежде чем война закончится? — Да, — вторил ей Гарри. Голос его был сиплым, бесцветным. — Добби был верным и всегда готов был прийти на помощь, — Поттер шмыгнул носом, а потом грязным рукавом своей голубой рубашки провёл по лицу, убирая слёзы с кожи. Гермиона прижималась к Рону, пряталась в его шее, и Присцилла видела, как спокойно было Грейнджер рядом со своим возлюбленным. И сама Присцилла тоже была бы не прочь оказаться подальше от всего ужаса сегодняшнего дня, обнять Северуса и просто расслабиться. И знать, что всё закончилось. Но до конца было ещё очень далеко. Вернулись волшебники в коттедж через полчаса после похорон. Все они были измождены, и Флёр предложила ужин. После трапезы было принято решение отправиться на законный отдых. — Ты останешься? — Спросила Гермиона у Присциллы, когда та помогала Флёр убрать со стола. Фаулер отрицательно покачала головой. — Не могу. Мне завтра надо быть на работе. Не приду — будут проблемы. А мне ни к чему привлекать к себе должного внимания. Я заскочу сюда завтра, как только смогу. Гермиона кивнула и полезла в свою сумку. — Вот, — она извлекла палочку Присциллы и потянула её волшебнице. Присцилла вскинула брови, удивлённая тем, что ни разу за несколько часов и не вспомнила про неё. — Спасибо, — ответила Присцилла и забрала из рук подруги вещь, сразу же ощущая спокойствие внутри себя. Они простились, и Присцилла аппарировала из коттеджа. Она оказалась на безлюдной улице, и смотрела на дом, окна которого были освещены тусклым светом. Молодая волшебница долго не решалась сделать шаг в сторону входной двери. Не знала, как стоит начать разговор. Не знала, как, вообще, начинают такие разговоры. Гонцов никогда не любили. Гонцов с плохими вестями тем более. И если ей решат отрубить голову. Что ж. Она это заслужила.***
На следующий день, вымотанная, с синяками под глазами из-за почти бессонной ночи, в которой то и дело снились кошмары, Присцилла пришла на работу. Её состоянием никто не поинтересовался. Амбридж хмыкнула при виде своего заместителя, Корбан как всегда оскалился, от чего у Присциллы холодок пробежал по спине, но мисс Фаулер держала лицо, стараясь не показывать свой страх перед пожирателем. Единственное, о чём она молилась — это то, чтобы никто не узнал, что она вчера была в поместье Малфоев в сопровождении Гарри Поттера. Если об этом прознает Корбан — живой она из Министерства не выйдет. Присцилла заняла своё привычное место в зале заседания и уткнулась в папку с делом об очередном маглорождённом. На прикреплённой фотографии был запечатлён мальчишка, на вид ему было не больше одиннадцати лет, который улыбался во весь рот. Лицо его излучало сплошной позитив, глаза светились лучезарной добротой, и весь вид у него был такой счастливый, будто бы он сорвал куш. «Неужели, — подумала Присцилла, — они опустятся до того, чтобы допрашивать ни в чём неповинного ребёнка?». Глаза волшебницы метнулись в сторону Корбана, вид у того был неизменный и как всегда скучающий, и Присцилла поняла, что этим вершителям судеб было плевать, кто сидел перед ними. Ребёнок, старик, беременная женщина… Какая разница, если они грязнокровки. Позор магического общества. Осквернители волшебства. Присцилла слышала эти фразы каждый день, как только нога её ступала на пол Министерства. И её уже изрядно начало тошнить. Тошнить до такой степени, что чесались руки применить к кому-нибудь из этих душегубов непростительное заклятие. — Долорес, — от разглядывания фотографии Присциллу отвлёк голос Яксли. Фаулер головы не подняла, сделав вид, что её не интересовал предстоящий диалог, но уши свои навострила. Амбридж что-то промычала в ответ Корбану, очевидно давая понять, что очень внимательно его слушала. — Слышали ли Вы, что вчера… — Сердце Присциллы забилось сильнее, её даже бросило в жар. — Егеря поймали Гермиону Грейнджер в лесу Дина, — Присцилла сглотнула, но голову так и не подняла, усердно листая дело подсудимого, который явится в суд с минуты на минуту. — Да? — Теперь голос Амбридж был очень заинтересованным. — Ничего такого не слышала. И каков же результат? Присцилла не поднимала головы, но вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. — Ей удалось сбежать. Как и Гарри Поттеру. И вот что примечательно, — голос Корбана стал тихим, но интонация была рычащей, с нотками озорной охоты, — в лесу они поймали не только этих двоих. Ещё была молодая девушка, утверждавшая, что она из Министерства. — Присцилла старалась не подавать виду, что её это волновало. Она пролистала дело до конца, затем закрыла папку и откинула её в сторону. Мысленно успокоившись, волшебница подняла взгляд в сторону Корбана, сразу же натыкаясь на его подозрительный прищур. — Да? — Снова пролепетала Долорес, и Присцилла отметила, что вся её заинтересованность пропала. — И как же её зовут? Или звали? — Амбридж хохотнула. Присцилла дёрнула уголками губ в подобие улыбки и взгляда от Корбана не отвела. Мужчина же прожигал в ней дыру, пытался отыскать хоть малейший прокол в её мимике, найти в глубинах её глаз потаённый страх быть раскрытой. Но Присцилла Фаулер уже была прожжённой. За месяцы, что ей довелось провести бок о бок с этими маньяками, борцами за чистоплотность, она научилась контролировать свои эмоции, научилась принимать равнодуший вид. — Струпьяр, к сожалению, полный идиот. Он не запомнил ни её имени, ни её внешности. — Корбан слегка наклонил голову вбок, всё ещё внимательно смотря на Присциллу. — А где были Вы вчера вечером, мисс Фаулер? — Чуть ли не прорычал он в её сторону, и его взгляд стал ещё тяжелее, напряжённее. Напряжённее стала и Присцилла. Ей не хотелось снова стать объектом слежки, не хотелось чувствовать эту петлю на шее, которая сдавливала её каждый раз, стоило ей увидеть кого-то за своей спиной. Присцилла положила руки на стол. Внешне она была очень спокойна и невозмутима. — А разве я должна отчитываться перед Вами, мистер Яксли? — Голос её тоже был ровным, и Присцилла подумала, что Северус мог бы ей гордиться. Такому хладнокровию она научилась именно у него. Лицо Яксли исказилось недовольством, и Присцилле даже показалось, что она услышала скрип зубов, но ответ на её вопрос не последовал: в зал суда зашёл Альберт, который вёл за собой мальчишку — тощего, в мешковатых вещах, больше напоминающего бездомного. На совсем ещё детском лице отчётливо проявлялся страх. Присцилла отвела глаза в сторону не в силах смотреть на мальчика, который только недавно узнал о том, что является волшебником. Судя по его анкете, родители его были пьяницами, у которых отобрали права уже очень давно, а сам ребёнок являлся воспитанником приюта. Совсем невинный. Ничего не понимающий. — Итак, — голос Амбридж раздался по полупустому помещению, и Присциллу едва не стошнило от всей этой несправедливости. И пока розовая жаба зачитывала данные маглорождённого, у Присциллы в голове вертелась только одна мысль. Побыстрее бы всё закончилось.***
Присцилла побоялась, что Яксли снова приставит к ней своих верных служителей, и потому наворачивала третий круг возле своего дома, стараясь заметить любое преследование. Но вместо этого замечала одни и те же лица, некоторые из которых начали странно поглядывать на молодую волшебницу. Оно было и понятно: Присцилла шла медленно и слишком часто озиралась по сторонам. Когда на пятый круг стало понятно, что никто её не преследует, Фаулер мысленно выдохнула и юркнула в первый проулок, едва не наступив бездомной кошке на хвост. — Господи, — выдохнула Присцилла, когда кошка, как ошпаренная, прошмыгнула по её ногам и убежала в самый тёмный угол. Волшебница была слишком озабочена происходящим, что даже не сразу сообразила, что хотела сделать в этом проулке. Она долго стояла на месте и просто вглядывалась в тёмный угол, как будто ожидала того, что сейчас оттуда выпрыгнет Яксли с волшебной палочкой наготове и пустит в неё заклятие Авады. Тряхнув головой, чтобы выбросить ненужные мысли, Присцилла переключилась на то, что её сюда привело изначально. «Я ведь хотела трансгрессировать в Ракушку», — она вспомнила, что хотела сделать, и тут же принялась исполнять задуманное. Грязный проулок сменился холмом, на котором стоял коттедж. Здесь как обычно было солнечно, ветрено. Присцилла мельком глянула в сторону моря: оно было спокойным, волны пели свою мелодию, и Фаулер постаралась сама успокоиться под эту дивную музыку прибоя, пока шла до входной двери. Постучавшись три раза, как они условились, Присцилла стала ждать, когда дверь перед ней откроется. Несколько секунд ничего не происходило, и Фаулер уже подумывала постучать снова, как внезапно дверь распахнулась, и перед ней предстала немного уставшая Флёр. — П’гисцилла, — девушка улыбнулась гостье и отошла в сторону, пропуская её внутрь. — Привет, — ответила ей Фаулер и зашла в дом. Как только ноги её переступили порог, то глаза Присциллы тут же увидели сидящих за столом в гостиной Гарри, Гермиону и Рона, которые что-то тихо обсуждали. Ребята никак не отреагировали на её появление и продолжали спорить между собой. — Это единственный способ, Рон, — утомлённый голос Гарри донёсся до слуха Присциллы, и Фаулер показалось, что Поттер уже не раз повторял свою фразу. — А я не верю ему, — яростно зашипел Рон в ответ. — Нельзя отдавать меч Гриффиндора в чужие руки. — Привет, — Присцилла прервала их диалог, и все трое ощутимо вздрогнули. Гермиона резко повернула голову в сторону Фаулер и широко улыбнулась. Присцилла подметила про себя, что улыбка у Грейнджер была не натянутой. — Присцилла, — проговорила Гермиона, голос её правда был немного нервным, — привет. Как хорошо, что ты смогла прийти. — У нас к тебе есть одно дело, — сходу бросил Гарри, даже не поприветствовав подругу. Присцилла вскинула бровь и засунула руки в карманы своих брюк. Вся её поза говорила о том, что она ждала дальнейших слов от Поттера. — Нам нужно оборотное зелье. Теперь Присцилла была удивлена вдвойне. — Я же вам приносила целую бутыль, хотите сказать… — Договаривать Фаулер не стала. Гермиона закивала на её предложение. — В странствиях мы его всё использовали. Подчистую, — прокомментировала Гермиона. — Может ты могла бы достать зелье в Министерстве… Присцилла её перебила. — Нет, не могла бы, — Гермиона непонимающе посмотрела на подругу. — Простите, ребята, изготовление зелий, как и сами зелья, под особым контролем. Каждая бутылка подлежит маркировке и доставляется только по назначению или определённому заказу. Я не могу взять зелье. Об этом сразу узнают. — За столом повисла тишина. Было видно, как ребята расстроились сказанными словами. — Но можно приготовить зелье, — Присцилла постаралась придать своему голосу воодушевление. Гарри однако покачал головой. — Это слишком долго. Целый месяц, — он посмотрел на Присциллу, потом перевёл взгляд на Гермиону. — Мы не можем столько ждать. Присцилла нахмурилась. — А в чём собственно дело? — Поинтересовалась Фаулер. На её вопрос ответила Гермиона: — Гарри думает, что в Гринготтсе в сейфе Беллатрисы помимо меча спрятан ещё один крестраж. Она допытывалась у Крюкохвата о том, поддельный ли меч Гриффиндора. Потом мы выяснили, что меч всё это время находился в её ячейке. А значит у неё был ненастоящий меч. — А раз был меч, — продолжил Гарри, — значит есть что-то ещё. Уж слишком встревоженной она была, когда увидела его. Присцилла хмыкнула. Значит, ей тоже это не показалось. — У нас нет другого выхода, Гарри, — сказала Гермиона и снова посмотрела на Присциллу. — Ты сможешь сварить зелье для нас? Я бы сама, да у меня нет никаких ингредиентов, — Грейнджер развела руками, заявляя о своей беспомощности. Присцилла кивнула. — Думаю, что я смогу вам помочь. К ним подошла Флёр. — ‘гебята, — обратилась девушка к волшебникам, — вы хотели погово’гить с Олливандером. Можете п’гойти в крайнюю комнату на вто’гом этаже. Но он ещё совсем слаб. Не г’узите его слишком сильно. Гарри кивнул и поблагодарил Флёр, а затем встал со своего места. Рон и Гермиона последовали за ним. — Зачем вам Олливандер? — Спросила Присцилла у Гермионы. — Гарри хочет узнать у него, что сама знаешь кто хочет сделать с Бузинной палочкой. Присцилла округлила глаза. — Что? Что ты сказала про Бузинную палочку? — Она схватила Грейнджер за локоть, не давая пойти ей за ребятами. Гермиона нахмурилась на реакцию подруги. — Сама знаешь кто завладел Бузинной палочкой, если верить видению Гарри. И Гарри хочет узнать у Олливандера о ней, как можно больше. Присцилла отпустила локоть Гермионы, и Грейнджер поспешила вслед за друзьями. Сама же Фаулер переваривала то, что услышала. Ведь там, где фигурировала Бузинная палочка, не было ничего хорошего. Присцилла сглотнула, вспомнив свой единственный сон июльской ночью, где Северус погибает от рук Волан-де-Морта. И причиной этого стала Бузинная палочка. С грохочущим сердцем Присцилла помчалась вслед за троицей и нагнала их в тот момент, когда Гарри открыл дверь во временное пристанище Олливандера. Ребята мельком глянули на Присциллу, но никто ничего не сказал ей, а затем все четверо вошли в спальню. Она, как и весь дом, была светлой и очень просторной. Солнце ласково заглядывало в окно и освещало своими лучами спину мистера Олливандера, сидевшего в кресле-качалке с закрытыми глазами. Голова его была откинута на спинку, а лицо имело расслабленные черты, что на секунду всем четверым показалось, будто бы мастер волшебных палочек спит. Но стоило только половице скрипнуть под ботинком Гарри, Олливандер тут же открыл глаза и уставился на побеспокоивших его волшебников. Мистер Олливандер выглядел очень устало, замучено. Его и без того худое лицо стало ещё костлявее, а кожа на руках и ногах просвечивала. Но, несмотря на своё общее состояние, он улыбнулся при виде гостей. — Да? — Немного хрипло произнёс старый волшебник, слегка приподняв подбородок вверх. Гарри сделал шаг вперёд. — Мистер Олливандер, мне нужно задать Вам пару вопросов. Олливандер кивнул. — Что угодно. Всё, что угодно. Гарри подошёл ещё ближе. — Вы могли бы опознать эту палочку? — Присцилла смотрела на то, как Гарри протянул в трясущиеся руки старика предмет. — Не опасно ли ей пользоваться? — Хм, — Олливандер покрутил палочку в своих руках, — грецкий орех, сердечная жила дракона, двенадцать и три четверти дюйма. Жёсткая. — Олливандер посмотрел на Гарри. — Она принадлежала Белатриссе Лестрейндж. Обращайтесь с ней осторожно. Присцилла вскинула брови, а потом нахмурилась. Откуда у Поттера были эти палочки? — А эта? — Гарри протянул следующую палочку. — Боярышник и волос единорога, — тут же определил волшебник, — десять дюймов, умеренной упругости. Это была палочка Драко Малфоя. — Была? — Удивлённо переспросил Гарри. — А сейчас нет? — Похоже, что нет. Раз Вы отняли её в бою. Я чувствую, что её преданность изменилась. Олливандер отдал палочку обратно Гарри. — Вы говорите о палочках, будто у них есть чувства, и они могут думать. Олливандер улыбнулся. — Палочка выбирает волшебника, мистер Поттер. Те, кто изучают волшебные палочки, всегда знали об этом. — А что Вы знаете о Дарах Смерти? — Ходят слухи, что их всего четыре. Бузинная палочка, мантия-невидимка, воскрешающий камень и кровь единорога. Первые три настолько могущественны, что, по легендам, их обладатель будет властен над самой Смертью. Четвёртый дар — исключительный. Он может стать чьим-то спасением. Но никто никогда не видел четвёртого дара Смерти, а потому я считаю, что он вымысел. Присцилла старалась сохранять спокойствие и равнодушие. В чём-то Олливандер был прав. Четвёртый дар Смерти отныне легенда. Ведь сама Присцилла его уничтожила. «— Вы находитесь в большой опасности, мисс Фаулер. Вы же это понимаете?» — в голове вдруг всплыли слова Дамблдора из того летнего разговора. Присцилла понимала, в какой опасности она находилась. И поэтому избавилась от него, как только представилась возможность. — И мало кто верит, — продолжил Олливандер, — в существование остальных трёх. — А Вы? Вы верите? На лице мистера Олливандера промелькнуло сомнение. — Ну, — протянул волшебник, — я не вижу смысла, чтобы верить в бабушкины сказки, — и отвёл глаза в сторону. Это было его ошибкой. — Вы лжёте, — тут же обвинил его Гарри. — Вы знаете, что один дар существует. Вы рассказали ему о нём. Вы рассказали ему о Бузинной палочке. И о том, где её можно отыскать. Олливандер горестно вздохнул. — Он пытал меня. К тому же, я лишь пересказал ему слухи. Нет, нет никакой уверенности, что он найдёт её. — Он уже нашёл её, — Гарри встал, лицо Олливандера посерело от последних слов юного волшебника. — Отдыхайте. Стремительным шагом Гарри пересёк комнату, но слова Олливандера его остановили: — Он идёт за Вами, мистер Поттер. Если то, что Вы сказали — правда, боюсь, у Вас не единого шанса. Присцилла заметила задумчивость Гарри, а потом его решительный голос вселил в неё надежду, что вскоре всё закончится: — Придётся убить его прежде, чем он найдёт меня. Ребята вышли из комнаты мистера Олливандера, однако Присцилла задержалась. Ей нужно было кое-что уточнить. — Мистер Олливандер, — она подошла к старику и осталась на расстоянии вытянутой руки, — могу ли я кое-что уточнить о Бузинной палочке? Старик кивнул. Присцилла заметно нервничала, потому что боялась услышать ответ на свой вопрос. — Правда ли, что Бузинная палочка принадлежит тому волшебнику, который убил его предыдущего владельца? Олливандер на секунду задумался. — Хозяином Бузинной палочки, по слухам, может стать тот, кто одолел предыдущего владельца в бою, обезоружил его. Не обязательно убивать. Достаточно лишить палочки соперника. Присцилла похолодела. Пазл в голове сложился. Её сон. Её сон оказался вещим. То, чего она боялась, Олливандер только что подтвердил. Оставшись невозмутимой настолько, насколько позволяла ситуация, Присцилла поблагодарила старика и мигом вылетела из спальни. Она как можно спокойнее спустилась по ступенькам, миновала коридор, мельком заметив, что все собирались на кухне, и вышла за пределы дома. Как только дверь захлопнулась за ней, Присцилла тут же стала копошиться в своей маленькой сумочке. Портрет мистера Блэка попался ей сразу на глаза, и как только полотно оказалось в её руках, она, дрожащим голосом, громко позвала его. Финеас появился на портрете через несколько секунд. — Добрый день, милочка, — поприветствовал он её, даже не улыбнувшись, но у Присциллы не было времени на любезности: — Северус у себя в кабинете? — Выпалила она. Брови Финеаса взмыли вверх, лицо стало очень удивлённым. — У себя, — осторожно ответил маг. — Тогда срочно передайте ему, что ему грозит опасность, — в голосе стало больше волнения. — Скажите дословно: Бузинная палочка у него, но она будет слушаться только своего хозяина. Того, кто убил предыдущего. Хозяином палочки был Дамблдор. Так и передайте Северусу. Впервые лицо Финеаса было обескураженным. — И ещё, — продолжила Присцилла, — скажите Северусу, что узнали об этом от меня.