Ответь мне, мир, прекрасный, страшный:
Как же моя душа тебя
Одновременно фиброй каждой
Так ненавидит - так любя?..
*** Когда я была маленькой, у меня было всё, кроме хотя бы одного бессмертного рядом, которому я была бы небезразлична сама по себе, а не та роль, что мне уготовили. О любви я знала только из сказок, коих в моем распоряжении было пруд пруди, и, глядя на чужое равнодушие, сама училась быть равнодушной. Так в этом преуспевала, что казалось, будто не проживаю жизнь, а смотрю на нее со стороны; но иногда накатывала такая недетская тоска, что рыдала полночи, хотя самой себе при этом казалась донельзя жалкой. Люцифер тогда ненавидел меня, наивно полагая, что я дорога отцу, раз он за мной так пристально следит и окружает любыми желанными мною безделушками; я же, в свою очередь, недолюбливала его по схожей причине, считая, что раз Люцифер наследник и не заперт в башне, как я, то для отца он - сын, а не просто живой ресурс. Воистину, никто не в силах обмануть нас искуснее, чем мы сами... Поэтому я была фатально одинока, ища и находя причины этому одиночеству в самой себе. Порой всем сердцем ненавидела свою полукровность, и плакала от бессилия, ни в чем не находя ни смысла, ни радости. Так было до тех пор, пока однажды, нарыдавшись от жалости к себе, я не увидела один странный, до жути реалистичный сон, похожий на видение. Это место походило на худшие пейзажи Ада, но вызывало ещё больший страх, какой-то глубинный, животный ужас. Запустение, вой ветров и густой черный туман, клубящийся и вездесущий - словно сама тьма вышла на охоту. И посреди всего этого - маленькая фигурка насмерть перепуганного, абсолютно растерянного темноволосого мальчика с белыми крыльями. - Нет! Где я?! Что я здесь делаю?! - кричал потерянный мальчик, озираясь вокруг, и голос его был полон такого мучительного отчаяния, какое еще не было мне знакомо. - Где мама с папой?! Помогите!.. Тут из плотного черного тумана, окружившего мальчика, будто соткалась огромная фигура жуткого существа. Мертвенная кожа, гигантские крылья, буквально горящие двумя кусками пламени огненной геены провалы глаз, когтистые мощные руки, больше похожие на чудовищные лапы, и грудь, местами лишенная мышц, в которой под просветами рёбер билось похожее на ком из лавы пламенеющее сердце. — У кого ты просишь помощи, мальчик? - прогремело чудовище громоподобным голосом. И без того напуганный ребенок вскрикнул, разглядев его перед собой, отшатнулся и взлетел, явно надеясь спастись, но едва он оторвался от земли, монстр легко схватил его за крылья, и добавил с усмешкой: - Твой Создатель отправил тебя сюда не в игры играть. А чтобы наказать, так будь наказан! С этими словами чудовище одним движением оторвало чудесные белые крылья ребенка, и, когда он с оглушительным болезненным криком упал на землю, спикировало вниз и одним страшным ударом впечатало свое огромное раскалëнное копыто в окровавленную спину ребенка, переламывая тому позвоночник. - Мама... папа... - тихо, на грани слышимости прохрипел мальчик, как умирающий на последнем издыхании, не в силах даже кричать от такой боли, заливая землю слезами и кровью. - Теперь твоя жизнь принадлежит мне, и я до краев наполню ее болью и тьмой, - словно выцарапывая каждую букву этих слов где-то под кожей, голосом самой Судьбы добавил монстр. - Потому что только так однажды ты сможешь выбраться отсюда и отомстить. Покажи, что достоин. Мальчик, лежавший без движения, вдруг вздрогнул всем телом, которое едва успело немного регенерировать, приподнялся на локтях и выгнулся дугой в невыносимой муке, будто что-то разрывало его изнутри на части, но не издал ни звука. В мертвой тишине мертвого места из подзаживших ран окровавленной спины с противным хрустом выросли новые крылья. Взамен чистых кипельно-белых - красные, как кровь. На этом моменте, съедая рвущийся наружу крик, я проснулась. По щекам текли неконтролируемые слезы, все тело нещадно колотило. Потребовалась не одна минута, прежде чем я немного пришла в себя и поняла, что это был просто сон. Видения всегда приходили ко мне лишь наяву. Но отчаяние и боль этого фантомного мальчика так сильно и явно отозвались во мне, будто я сама их пережила, а то место... оно навевало невообразимую жуть. Я вдруг поняла тогда, что моя жизнь, чувство безысходности и одиночества - не худшее из всего сущего, что могут быть вещи и пострашнее, а жалостью к себе я ничего не смогу изменить. Странно, но этот фантасмагоричный сон, почему-то на крепко отпечатавшийся в моем сознании, подарил тот самый гнев, который не толкает в бездну, а вытаскивает из нее, придает сил. Именно поэтому вскоре, когда отец впервые велел мне убить, я нашла в себе силы отказать ему, возразить. За что и поплатилась избиением, от которого в силу своей человеческой половины вполне могла умереть: Сатана тогда буквально провел меня по грани, наглядно показывая, что меня ждет в случае, если я осмелюсь вновь выразить непослушание, пойти против его единственно верной воли. Пока я делала всё верно - была послушной, не знающей усталости - получала "пряник" в виде возможности уходить в мир людей и ощущать призрачный, обманчивый вкус жизни. Но стоило оступиться - проиграть на тренировке, отказаться вытягивать энергию - и следовало неминуемое наказание, кнут - иногда не фигурально. Вот так, простым методом, меня дрессировали, как собаку, и как только Люцифер впервые стал тому свидетелем, его отношение ко мне кардинально изменилось. Поначалу я, обозленная на весь мир, огрызалась на его топорное сочувствие, но сама не заметила, как потянулась к нему в ответ, поняв, что не так уж мы отличаемся, и что нуждаемся друг в друге. Не заметила, как вошло в привычку проводить с ним кучу времени, и пусть скупо, но делиться тем, о чем никому другому никогда бы не сказала, а в моменты, когда становилось совсем плохо - молча утыкаться ему в плечо, как раненое животное в поисках спасения, и сидеть пару минут, слушая тишину. Это произошло не сразу, принятие растянулось на годы, но мы стали близкими, и пусть Люцифер был почти так же прочно скован, как я, всем своим чутьем энергетического вампира-эмпата я ощущала, что мой старший брат защитит меня от всего, перед чем я дам слабину. "Клянусь тебе, мы выберемся из этого дерьма" - он твердо обещал, и я безоговорочно верила. Вот и теперь он не ушел, как того велел отец, а ждал окончания разговора рядом с кабинетом, вальяжно привалившись к стене. - Ну что? К чему вся эта срочность? - ничем не выдавая напряжения, поинтересовался он, увидев меня. Вздохнув, я как-то автоматически, не вполне осознавая своих действий, подошла к нему и привычно уткнулась носом в крепкое плечо, стараясь не думать о том, что, возможно, больше никогда его не увижу. И ладно я, мне в таком случае будет уже всё равно, а вот Люцифер будет винить себя в том, что не уберёг меня... Только что Сатана поведал мне: чтобы нефилим обрел крылья и полную силу, он должен на время полностью подавить свою человеческую половину, а сделать это можно лишь одним способом - проведя его по грани, заставив выпить яд и умереть на пару минут, после чего ему нужно успеть вовремя вернуться к жизни. За эти пару минут между жизнью и смертью бессмертная часть, отделилившись от смертного тела, проходит испытание у Священной рощи, и если всё проходит гладко, то раскрывшаяся сила сама исцеляет нефилима, а если же яд действует быстрее или не получается пройти испытание - нефилим умирает. Окончательно и бесповоротно. Взяв за плечи, Люцифер резко отстранил меня от себя, прожигая настороженным взглядом. - Ну и?.. - Всё как обычно, - не моргнув и глазом, соврала я. - заключенные, поглощение энергии, моя бессменная роль палача-обжоры, на бис. Никакого разнообразия. - Будешь врать и паясничать - получишь по жопе. Говори давай, Дора, что случилось, всё равно вытрясу. - легко раскусил меня брат: трудно ведь соврать тому, кто учил тебя этому искусству. - Отца просто взбесило, что я сбежала на землю, когда он запретил, а теперь отправляет "наверстывать упущенное", - не сдавалась я, зная точно, что если расскажу правду, то яд в меня вольют только через труп брата, но совсем не факт, что Сатану это остановит. - Люци, мне пора идти, получить ещё и за опоздание я не хочу. Повинуясь порыву, я мягко растрепала его волосы, вызывая секундное недоумение в алых глазах, и тепло улыбнулась напоследок, хотя сердце облилось слезами и сжалось от страха перед предстоящим. *** Когда я пришла, Карниван, ответственный за моё временное убиение, уже ждал меня в башне, в моей комнате. Весело потрескивали поленья в камине, переливалось всеми оттенками теплого золота убранство спальни, а наставник замер у моей кровати неподвижной статуей, только вертя меж пальцев маленький хрустальный флакон, - равнодушный и задумчивый. Я знала, что этот день - точнее, ночь - настанет, не знала только подробностей. "Подумай. У тебя есть время до того, как пройдешь испытание - пока не спрашивай, какое. - не раз и не два уже говорил он мне раньше. - Убедись, что знаешь, на что идешь, и какие могут быть последствия в случае удачи или неудачи того, что мы затеяли. В тот день и скажешь окончательное решение". - В отличие от отца, за всю мою жизнь ты подарил мне один-единственный подарок, наставник. - провела кончиками пальцев по раскрытому на столе "Трактату о Мальбонте", который я почему-то забыла спрятать от посторонних глаз, - Просто сборник старых баек и мифов... за который в Цитадели можно остаться без головы. Но этот подарок до сих пор остается ценнее всех прочих. Особенно учитывая то, что на самом деле я ничего не имею и мне нечего терять. Невысказанное "кроме Люцифера" не слишком противоречило сказанному - скорее, являлось одной из причин тому безумию, на которое я собираюсь решиться. - Значит, всё-таки ты согласна. - удовлетворенно кивнул он скорее своим мыслям, нежели мне, и в глазах его вспыхнуло мимолетное, но яркое, алчное пламя, поспешно скрытое хриплым смехом: - Вырастил господин дочурку себе на голову... Впрочем, я несказанно рад, что не ошибся в тебе. Помнишь ли ты всё, что необходимо сделать? Велика вероятность, что до окончания дела мы не сможем напрямую связаться. - Разумеется, - раздраженно закатила глаза я, захлопнув книгу и спрятав её в тайник, где лежало ещё несколько. - Тогда - добро пожаловать в школу ангелов и демонов, Непризнанная. - с легкой издевкой на последнем слове хищно улыбнулся Карниван, очевидно, в отличие от меня самой ничуть не сомневающийся в том, что испытание непризнанных я с легкостью пройду. Дождавшись, пока я улягусь, он непринужденно протянул мне яд, распахнув черные крылья и донельзя походя в этот миг на ангела смерти из человеческих поверий. - С этого момента всегда помни, как много от тебя зависит, не смей допустить ни единого промаха. И пусть старые мифы воскреснут. Яд моментально вгрызся в мое тело, растекаясь по венам.