A Fool in Love

       Любовь испокон веков была явлением неземным, волшебным. Она творила чудеса, ломала судьбы, писала историю, убивала и созидала.        Любовь верной тенью следовала за каждым человеком, впивалась в его душу паразитом, съедала её полностью.        Любовь была и сказкой, и реальностью, и никто не мог знать, когда это чувство охватит его, чтобы сжечь полностью.        Говорят, любовь способна дарить жизнь, но тебя она медленно и мучительно убивала.        Ты любила его так сильно, что сгорала в агонии собственных чувств. Его сердце было твоим сердцем, его дыхание было твоим дыханием, его улыбка была твоей жизнью, а взгляд был самым священным благословением, ниспосланным твоей несчастной душе.       То, как он смотрел на тебя, заставляло твои внутренности гореть. Его прикосновения пускали мурашки по коже и рождали неповторимый спектр чувств от восхищенного трепета до возбуждения. Звук его сердцебиения был знаком того, что ты еще жива, и вся его сущность была воплощением твоего счастья.        Твоя любовь была твоей душой.        Сонджун был твоей душой.       Душой, любовью, счастьем, солнцем, жизнью,.. Всем.        Ваша первая встреча была данью небес для тебя. В тот момент, когда он ласково улыбнулся тебе, твое сердце было навсегда похищено.        Будучи лишь маленьким, но многообещающим ньютубером с небольшим количеством зрителей, ты и не надеялась, что такой большой и важный человек, как Пак Сонджун, заметит тебя и предложит сотрудничество.        Ты потянулась к нему, как мотылек потянулся к огню, зная, что в его пламени тебя неумолимо ожидает мучительная погибель, жаждущая твоей бесстрашной жертвы во имя любви, что стала тебе и спасением, и падением.        Обратный отсчет до твоего конца начался в тот томный вечер, когда ты осторожно вложила свою маленькую ручку в его холодную ладонь, и шальной ветер обуявших вас обоих чувств подтолкнул к обрыву.        Глядя на его мирное спящее лицо ты каждый раз задумывалась, сколько еще продлится твоя благословенная нирвана? Когда ему надоест довольствоваться одной маленькой женщиной, что нашла утешение на его широкой груди? Разве Сонджун не должен быть жесток, как и все другие мужчины вокруг?       Прямо как твой отец, годами заставляющий твою хрупкую мать страдать от побоев и несчастной любви. Когда ты росла, ты каждый день видела, как он осыпает свою жену градом ударов и проклятий, как ломает её снаружи и изнутри, разрушая все твои золотые представления о любви. Как твоя мать плакала, жалея своего глупого, но любимого мужа, стоило ему обронить малейшее прощение.        Любовь укоренилась в твоей голове как горькая беда, обрекающая несчастного на вечные мучения. Паразит, обгладывающий изнутри. Это чувство ты ожидала со благоговейным страхом и желанием узнать, может ли любовь быть сладка, как патока, которой тебя когда-то кормила мать.        И, в действительности, хоть на короткое время, но она была таковой.        Ни один мужчина не был так благосклонен и галантен по отношению к тебе, как Пак Сонджун.        Его губы всегда трепетно ласкали каждую клеточку твоего тела, теплое дыхание, подобное смеху летнего ветра, щекотало кожу шеи каждый раз, когда он прижимал тебя к себе, как если бы ты была его спасением.        “Мой ангел,” — его глубокий голос, пронизанный медом и мятой, зазвенел в твоей голове серебряным колокольчиком и тут же канул в бездну прошлого.        Темные сапфиры его глаз, отражающие свет твоей жизни, медленно гаснут в памяти, будто напоминая, что твоя любовь навеки ушла.        Счастливый проблеск покинул мучительно долгие дни, возвращая тебя в состояние томительного холодного сна, в который ты была погружена до встречи с Сонджуном.       Так благоговейна была твоя любовь, что в виске пульсирует сомнение, была ли она реальна? Не был ли этот мужчина сном, навеянным пламенными мечтами?       Вместе с этой мыслью пришел страх. Холодный страх того, что как только ты забудешь его, свет, оставшийся в твоем сердце, погаснет навсегда. Не будет больше ни надежды, ни силы, ни воли. Все растворится в вязкой, отвратительно пугающей тьме.        Сонджун был твоей любовью, душой, жизнью, так имеет ли существование без него радость и смысл?        Мнимая смерть наложила на твои глаза плотную черную повязку, окутывая твой разум черным беспробудным туманом, где не было ни малейшего просвета.        Ты склоняешься над унитазом в порыве тошноты, хватаясь за белого друга человека как за спасительную соломинку. Спазмы разрывают твое горло, в голове из угла в угол метается хаотичный рой мыслей, а грудь стягивают тенеты волнения.        Головная боль и внезапной волной накатившая тошнота выбивали из тебя последние силы, импульс боли, охвативший тебя, был единственным признаком того, что ты была еще жива. Она заполнила образовавшуюся дыру, оставшуюся после похорон Сонджуна, и хотя ты не чувствовала ни радости, ни желания, ты с обреченностью смертника барахталась в озере жизни, пытаясь не пойти ко дну.        Однако стремительно растущая усталость в твоем теле безостановочно тянула тебя вниз, а сонливость и утомляемость и охватывали тебя все крепче с каждым днем.        Смерть неминуема, думала ты.        Чем дальше равнодушными облаками плыли дни, тем сильнее ты убеждалась в том, что гибель твоя близка. Можно ли умереть от тоски и душевной боли? Возможно, скоро ты узнаешь.       Единственное, что согревало тебя — это драгоценные воспоминания о времени, проведенном с твоей ушедшей любовью, которые ты берегла, как Огонь Весты.        Но окутавший тебя туман чистого уныния рассеяла неожиданная, поразительная новость.        Ты застываешь, словно изваяние, обескураженно глядя на спонтанно купленный тест на беременность.        Две полоски.        Две красные пестрые полоски, казалось, осветившие всю комнату.        Ты осторожно садишься на ближайший стул, пока осознание неторопливо впивается в твой мозг.       Ты беременна.       Частичка Сонджуна прямо сейчас обретает жизнь внутри тебя.       Крошечное подтверждение того, что он был реален.        Что Сонджун был с тобой.        Что ты можешь быть счастливой... даже без него.       Рассеянным движением кладешь ладонь на живот. Это, конечно, пока что даже не человек, а клетки, маленькое семя, пустившее корни и медленно растущее в твоем чреве.        Плод большой, искренней любви.        При мысли о ребенке — ребенке, который оставил тебе самый близкий человек, — искорка жизни, потухающая, исчезающая во тьме, дает начало новому огню и новой любви.        Скоро появится тот, кто, возможно, унаследует эти темные сапфиры, однажды уже полюбившиеся тебе.       — Спасибо, — благодарно касаешься холодной плиты могильного камня, — я трепетно буду беречь надежду, которую ты мне оставил.