дьявольски прекрасный

холодные капли дождя упрямо проникают под воротник, и Саша морщится – в спешке он совершенно забыл прихватить с собой зонт. впрочем, мёрзнуть в темноте осеннего вечера долго не приходится: уже через пять минут в лицо бьёт свет фар, и новенькая иномарка аккуратно паркуется совсем рядом. Камалия догадалась вызвать такси, за что Александр был ей благодарен – внезапный душ из ледяных капель ему сейчас точно был нужен меньше всего. девушка называет адрес скороговоркой, залетая в машину и хватая Романова за локоть, утаскивая за собой; они трогаются с места, и в салоне повисает напряжённое молчание. возможно, Саше и хочется сказать много-много всего: например, что он уже хочет вернуться, запереть дверь на оба замка и забыть обо всём этом по крайней мере на сегодня. но он молчит, заворожённый мелькающими за окном огнями города; Камалия же, по всей видимости, молчать не собирается, а потому её звонкий голос разрезает повисшую тишину, врезаясь в уши громогласной мелодией.       — ты какой-то хмурый, Сашенька, — девушка толкает друга в плечо, — неужели совсем не рад выбраться наконец из дома, да ещё и с такой очаровательной особой?       — насколько честным должен быть мой ответ по шкале от одного до десяти? — Романов даже не отрывается от окна, чтобы взглянуть в чужие глаза. только дёргает пальцами воротник своего пальто, не скрывая волнения и тревоги.       — и так всегда, — Зилант вовсе не обижается и продолжает улыбаться, — мы, кстати, приехали! и точно — машина тормозит возле клуба, и яркий свет неона болезненно бьёт по глазам; Саша щурится, недовольно цокая, пока выползает из салона следом за своей подругой. та, впрочем, ничуть решимости не теряет: задорно подмигивает водителю, оставляя щедрые чаевые, и резво тащит растерянного Романова ко входу – тот не находит даже минуты, чтобы привести себя в порядок, и потому не успевает вырваться из крепкой хватки. остались считанные минуты до начала его личного ада, и чем ближе они подходят к заветным дверям, тем чаще в груди колотится сердце, тревожно щебеча загнанной птицей. Саша людей не боялся – скорее, оберегал себя от лишних треволнений, избегая подобных мест. и, как оказалось, совершенно не зря. элитный клуб встречает их невыносимой духотой и кислым запахом алкоголя – Александр неприязненно дёргается, когда его небрежно пихают в плечо. он закатывает глаза на предложение Камалии выпить и расслабиться, отмахивая его без сожаления. он борется с желанием уехать домой, проведя в этом месте всего ничего; его останавливает только тот факт, что совсем скоро это должно закончиться. и хорошо, если они не забудут, зачем шли сюда изначально. посему Саша старается даже не смотреть в сторону бара, зарекаясь оставаться трезвым до самого конца; его подруга, очевидно, с такой позицией не согласна – только и знает, что пододвигать к напряжённому юноше бокал коктейля и смотреть пристально-выжидающе. и сопротивляться у него выходит плохо, когда приятный запах поражает свою цель с поразительной точностью; Романов делает первый глоток под победные восклицания Камалии и нервно постукивает пальцами по стойке – ему всё ещё есть что терять.       — нравится? — Зилант двигается ближе, давя ехидную улыбку. — выдыхай, принцесса, сегодня можно. Саша с ней, пожалуй, не согласен; только заливает в себя бокал за бокалом, смакуя на языке вишнёвый привкус, и чувствует, как постепенно лёд в груди начинает таять. ему становится невыносимо жарко и душно, челка падает на глаза; он смеётся с каким-то странным задором, отвечая на шутки Камалии, и наконец-то расслабляется. почти забывает, зачем они здесь, встраиваясь нужным пазлом в ритм ночного клуба; ему больше не мешают ни рваные джинсы, так вычурно очёркивая стройные формы, ни броский макияж – Камалия была мастером своего дела. Сашу постепенно отпускает мысль, что он вовсе не подходит этому месту – он больше не хочет сбежать. окончательно к стулу его приковывает то, что он видит, поднимая глаза к сцене. подтянутая фигура, как сошедшая с обложек глянцевых журналов, облачённая в косуху и свободного кроя джинсы; искрящиеся лазурью глаза, подчёркнутые чёрной подводкой, и хитрый оскал – без сомнений, это был тот самый, что смотрел на Сашу с экрана монитора ещё вчера. и теперь он совсем близко, живой и всё такой же привлекательный – несомненно, Михаил Московский знал, как заставить смотреть на себя с обожанием. и бессовестно этим пользовался, стреляя взглядом в каждого из присутствующих; Александр мог поклясться, что на нём он задержался дольше пары секунд. возможно, ему всего лишь мерещится – алкоголь неумолимо стучал возбуждением в висках, раскрашивая щёки в бледно-пунцовый. возможно, ему стоит уже оторвать заворожённый взгляд и прекратить так нагло пялиться – но Саша явно чувствует, что это выше его сил.       — так и знала, — хохочет где-то рядом Камалия, похлопывая друга по плечу, — сейчас он ещё петь начнёт, так ты вообще умрёшь прямо здесь. Романов не отвечает, не сразу улавливая суть сказанного ему; облизывает пересохшие губы и опрокидывает в себя ещё одну стопку крепкого алкоголя, снова возвращаясь взглядом к сцене. ему хочется услышать тот голос, который смутными догадками всплывал в голове; он подходит к сцене ближе, почти вплотную, шумно вдыхая бьющий в нос запах дорогого одеколона. растворяется в собственных ощущениях, не обращая внимания на крики из толпы – для него весь мир сузился только вокруг этого человека. нет, определённо, в трезвом состоянии Александр вряд ли бы смог позволить себе такую наглость: пихается локтями, расталкивая тех, кто мешает, ворчит что-то грубое и давит довольную ухмылку. Камалия догоняет его, обвиваясь вокруг и пытаясь докричаться; Саша упрямо её не слышит, внимая только звуку голоса со сцены. сейчас есть только это – и спутанные мысли в пьяной голове. возможно, утром ему будет стыдно, но не сейчас. вообще-то, он даже жалеет, что раньше не слышал песен этого исполнителя. все его негативные ожидания разбиваются на миллион мелких осколков, стоит только Михаилу начать петь; Саша с запоздалым ужасом осознаёт, что его подруга была права даже в этом – Московский делал своё дело восхитительно, его хотелось слушать и слушать. и Романов врать будет, если скажет, что ему не нравится – то ли дело в чужом таланте, то ли в алкоголе, то ли всё и сразу. поэтому он не сразу замечает, как меняется песня за песней, как рукоплещет толпа позади него; ловит на себе взгляд голубых глаз тоже не сразу, застывая. несомненно, смотрят именно на него, не отрываясь – Саша больно режется о чужую хитрую улыбку и зеркалит её, проводя языком по тонким губам. возможно, всё дело в его внешнем виде: Камалия постаралась на славу, стараясь не упустить ни одной важной детали в преображении своего лучшего друга, готовя его к выходу в свет. а возможно, Саша просто был ближе всех, – своими стараниями – потому и цеплял так, искрясь и привлекая к себе внимание. выступление кончается для Александра слишком резко и быстро – как отрезвляющая пощёчина, звучит голос Камалии:       — когда я говорила, что ты умрёшь, то не вкладывала прямой смысл. Саша старается сфокусировать пьяный взгляд на девушке, но выходит плохо; пытается что-то сказать, но язык неумолимо заплетается, не давая сформулировать предложение. он всё ещё тает в собственных эмоциях, путаясь в том, что реально, а что – образы в его голове. впрочем, он вовсе не против пляшущих разноцветных искр и сладкого марева; пытается отыскать глазами ушедшего артиста, ничего не отвечая своей подруге и сдерживая разочарованный вздох, когда всё-таки не находит. ему наверняка нужно ещё хотя бы пару минут, чтобы прийти в себя – или ещё пара бокалов, чтобы растаять окончательно. Александр разубеждает себя в том, что успел надумать – с колкой обидой понимает, что, возможно, взгляды на протяжении всего выступления ничего не значили и это было всего лишь короткой игрой. отрицать тот факт, что смотреть хотелось, бессмысленно, поэтому Саша криво улыбается и направляется обратно – к стойке и дорогому алкоголю. застывает на месте, не в силах совладать с собой, когда врезается в знакомый силуэт.       — не меня ищешь? — раздаётся голос где-то совсем рядом, и Романов готов поклясться, что в тот момент его сердце захлебнулось в частом ритме. — автограф хочешь, милый? каждое слово бьёт прямо в цель, доносясь до ушей приятной мелодией; Саша быстро приходит в себя и не позволяет себе теряться – он пьян, а значит, может абсолютно всё.       — может, хочу, — усмехается, поднимая голову и заглядывая в глаза напротив, — если и искал, то уже нашёл.       — а ты дерзкий, мне нравится, — Михаил касается чужого плеча пальцами. — ты такой всегда или только под градусом? этот вопрос заставляет Александра смеяться громким, чистым смехом; он зачёсывает ладонью непослушные волосы и стреляет искрами во взгляде. он принимает эту игру, начавшуюся ещё тогда, во время концерта, и к поражению он явно не готов. отвечает Московскому приподнятой бровью и кладёт руку на его плечо – встречает усмешку, но явно не отторжение; знал бы он, что звезды так легко коснуться, сделал бы это ещё давно, пока был шанс, не останавливаясь на гляделках. алкоголь раскрепощает даже слишком, и Александр не краснеет, ловя на себе непонимающий взгляд Камалии за своей спиной; девушка точно понимала, к чему всё идёт, и это явно не входило ни в один из её планов. сдерживается, чтобы не сорваться и не утащить своего непутёвого друга подальше – то ли выжидает удобного момента, то ли надеется, что Саша угомонится быстрее.       — и где тебе расписаться, рыбка? — горячее дыхание артиста обжигает, когда тот прижимается близко-близко.       — я могу предложить одно хорошее место, — отвечает Саша, стреляя взглядом куда-то в сторону закутка, надеясь, что его поймут. но дойти им не дают – более трезвая подружка решает вмешаться: хватает Александра за запястье и шепчет что-то торопливо, даже не глядя на выжидающего Михаила. она знает, что ему уже не впервой участвовать в подобном – наверняка Саша не первый и не последний очарованный его харизмой и подстёгнутый алкоголем в крови. ситуацию надо было решать и срочно, пока всё не дошло до случайного перепихона, о котором её друг вскоре пожалеет и впоследствии надолго откажется от мысли о походах по подобным местам.       — простите, что прерываю, — Камалия, в общем-то, искренне не жалеет, — но Сашеньке уже пора.       — о, так котёнка Сашей зовут? — мигом ориентируется Московский, скалясь в белоснежной улыбке. — в таком случае, ещё увидимся. совершенно не лжёт, пока запихивает в нагрудный карман Романова визитку; растворяется в толпе, в последний раз сверкая хитрой лазурью. а Александр в ступоре полнейшем – медленно переваривает всё, что произошло, и хмурится обиженно, когда до него доходит. издаёт вздох, полный разочарования, и ворчит-ворчит-ворчит; Камалия закатывает глаза и тащит возмущающегося друга к выходу, зарекаясь больше не поить его до такого состояния – бог знает, что было бы, не окажись она рядом. а ещё она очень-очень надеется, что Саша о произошедшем не вспомнит и не будет терзать себя отвратительными сожалениями. и уж тем более не наберет номер на визитке, так и оставшейся при нём; очарование развеется, останется только разочарование с неприятным осадком.       — зачем? — вопрошает юноша, когда они оба оказываются на свежем воздухе. — у меня почти получилось!       — получилось что? — Зилант складывает руки на груди, хмурясь и цокая. — соблазнить популярного артиста? в этом ты преуспел, дорогой.       — ну так и зачем тогда? — не унимается, недовольный положением дел.       — затем, что я забочусь о завтрашнем тебе. уже в такси Сашу начинает постепенно отпускать, и воспоминания накатывают липкой волной: он буквально ощущает чужие руки на своих плечах, опускающиеся всё ниже и ниже, и его начинает тошнить. от самого себя – пожалуй, от мыслей о таком – разумеется. в его голове не укладывается, как он мог допустить такое поведение; скидывает всё на алкоголь, не до конца выветрившийся из крови, и понемногу старается успокоиться. сердце всё так же колотится загнанной птицей, когда Романов вспоминает его настолько близко; запрещает себе даже помышлять о чем-то низменном, отгоняя вульгарные мысли – его трезвая сторона с усилием пытается восстановить контроль над ситуацией. но сдаётся сразу же, стоило только юноше расстаться с подругой и войти в свою квартиру: тот пристально разглядывает своё отражение в зеркале в прихожей и довольно улыбается – всё ещё слегка пьяный, он находит себя очаровательно-привлекательным. сразу понимает, почему Московский вообще зацепился за него; пренебрежительно косится на круглые очки, оставленные на столике, и касается подушечками пальцев собственных щёк. оглаживает красивые формы лица и рвано выдыхает – в его мыслях это делают чужие руки, с трепетом вырисовывая узоры на коже. Саша зарывается пальцами в растрёпанные волосы и дрожит, когда тело пробивает мурашками; в непонятном исступлении прикусывает губу до капелек крови, путаясь в потоке грязного воображения. напротив видит не только себя – его; закрывает глаза, приказывая наваждению исчезнуть, и сразу ощущает холодные объятия одиночества. он позволил грубо себя прервать, и теперь мучительная нега струится сквозь тонкие пальцы, исчезая.       — ну какого чёрта? — грязно ругается куда-то в пустоту, отряхиваясь и небрежно бросая пальто на крючок. трёт ладонями лицо – на сегодня он слишком устал. на чистую постель заваливается прямо в одежде, послав все правила приличия; этим вечером балом правит его тёмная сторона, волю которой он дал, но так и не сумел сполна накормить. Саша проваливается в сладкое забытье с надеждой, что наутро совесть не станет пожирать его нежную плоть медленно и со вкусом.