Inferno

Говорится, что утро вечера мудренее, так ведь? И сейчас Крис, смотря на то, как её ладонь покоилась на талии уже бывшей монахини, что лежит в её майке и практически прижимается к ней, понимала, что есть доля правды в этих словах. Чем она руководствовалась, беря под своё крыло эту святошу? Явно не отголосками здравого смысла. Только сейчас пришло осознание, что в Мехико она, на секундочку, не по своей воле, а в бегах, что решила пригласить, грубо говоря, незнакомку туда, где хранятся украшения, все сбережения и оружие. Очевидно, что логика и всё связанное с ней помахали ручкой, исчезая с горизонта, оставляя наедине с тупостью. Какого чёрта, Крис? Неужели опыт твоих напарников и знакомых ничему не научил? Но с другой стороны была сама Дева Мария, находившаяся на грани истерики из-за этого падре-мудилы. Штрэфонд очень хотела вернуться и проучить ублюдка, но оставлять одну девушку в своём убежище — такое себе. Тем более, состояние первой максимально нестабильно: ночью Маша просыпалась и начинала дрожать, в такие моменты приходилось успокаивать её, осторожно дотрагиваться до плеча, а после, если та не отстранялась, Крис крепко обнимала её и шептала, что это она с ней. Только так она успокаивалась и засыпала. Но помимо этого священника было ещё одно имя и чёрт возьми, оно было русским. Худшие представления возникли в голове, заставляя тело покрыться мурашками. Девушке не хотелось обесценивать свои проблемы, но складывалось ощущение, что Мария испытала больший пиздец. Её тело было довольно хрупким и цвет кожи выглядел нездорово, казалось, что в монастыре её даже толком не кормили. Что-то в ней срабатывало, такое потаённое и забытое, что хотелось помочь. Приятным плюсом было желание. Эта святоша так манила, что голова ходила кругом: начиная от покорного взгляда и заканчивая тем, что порой сжигал презрением, что Дева даже не пыталась скрыть. Разве не занимательно? Её смуглая невинная кожа без единой татуировки: блять, как же на ней бы ахуенно смотрелись и её шмотки. И сейчас она понимает, что просто обязана дать ей в будущем какой-нибудь лютый прикид, чтобы у Штрэфонд даже шанса на слово не было. Её ладонь всё так же покоится на чужой талии, маленький бес выигрывает спор и под своим давлением ведёт ладонью Крис вниз и вверх, после на живот и чуть давит, притягивая к себе. Какая же библейская картина прямо перед ней. В голове проскальзывает воспоминание о вчерашнем, как она почему-то поцеловала испуганную Машу, напрочь забывая, что такой метод успокоения работает не на всех и вряд ли подошёл бы той, кто всю жизнь посвятил Богу. Если бы Дева занималась боями, то за такое Крис могла бы и получить. — Что ты делаешь? — сонно проговорила та. — Замечталась, — быстро сняла руку, поднимаясь с кровати, — Я пойду завтрак приготовлю, а ты пока в ванну. — после этого она удалилась из комнаты. Растерянная Лебедева медленно села и оглядела место, в котором в ближайшее время она будет ночевать: довольно простенький интерьер, одна комната, зал, кухня и раздельная ванная комната. Бежевые стены и минимум вещей, всё это давало понять, что человек не особо заморачивается и редко здесь появляется. Но после этого пришлось с гудящей болью в груди вспомнить про случившееся. Неужели святой отец такой? Неприятный комок боли подошёл к горлу, а на глазах появились слёзы. Только Маша быстро смахнула их, сжимая ладони в кулаки. Сейчас нужно собраться из последних сил, она живёт у той, кто приставила нож к глотке в первую встречу и говорила похабщину в церкви. Вот выбирать не из чего, ха, это её единственный вариант, ведь возвращаться больше некуда. Этот нечестивый точно наплёл ерунду в монастыре, а за грех «похоть», в котором её обвинили, одно из самых болезненных наказаний. Сначала согрешившую раздевают и заставляют искупаться в холодной воде, смывая грех. После чего очищение — её начинают пороть розгами из веток, что облили святой водой. Далее провинившаяся должна в таком виде молиться целые сутки, забирая еду и воду. На своей памяти она встречала четырёх таких и все они переставали разговаривать с кем-то, дав обет молчания. От таких жутких воспоминаний по телу пронеслась дрожь. Такие наказания были в порядке вещей, никого и ничем не удивить, особенно старших, коим и считался святой отец Марко. Но даже если бы она обвинила его в домогательствах, то сочли бы вызывающей её, ведь он и она на разных иерархических ступенях. От обиды осознанного она прикусила губу, спуская ноги на пол. Медленным шагом она дошла до ванной и оглядела себя, видок был отвратительным: покрасневшие, опухшие глаза, бледная кожа и самое ужасное — кости, что отвратительно выпирали, добавляя болезненность её состоянию. На самом деле, она выглядела как живой труп. Выйдя из ванной, она осторожно зашла на кухню, старалась быть как можно тише. Поэтому, заметив Машу, Крис знатно испугалась. — Блять, Дева Мария, ты чё пугаешь? — схватившись за сердце спросила Штрэфонд. — Это не было моим намерением. — Я бы удивилась, будь у святоши такие намерения. — усмехнулась та, поставив перед ней тарелку. — Я больше не монахиня. — тихо проговорила Маша, опустив взгляд. — Печально, но, камон, детка, тебе только восемнадцать, и судя по твоему внешнему виду, ты освободилась из рабства. Не думай об этом, тебе нужно жить дальше и стараться избегать неприятностей. — Может, я их притягиваю? — горько усмехнулась девушка, беря вилку в руки. — Плюс на плюс даёт дерьмо. Вывод — мы не утонем. — В этом есть смысл? — Кто знает. Приступив к завтраку, Штрэфонд погрузилась в свои мысли. Сейчас нужно думать о работе, а варианты вновь сводят всё к Сибил, чего явно будет довольно. Если раньше можно было не париться, то сейчас у неё ответственность в виде бывшей монахини, которой домогался падре. Пиздец. Ей ведь и не объяснишь, откуда все миллионы. Семь раз отмерь — один отрежь. Только так она будет теперь жить. — Тебе не понравилось? — уточнила Крис, глядя на почти полную тарелку рядом с Машей. — Вкусно, но я съела свою норму. — Ты чё, воробей? — ей казалось, что она подавилась словами. Норма? Она, блять, съела три ложки, если не одну. Почти вся яичница с помидорами осталась не тронута. — В монастыре нам давали малые порции, чтобы приблизиться к Богу. — Это секта какая-то. Слушай, мне кажется, тебя наебали. — Снова сквернословишь. — сморщила нос Маша, но взяла вновь вилку в руки. — Забываю о твоей тонкой душевной организации. Как тебе завтрак? Я, конечно, не повар со звездой «Мишлен», но умею удивить. — Вкусно, — искреннее улыбнулась Дева, — Я не помню, когда в последний раз ела что-то похожее. — Значит ты не всю жизнь провела в церкви. — хмуро сказала Штрэфонд, вспоминая ночные кошмары девушки. — Да, я жила в Пскове, но из-за постоянных избиений решила сбежать. Тогда я наткнулась на монахиню, и она отвела меня в школу. — И каково оно? — всё-таки задала такой вопрос. — Я не знаю, мне не с чем сравнивать. На этом разговор был окончен.

***

С тяжёлым сердцем Крис оставляет Машу одну дома, надеясь на милость Бога, что та будет послушной и просто тихо посидит, пока Штрэфонд ищет работу. Будем честны, работать не хотелось, вот вообще. Никогда не нравилось тратить свою энергию на труд, что будет в разы отличаться от того заработка, который она могла получить, воруя. На официальных местах у неё минимальный опыт: неделю официанткой в маке, две недели бариста. Всё хуйня, ничего не понравилось. А уже однажды согрешившие руки тянулись к грязной работе, которую один мистер с радостью предоставлял. Миленькое лицо, добрые глаза и яркая улыбка — залог успешного дела. Господь, которому поклоняется Дева, наградил её даром убеждения. Многие люди при разговоре с ней сами давали деньги на пропитание. У неё ничего не было. Ничего из того, что она боялась потерять. Зато теперь у неё деньги и ответственность перед Машей. Нельзя забывать, что не она попросилась, а Крис предоставила помощь. Если кто и виноват, то только она сама. Ей было забавно наблюдать за алеющим лицом монахини, но видеть слёзы на отчаянном лице Марии просто больно. Как там говорилось? «Мы в ответе за тех, кого приручили». Вот и она сама нашла свою розу, которая обросла шипами из боли и страданий. Но что ей делать? — Крис! Я так скучала. — мексиканка подошла к ней, обняла за шею и поцеловала. — И тебе привет. Поверь, это взаимно. — в своём стиле, с усмешкой ответила она и потянулась за поцелуем. Опять нарушает. Стыдно. — Ты подумала над моим предложением? — Что за работа? — Всего лишь ночной клуб. Будешь разливать напитки определенным людям. — опустила взгляд в пол она. — Сибил, малышка, ты во мне дуру разглядела? — Людям, которые в бегах, и иногда они будут брать оружие, зашифрованное напитками. Не переживай, мой дядя местный коп и проблем не будет. — Так, стоп. Я такое не подписывалась, никакого криминала. — вмиг она убрала свои руки с талии, отстраняясь. — Проблем не будет, я же говорю! — воскликнула та. — Ага, а потом ты спустишь со своими дружками всех собак на меня. Благодарю, но нет. — Я не путаю рабочие отношения с личными,— обиженно ответила Сибил. — Если ты передумаешь, позвони мне. Она только решила отойти от такого дерьма, как сразу же её туда возвращают.

Тогда

Кристине было страшно, её взгляд был устремлён в пол, а руки дрожали. Случилось неизбежное — её поймали с поличным. И тот, кого она обокрала — явно влиятельный человек. Таким нельзя переходить дорогу, но Бог недоволен ею, поэтому она перешла. Что этот мужчина может с ней сделать? Убить? Изнасиловать? Продать? Всё вместе? У таких людей нет морали и ценностей, только желание нажиться. Именно с такими людьми у неё ассоциируется отчим. Азартный мужчина, проигрывающий каждую зарплату. Он доигрался и пришлось отдавать деньги, тогда мать отработала по полной, как бы ужасно это не звучало. Сама Желточенко в этот момент была в соседней комнате и всё слышала, а зайдя к ним увидела отца, который слёзно просил у неё прощения. Жалкий. После того случая её последние карманные деньги забирали эти ублюдки, дружно их пропивая. Разве не прекрасно? Отвращение. Вот, что она испытала по отношению к ним. Ведь из-за этого ей пришлось выживать. И из-за них она оказалась в этой ситуации. Если она умрёт так жалко, то её душа точно не упокоится, и она будет преследовать их, сводя с ума. Но мужчина сделал иначе, он протянул ей руку, говоря о том, что покажет другой мир. — Ты удивила своей решительностью и безумством. Малышка, я же даже не отвернулся и меня никто не отвлекал. А ты так подставилась. Она сглотнула, отодвигаясь подальше. Страх сковывал её тело. — Ох, тебе бы поувереннее стать и цены не было бы. Но ничего, научим. Что? Какой «научим»? О чём речь? — Не хочешь ли ты попытаться жить по-другому?

Сейчас

Фортуна любит безумцев? Именно об этом она подумала, когда согласилась на условия, сбегая из дома и начиная жить своей жизнью. Первые затяжки, первые поцелуи, первые украшения и дорогие вещи. Она. Сама. Покупала. У неё были ресурсы, которыми она пользовалась с завидной регулярностью. Ей было наплевать на окружающих, на то кто и что говорит. Хотела пирсинг? Окей. Хотела покраситься? Пошла и сделала. Для неё не было ограничений и это было прекрасно. Свобода выбора и действий пьянила, так она однажды чуть не попалась. Снова. Да, фортуна любит безумцев. Безнаказанность сводила с ума, поджигая эту страсть, насыщая жизнь новыми красками. Однажды появилась одна особа, которая за одну ночь свела с ума и хотела новых встреч с Крис, но увы, она так и не нашла её. А может, искала плохо. Сейчас всё иначе. Как бы там ни было, по факту она в бегах, в публичных местах ей светиться нельзя. А русский дух требовал вернуться на родину. Вот же ирония, когда жила там — мечтала переехать, а сейчас наоборот, вернуться. Но, вероятнее всего, из-за того, что это под запретом. То, что было запрещено — в миллионы раз привлекательнее, хотелось завладеть и забрать. Даже в такой ситуации внутренняя позиция «хочу» перевешивала, поэтому и случился диссонанс. Осознав то, что Дева Мария теперь с ней. За секунду ребёнок захотел жить с ней — сделал, а взрослая рациональная часть, находившаяся в спячке только проснулась и не особо поняла, что творится. А творится безумие. Ведь это —адреналин. Даже звучит как-то сексуально, согласитесь.

***

Закусив губу, в очередной раз взвешивая ситуацию, обдумывая риски и возможности. В её голове появилась чаша, на которой были минусы и плюсы, в конечном итоге она написала Сибил, что согласна, и пошла в сторону дома. Нужно спешить, кто знает, чем Маша занята. Не дай Бог она решила убраться. Просто будет пиздец, потому что она все свои вещи не особо прятала, они практически на видном месте. Блядство. Она сразу кинула взгляд на активно изучающую испанский Машу. — Прокачиваешь скилл, маркиза? — Ты каждый день придумываешь что-то новое? — удивилась она. — Да, под стать такой удивительной особе в моей скромной берлоге. — Прикидываешься. Кстати, ты умеешь готовить тако? — выключая телевизор, спросила Лебедева. — Я увидела в сериале и захотела попробовать. — Нет, но можно глянуть в гугле. Стоп, а ты знаешь, что такое «телефон»? Взгляд Девы не описать. Кажется, она немного оскорбилась. — Шутка. Просто не думала, что современные технологии доступны вам. — Спасибо, конечно, но мы не древние люди. Хоть и телефона у меня нет. — Даже в детстве? — Даже в детстве. Стоя вот так напротив неё, Крис поняла, что сейчас ей нужна помощь и причём работы там больше, чем предполагалось. Но она не из тех, кто страшится таких ситуаций и сбегает. Прямо сейчас она покажет этой монашке, как нужно жить, конечно не сразу, но после этого её жизнь круто изменится. Штрэфонд научит её любить жизнь, чувствовать момент и быть счастливой. Найдёт ей горячего мексиканца, а сама продолжит своё одинокое странствие. После чего их пути разойдутся и навряд ли сойдутся вновь. — Моя прекрасная Дева Мария, нам пора сходить по магазинам. — с усмешкой произнесла Штрэфонд, подмигнув. Но почему сердце так неприятно заныло?