А помнишь небо? Помнишь сны о молчании? Юное тело в голубом одеяле? Помнишь как мы умирали в прощании? Сердце застыло... Уже не мечтаю.
— Я люблю тебя. Твою грудь пронзает слабая боль. Твои нежные руки, перебиравшие какие-то важные документы, застыли, чуть не выронив кипу бумаг на пол. В растерянности ты поднимаешь взгляд на мальчишку, стоящего перед тобой. Ким Кимен всегда казался тебе... странным. Хотя ты всегда знала, что он добрый честный парень, ты улавливала в его поведении нечто непонятное, неясное, что немного смущало тебя. То, как он почти отчаянно желал коснуться твоей мягкой кожи, смотрел с застенчивой теплотой в глазах, говорил нежно и старался быть ближе... Это заставляло твое сердце мучительно сжиматься. Ты прекрасно видела чувства, спрятанные в маленьких жестах. Мальчик влюблен. И, как ни странно... влюблен в тебя. Ты была всего лишь давней подругой Сину, державшей свой маленький магазин одежды. Пережитые невзгоды и неуклонные обязанности сделали тебя старше твоего возраста, и было неудивительно, почему ты видела в Кимене лишь ребенка, ослепленного пустой влюбленностью. Вы двое знакомы всего пару месяцев и даже ни разу не разговаривали по душам, чтобы хоть как-то открыться друг другу. О какой любви может быть речь? — Что? — смущенно спросила ты, надеясь, что тебе послышалось. Твои щеки порозовели. Но Кимен был спокоен и невозмутим, как стойкий оловянный солдатик. Даже если он нервничал, его желание выглядеть круто и непоколебимо в твоих глазах творило чудеса. Он вздохнул, словно собираясь с силами. Признание далось Кимену таким трудом, и трудами Кенхена и Гун У, которые буквально принесли его к порогу твоего магазина, а ты говоришь «Что?». — Я люблю тебя, — говорит он тихо, все так же смотря тебе в глаза. Жар на твоем лице разгорелся сильнее. Его слова... что-то делали с тобой. Ты еще не поняла, что именно, и даже не могла осознать, нравится тебе это или нет. Безусловно, тебе нравился этот мальчик, однако только как хороший друг. К тому же в твоем плотном графике не было места для любви, не тогда, когда ты думала только о Больших Шишках, Сину и своем магазине. — Кимен, — ты выдыхаешь и смотришь на его непроницаемое лицо осторожно. — Я... Прости, я не могу ответить на твои чувства. Ничего плохого не думай, я просто... Я просто думаю, что слишком стара для тебя, — ты неуверенно смеешься, и на этот неловкий звук Кимен хмурится. — Почему? Тебе всего 20. — А тебе 16, — напоминаешь ты, откладывая документы в сторону. — Может, это небольшая разница, но... Все же для меня ты еще ребенок. — Улыбка, наверное, у тебя выходит просто ужасная, но чувство у тебя в груди раздувается еще хуже. — Я не ребенок, — обиженно говорит Кимен. — Я выше и сильнее тебя. Какой ребенок... — Я не про это, — ты качаешь головой, отвергая его слова. — Я не могу объяснить. Но я буду чувствовать себя преступницей, если отвечу на твои чувства. Прости. Ты с сожалением отворачиваешься. Ты боялась, что можешь ранить этого мальчика, обидеть его молодое горячее сердце, и осознание этого действительно давило на тебя. Ты любила блеск его глаз и ребяческую улыбку, и при мысли о том, что они могли исчезнуть... Так неприятно. Кимен молчит, не зная, что ответить. Он не хочет уходить, не хочет принимать твои слова и сдаваться. Он просто не может. Пламя бушует в его душе, обжигает внутренности, рвется наружу. Оно выливается жаром его дыхания, искрится в глазах, срывается с губ растерянной речью. — Ты считаешь меня ребенком? Только из-за этого ты отвергаешь мои чувства? — Он молчит, немного смущенный, но вскоре продолжает говорить, не получив твоего ответа. — Я не ребенок. Мои чувства настоящие, (Y/N), я правда тебя люблю. — Его слова уверенные и твердые, и ты почему-то улыбаешься в этот момент. Какой же он всё-таки... — Кимен, — ты не решаешься взглянуть на него, хочешь спрятать свою маленькую улыбку, и только нежность твоего голоса ласкает его слух. — Ты еще молод и неопытен. Много ли девушек у тебя было? У тебя сейчас трудный подростковый возраст, когда хочется любви. Это нормально. Это гормоны. Вокруг тебя еще много красивых девочек, приглянись к кому-нибудь, уверена, у тебя все будет хорошо. Недовольный Кимен шумно дышит. Он ожидал все, что угодно, кроме этого. — Возраст? Гормоны? Другие девочки? — Обида скользит в его голосе. — Ты не воспринимаешь меня всерьез, (Y/N)? Ты все-таки ранила его. — Нет, вовсе нет... — Ты ищешь оправдания, но мысли не идут в голову. Но что ему сказать? В конце концов Кимен был прав. Ты не видела серьезность в его признании, ты воспринимала самого Кимена как ребенка, который случайно выбрал тебя своим романтическим интересом. Это все казалось неправильным. Его любовь, твой отказ, ваши отношения... И ты ничего не могла с этим поделать. — Ясно. — Кимен тяжко вздыхает. — Я не могу винить тебя. Но отступить тоже не могу. — Он хмурится, не скрывая недовольства. — Я докажу тебе, что я не ребенок. Докажу, что мои чувства — это не какие-то гормоны. Просто жди. Когда ты решаешься обернуться на его фигуру, он улыбается тебе самой сладкой улыбкой. Твое сердце сжимается, кровь закипает, а Кимен разворачивается к выходу и уходит.Просто трудный возраст, смятая постель, Ну а плакать лучше в дождь или в метель, Чтоб никто и не подумал что слаба В шестнадцать лет Твоя душа, Твоя душа...
С того дня, как Кимен признался тебе в любви, мало что изменилось. Он так же непринужденно заходил в твой магазин, весело болтал, улыбался тебе и помогал с работой. Каждое утро Кимен приносил тебе букет цветов, по вечерам укутывал в свою куртку, несколько раз быстро целовал в щеку, делал очаровательные комплименты и смотрел на тебя с прежней нежностью. Чем дольше он находился рядом с тобой, тем сильнее ты волновалась. Огонь, захвативший твое тело, усиливался и не знал покоя, желая полностью уничтожить тебя. Твое сердце ныло с каждым разом все болезненее, и ты не могла скрыть трепета, как только видела Кимена. Ты была маленькой девочкой в шкуре взрослого человека, отчаянно сопротивляющейся холодному потоку жизни, а Кимен был не по годам сообразительным парнем, просто плывшим по течению. Принимать его мечтательную любовь было тяжело для тебя, но желанно. И ты ничего не могла с этим поделать. В его чувствах ты видела свою погибель, его нежный взгляд ознаменовал крушение твоего собственного избитого сердца, не предназначенного для любви. Ох уж эти мужчины! Даже в своей прелестной юности они продолжают ломать женщин одной своей любовью, ломать их волю и чувства. И что ты могла теперь поделать? Ты уже сгорала в необратимом пламени своих чувств. Твои эмоции превратились в вихрь, что бушевал каждый раз, стоило тебе хоть мельком уловить присутствие Кимена. Он был словно маяк, а ты — блуждающим кораблем в бушующем море, что пытается найти свое пристанище. Он был огнем, а ты мотыльком. Он был соблазнителем, тянущим тебя к греху, а ты... Теперь, когда он возложил на тебя этот тяжкий невыносимый груз, Кимен должен был взять ответственность и разделить с тобой эту ношу. Любовь дается ему легко, но как же ты? Разве твои собственные чувства не сжирают тебя изнутри? Пускают яд в кровь, пыль в глаза, пулю в голову. Ощущения, доселе не испытываемые тобой, готовы были разорвать твои тело и душу, и ты чувствовала, что твоя воля слабеет с каждой мыслью о Кимене. Не думать о нем было невозможно. Мерцающие звезды на черноте неба были столь похожи на сияние его бездонных глаз, в которых затаилась твоя слабость. Каждую секунду своего бодрствования ты грезила о том, чтобы оказаться в его руках, таких длинных и больших, что ты бы превратилась в маленькую девочку, едва оказавлись в его объятьях. Аромат цветов, которые он приносил, казался запахом его ониксовых волос, и ты подолгу вдыхала благоухание душистых бутонов, думая совсем не о подарке. Что этот мальчик сделал с тобой? Ребенок не может сотворить такое со взрослой, здравомыслящей девушкой. Или ты дала слабину? Когда твое сердце треснуло, пропуская во внутреннюю беспробудную темноту лучики света? Неужели ты пала перед его невинными чарами так легко и просто? Внутренности в животе бурно переворачивались при этих мыслях, когда ты, закусив губу, наблюдала, как Кимен дружелюбно болтал с девочками в магазине напротив. Улыбка его сияла ярче солнца, а красота была прелестнее лунного света, он выглядел скорее как божество, чем обычный человек. Наблюдать за ним со стороны было обычным делом для тебя, но почему-то сейчас... слабая зависть закипала в твоей груди, посылая в сердце болезненные сигналы. Ты неодобрительно глядела в затылки девушкам, не сделавшим ничего плохого, но окружили Кимена, который мог прийти к тебе. Внезапно ты ощутила стремительно возрастающее желание встретиться с ним, увести его, спрятать от чужих глаз. Если Кимен любит тебя, разве он не должен смотреть только на тебя? Его слова были ложью? Ты оказалась права, и вся его любовь лишь игра гормонов? — Посмотри на меня, — почти беззвучно шепчешь ты одними губами, сухими и голодными. Твои чувства зависают в воздухе. Кимен медленно переводит взгляд на витрину твоего магазина, словно услышав твой подобострастный зов. Видит тебя, улыбается еще шире, еще ярче, еще теплее, и в твоей груди взрывается горячее удовлетворение, отблески счастья, что он заметил тебя. Он игриво подмигивает тебе, забыв про других девочек, и они расступаются, пропуская его к выходу, пропуская его к тебе. При лунном свете образ Кимена казался волшебным, словно он был чудесным видением. Он мчит к тебе, зная, что ты нуждаешься в нем сейчас, что этот вечер станет для вас обоих особенным, потому что именно сегодня твой взгляд изменился. Он понял это только издалека взглянув на твое ангельское лицо. Нет больше в твоих глазах неловкости, вины и равнодушия. Есть что-то другое, нечитаемое, еще непонятное для него, но Кимен твердо уверен, что узнает и поймет твои чувства, какими бы они ни были. С растущей в груди надеждой и предвкушением он движется к тебе, словно тоскующий Одиссей к любимой Пенелопе, одержимый неземной любовью.Знаешь, это тело — только для тебя! Ну и что, что возраст, он не навсегда? Я пишу тебе письмо текстом сырым, Я жду тебя. Твоя Максим.
— Почему ты пришел? Нависающий над тобой Кимен казался неожиданно высоким, в его тени ты ощущала себя хрупким ребенком, и это чувство почему-то только согревало твое сердце. Несмотря на вопрос и фальшивое удивление, ты была несказанно рада, что он пришел к тебе. Одиночество и ревность сожрали бы тебя заживо, если бы он не явился сюда, не спас тебя от твоих собственных чувств, рожденных им самим. — Я подумал, что ты этого хочешь, — скрывая слабое волнение, тихо говорит он. Атмосфера, поглотившая вас двоих, была какой-то... романтичной, волшебной, как будто вырванной из какого-то слащавого фильма. Почему ты пригласила его в отдаленную темную комнату, где единственным источником света было томное лунное сияние? Почему закрыла дверь на щеколду, как бы опасаясь, что кто-то зайдет? Почему стоишь так близко и смотришь так устало-нежно? От этих вопросов и мыслей, кружащих в голове, у Кимена слабо-сладко тянуло внизу живота. Он сглатывает, надеясь, что ты не догадаешься, о чем он думает. — Когда я болтал с девочками... Мне показалось, что ты ревнуешь, — чуть усмехнувшись, Кимен пытается тебя поддразнить, вызвать смущение, но ты отзываешься растерянно: — Да? Ну, ты выглядел как плейбой. — Плейбой? — Удивленно переспрашивает он. Если честно, Кимен мог даже счесть это оскорбительным. — Плейбой, — киваешь ты монотонно. — Такой юный, а уже окружаешь себя девочками. Трудный возраст, что поделаешь. Кимен хмурится. Твои слова ощутимо поддевают его, и он вздыхает коротко. Лицо его спокойное, и ты невольно любуешься им, таким красивым и умиротворенным на бледном сиянии луны, подчеркивающей его природное очарование. — Я вовсе никакой не плейбой, — бурчит он застенчиво. — Девочки, вообще-то, давали мне советы, как завоевать тебя... Рассказывали, что тебе нравится... Они хотели помочь мне, поэтому не ревнуй, (Y/N), — на его лице расцветает обаятельная улыбка. — А ты дорос до их советов? — Ты игнорируешь его поддразнивание и атакуешь в ответ. — (Y/N)! — По-детски обиженно тянет Кимен, изогнув брови. — Ты же знаешь, что я не ребенок! Наша разница в возрасте совершенно не существенна. Ты беззлобно хихикаешь, очарованная его невинным обаянием. Когда он вел себя естественно и свободно, он казался сущим ребенком, которого так и хотелось ущипнуть за щеку. — Хорошо-хорошо, — твои тонкие ласковые руки тянутся к его прекрасному лицу, чтобы приласкать мягкие щеки. — Ты ведь возьмешь ответственность за свои слова и за то, что сделал со мной? Кимен удивленно следит за твоими действиями, затаив дыхание. Сердце в груди возбужденно билось, кровь пылала страстным пламенем, розовый цвет окрасил его щеки. Близость с тобой была похоже на благословение. Кимен чувствовал, как волнуется вся его сущность, как дрожит душа в ожидании твоих действий. Осознание того, что ты собираешься сделать, будоражило его разум спонтанным туманом, и когда в дюймах от его лица заблестели твои губы, волна сладострастия омыла тело Кимена. Ты встаешь на цыпочки и прижимаешься к его рту ласковым поцелуем, и сердце Кимена готово было остановиться в этот момент. Его руки неуверенно потянулись к твоему телу, чтобы нежно погладить тебя по спине, неопытный, но полный решимости, Кимен прижал твое изящное тело к себе и воспламенился уверенностью. Твой язык нежно скользил в его рту, приятно щекотил нёбо, даря смутный сладковатый вкус, напоминающий яблочный сок. Кимен растворяется в твоей ласке, сраженный трогательным очарованием, и позволяет тебе толкнуть его на рядом стоящий диван и оседлать себя. Его широкие ладони растерянно массируют твои бедра, наслаждаясь их мягкостью, и он разочарованно мычит, как только ты разрываешь поцелуй. — Ты точно этого хочешь? — Осторожно спрашивает Кимен, его глаза блестят от тоскливо зарождающегося вожделения, что уже пустило корни в его животе. Ты прикрываешь глаза, прижимаясь губами к его подбородку, чтобы оставить неловкий поцелуй. Участок кожи Кимена под твоим поцелуем горит, душа его трепещет, растущий голод грызет внутренности, его воображение уже рождает сладострастные картины тебя под ним, раскрасневшуюся и с выражением наслаждения на лице, и Кимен сглатывает скопившуюся во рту слюну. Твой взгляд будоражит его ослабевший от накатившего желания ум. Мысли уступают греховным фантазиям, голову заполняет туман, подталкивающий Кимена к первобытным инстинктам. Твои раскаленные ладони заползают под его футболку. Ощущение твоих маленьких рук заставляет стадо мурашек пробежать по коже, и когда ловкие пальчики скользят ниже, влечение к тебе окончательно срывает Кимену крышу. Касание проворных пальцев, пробежавших по твоему позвоночнику, освобождает тебя от оков сонливости. Твой разум, застывший на грани между мирами, возвращается на бренную Землю, возвращается к Кимену. Ты мирно лежишь на его груди, неестественно титанической для подростка. Отслеживаешь пальцами темные линии, вытатуированные на его коже. Отблески удовольствия мерцали в твоем расслабленном теле, сердце наконец сбросило тяжесть волнений, и ты хихикаешь под бессвязные похвалы Кимена, который похож на счастливого дурака.