Inferno

После того, как Маша осталась одна в чужой квартире, первым делом на неё нахлынули воспоминания из детства: когда она не слушалась, поступала по-своему, мать ограничивала её в общении, запирая в комнате. В то время было много таких моментов, что стали отражаться на ней в будущем, но увы, не только детство с семьёй было таким ужасным. В церкви к ней часто относились с презрением, стоит отметить, что к большинству было точно такое же отношение. После таких действий со стороны взрослых у Лебедевой были долгие размышления: а что мы сделали? Друзей заводить было категорически запрещено, потому что единственная поддержка, любовь и всё остальное только к Богу. Правда сейчас, когда она не относится к церкви и монастырю, возникает вопрос: почему уважение должно было быть не только к Богу, но и к каждому, кто старше них на территории церкви? Если в раннем возрасте таких вопросов не было, то ощутив предательство со стороны того, во что ты верила больше всего, закрадываются вопросы. И сейчас она ставит под сомнения всё происходившее в стенах её монастыря. С самого первого дня к ним относились, как к рабам, начиная с питания и заканчивая работой. Постоянные требования, запреты и прочее. Однажды Машу наказали из-за того, что она попросила добавки. Это было в самом начале, она не ела с вечера, а на завтрак была овсянка. Чувство голода не исчезло, поэтому она рискнула спросить о второй порции и сразу же была наказана. Её увели в тёмное помещение и сказали, что раз она столь неблагодарна за проявленную милость, пусть ощутит, каково остаться без всего. Но там она была не одна. В сыром и неприятным месте была ещё одна девочка. Как она тогда поняла, её наказали из-за наглости усомниться в правильности высказываний старшей монахини. Её наказание — сутки без еды, света и лишь вода. Не совсем изверги же. Та девочка, представившаяся Таней, была такой же запуганной, но до безумия агрессивной. Когда она что-то спрашивала или пыталась заговорить, получала колкие ответы. Конечно, было неприятно, но спихнув всё на себя, Маша прекратила любые попытки. Лишь к вечеру с ней заговорила новая знакомая, спрашивая, за что она тут. Их дружба, если можно так выразиться, продлилась до тех пор, пока Таня не сбежала, за сутки до побега между ними был диалог, только после совершенного девочкой, Маша поняла смысл сказанных слов. — Мария, ты не устала? — сжимая кулаки, спросила Таня. Кто-то их заметил вместе и донёс. Сейчас в исповедальной они вдвоём, а остальные ушли молиться. — От чего? — оторвала свой взгляд с пола и перевела на неё. — Получать наказание почти за своё существование. — горько усмехнулась бунтарка. — Но мы ведь грешим, а значит — заслужили. — Ты слишком наивная, без меня будет туго, — Таня положила ладонь на её плечо, грустно улыбаясь. В карих глазах виднелись слёзы. — Но что бы не случилось, я всегда буду с тобой и не оставлю в этом мраке. — Звучит так, словно это прощание. В тот момент она не понимала, насколько была права... Когда до Лебедевой дошло, что та сбежала, то первым делом она принялась молиться целую ночь Господу, чтобы простил совершённый той грех. Каждую службу она молилась за неё, надеясь, что та нашла себя и счастлива. Почему-то девушка продолжала ждать, но через месяц её отправили в церковь при монастыре в Мехико, и теперь она здесь. Теперь Танины слова воспринимаются иначе, понятно, почему та ушла, просто до неё дошло раньше, насколько прогнило то место, где света должно было быть больше. У каждого образ церкви ассоциируется с Богом, что люди там честны и добры. А так ли это? В каждой ли церкви так? Никто никогда не узнает, что та скрывает за своими дверями. Понятны только две вещи: влияние служителей церкви на разум остальных — велик, особенно в Мексике, а значит, никто не поверит Маше. Второе — Таня могла взять её с собой. Она была и вправду наивна и ведома, особенно перед старшей монахиней, у них была небольшая разница в возрасте, где-то года четыре, но у Лебедевой было уважение к девушке. То, какая Татьяна сильная духом, насколько силён был её внутренний стержень и отсутствие страха перед наказанием — воодушевляли её, поэтому, скорее всего, она последовала за старшей. Но та этого не сделала. Лишь пообещала, что не оставит. «Ха, где же ты сейчас?» — с горечью думалось Марии. В Мехико она столкнулась с проблемами, которые вновь решили за неё, а точнее Крис, что забрала из того места. Но успокоится ли церковь, что взяла ответственность за Лебедеву? Что будет её ждать в будущем? Или будет как с Татьяной, которую никто не искал? Кстати, это довольно странно. Только сейчас, будучи вдали от того места, приходят сомнения и понимание, которых до этого не было. Эти мысли пускали волну мурашек и страх за себя. А самое главное — обиду с примесью горечи. За свои восемнадцать лет она была слишком глупой, чтобы анализировать своё положение. Сейчас она уже не под давлением церкви, а значит, нужно в первую очередь выучить испанский, что-то подсказывало, что без него она далеко не уйдёт. Поэтому, включив телевизор, она принялась смотреть разные шоу и сериалы, переводя или пытаясь уловить общий смысл. В монастыре им дали неделю на учение базовых слов, которые пригодились бы им в церкви, также каждую неделю они должны были учить что-то новое, совершенствуясь. И вправду дикие условия. Возвращаясь к нынешним дням, её внимание привлёк «Бумажный дом», человека, живущего буквально в кубе, это максимально впечатлило. Поэтому Мария даже не заметила, как вернулась Крис и пролетел уже почти весь день. — Может, говорить с тобой на испанском? — Нет! — воскликнула Маша, понимая, что не вывезет. — Ладно-ладно, сейчас поищем тебе вещи, а после приоденем и купим телефон. — А как я могу вернуть тебе это? Крис захотела умереть, чтобы встретиться с Богом и уточнить у него этот момент: как промолчать? — Договоримся в будущем. — пришлось сдержаться, а для этого она потратила все свои силы и всю энергию, лишь бы не ответить «натурой». Бог судья этой Деве за такие вопросы.

***

«Хочешь, я выучу любую молитву?» — спросила Штрэфонд у облаков, обращаясь конкретно к Господу. Увидеть ту, кто носит одеяния монахини двадцать четыре на семь в широкой майке, заправленной в светлые джинсы — пиздец. Дева позволила прикоснуться к волосам и сделать ей хвост. Здесь довольно жарко днём, аж до плюс двадцати двух, а к ночи как бахнет плюс семь… и живи с этим. Крис вспоминает себя, когда только приехала, по факту, в России холодная осень, а в Мексике жара. Тут на полном серьёзе было почти тридцать. С её кожей и организмом творился полный хаос первое время от таких резких перемен. Девушка учила испанский самостоятельно: сначала общаясь с людьми, потом качала скилл по интернету, было классно. Каждый раз страх, что что-то не поймёшь или ещё что-то. Таким же образом она изучала местности, крепко-накрепко запомнила один единственный закон всех провинциальных законов здесь: или у тебя своруют деньги, украшения и телефон, или это сделаешь ты. За первый час в одном из таких районов у Крис раз пять дети пытались что-то украсть, и если бы она не была такой же, то навряд ли поняла что к чему. В такие моменты она благодарила себя за свой опыт и за то, поехала именно в Мехико, а не в Теконапу или Веракрус, только Богу известно, что случилось бы с ней. В будущем она поняла, насколько опасно выходить куда-то ночью, особенно, если ты не турист, если там тебя не охраняет туристическая полиция, то её только Господь. Несмотря на то, что столица относительно безопасна по сравнению с другими штатами, здесь меньшее количество банд, но вероятность наткнуться на кого-то всё же была. И Штрэфонд этого не желала, всячески избегая криминальные варианты проживания. Выбрала квартиру около безопасного района, игнорировала предложения от одного знакомого, ведь однажды наткнулась на лидера Ла Эме, чёрная рука, красовавшаяся на груди, была словно приговор, но тот проявил уважение за характер и смелость, предложил заработок, но девушка отказалась, не желая такого уровня проблемы. Даже если она отчаялась, то сейчас у неё не было права так поступать — Дева Мария была бы в зоне риска. Сейчас это последнее, чего Крис хотела для девушки, которую решила оберегать, показывая другой мир. У неё нет ни малейшего права на ошибку. — У тебя есть машина? — удивилась девушка, когда Крис разблокировала бмв. — Да, но я редко катаюсь на ней. — говорить о том, как это небезопасно она, конечно же, не стала. Включив кондиционер, они двинулись с места, в голове у Крис уже был построен маршрут, сначала за одеждой в Антару Фэшн Хол, после в пали-пали, где готовят самые вкусные тако. К вечеру они должны успеть посетить Торре-Майор, как-никак там откроется самый лучший вид на город. Что-то ей подсказывало, что ранее в её жизни такого не было. У них было что-то общее, отчего хотелось помочь, раз в своё время ей помогли. Проблемы начались, когда их не ждали, в первую очередь, было непонятно, какую одежду выбирать для Девы. Будем честны, открытая одежда для той, кто всю жизнь жил в ограничениях и по законам Божьим — не очень. Но проблема, возникшая в голове Штрэфонд, была решена Машей, которая приглядела себе платья и несколько вещей. Сказать, что Крис обалдела — молчать всю жизнь. Лёгкое шёлковое платье с цветочным принтом просто ахуительно смотрелось на монахине. Стоит ли говорить, что разрез был? И что он подчеркивал грудь? Или то, что Крис ощутила приятную волну возбуждения? Для того, чтобы сдержаться, пришлось кусать губы и руками сжимать вешалки. Дополняла её образ ебучая счастливая улыбка и огонёк в глазах. Крис не привыкла отказывать себе, но прямо сейчас пришлось обуздать похоть и желание затолкать ту в кабинку, набрасываясь на непонимающую девушку. После этой пытки они купили кроссовки и босоножки. Пока Дева выбирала это, Штрэфонд пыталась забыть, как выглядят чужие ноги в облегающих джинсах. Честное слово, пыталась. Крис в очередной раз удивлялась своей силе воли и тому, как она способна усмирить собственных демонов, что всё непрерывно шептали о том, как лучше было бы заставить ту доставлять удовольствие. Она уверена, что эти губы никто не целовал, никто не учил, как нужно веселиться, отчего желание испортить, научить, сорвать весь куш, оказаться первой — слишком сильно. Но и она тоже не пальцем деланная, поэтому прямо сейчас Крис спокойно ест тако, запивая холодным чаем, мысленно устроив секс-марафон. Ничего необычного. — Нам нужно будет купить тебе телефон. — облизав губы от соуса, сказала Крис. — Зачем? Штрэфонд искренне пыталась не удивляться таким вопросам, напоминая самой себе о том, что девушка жила в другом мире почти всю жизнь. — Поверь, это адское создание тебе понравится. — Ты дразнишь меня. — обиженно сказала Мария, складывая руки на груди. — Дева Мария, разве я способна на это? — включив актрису, произнесла Крис. — Не старайся, я знаю, что ты врёшь. — цокнула в ответ та. — Растёшь, святоша. — Как долго ты будешь меня так называть? Опять пришлось держать язык за зубами, дабы не выдать пошлую шутку. Эмоциональное состояние Девы желало мечтать лучшего, учитывая то, что случилось совсем недавно. — Думаю, ещё очень долго. — Святой отец Марко, как и вся церковь, не оставит произошедшее незамеченным. Плюс ко всему, я — сбежавшая монахиня, которая должна была идти как помощница из России. А в итоге я сбежала оттуда... — Даже если будут проблемы, то я не дам тебя в обиду, — подмигнула Крис, вызывая улыбку. — После этого я покажу тебе одно удивительное место. На вопросительный взгляд ответа не последовало.

***

— Ты шутишь? Почти двадцать три тысячи песо! — возмутилась Мария, увидев цену на телефон, который ей собирались купить. — Маркиза, думай позитивно. Это тысяча сто долларов. — Меня это, по-твоему, должно как-то успокоить? — по-настоящему изумилась Лебедева. — Да. — Нет! — Ты чего орёшь? — Хочу и ору. — кинула обиженный взгляд та. — Ну и ори. — отвертелась Крис, расплачиваясь за покупку. Маша была крайне возмущена поведением девушки, но не могла ничего сказать, ведь деньги даже не её, а считать чужие — неправильно как-то. Она держалась ещё долго, ровно до тех пор, пока ей не купили на торговом ряду серебряную, вроде как, жабу, вызывая неподдельный детский восторг. Как бы там ни было, радости в её детстве было не так уж и много, как и подарков. С детства ей дарили худшее: ей какую-то раскраску, а брату лего. Неприятно. Обидно. Каждый раз она старалась совершенствоваться, чтобы доказать, что достойна. — Непривычно получать такое количество подарков. — Мне дарили сворованные украшения. Сначала процент от них, а потом я просто забирала. — уловив непонимание в чужих глазах, Крис усмехнулась. Такой правильной не понять, что она или получала пиздюлей от матери, или воровала. Даже если жилось ей не лучше, между ними пропасть в виде разной иерархии. Будем говорить грубо, Мария выше, так как является святой. Смешно, возможно, но люди, что относятся к церкви в разумах кажутся идеальными и совершенными. Когда такие, как Крис — грязь. У неё целое комбо: воровство, беспорядочные половые связи, драки и характер. Всё это сделало её нарциссом, а если говорить точнее, заставило прятаться под маской нарцисса. Даже если в душе ей хочется ласки, она не признается никогда. Слабость — порок. — Уже чувствую Ваше осуждение, Дева Мария. — Я тебя не осуждаю, — улыбнулась та. — Очевидно, что это вынуждено, как и твоё проживание здесь. Удивила так удивила. Купив симку и добавив сразу же свой номер, они отправились туда, где открывается самый шикарный вид — смотровая площадка в Торре-Майор. Заплатить, конечно, пришлось, но оно того стоило, а особенно взгляд Марии, которая будет наблюдать за таким видом. Разве не мечта? Людей, конечно, как грязи, но то, что возле неё будет маркиза — радует. Заказав себе бурбона, а Лебедевой сока, Крис отвела девушку к окну, и пока Дева любовалась видом, Штрэфонд тоже любовалась, но ею. В который раз отмечая её красоту, казалось, что всё идеально в собеседнице, даже то, что та не знает чего-то. Скорее всего, просто девушка очарована, но неважно. Лишь этот миг, как и этот день. В будущем, стоит им разойтись, то она всё равно будет хранить эти воспоминания. Слишком запомнилась она, запала в сердце и скрасила эти скучные деньки в бегах. Есть предположение, что стоит девушке узнать про то, как Крис оказалась здесь, как та разочаруется в одночасье. Тогда это будет самым крупным в её жизни проигрышем. Ведь на кон поставлено абсолютно всё: начиная с квартиры и заканчивая доверием. Не нужно быть глупцом, чтобы понять: Крис доверилась Маше. Всего на десять процентов, но сделала это. Теперь всё зависит от того, угадала ли она. — Прекрасная Дева Мария, подайте порочной мне свою ладонь. — поставив стакан на столик, Крис протянула руку. — Чего? — испортив момент, спросила Мария. — Как жаль, что ты всё ещё не понимаешь испанский. — А может я специально? — улыбнулась Мария. — Кто ребёнку в сок добавил алкоголь? — начала возмущаться Крис, ища взглядом этого нахала. — Я не ребёнок! — Порой ты кажешься им. — не сумев совладать с собой, острожно шагает Крис к Маше. «Это алкоголь.» — говорит сама себе девушка, положив ладонь на машину щёку. — Тебя так легко заставить краснеть. — усмехнулась Крис, напрочь забывая, что они не одни. Огромное желание поцеловать эти губы, оно было настолько велико, что казалось, что прямо сейчас голова лопнет или девушка сойдёт с ума. Слишком тянуло к ней, слишком хотелось её. Если честно, были мысли забыть о благородстве, опуститься на ближайший пуфик и попросить монахиню опуститься перед ней на колени. О да, она уже в красках представляет алеющее лицо той, как неумело она бы пыталась доставить удовольствие языком, возможно, даже возмущаясь сначала. Но это быстро сменяется на другое. Как с ненавистью она смотрит в глаза, а Крис больно давит на затылок, принуждая. Скорее всего, Дева плакала бы, а после винила себя, что была грешницей. И вернулась в конце в церковь, где этот падре... Блять. Она резко убрала ладонь, отходя на несколько шагов назад. Подло. Слишком подло по отношению к ней, даже Штрэфонд стало тошно от своих мыслей и себя. Допускать такое показалось грехом даже для не суеверной Крис. Грязно. Такая светлая душа, как Машина, не должна замараться из-за неё. У неё прекрасное будущее, если она справится со своими установками, вложенными этими людьми. Она должна ей помочь, а не добить. — Давай наблюдать за этим шикарным видом, нам скоро домой. — Почему? — проигнорировав странные действия девушки, спросила Лебедева. — Будем долго торчать — колёса спиздят. «Я пиздаболка.» — пронеслось в голове у Крис.

***

Проводив Машу до дома, Крис поняла, что ей нужно что-то делать со своим возбуждением, поэтому сказала закрыть двери на все замки, пока её не будет. И когда уже собиралась покинуть порог, её остановила чужая рука, что взяла за локоть. Кинув вопросительный взгляд, Штрэфонд обернулась. — Спасибо. Ну, за сегодняшний день. — тихо и неуверенно проговорила Лебедева. Она волновалась, но вот почему? — Считай меня спонсором на некоторый период. — подмигнула Крис, стойко ожидая, что последует дальше. Скорее всего, Сибил уже ждёт, ведь девушка решила провести этот вечер с ней и написала в машине о том, что хочет её. — Тогда, считай это моей благодарностью. — довольно уверенно и по-испански выдала та, удивляя её. После чего приподнялась на носки, потянувшись, чтобы оставить быстрый поцелуй на чужой щеке, отправляя этим невинным жестом одну контактную личность в прострацию. Добивая фразой на испанском: «благодарю за этот день» и скрываясь за дверью. Кажется, Крис только что потеряла дар речи.

***

Желание проводить этот вечер с другой — минус тысяча. Если до этого хотелось избавиться от напряжения, получив заслуженное удовольствие, то сейчас хотелось потребовать объяснения за такие шалости, а после целовать в губы, может даже немного больше. Ладно, только целовать. Но реализовать это пришлось с другой, даже как-то неприятно было на душе, словно она предаёт кого-то. Чужие руки, бродящие по её телу, язык и пальцы, что ласкали её. Всё это вкупе добавляло порочности и увеличивало количество грехов, совершенных ею. Когда Сибил хотела оставить засос, то её остановили, говоря, что не на видном месте, ведь она выходит с завтрашнего дня на работу. Та с недоверием, но приняла эту просьбу, специально оставляя больше засосов на внутренней стороне бёдер, кусая и сжимая грудь, желая пометить и её. К сожалению, оставить парочку засосов на груди у неё получилось.

***

Когда Крис вернулась, то всячески избегала взгляда Девы, даже легла в зале, чувствуя, что недостойна лежать возле столь светлого человека. Утром же ловила непонимание в глазах той, которая думала о том, что могла сделать не так. Штрэфонд догадывалась, что творится на душе у девушки, но пересилить стыд была не в состоянии. Поэтому кинув, что ушла на работу, сбежала от проблем. На работе же пыталась сконцентрироваться, не думая о правильности своих действий. Ангел и демон, сидевшие на плечах, соревновались за правильность своих доводов. Один кричал «ты никому ничего не должна», а второй «ты обосралась и сделала больно игнором». К концу дня голова просто кипела, а сама Крис желала застрелиться. Но есть и плюсы. Она поняла, что должна как-то обьяснить своё поведение, ведь в худшем случае оттолкнёт Машу, и не факт, что та сможет ей открыться вновь. Но увидев того самого человека, что однажды предложил присоединиться к ним, она начала дрожать. Он попросил «горячий лёд», что означало «дробовик». Дав сигнал охраннику, она с улыбкой показала, куда нужно следовать. Добило её, что этот мужчина обнял Сибил, говоря о чём-то с ней. Догадка долго не заставила себя ждать, поэтому она нервно ожидала конца своей смены, чтобы поговорить с той. — Сибил, твой отец является членом Ла Эме? — тихо поинтересовалась Крис, осознавая во что она ввязалась. Церемониться с той, что солгала, не было желания. — Прости меня, Крис, он сказал, что ты нужна ему! — отчаянно прошептала девушка, а предательские слёзы капали из глаз. Штрэфонд не слушала её, мысленно она молилась за свою Деву, нервно набирая ту. Она знает, что такие люди будут следить за каждым твоим родственником или знакомым. Про тех, кто желает истребить мафию — стоит промолчать. Сердце билось бешено, пока не послышался голос на том конце. — Крис? — Ты в порядке? — Да, а что случилось? Отлегло от сердца. — Стой, это ты стучишься? Больше стука своего сердца Крис не слышала. Если с маркизой что-то случится, она лично убьёт Сибил.