hurts –Illuminated.
- Такая красивая песня, не думаешь? - проговаривает, пришедший в себя парень и Намджун вслушивается в слова солиста. В этот момент он понимает, что не просто готов, он верит в знаки и символы, потому что иначе он не может объяснить происходящее. Намджун ничего не отвечает, только вторит словам солиста: Just take my hand, I`ll make it feel so much better tonight и протягивает Юнги свою раскрытую ладонь, в которую тот, вкладывает свою руку и позволяет Намджуну вывести себя в центр кухни. Постояв так несколько секунд, Нам осторожно, словно спрашивая разрешения, укладывает свои руки на чужой талии, чувствует мелкую дрожь прошедшуюся по чужому телу, хочет убрать руки, но чувствует, как тонкие пальчики цепляются за его плечи, видит улыбку на чужом лице и делает первый шаг в танец. Сколько они кружились по кухне, никто из них не знает, ровно как и того, сколько на самом деле длилась песня, но им было всё равно. Достаточно было того, что она продолжала звучать в голове и никто из них даже не пытался разомкнуть объятий и уйти. - Можешь пообещать мне кое - что? - спустя какое - то время шепчет на ухо Юнги, на что Намджун останавливается и кивает со всей серьёзностью. - Но, - подняв указательный палец вверх и коснувшись им кончика чужого носа, предупреждает, - перед тем, как просить меня что - то пообещать, будь готов к тому, что это обещание будет на всю жизнь и никак иначе. Вне зависимости от обстоятельств. И я абсолютно серьёзен сейчас, Юнги. Подумай хорошенько. - Пообещай запомнить эту песню и каждый раз, как услышишь её, приглашай меня так же на танец, - без доли шутки проговаривает свою просьбу, от которой Намджун даже теряется немного. - Любишь символизм? - спрашивает скорее, чтобы убедится в серьёзности слов парня. - Я не верю, что в жизни что - то случается просто так или совпадения. Наша встреча, определённо судьба. А ты, веришь в это? - Теперь верю, - кивает Нам, не имея сил сдержать улыбку, - я обещаю, - заглядывая прямо в глаза напротив, - каждый раз, когда я буду слышать эту песню и видеть тебя в этот момент, я буду протягивать тебе руку и звать на танец. Сколько бы времени не прошло. Запомни это. - Даже если что - то случится, мы поссоримся и больше не будем общаться? Всё равно пригласишь? - глядит с такой надеждой на положительный ответ, а Намджуну смешно от этого, ведь другого он и не знает. - Я же сказал, при любых обстоятельствах, - берёт чужую ладонь в свою и поднеся к губам, человек, не знавший нежности, самый нежный поцелуй на ней оставляет, - я просто не смогу по - другому, Юнги. - А если я откажу? - теперь уже не улыбаясь, серьёзно спрашивает. - Значит, кому - то из нас потом будет больно, - с той же серьёзностью отвечает, - но я приму этот отказ только в том случае, если ты действительно не захочешь взять мою руку. Именно ты, Юнги, а не вынуждающие тебя на это причины. - Я запомню, - тихо выдыхает Юнги и укладывает свою голову на чужую грудь. Настоящее время. - Не запомнил, - горько ухмыляется Намджун и отходит от окна. Пока он был в своих мыслях, в кабинет, видно, заходил уборщик и прибрал устроенный ранее Намджуном беспорядок. Нам гипнотизирует взглядом расставленные вновь на столе предметы и с рыком сбрасывает их вновь. Отшвыривает клавиатуру, топчет ногами монитор компьютера, разбивает часы, но шум исходящий от этого погрома не может вытравить из головы такую болезненно - любимую песню и голос, что был не менее любим и болезнен. Усевшись на пол в центре всего погрома и облокотившись спиной на перевёрнутый стол, Намджун достаёт из внутреннего кармана пиджака помятый кусок бумаги. Бережно разворачивает тонкий и уже пожелтевший от времени лист и вчитывается в слова, которые наизусть знает. Запускает руку в волосы и с силой сжимая их у корней, мычит протяжно. Не может без него. Просто не может. Он должен вернуть своего мальчика, пусть даже на цепь посадить придётся и держать взаперти, любыми способами и путями, он должен быть с ним. Вот только... Будет ли он так же светить, будет ли греть, смотреть с той же верой в глазах, как в первый раз? Вложит ли свою руку, в ладонь Кима?... Юнги может и да, а вот Юнхэ...***
Юнги устал, дико. Он бродит по каким - то непонятным зарослям уже около двух часов, но так и не нашёл дорогу ни к морю, ни к особняку. В голову даже закрадывается странное предположение о том, что мужчина, вёзший его, обманул и нарочно привёз не в то место и с каждым пройденным впустую шагом, Юнги всё больше в это верит. Окончательно устав, он усаживается прямо на сырую землю и схватившись за голову жалеет о том, что не взял с собой телефон. Он дико устал за эти сутки, как морально так и физически. Он ел в последний раз с Тэхёном у себя дома, а про сон и вовсе молчит, как и о дискомфорте от мокрой одежды. Хотелось просто лечь, прямо тут и закрыв глаза, уснуть навеки мёртвым сном. С его настроением эта идея не кажется ему такой уж и плохой, поэтому он отползает чуть дальше и укладывается на сырую траву, радуясь, что хотя бы дождь немного стих, а не льёт как из ведра. Прикрыв глаза, Юнги видит лицо переживающего Тэхёна и, как ни странно, Чимина. В памяти всплывает то его выражение лица, с которым он смотрел на него у него дома, после приступа. Обняв себя руками, Юнги мотает головой, отгоняя эти мысли, думая, что сейчас совсем не время жалеть о сделанном. Но прогнав эти образы, снова вспоминает свой разговор с отцом, от которого в горле снова появляется ком и Чонгука, который старался поддержать его. Чонгук. Невольно задержав в голове его образ, Юнги резко выпрямляется и открывает глаза. Чон сказал, тогда в клубе, что с Намджуном он знаком уже лет десять и если то, почему Юнги не пересекался с Чимином, ещё можно как - то объяснить, то Чонгук... Юнги вспоминает их знакомство, ничего не обычного. Он вылез из стойки, предложил выпить, танец... стоп. Юнги подскакивает на ноги, зарываясь пальцами в волосы. - Но ведь это уже было, почти, - сам себе говорит. В этот момент Юнги испытывает чувство дежавю, ведь его знакомство с Намджуном, было примерно таким же. - Да, - вскрикивает, топнув ногой, - тот дом, я пришёл на кухню к Намджуну, он сидел там с кем - то, но разве это был Чонгук? И его ведь не было вроде, когда мы танцевали, он этого не видел или... - тут мысли Мина обрываются, ведь в тот момент он никого и ничего не замечал вокруг. А сейчас, считает происходящее как минимум странным. Даже если в тот вечер, там был Чонгук, то зачем ему было повторять это? И эта песня, приглашение на танец от них двоих. Юнги почему - то уверен, что Чонгук знал его, но даже если это так, то зачем, почему и для чего? Какую роль во всём этом играл Чон? - Он не собирался везти меня в особняк, даже мотель он выбрал на окраине, чтобы утром было легче доехать до Сеула, - продолжает размышлять вслух и хоть как - то собрать воедино, разбросанные кусочки пазла, но пока, как видит Юнги, эти кусочки от разных картин. Так же Юнги вспоминает рассказы Чимина из детства о том, что кроме самого Юнги, к нему так же приезжал младший брат. Был ли он знаком с ним? Резко мотнув головой, Юнги оглядывается по сторонам, прислушивается к звукам и слышит отдалённый шум машин, направляется в ту сторону с ещё большей решимостью, найти особняк и узнать все эти секреты, которые его уже доконали. Действительно ли маленькие дети, случайно попали в большие планы взрослых? Что на самом деле происходило почти тринадцать лет назад? Кто врал и притворялся тогда и кто этим занимается сейчас? И главное, для чего? С каждым шагом шум машин становится громче и отодвинув последние ветки, Юнги выходит к возвышенности, которая ведёт к трассе. Улыбнувшись своей маленькой, но всё же победе, Юнги поднимается к дороге и замирает на обочине, когда по ту сторону видит море. Он уверен, что сейчас ему нужно туда, по морю он сможет найти дорогу к особняку, но как перебежать на ту сторону, не оказавшись под колесами? Делая шаг к дороге, Юнги невольно вспоминает свою прошлую аварию, после встречи с Намджуном в кафе. В тот момент он хотел этого, хотел, чтобы слепящий свет фар перед глазами, стало последним, что он увидит, но эти планы изначально были разрушены, стоило ему заметить лицо в лобовом стекле. Он прекрасно его запомнил, как и его взгляд. В нём была примесь страха и в то же время уверенности, будто парень знал, что делает, но был напуган совершённым. И если в тот раз он всё смахнул на случайность, то сейчас ему не кажется случайностью, ровно ничего. В голове чёткое предположение того, что все эти события связаны и как кажется Мину, именно в особняке он узнает пусть и не на все, но на большую часть своих вопросов, ответы. Приблизившись к самому краю обочины, Юнги сжимает крепче кулаки, не даёт страху остановить себя и внимательно слетит за движением машин. Ему определённо придётся остановится посередине четырёхполосной трассы, полностью он её перебежать не успеет. Вобрав в грудь больше воздуха, Юнги резко выбегает вперед, проскакивая мимо летящей на него машины, игнорируя гудок недовольного водителя, останавливается промеж двух полос дороги, снова высчитывает время для прыжка вперед. По хорошему, ему отказаться бы от этой безумной идеи, но уже слишком поздно, возвращаться обратно так же рискованно. Прикрыв на секунду глаза и вдохнув, выдохнув воздух, Юнги, ведомый каким - то шестым чувством или же задницей, не глядя делает шаг вперёд. Слышит длинный гудок водителя, после скрип шин по асфальту. Открывать глаза страшно, пусть он и не чувствует боли, только имя своё слышит, произносимое до боли знакомым голосом, но именно от того страшнее. Юнги сам не знает, хочет ли, чтобы этот голос оказался реальностью или же боится этого. Но в независимости от своих желаний, чувствует, как его холодную ладонь обхватывают чужие горячие пальцы и ведут куда - то, а на фоне слышится множество гудков машин и недовольных голосов, выкрикивающих ругательства. Эти голоса Юнги не интересует, он не открывая глаз, позволяет себя куда - то вести, пока не чувствует, что его сажают в машину и пристёгивают ремень безопасности. Услышав, как дверь закрывается, а после, почувствовав движение, Юнги вдыхает глубже запах ароматизатора в машине, который прекрасно узнаёт и только в этот момент решается открыть глаза. Всё именно так, как он и представлял, он в машине Чимина. В сторону блондина голову не поворачивает, хоть и хочется до боли меж рёбер, но вместо этого, вцепляется пальцами в колени, обтянутые мокрыми джинсами и смотрит на дорогу, а так же, проносящееся перед глазами море. От этого вида губы сами по себе растягиваются в довольной улыбке, а самого Юнги накрывает чувство какого - то спокойствия, наравне с облегчением. Чувство того, что он наконец дома. От осознания этого факта, парень откидывается на спинку сидения, теперь уже не боясь намочить его и в блаженстве прикрывает глаза. Как же долго он хотел почувствовать это, почувствовать себя дома. После того, как Юнги ушёл от отца и перебрался в Сеул к Хосоку, он жил в разных местах, но ни в одном из них, как в прочем и в квартире отца, он не чувствовал себя дома. Каждый раз, приходя домой, он ложился в свою постель, бывало, что на пол и глядя в потолок, словно в замочную щель, желал уйти из этого места домой. А сейчас, стоило оказаться рядом с Пусанским морем, Юнги тут же нашёл этот самый покой и умиротворение, а так же чувство того, что он дома, поняв теперь, что имеют ввиду люди, которые говорят, что дом, это не обязательно место состоящее их четырёх стен и крыши над головой. Он может быть чем угодно на самом деле. Это может быть какое - то родное место, старая квартира бабушки, к примеру или та самая, любимая скамейка в парке, находящаяся под кроной деревьев. Кто - то этот самый дом находит в человеке, а Юнги вот, в море. Может, он тоже мог бы найти дом в человеке, но... Этот дом для него слишком далёк и запретен. Двери этого дома навсегда должны быть закрыты от Юнги на десять, а то и сотни замков, как и окна заколочены, чтобы не одного прохода для Юнги не было, чтобы ни одной щели не осталось, в которую он мог бы заглянуть и увидеть там такой слепящий, тёплый свет. Юнги слишком виновен, чтобы быть родным в этом доме. - Как твои ступни? - тихо хрипит чужой - родной голос, заставляющий Юнги выплыть из своих мыслей и повернутся наконец к Чимину. Мин рассматривает чужое, сконцентрированное на дороге лицо, отмечая его усталость и мешки под глазами. Видно, парень в последнее время тоже мало спал и судя по впалым щекам недоедал. Юнги почему - то становится стыдно. Меньше всего ему бы хотелось, чтобы причиной такого помятого и нездорового вида блондина, был он сам. Из за новых размышлений молчание затягивается, а потому, Чимин чуть поворачивает к Юнги голову, своим взглядом напоминая о заданном вопросе, а так же, показывая, что его больше, чем очень интересует ответ на него. - Я в порядке, - стоит этим словам слететь с уст Юнги, как оба рефлекторно сжимаются. Чимин поджимает губы, превращая их в тонкую полоску, тогда как Мин, зажмуривает глаза и опускает голову. Он не должен был этого говорить, слишком оно неправдоподобно звучит, помня их последнюю встречу. - Они уже зажили, - шепотом, хрипит Мин и осмеливается вновь поднять глаза на Пака, у которого желваки на лице играли, а линия челюсти оставалась такой же напряжённой. Пак недоволен ответом или тем, как он был произнесён и Юнги не знает, сделает лучше или наоборот усугубит ситуацию, как и настроение блондина, но решается спросить, - почему ты здесь? - вопрос что кажется, с легкостью весеннего ветерка слетел с бледных уст и только сам Юнги знает, каких на самом деле сил он ему стоил. Чимин бросает на него короткий взгляд, краем глаза и пожимает плечами, выворачивая руль. - Ты хотел попасть в особняк, - роняет будничным тоном, словно, это объясняет его присутствие. - Да, но почему ты тут? - скрестив пальцы рук между собой, допытывает, желая узнать полный ответ, - и как ты нашёл меня? - смотрит пытливо и впервые так долго. Чимину теперь только по этой причине не хочется отвечать, только бы Юнги ещё вот так посидел и посмотрел на него, но он чувствует, по этому взгляду, что терпение парня на пределе, а потому, нехотя открывает рот для ответа: - Случайно, - Юнги от этого "случайно" передёргивает, что не укрывается от Пака, но он решает пока не комментировать увиденное, - Чонгук позвонил, сказал, что ты сбежал от него с Тэхёном и собирался направиться в особняк, я и поехал. Но и предположить не мог, что замечу тебя тут на дороге, по моим расчётам, ты должен был быть уже совсем близко к нему. Что ты пытался сделать? - несмотря на довольно оживлённое движение, поворачивает полностью лицо к Юнги, желая во взгляде увидеть честный ответ. Он на самом деле считал, что Юнги уже совсем рядом с особняком, а потому очень торопился и не стал заезжать в мотель к Чонгуку, поехав прямиком в Пусан, чтобы не терять время. А когда увидел в мелькнувшей на трассе тени, лицо Юнги, подумал, что совсем чокнулся от недосыпа, но всё таки затормозил и изначально не знал, радоваться или нет. Юнги стоял посреди четырёхполосной трассы с закрытыми глазами и шагал прямо под его машину. Напугало ли это Чимина? Да, очень. Первые секунды он разрывался между желаниями самолично придушить парня за такие выходки и прижать крепче к себе, а потому, даже заговорить с ним сразу не мог. Он боялся, что Юнги не найдя дороги к этому проклятому дому, совсем отчаялся и решился снова угодить под колёса. Причем здесь, вероятность мгновенной смерти, была бы куда выше, учитывая ещё и предыдущие травмы, от которых он уверен, парень ещё не совсем оправился, как бы не заверял всех, а самое главное себя, что он в полном порядке. Как физически так и морально. Юнги же смотрит на блондина и не знает, что ответить. Рад ли он тому, что Чимин сразу помчался за ним в другой город, плюя на собственное состояние? Да, очень. Стыдно ли ему за это, за то, что заставил волноваться его и Тэхёна? Да и теперь ещё больше. Даже долю вины перед Чонгуком чувствует, ведь ему наверняка было больно или как минимум неприятно звонить Чимину и сообщать о подобном. Юнги бы на его месте вряд ли смог бы, хоть он и не знает, какие сейчас отношения между братьями. - Следи за дорогой, пожалуйста, - тихо проговаривает, вынуждая блондина отвернуться, - я просто хотел перейти на эту сторону. - Но что ты делал на той, - в недоумении сведя брови, тут же спрашивает. - Мужчина, который привёз меня, он уверял, что та дорога приведёт к особняку, - заламывая пальцы, отвечает, чувствуя, как внутри появляется какое - то неясное для самого Юнги волнение, словно предчувствие чего - то нехорошего, - но я потерялся в каких - то зарослях, а потом вышел к трассе, - отмахивается от непонятного чувства, решая, что в нём виноваты его паранойя и сильная усталость. - Он расспрашивал, куда конкретно мне нужно и я рассказал ему примерное местоположение, как помню. Видно, он не понял или... - Или наврал, потому что это только начало города Юнги, - перебивает Пак, еле удерживая в спокойной тональности свой голос. Ему это не нравится, очень не нравится. - Видно, он сделал дугу, заведя тебя в тупик. - Но зачем ему это нужно? - подняв такой же, полный беспокойства взгляд на Пака, ещё больше убеждаясь в собственном предположении о том, что его нарочно привезли не туда. - Меня больше интересует вопрос, кому это на самом деле было нужно, - сквозь зубы выговаривает и крепче сжимает руль пальцами одной руки, второй выуживая из кармана брюк сигареты. Зубами достаёт себе сигарету, после чего передаёт пачку Мину. - этот человек спрашивал о чём - то ещё? Или может, звонил кому - то или писал? Ничего такого за ним не замечал? - подкурив, начинает сыпать вопросами. - Я не знаю, - честно признаётся Мин, - большую часть пути я провёл в дрёме, так как не хотел говорить с этим человеком. Он вроде и вёл себя как обычный дядька, которому не впервой брать попутчиков, но напрягал он меня как - то. Я хотел только побыстрее приехать, хоть куда - то и выйти из его машины, - рассказывает, открывая окно со своей стороны, впуская в салон холодный, солоноватый воздух и выпуская туда дым. - Чонгук говорил, ты встретился со своим отцом, - осторожно начинает, понимая, что о странном водителе сейчас выяснить что - то не удастся. - Да, - тихо роняет Мин, укладывая подбородок на раму окна, хочет сказать ещё что - то, например, что не только мама Чимина погибла в том доме, но и его собственная. Или о том, что именно отец Чимина заплатил за инсценирование смерти Юнхэ, но язык не поворачивается, появившийся ком в горле не даёт и слова сказать. Юнги боится сделать больно Чимину своими словами, хоть и понимает, что без этого ему не обойтись. Рано или поздно придётся всё рассказать и как правильно подметил Тэхён, они должны вместе всё это выяснить. - Было очень тяжело? - подталкивает к продолжению разговора, так как видит, что парень сам продолжать не станет. И сейчас Чимина больше всего волнует не столько содержание этого разговора, хотя и оно конечно тоже, но то, как себя чувствует после него Юнги. - Очень, - треснуто улыбается Юнги, хоть и знает, что парень не видит этого, - я будто задыхался от этой боли, - тихо выговаривает больше ветру, чем внимательно слушающему его Паку, - я надеялся, что отец изменился за эти годы и хоть немного, но смирился с выбором моей ориентации, но ошибся. Он по - прежнему ненавидит меня, хоть и были поводы надеяться на то, что это не так. Ты знал, что наши мамы дружили? - отбросив окурок, поворачивается к Паку, почему - то нуждаясь в том, чтобы Чимин ответил глядя ему в лицо. - Они в принципе все хорошо общались, - уклончиво начинает и снова чувствуя на себе пытливый взгляд, чуть поворачивает голову к парню, - но чтобы прям дружба, не знаю, - пожимает плечами. - В последнее время я сам не могу понять тех отношений между взрослыми и даже предположить не мог, что кто - то из них был против нашего с тобой общения, - вспоминая рассказ Тэхёна, проговаривает, - ты помнишь об этом? - Я вспомнил один момент, - кивает, понимая, что касательно взрослых, мнения у них сходятся, - я ссорился с отцом, он был против того, что я хожу к вам и пытался мне запретить это. Я убежал из дома и вроде побежал к тебе, - на этих словах Юнги смолкает и снова начинает заламывать пальцы, - насколько я понял по словам отца, это был тот день, - через силу выдавливает из себя, в мыслях ругаясь с самим собой из за проявляющейся снова трусости, - отец сказал, что наши мамы были вместе там. Ты знал об этом? Что вообще произошло в тот день? Точнее нет, как он начался? - задаёт один из самых главных и пугающих его самого вопросов. Чимин пока не отвечает, заворачивает на парковку у какого - то кафе и глушит мотор, наконец полностью повернувшись к Юнги. Обводит взглядом, его по - прежнему бледное, уставшее лицо, взъерошенные, влажные волосы и понимает, что хочет сейчас только одного, опустить сидения и прижав к себе это хрупкое тельце, уснуть. Очень хотелось бы. - Ты помнишь, что у нас было своё, особенное место, на скалистом берегу? Именно там мы обычно встречались, - Юнги задумывается на пару секунд, после чего кивает, - в тот день, я пришёл туда чуть раньше, но ты уже был там и был расстроен, но как бы я не спрашивал, причину своего настроения ты мне так и не рассказал. Впрочем, ты никогда не говорил о том, что твой отец против нашего общения, - кивает своим словам и сейчас понимает того маленького мальчика, который просто не хотел обидеть его или расстроить. Однажды, отец Чимина тоже выразил своё недовольство тем, что по его мнению, два мальчика слишком уж тесно общаются и мужской дружбой от них не веет. Эти слова не превратились в скандал только благодаря маме Пака, которая на эти слова рассмеялась и начала нести всякую чушь из своего детства о своей подруге, с которой она дружила точно так же и их в буквальном смысле было не отклеить друг от друга. В тот момент Чимин был очень благодарен маме, как в прочем и всегда. С ней он всегда мог быть просто Чимином, а не мужчиной, от которого большие ожидания и высокие требования. - В общем, - выплыв из воспоминаний о маме, продолжает, - ты так ничего и не рассказал, поэтому я просто старался поднять тебе настроение, а после мы ушли в море плавать. Немного поучившись, ты замёрз и мы пошли ко мне домой, ты сказал, что у тебя дома никого. А потом, - с каждым словом голос Чимина становился тише, а потом и вовсе стих. Юнги несмотря на все противоречия в голове, кладёт свою ладонь поверх чужой, чуть поглаживая и кивает, понимая. Чимин за этот крохотный жест поддержки благодарен. - Зачем мы приехали сюда? - спрашивает, кивая на здание. - Я надеюсь, что тут есть сигареты, так как у меня мало, а делать потом круги, чтобы вернутся на эту дорогу, не хочу. Плюсом, не думаю, что ты сыт, как и я. Хочешь, не хочешь, но хотя бы немного нам надо перекусить, желательно с кофе, иначе я свалюсь, - добавляет, видя долю сопротивления в чужом взгляде. - По этой дороге мы приедем прямо туда, Юнги. Я тоже хочу узнать всю правду. - Сам теперь ладонь Юнги сжимает, надеясь, что тот, хотя бы сейчас поверит ему. Юнги слабо кивает, тоже обхватывая пальцами чужую ладонь и искренне надеется, что вместе, у них всё получится. А так же, от взгляда, которым Чимин смотрит на него, Юнги хочется хоть чуть - чуть позволить себе понадеяться, если и не на прощение, то хотя бы на понимание от Чимина. Да, Юнги нет ни одного оправдания, кроме того, что он был ребёнком, но, почему - то хочется верить, что Чимин не возненавидит его за это.***
С того момента, как Намджун отослал Рейна, прошло уже больше четырёх часов, но новостей от него до сих пор никаких не было, зато ему сообщили о том, что Джин вернулся домой и как видно планировал сбежать, вернувшись в квартиру, наполненную их общей болью, только за документами. Нам ухмыляется этому проявлению смелости парня, ровно как и его глупости. Если уж он так сильно размечтался и осмелел, то все равно не стоило возвращаться в квартиру, из которой потом не сможешь выйти. Именно так и произошло. По словам его людей, Джин уже пару часов долбит дверь, матерится и умоляет выпустить его. Забавный такой. В принципе, сейчас он не так уж и нужен Наму, но то, что он ослушался его приказа и собирался вот так свалить, ему совсем не нравится, поэтому позже он встретиться с ним и как следует побеседует. Если же не считать коротких мыслей о Джине, в которых он в основном только смеётся с глупости и проснувшейся наивности в парне, то всё это время Нам пребывает в какой - то прострации. Лёжа на небольшом, сером, отделанном кожей, диванчике, он закрывает глаза и словно бы заново проживает отдельные моменты своей жизни. Жаль, поменять некоторые из них не может, часто с горечью думает. Вот и сейчас, проверив всё так же молчавший телефон, снова закрывает глаза и уносится в не такое далёкое прошлое, момент которого, на самом деле, вспоминал очень часто. И каждый раз хотел вытравить из памяти, выдавить, стереть в порошок и развеять по ветру. Момент, когда Намджуну было морально больно, когда он вновь почувствовал себя слабым и беспомощным. 2,5 года назад. Намджун лежит поперёк большой, разворошенной кровати, в одних расстёгнутых брюках, глядит в потолок и выдыхает в него неровную струйку дыма, не обращая внимания на падающий на матрас пепел. За окном раннее утро, во всю светит солнце, но в эту комнату не попадает и одного крохотного лучика, сквозь плотные тяжелые шторы. Нет, здесь, в обители животной, грязной, похоти и неоправданной жестокости, уже погиб один самый яркий, к слову, самый настоящий солнечный лучик, а потому, другим тут не место. Да и не будет от них ни света, ни тепла желанного, которые Намджун, уверен, больше никогда не почувствует. Он вот этими, собственными руками убил этой ночью всё живое в том, кого беречь хотел, но не обещал. Он слышит копошение вперемешку с шуршанием и тихие, быстрые шаги маленьких ножек по комнате. Он знает, Юнги снова собирает вещи в свою дорожную сумку и в этот раз, он действительно уйдёт. Намджун это знает, ровно как и то, что в этот раз удерживать его и пытаться остановить, не будет. Дурман от алкоголя и некоторых препаратов прошёл, разум прояснился, больше им не управляет злость, а потому он просто лежит, не двигается, шмыгающему парню не мешает. Не собирается оправдываться за содеянное, как и извиняться, потому что не до такой степени ещё прогнил и понимает, эти извинения будут не более, чем пустой звук. Он должен дать ему уйти, должен дать ему шанс выжить, потому что иначе, он совсем потухнет. Нет, Нам этого не хочет. Просто по - другому, как бы ни старался не может. Стоит разозлиться и всё, он превращается в не умеющего себя контролировать монстра. Хм, превращается или же обретает истинное лицо? Намджун ухмыляется, такой точной мысли. Он никогда не был человеком. Сначала он был тем, кто страдал, а теперь он тот, от кого страдают. Правильно ведь некоторые говорят, что люди становятся теми, кем больше всего боятся стать. За всю свою жизнь, он так и не смог стать человеком и единственное, почему он жалеет об этом, это Юнги. Меньше всего он хотел, чтобы улыбка, которая хоть временно, но рассеивала кромешный мрак в его душе, померкла. Он хотел быть хорошим для него, он хотел любить его так, как он того заслуживал... не смог. Выяснившиеся обстоятельства, в которых парень и не виноват вовсе, но они дали Намджуну первый толчок, обратно к этому болоту собственной мерзости, в котором он жил до встречи с Юнги. Вторым толчком, послужил сам Намджун, который пытаясь быть мягким с Юнги, начал терять свой стержень и совсем размякал там, где не просто не следовало, а было вовсе запрещено. Он отказался от этой мягкости. А потому, сейчас совсем не вправе винить его за этот уход. Намджун признаёт, где - то там внутри, под коркой векового льда, теплится надежда на то, что парень просто как и обычно, уйдёт к своему дружку - собачонке, выплачется, успокоится, а после снова вернётся, но мозг эту надежду рушит, говоря не быть настолько жестоким к Юнги. Хотя бы сейчас. Намджун соглашается, не спорит, да только чувствует себя паршиво и уверен, что это не последствия выпитого и принятого, это Юнги, собирая свои вещи, забирает из Намджуна те ростки человечности, что сам и вырастил. Вырывает их с корнем, на боль в чужих глазах внимания не обращает, за что Ким ему мысленно аплодирует. Будь бы Нам на его месте, он бы ещё и подошёл и в лицо бы плюнул и пнул на последок, куда - нибудь в область солнечного сплетения, да посильнее, чтобы не разогнулся совсем. И плевать, что в груди и без того, что - то колется. - После того, как переступишь порог этой комнаты, больше не попадайся мне на глаза, потому что если я увижу тебя снова, то уже не смогу отпустить, - хрипит с постели, по - прежнему глядя в потолок, и отбрасывая куда - то обугленный фильтр. Слышит, что парень застыл на месте, чувствует, как он его взглядом своих самых прекрасных глаз, что наверняка сейчас слезами наполнены, буравит, приподнимает чуть уголки губ, ведь чувствует тепло от него. Пусть оно уже другое, не тепло вовсе, а жар от костра ненависти, презрения и обиды, это лучше, чем совсем ничего. Намджун искренне счастлив, что чувствует его. - Надеюсь, ты задохнёшься от собственной гнили, Ким Намджун, - задушено хрипит парень и громко сглатывает. Нам его лица не видит, но уверен, что по этим щекам сейчас слёзы катятся. - Я обещаю, Юнги, я задохнусь, - снова закурив, выдыхает, заставляя себя лежать, а не подорваться к парню, хоть в последний раз его лицо, пусть и заплаканное, но увидеть, - но не от гнили, а от своей любви к тебе. Именно она меня погубит. - Нет, - чётко выговаривает и Ким шире улыбается, ведь ни разу ещё не слышал от парня, такого твёрдого "нет", - тебя твоя злоба, которая тобой всю жизнь правит, погубит. Она, Намджун, а не любовь. Любовь не губит, она спасает, но моей видно, было недостаточно. Что же касается тебя, то не умеешь ты любить и вряд ли сможешь когда - то. - Запомни моё обещание Юнги, как и то, что тебе лучше держаться от меня подальше, - закрывает глаза, а под веками видит бледное лицо, на котором слёзы никогда не высыхали, их только больше с каждым разом становилось. Как и сейчас, парень плачет без остановки уже несколько часов, - не возвращайся, не ведись на мои игры, которые ты отлично знаешь. Исчезни или я верну тебя и уже никогда не отпущу. - Это угроза? Будешь на привязи как какую - то собачку держать? - в истерике кричит Мин и даже делает шаг к кровати, но вовремя останавливает себя. - Нет, Юнги~я, это обещание, а как тебе известно, я всегда их держу, - выдыхает с дымом и сам сглатывает, пальцами простынь сильнее сжимая. Отчего - то ещё тяжелее становится. Намджун чувствует, этот смотрящий снова на него взгляд, слышит этот всхлип, и последнее "нет" от Юнги. После этого шаги, которые не к нему, а от него, как и должно было быть в самом начале. На той вечернике или же ещё раньше, там, у компании, но почему же выворачивает так? Юнги больше ничего не говорит, впервые, не оборачиваясь назад открывает дверь комнаты и выходит, тут же закрыв её, а Намджуну словно глотку сдавливает этот лёгкий хлопок двери. Он забывает про сигарету, она падает куда - то в одеяло, считает про себя до десяти, но возвращающихся шагов не слышит. Считает ещё, ещё раз и ещё, но по - прежнему тишина, а в воздухе запах гари. Намджун закрывает глаза. Чувствует, как его поднимают на руки, куда - то несут, но не реагирует, ухмыляется только. Он ведь правильно сказал, он задохнётся от своей любви, она его погубит. Настоящее время. Намджун открывает глаза, приподнимается и опираясь на спинку дивана, закуривает. Этот момент был, третьим в его жизни, когда он чувствовал настолько сильную моральную боль и второй по счёту, именно от Юнги. Так же, Намджун помнит все свои сказанные обещания, он предупреждал Юнги. Он без него не сможет, он ему необходим и пусть он задохнётся, плевать уже. Достав из кармана телефон, он сам набирает номер, от которого ждал звонка и хороших новостей и прикладывает устройство к уху. Спустя два гудка ему отвечают. - Господин Ким, я... - Мне плевать, - перебивает Ким, глядя на выпущенное с этими словами колечко, - привези его ко мне, - четко, требовательно, неоспоримо. Именно так звучал отданный приказ, от которого Рейн теряется на мгновение. - Привезти Пака? - осторожно спрашивает. - Пака ты должен привезти на тот свет, не менее, - жёстко выговаривает, - а за сохранность Юнги головой отвечаешь. И своё обещание я тоже исполню, - напоминает, - хоть волосок с его головы упадёт, ты труп. - Но господин, вряд ли он так просто... - Мне ещё раз повторить? - повышает голос. - Мне похуй как ты это сделаешь, меня волнует результат. Не дав Рейну возможности ответить, Намджун отключается и потушив сигарету, о стоящую на подлокотнике пепельницу, поднимается с дивана, решая, пока к нему везут Юнги, избавиться хоть от одной занозы, с которой хоть и было приятно играть, но которая совсем забыла своё место и начала приносить проблемы. К тому же, с Юнги Наму вряд ли кто - то понадобится, ведь в нем всё, что ему так сильно необходимо, это он сам.***
Прошло около часа, как Чимин и Юнги, перекусив в кафе, выехали в особняк. Не смотря на протесты Юнги, Чимин отдал ему своё пальто и кофту, оставшись в футболке, чтобы парень снял с себя, хотя бы верхнюю мокрую одежду и это было последнее, о чём они говорили. Всю дорогу они ехали молча, Юнги то смотрел на море, то погружался в полудрёму. Чимин его от этого не отвлекал, решая дать парню хоть немного отдохнуть, перед нелёгким испытанием. Он и сам нервничает, ведь ему и самому нелегко будет снова оказаться там, особенно помня, каким был прошлый раз. Он боялся за Юнги, которого снова накроет истерика и боялся за себя, что не сможет помочь. В этот момент немного, но Чимин пропускал в себя нотки сожаления о том, что не заехал к Чонгуку, ведь их помощь, на самом деле была бы очень кстати, но в то же время, Пак считает это эгоизмом, что младшим приходится разгребать проблемы старших, которые их совсем не касаются, да ещё такого масштаба, которые непременно отразятся на них. Плюсом, сам момент встречи с Юнги, окончательно стирает эти сожаления, ведь Пак даже представить себе не может, как и где искал бы Юнги, если бы сделал остановку в Инчхоне и что за это время, с ним могло бы случится. Всё таки мысли о странном водителе, привёзшем его сюда, не покидали его. Но стоит остановится у знакомых, высоких ворот, как все мысли моментально покидают голову, он поворачивается к отлепившемуся от спинки сидения Юнги, который широко раскрыв глаза, рассматривал закрытые ворота и хмурил брови. По этому взгляду Чимин понимает, что парень не совсем помнит их, но знает, что они на месте и в этот же момент на его красивое лицо, ложится тень глубокой печали. Чимин от этого только вздыхает, понимая, что на самом деле не хочет идти туда с ним, не хочет, чтобы он переживал этот ужас снова, чтобы вспоминал всё. Чувствует, более того, знает, что от тех воспоминаний которые сейчас есть у Юнги, боли хватит на несколько жизней вперёд. Но когда Юнги поворачивается к нему и смотрит на него взглядом, в котором больше решительности, чем испуга, понимает, что назад пути нет. Они должны это сделать, просто не по отдельности, а вместе. - Идём? - хрипит Юнги и сглатывает, выжидающе глядя на Пака. - Идём, - так же хрипит и кивает в ответ, после чего первый открывает дверцу автомобиля. Он должен быть сильнее, должен быть опорой для Юнги. Отворив тяжелые двери у которых они стояли минуты три, потому что Юнги о чём - то задумался, они наконец проходят в дом. Сейчас, из за дождя, а следовательно повышенной влажности, в доме пахнет не пылью, а гнилым деревом и затхлостью, отчего Юнги много чихает и это было первым, отчего улыбнулся за эти несколько дней, Чимин. Остановившись посреди огромного холла, Юнги осматривается. Он точно помнит эту витиеватую лестницу, по которой уже не раз поднимался, помнит и сам холл и куда ведут те коридоры под ней. Сейчас Юнги нужно понять, куда им нужно в первую очередь идти и смогут ли они туда попасть, учитывая состояние дома. - Комната твоей мамы, - повернувшись к Паку, начинает, но тут же смолкает, когда видит перекошенное болью лицо. Тут же опускает взгляд, шепча, - прости, - но Чимин на это мотает головой. - Не извиняйся, в конце концов мы не на экскурсию сюда пришли, - приподнимает уголок губ, - в её комнате провалился пол, - отвечает на заданный вопрос, приближаясь ближе к Мину, - но я был там не так давно и в потайных ящиках обнаружил странные письма, которые она скорее всего писала моему биологическому отцу, а так же то, что меня усыновили. - На этом моменте Юнги округляет глаза и шумно вдыхает воздух, всем своим видом показывая, полное непонимание. - То есть, они не настоящие родители? - решается спросить, так как Пак продолжает молчать. - Отец, он нет. Насколько я понял, маме пришлось отдать меня в приют, потому что её семья не приняла нагуленного ребёнка, но связавшись с отцом, она нашла меня и усыновила, тем самым вернув обратно, но ему об этом не сказала. - Я даже не знаю, что сказать на это, - тихо проговаривает и позволяет Чимину сжать свою ладонь, понимая, что ему это сейчас нужно. - Она хотела развестись с ним, но так, чтобы ты не лишился наследства, ты знал? - спрашивает Мин, пока Пак тянет его к лестнице, но тут же замирает и разворачивается к нему всем телом. - Развестись? - глупо переспрашивает, хоть и более чем, хорошо слышал заданный вопрос, но ничего другого пока из себя выдавить не может. - Да, так во всяком случае сказал мой отец, - не совсем понимая, чем вызван шок и даже страх Пака, объясняет, - он сказал, что моя мама помогала твоей с этим вопросом и именно поэтому, - снова замолкает, закусив губу, не хочет продолжать, язык себе откусить готов. - Именно поэтому они погибли вместе, - Чимин сам договаривает и неосознанно сильнее сжимает руку Юнги, пока тот не начинает шипеть от боли, - ой, прости, я... - теряется Пак, на что Юнги просто подходит к нему ближе и обнимает. - Всё хорошо, - произносит такую ненавистную для себя фразу, но других слов подобрать не может. Мог бы, просто забрал бы себе всю боль, которую сейчас Чимин испытывает и плевать, что от своей задохнутся хочется, - я понимаю, - шепчет, сильнее к себе прижимая. Простояв так в обнимку, посреди пустынного холла, Чимин первый разрывает объятия, боясь, что если проведёт в них ещё хотя бы секунду, то уже не сможет отпустить. Берёт снова Юнги за руку и направляется к лестнице. - В том ящике, осталось ещё очень много всяких бумаг и писем. Я не уверен, что они нам как - то помогут, да и в той комнате находится опасно, но думаю, проверить всё же стоит, - проговаривает Пак, теперь уже более уверенно делая шаги, по некогда родным ступеням. Юнги на это не отвечает, только кивает, хоть парень и не видит его лица, идя чуть впереди и старается не задохнуться от начавших проплывать перед глазами воспоминаний, подобно раскрученной фотоплёнке. И если бы они были радостными, Юнги было бы куда легче, да вот только боли от них и горечи в разы больше. Стараясь не показывать своего ухудшающегося состояния, он старается поспевать за Паком и не споткнуться о разбросанные в коридоре деревяшки и камни. Осторожно, с помощью Чимина перешагивает через обвалившиеся балки и узнаёт приоткрытую дверь большой комнаты, в которую они проходят. Спальня мамы Чимина, в которой сам Юнги не раз бывал. На глазах начинают собираются не прошенные слёзы, когда он смотрит в пропасть, в которой видна часть кровати женщины. Юнги тяжело дышать, в нос забивается запах гари и тот, который ничем не вытравить, крови. - Постой лучше здесь, я достану всё из ящика и перенесу сюда, не думаю, что пол выдержит нас, - обернувшись, Пак смолкает, глядя на мертвенно - бледное лицо парня, которое он слишком хорошо запомнил, - Юнги... - Всё хорошо, - через силу выдавливает, заставляя себя поднять глаза от пола, - я могу постоять рядом, - предлагает, - ты будешь вытаскивать бумаги из ящиков, а я забирать их у тебя, так будет быстрее. К тому же, - не даёт Паку возможности возразить, прикладывая титанические усилия для того, чтобы голос звучал твёрже и громче, - скоро вечер и погода пасмурная. У нас не так много времени, - Чимин от этих слов осекается, понимая, что парень прав и сейчас совсем не безопасно им будет оставаться в подобном месте на ночь. Особенно когда точно не знаешь, кто твой враг и откуда его ждать на этот раз. Осторожно пробравшись к ящику, они делают так, как предложил Юнги. Чимин без разбора достаёт всё содержимое ящика и передаёт их Мину, несколько раз проверив, не проглядел ли ещё чего - нибудь, а так же, проходит чуть дальше к ещё одному ящику, тайника в котором он не нашёл, но нашёл в самих ящиках старый, толстый фотоальбом. Забрав его с собой, они покидают комнату, выйдя из которой, Юнги сразу становится чуть легче, что не укрывается от Пака, но он снова решает оставить это на потом. Сейчас они с кучей бумаг, выходят их этого крыла дома и двигаются в противоположное, которое почти не пострадало от огня. Они останавливаются напротив двери в бывшую комнату Чимина и оба неуверенно смотрят друг на друга. Чимин видит, Юнги помнит. - Если хочешь, то мы можем не заходить, - еле слышно, не своим голосом, хрипит блондин, на что Юнги отрицательно мотает головой. - У нас нет времени выбирать комнату, да и помнится, я был там самым желанным гостем, - добавляет, когда видит, что Пак хочет что - то возразить. - Ты всегда им останешься, - приподнимает уголок губ и открывает дверь. Юнги мягко говоря удивляет погром в комнате, который был вызван явно не пожаром и недоуменно смотрит на уводящего взгляд блондина. - Ну по - буянил немного, с кем не бывает? - пожимает плечами, так отвечая на немой вопрос Юнги и отложив альбом на самолично перевёрнутую тумбу, возвращает матрас на кровать и усевшись туда, приглашает и Юнги сесть рядом, что тот незамедлительно делает, освободив наконец руки от бумаг. - Это у тебя фотоальбом? - кивает в сторону отложенного альбома и берёт его в руки, получив кивок от Пака, - давай посмотрим. - Я думал, что ты хочешь с бумагами поскорее разобраться? - чуть улыбается, появившемуся энтузиазму в глазах Юнги. - Я со всем хочу по - скорее разобраться, просто хочу немного развеять упадническое настроение, обычно старые фото навевают что - то хорошее, - мягко улыбается и открывает первую страницу альбома. На ней запечатлены родители Чимина, совсем молодые. Юнги охает от того, насколько же красивой была мама Чимина, в то время как сам блондин, проводит по изображению женщины кончиками пальцев, грустно улыбаясь. - Я должен был приехать раньше. Дома у меня не было ни одного фото мамы, из за этого, я едва не забыл, как она выглядит, - с лёгкой тоской проговаривает. - Я уверен, теперь у тебя будет много её фото, - ободряюще улыбается и переворачивает страницу, вот только она уже не вызывает улыбки ни у кого из парней. Юнги видит на этом фото знакомые лица, и готов выколоть себе глаза, чтобы не видеть. Чимин чувствует примерно тоже самое, но вместе с тем, непонимание. На этом фото они видят отца Чимина, Чонгука, а так же, как бы это не было странно, отца Намджуна и его вторую жену. Это Юнги понимает сразу, потому что видит на фото так же маленьких Нама и Тэ. - Я не понимаю, - в недоумении качает головой, - это отец Намджуна, я видел его пару раз и он совсем не изменился, это твой отец, а это... - Это отец Чонгука, - помогает так же, ничего не понимающий Чимин. Эти люди сфотографированы на заднем дворе этого самого особняка, на фоне маминого сада, но он не помнит, чтобы тут были ещё дети, помимо Чонгука. Неужели они были знакомы с Намджуном ещё в детстве? - Ты помнишь что - то? - с надеждой смотрит на Юнги, потому что сам, как бы не напрягал память, вспомнить ничего не может, что помогло бы. - Нет, - неуверенно звучит и прикрывает глаза, - я не уверен, - мотает головой и открыв глаза, присматривается к фото внимательнее. Почти в самом углу фото, за деревом, он видит две выглядывающие из - за него макушки, - Чимин, - только и может сказать и указать на находку пальцем. Пак присматривается и сильнее хмурится, узнавая в этом кусочке лица себя. - Это было почти перед пожаром, - роняет, - но я не понимаю, я никогда не слышал ничего о Кимах, кроме как о достаточно сильных конкурентах, которых отец хотел выместить с рынка и только совсем недавно мы приняли решение о слиянии двух компаний. Они всегда враждовали и дядя, - снова замолкает, собираясь с мыслями, - он не приезжал сюда. Максимум с кем приезжал Чонгук, так это со своей мамой, дядю я за всю жизнь видел раза три. Но здесь, - больше Чимин говорить не может, не хватает ни сил, ни мозгов, чтобы понять происходящее, а потому просто закуривает, прикрыв глаза и массируя висок. - А почему Чонгук живёт с тобой? - вдруг решает спросить Мин, тоже закурив, не решаясь переворачивать страницу. - Его родители погибли в авиакатастрофе, как и большая часть пассажиров этого рейса, - выдыхая дым, рассказывает и сглатывает, сразу вспоминая лицо младшего, когда он только узнал об этом, - дядя не был привлечён в семейный бизнес, более того, его лишили даже фамилии, за то, что отказался женится на выбранной для него, но выгодной для бизнеса девушке и женился на обыкновенной учительнице младших классов. Отец так же считал его предателем своей семьи, а потому, меня даже удивляло то, что он достаточно хорошо относился к Гуку, даже лучше, чем ко мне, - с нотками грусти договаривает. - Тем не менее, я никогда не видел, чтобы они хотя бы общались и отец Намджуна, тут ведь и Тэхён, да? - задаёт риторический вопрос, на который Мин просто кивает. У Юнги уже нет слов, он не знает что думать. До встречи с Чимином, у него уже были некоторые подозрения касательно Чонгука, а появившись в этом доме, некоторые из них приобрели более плодородную почву. Вполне возможно, что Чимин тоже может чего - то не помнить на фоне пережитого тогда стресса и понять это только сейчас. Но Чонгук, а так же Тэхён и что самое главное, Намджун. Им что, тоже всем память отшибло? Кто - то ведь из них должен был что - то помнить и знать, но почему не рассказал? Юнги совсем запутался, он не знает кому верить, а кого остерегаться. Кто друг, а кто враг? И почему от непонятных действий взрослых, пострадали дети?